Герцог поднялся и подошел к окну, чтобы раздвинуть занавески. В свете звезд и луны маленький садик был пуст, и он вряд ли смог бы увидеть что-либо за кустами.«Хорошо, что я оказался здесь!» — подумал он.Он знал, что, если бы его не было рядом, у Иризы наверняка бы выкрали сокровища отца, а если бы она попыталась вмешаться, то могла бы пострадать.Грабители, опустошавшие гробницы, не знали жалости, и он слышал от туристов в Каире, как воры грабили сокровища, найденные археологами, не останавливаясь перед убийством тех, кто пытался им помешать.Герцог подумал, что, будь он один, он стал бы преследовать этого человека, у которого, возможно, был сообщник.Но теперь для него важнее оградить от опасности Иризу, нежели ловить грабителей, оставив ее без защиты.Он постоял у окна, чтобы те, кто наблюдал за домом, ясно могли видеть его, освещенного свечой.Решив, что грабители вряд ли возвратятся, он снова улегся в кровать.
На следующее утро благодаря усилиям герцога все прошло гладко.Он заплатил за гроб, значительно более дорогой, чем тот, который выбрала бы Ириза. Когда она вышла из своей спальни, бледная, но сдержанная, тело отца уже подняли с Кровати и уложили в гроб.Те, кто бальзамировал его, пришли, чтобы удостовериться, что за ночь с телом не произошло никаких изменений, и принесли цветы, которые по распоряжению герцога должны были положить как в гроб, так и вокруг него.Он увидел на Иризе другое платье, такое же простое, светло-голубовато-серое, цвета голубиного крыла.В нем она казалась эфирной и неземной, а на шляпке, которую она несла в руке, были ленты такого же цвета.Когда герцог взглянул на нее, она ответила на его немой вопрос:— У меня нет ничего черного, и папа всегда говорил, что для тех, кто верит в вечную жизнь, будь то христиане или египтяне, было бы лицемерием носить траур по тем, кто оставил нас, но не умер.Герцог подумал о том, что подобное мнение сильно отличается от настроений королевы Виктории, которая так долго сохраняла траур, что до сих пор носила черное по принцу-консорту, умершему двадцать шесть лет назад, но вслух он произнес:— Все, что вы рассказываете мне о вашем отце, и все, что я прочел вчера вечером, позволяет мне думать, что он был выдающейся личностью.Глаза Иризы осветились, и она ответила:— Я хотела бы, чтобы он знал, что… такой человек, как. вы… сказал это… о нем.Не дожидаясь ответа герцога, она вошла в спальню. Он не последовал за нею и мог видеть через открытую дверь, как она стоит и смотрит на гроб.Спустя несколько минут он сказал дожидавшимся у дома мужчинам, чтобы они вошли и закрыли гроб крышкой.Когда они вынесли гроб на террасу, в маленьком саду уже толпились люди, и они еще продолжали приходить.Этим мужчинам и женщинам отец Иризы служил не тем, что пытался обратить их в христианство, а излечивал их от болезней.Он исцелял детей от глазных болезней, поражающих многих египтян, и они знали, что он всегда был рядом с ними и мог помочь, когда понадобится.Они любили его при жизни и хотели почтить его теперь, после смерти.Когда мужчины подняли гроб на свои плечи и двинулись, сопровождаемые герцогом и Иризой, за ними потянулась толпа молчаливых скорбящих людей, провожавших гроб До самого кладбища.Там было уже полдюжины могил христиан, тех, которые Умерли уже после того, как Ириза и ее отец прибыли в Лукс? — На всех могилах были установлены небольшие дешевые деревянные кресты.Приглашенный священник в белом стихаре стоял возле вырытой могилы с молитвенником в руке и, как только гроб был опущен в могилу, начал читать слова заупокойной службы.Она была очень короткой. Но герцог подумал, что предпочел бы такие похороны для себя — без помпы и пышных церемоний, без скорбящих в черном крепе, с черными вуалями, в черных визитках и цилиндрах.Вместо всего этого была Ириза, будто очутившаяся здесь из волшебной сказки или же с рельефа на храме, да еще местные жители с детишками, которые стояли перед входом на маленькое кладбище и с почтением смотрели на все происходящее.После окончания службы Ириза бросила на гроб цветок лотоса, который, как понял герцог, был взят со священного озера в Карнаке.Когда могилу засыпали песком, ее губы возбужденно шептали, и герцог знал, что она прощается со своим отцом.Поблагодарив священника, они вернулись к дому, и жители деревни молчаливо разошлись по своим глинобитным хижинам.Дети, не сдерживаемые больше строгостью похорон, гонялись друг за другом вокруг пальмовых деревьев, и их голоса и смех, казалось, наполняли воздух радостью.Когда они вошли в дом, герцог увидел, что Дженкинс уже приготовил для них завтрак.Ириза быстро прошла в свою спальню, и он подумал сначала, что она слишком удручена, чтобы присоединиться к нему. Однако, вновь проявив исключительное самообладание, она возвратилась минут через пять, чтобы присесть за стол и выпить кофе. Она только теперь заметила исчезновение большинства украшений в комнате, и, когда вопрошающе взглянула на герцога, он объяснил:— Дженкинс сказал мне, что стюарды уже упаковали и забрали два больших ящика и вскоре принесут новые ящики.Ириза поднялась из-за стола и прошла к полкам с керамикой. Она сняла три горшка и несколько красиво декорированных изразцов, прислоненных к стенке за горшками.— Это подделки, — сказала она, — думаю, что их следует, наверное, отделить от прочих.— Подделки? — воскликнул герцог. — Как вы узнали это?Для герцога они выглядели точно так же, как и другие изделия, и ничем не отличались от тех, которые Ириза оставила на полке.— Есть мастерские, — объяснила она, — которые делают копии с того, что находится в музеях, или с тех подлинных вещей, которые были выкрадены из гробниц.— Как же вы отличаете подделки от подлинников?Ириза впервые за это утро улыбнулась.— Вы-то с вашим чутьем должны были их распознать, — ответила она. — Простые же смертные без вашей чуткой интуиции проводят совершенно несложные испытания, с помощью которых, например, можно определить, нанесена ли глазурь сотни лет назад или наложена лишь вчера!Она заметила интерес герцога и продолжила:— Всегда необходимо с настороженностью подходить к тому, что вам предлагают. Ведь египтяне — большие мастера по части подобного обмана. Остерегайтесь подделок.— Вы хотите сказать, что они унаследовали от своих предков мастерство изготовления утвари и украшений? — спросил герцог. — Я собираюсь приобрести много древних изделии для моего дома, прежде чем покину Египет, и мне очень понадобится ваша помощь, Ириза.— Я уверена, что в Каире найдется немало знатоков, которые с готовностью согласятся проконсультировать вас.— Я предпочел бы довериться вам.Ему показалось — хоть он и не был уверен в этом, — что Ириза была рада этому.Он вновь взглянул на подлинные гончарные изделия, оставшиеся на полке, и обнаружил рядом с ними плоский камень, каравшийся неуместным там.Ириза проследила за его взглядом.— Эго папин освященный камень.Герцог посмотрел с недоумением.— Путешествующему священнику, — объяснила она, — не всегда попадаются церкви там, где он останавливается, но куда бы он ни положил этот камень, любое место приобретет святость освященного храма.— Я никогда прежде не слышал этого! — воскликнул герцог.После завтрака возвратились стюарды с пустыми ящиками, которые несли местные носильщики.Герцог не сказал ничего, но улыбнулся при мысли, что в чужой стране англичане, независимо от их социального положения, быстро привыкают к тому, что им с готовностью служат местные жители. В Англии этим стюардам и в голову не пришло бы, что кто-то должен нести ящики за них.Пока они тщательно упаковывали каждый предмет, заворачивая в толстые слои газеты, Ириза вышла из гостиной, чтобы собрать свои вещи.Гардероб у нее был небольшой, и все уместилось в два небольших кожаных чемодана, которым, судя по их виду, пришлось попутешествовать по многим пыльным дорогам.Она вернулась в гостиную, чтобы собрать рукописи отца, и к этому времени все украшения были убраны, включая подделки, которые герцог велел упаковать отдельно.Она сказала с некоторой беспомощностью в голосе:— Что мне делать… с папиной… одеждой?— Думаю, что вы должны оставить ее, — ответил герцог, — хотя я сильно сомневаюсь, что к приходу его преемника она будет еще здесь.Она, соглашаясь, кивнула, и он сказал:— Есть тут еще что-нибудь из ваших вещей? Мебель, наверное, предоставляется миссионеру вместе с домом.— Нашим слугам заплатят за ее сохранность.— Я дам им денег.Она взглянула на него несколько смущенно, сказав:— Папа всегда… сам заботился… обо всем этом. Я никогда… не вникала в эти дела. до сих пор.— Тогда предоставьте все мне, — сказал герцог.— Н-нет… пожалуйста… — начала Ириза, но он прервал ее:— Мы можем поговорить о вашем финансовом положении потом, а теперь, мне кажется, вам пора уже уходить отсюда, чтобы больше не расстраиваться.— Папа ненавидел людей, возражающих против… всего, — просто сказала Ириза.Герцогу показалось, что на глаза ей навернулись слезы, когда она прощалась со слугами, которые, как он понял, помогали им с тех пор, как они прибыли в Луксор. Один из них, мужчина средних лет, видно, очень привязанный к Иризе, призывал богов благословить ее и, тут же вспомнив, что стал христианином, добавил: «И благословение Господа Бога и Его Святого Духа!»Когда, наконец, Дженкинс и стюарды отправились с багажом к яхте, герцог с Иризой проследовали за ними, но не кратчайшим путем, как они, а по дороге через деревню к храму Луксора.Люди в хижинах махали им на прощание, а несколько детишек подбежали с цветами к Иризе.Вновь вступив под высокие колонны, они оказались одни, и магическая атмосфера храма, казалось, окутала их так, будто они были его частью.Они молча миновали огромные внутренние дворы, красные гранитные статуи, пока не оказались в том месте, где впервые увидели друг друга.Раскинувшаяся на том берегу Долина Царей была залита ослепительным солнцем, и Ириза долго вглядывалась туда, пока герцог не сказал ей тихо:— Не надо прощаться со всем этим. Мы приедем сюда вновь.— Вы… уверены? У меня такое ощущение, будто я оставляю все, что когда-либо знала, и вступаю в чужой и пугающий мир, о котором ничего не знаю.— С вами уже случалось это прежде, — сказал он, вспомнив, как он видел ее в святилище, когда ее подняли на носилки и внесли во Дворец фараонов.— Теперь — то же… самое, — сказала она, читая его мысли, — только тогда я… прощалась… с вами, а теперь я… прощаюсь… с папой.— Как вы говорили сами, — отвечал он, — жизнь течет как река, и сейчас вы переплываете через эту реку. Но мы сюда еще вернемся.Она улыбнулась ему, будто он разогнал тучи, нависшие над ней, и стало вдруг светло.— Считайте это… приключением! — сказал герцог.Он протянул ей руку, и она оперлась на нее.Ириза была без перчаток, которые надевала на похороны, и он чувствовал, как ее пальцы сжимают его руку, словно она стремилась почерпнуть в нем силу и мужество.Они сошли по ступеням к воде, где их ожидала шлюпка, прибывшая с яхты по указанию герцога.Он помог ей сесть в шлюпку, и, когда они устроились рядом на корме и матросы опустили весла в воду, он сказал:— Вы не должны смущаться, встретившись с моими гостями. Они все очаровательные люди и понравятся вам.Он чувствовал, что должен ободрить ее, и тем не менее не был уверен, что Лили благосклонно отнесется к появлению на яхте еще одной очень красивой женщины.Ириза улыбнулась.— Не думаю, — сказала она, — что они окажутся более опасными, чем людоеды, с которыми мы с папой столкнулись в Конго, или Мтеза, царек Буганды, который привык отмечать любой свой значительный сон человеческими жертвоприношениями, предпочтительно из числа христиан.— Как же вам удалось уцелеть?— Лишь благодаря счастливой случайности! — ответила Ириза, и герцог рассмеялся.Было еще сравнительно рано, хотя они бодрствовали уже не один час, и когда взошли на яхту, то застали на палубе лишь Гарри, сидевшего под тентом и занятого чтением устаревших газет.При появлении герцога и Иризы он поднялся на ноги, воскликнув:— Рад видеть тебя, Счастливчик! А я уже боялся, что ты заблудился в пустыне или тебя замуровали в гробнице какого-нибудь давно умершего фараона и нам придется перерыть гору, чтобы найти тебя.— Но, как видишь, я еще жив-здоров, — ответил герцог.Он повернулся к Иризе.— Позвольте представить моего старейшего друга. Гарри Сэтингем — мисс Ириза Гэррон, Он видел, что Гарри не сводит с Иризы удивленного и восторженного взгляда.Когда Гарри вновь взглянул на герцога, тот понял, что ему хочется что-то сказать.— Наверное, вам хотелось бы сначала пройти в вашу каюту, — сказал он Иризе, — чтобы снять вашу шляпку.Не дожидаясь ее ответа, герцог провел ее вниз, где были расположены каюты.Появился Дженкинс, и герцог сказал ему:— Не проводите ли мисс Иризу в ее каюту, Дженкинс?Я хочу поговорить с мистером Сэтингемом.— Конечно, ваша светлость.Оставив Иризу на попечение Дженкинса, готового предоставить ей все, что нужно, и распаковать чемоданы, герцог поспешил к Гарри.Они так хорошо понимали друг друга, что герцог, не теряя слов, спросил его:— Что случилось?— Очень многое! — ответил Гарри. — Знаю, что ты будешь поражен, но сомневаюсь, что очень расстроишься.— Что ты имеешь в виду?— Лили уехала!— Уехала! — воскликнул герцог.Этого он точно не ожидал.— С Чарли!Герцог недоуменно глядел на Гарри.— Что ты хочешь сказать?— То, что Лили оказалась достаточно проницательной, чтобы понять, что ты потерян для нее, и довольно эффектно компенсировала свою потерю.— Неужели она уехала с Чарли?Губы Гарри искривились в ехидной улыбке.— По официальной версии, он направился в Англию, чтобы проследить за какой-то финансовой сделкой, требующей его обязательного личного присутствия.— А на самом деле?— Он и Лили отправились сначала в Каир, а затем, по-моему, собирались посетить Париж.— Боже милостивый! А что Эми говорит обо всем этом?— Я не решился обсуждать это с нею. Лучше тебе поговорить.— Благодарю тебя! — саркастически ответил герцог. — Но каков Чарли! Я никак не ожидал от него!— Хочешь знать, как все это произошло? — спросил Гарри. — Она увидела тебя вчера вечером с этим прелестным созданием, которое ты только что привез сюда.— Где она увидела меня?— Когда ты сходил по ступеням храма и садился в лодку.У герцога было недоумевающее выражение лица, потому что это происходило на значительно большом расстоянии от яхты. Но Гарри объяснил ему:— Чарли, Лили и я стояли здесь и наблюдали за птицами через бинокль, по словам Чарли, самый сильный из всех, когда-либо изготовлявшихся. И действительно, у него фантастическое увеличение.Гарри умолк, но поскольку герцог молчал, он продолжил:— Чарли рассматривал птиц в пальмовых деревьях, когда Лили внезапно вскрикнула и выхватила у него бинокль.Я и без бинокля мог ясно видеть, как ты спустился по ступеням и помог молодой женщине войти в лодку.Герцог не произнес ни слова, и Гарри продолжал:— Я знал, что Лили весь день была раздражена оттого, что ты отправился верхом, не повидавшись с ней, и она утащила нас из «Зимнего дворца» намного раньше, чем нам хотелось бы, просто потому, что надеялась поймать тебя, как только ты возвратишься.Герцог не сказал ничего, но подумал, что Лили была уже раздражена днем ранее, когда он не пришел к ней в ту ночь, как она, очевидно, ожидала.Но он был поглощен теперь не столько чувствами Лили, сколько своим собственным ощущением огромного облегчения оттого, что был избавлен от необходимости объяснять появление Иризы на яхте.Лили не ожидала теперь продолжения их романа, который, он знал, подошел к концу в тот момент, когда они прибыли в Луксор.Не только Ириза была причиной столь внезапного его охлаждения к Лили, но и то, что Лили принадлежала миру, который в тот момент не интересовал его. Ее красота не вызывала больше даже отстраненного восхищения, не говоря уже о страсти.Если бы она была сейчас на яхте, он вынужден был бы признать себя виновным и объяснять моментальную перемену своих чувств, которыми не в силах был управлять, как и река не могла прекратить свой бег.Его так поглотила и увлекла новизна сделанных им в Египте открытий, он так был пленен увиденным и пережитым, что не мог думать, а также не понимал, каким образом Лили его очаровала.— Когда мы узнали вчера вечером, что ты не вернешься на яхту до утра, — сказал Гарри, — Лили приняла неизбежное решение возместить свою потерю.— С помощью Чарли, — буркнул герцог.— Да, как ты говоришь, с помощью Чарли, — повторил Гарри.Чувствуя ответственность за то, что случилось, и необходимость загладить свою вину, он сказал:— Мне даже трудно в это поверить, и я очень сочувствую Эми.— Чарли был очарован Лили с самого начала, как только увидел ее.— Я не имел представления об этом.— Я знаю, — сказал Гарри. — Ты всем видом показывал, что она твоя, как будто советуя всем держаться подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
На следующее утро благодаря усилиям герцога все прошло гладко.Он заплатил за гроб, значительно более дорогой, чем тот, который выбрала бы Ириза. Когда она вышла из своей спальни, бледная, но сдержанная, тело отца уже подняли с Кровати и уложили в гроб.Те, кто бальзамировал его, пришли, чтобы удостовериться, что за ночь с телом не произошло никаких изменений, и принесли цветы, которые по распоряжению герцога должны были положить как в гроб, так и вокруг него.Он увидел на Иризе другое платье, такое же простое, светло-голубовато-серое, цвета голубиного крыла.В нем она казалась эфирной и неземной, а на шляпке, которую она несла в руке, были ленты такого же цвета.Когда герцог взглянул на нее, она ответила на его немой вопрос:— У меня нет ничего черного, и папа всегда говорил, что для тех, кто верит в вечную жизнь, будь то христиане или египтяне, было бы лицемерием носить траур по тем, кто оставил нас, но не умер.Герцог подумал о том, что подобное мнение сильно отличается от настроений королевы Виктории, которая так долго сохраняла траур, что до сих пор носила черное по принцу-консорту, умершему двадцать шесть лет назад, но вслух он произнес:— Все, что вы рассказываете мне о вашем отце, и все, что я прочел вчера вечером, позволяет мне думать, что он был выдающейся личностью.Глаза Иризы осветились, и она ответила:— Я хотела бы, чтобы он знал, что… такой человек, как. вы… сказал это… о нем.Не дожидаясь ответа герцога, она вошла в спальню. Он не последовал за нею и мог видеть через открытую дверь, как она стоит и смотрит на гроб.Спустя несколько минут он сказал дожидавшимся у дома мужчинам, чтобы они вошли и закрыли гроб крышкой.Когда они вынесли гроб на террасу, в маленьком саду уже толпились люди, и они еще продолжали приходить.Этим мужчинам и женщинам отец Иризы служил не тем, что пытался обратить их в христианство, а излечивал их от болезней.Он исцелял детей от глазных болезней, поражающих многих египтян, и они знали, что он всегда был рядом с ними и мог помочь, когда понадобится.Они любили его при жизни и хотели почтить его теперь, после смерти.Когда мужчины подняли гроб на свои плечи и двинулись, сопровождаемые герцогом и Иризой, за ними потянулась толпа молчаливых скорбящих людей, провожавших гроб До самого кладбища.Там было уже полдюжины могил христиан, тех, которые Умерли уже после того, как Ириза и ее отец прибыли в Лукс? — На всех могилах были установлены небольшие дешевые деревянные кресты.Приглашенный священник в белом стихаре стоял возле вырытой могилы с молитвенником в руке и, как только гроб был опущен в могилу, начал читать слова заупокойной службы.Она была очень короткой. Но герцог подумал, что предпочел бы такие похороны для себя — без помпы и пышных церемоний, без скорбящих в черном крепе, с черными вуалями, в черных визитках и цилиндрах.Вместо всего этого была Ириза, будто очутившаяся здесь из волшебной сказки или же с рельефа на храме, да еще местные жители с детишками, которые стояли перед входом на маленькое кладбище и с почтением смотрели на все происходящее.После окончания службы Ириза бросила на гроб цветок лотоса, который, как понял герцог, был взят со священного озера в Карнаке.Когда могилу засыпали песком, ее губы возбужденно шептали, и герцог знал, что она прощается со своим отцом.Поблагодарив священника, они вернулись к дому, и жители деревни молчаливо разошлись по своим глинобитным хижинам.Дети, не сдерживаемые больше строгостью похорон, гонялись друг за другом вокруг пальмовых деревьев, и их голоса и смех, казалось, наполняли воздух радостью.Когда они вошли в дом, герцог увидел, что Дженкинс уже приготовил для них завтрак.Ириза быстро прошла в свою спальню, и он подумал сначала, что она слишком удручена, чтобы присоединиться к нему. Однако, вновь проявив исключительное самообладание, она возвратилась минут через пять, чтобы присесть за стол и выпить кофе. Она только теперь заметила исчезновение большинства украшений в комнате, и, когда вопрошающе взглянула на герцога, он объяснил:— Дженкинс сказал мне, что стюарды уже упаковали и забрали два больших ящика и вскоре принесут новые ящики.Ириза поднялась из-за стола и прошла к полкам с керамикой. Она сняла три горшка и несколько красиво декорированных изразцов, прислоненных к стенке за горшками.— Это подделки, — сказала она, — думаю, что их следует, наверное, отделить от прочих.— Подделки? — воскликнул герцог. — Как вы узнали это?Для герцога они выглядели точно так же, как и другие изделия, и ничем не отличались от тех, которые Ириза оставила на полке.— Есть мастерские, — объяснила она, — которые делают копии с того, что находится в музеях, или с тех подлинных вещей, которые были выкрадены из гробниц.— Как же вы отличаете подделки от подлинников?Ириза впервые за это утро улыбнулась.— Вы-то с вашим чутьем должны были их распознать, — ответила она. — Простые же смертные без вашей чуткой интуиции проводят совершенно несложные испытания, с помощью которых, например, можно определить, нанесена ли глазурь сотни лет назад или наложена лишь вчера!Она заметила интерес герцога и продолжила:— Всегда необходимо с настороженностью подходить к тому, что вам предлагают. Ведь египтяне — большие мастера по части подобного обмана. Остерегайтесь подделок.— Вы хотите сказать, что они унаследовали от своих предков мастерство изготовления утвари и украшений? — спросил герцог. — Я собираюсь приобрести много древних изделии для моего дома, прежде чем покину Египет, и мне очень понадобится ваша помощь, Ириза.— Я уверена, что в Каире найдется немало знатоков, которые с готовностью согласятся проконсультировать вас.— Я предпочел бы довериться вам.Ему показалось — хоть он и не был уверен в этом, — что Ириза была рада этому.Он вновь взглянул на подлинные гончарные изделия, оставшиеся на полке, и обнаружил рядом с ними плоский камень, каравшийся неуместным там.Ириза проследила за его взглядом.— Эго папин освященный камень.Герцог посмотрел с недоумением.— Путешествующему священнику, — объяснила она, — не всегда попадаются церкви там, где он останавливается, но куда бы он ни положил этот камень, любое место приобретет святость освященного храма.— Я никогда прежде не слышал этого! — воскликнул герцог.После завтрака возвратились стюарды с пустыми ящиками, которые несли местные носильщики.Герцог не сказал ничего, но улыбнулся при мысли, что в чужой стране англичане, независимо от их социального положения, быстро привыкают к тому, что им с готовностью служат местные жители. В Англии этим стюардам и в голову не пришло бы, что кто-то должен нести ящики за них.Пока они тщательно упаковывали каждый предмет, заворачивая в толстые слои газеты, Ириза вышла из гостиной, чтобы собрать свои вещи.Гардероб у нее был небольшой, и все уместилось в два небольших кожаных чемодана, которым, судя по их виду, пришлось попутешествовать по многим пыльным дорогам.Она вернулась в гостиную, чтобы собрать рукописи отца, и к этому времени все украшения были убраны, включая подделки, которые герцог велел упаковать отдельно.Она сказала с некоторой беспомощностью в голосе:— Что мне делать… с папиной… одеждой?— Думаю, что вы должны оставить ее, — ответил герцог, — хотя я сильно сомневаюсь, что к приходу его преемника она будет еще здесь.Она, соглашаясь, кивнула, и он сказал:— Есть тут еще что-нибудь из ваших вещей? Мебель, наверное, предоставляется миссионеру вместе с домом.— Нашим слугам заплатят за ее сохранность.— Я дам им денег.Она взглянула на него несколько смущенно, сказав:— Папа всегда… сам заботился… обо всем этом. Я никогда… не вникала в эти дела. до сих пор.— Тогда предоставьте все мне, — сказал герцог.— Н-нет… пожалуйста… — начала Ириза, но он прервал ее:— Мы можем поговорить о вашем финансовом положении потом, а теперь, мне кажется, вам пора уже уходить отсюда, чтобы больше не расстраиваться.— Папа ненавидел людей, возражающих против… всего, — просто сказала Ириза.Герцогу показалось, что на глаза ей навернулись слезы, когда она прощалась со слугами, которые, как он понял, помогали им с тех пор, как они прибыли в Луксор. Один из них, мужчина средних лет, видно, очень привязанный к Иризе, призывал богов благословить ее и, тут же вспомнив, что стал христианином, добавил: «И благословение Господа Бога и Его Святого Духа!»Когда, наконец, Дженкинс и стюарды отправились с багажом к яхте, герцог с Иризой проследовали за ними, но не кратчайшим путем, как они, а по дороге через деревню к храму Луксора.Люди в хижинах махали им на прощание, а несколько детишек подбежали с цветами к Иризе.Вновь вступив под высокие колонны, они оказались одни, и магическая атмосфера храма, казалось, окутала их так, будто они были его частью.Они молча миновали огромные внутренние дворы, красные гранитные статуи, пока не оказались в том месте, где впервые увидели друг друга.Раскинувшаяся на том берегу Долина Царей была залита ослепительным солнцем, и Ириза долго вглядывалась туда, пока герцог не сказал ей тихо:— Не надо прощаться со всем этим. Мы приедем сюда вновь.— Вы… уверены? У меня такое ощущение, будто я оставляю все, что когда-либо знала, и вступаю в чужой и пугающий мир, о котором ничего не знаю.— С вами уже случалось это прежде, — сказал он, вспомнив, как он видел ее в святилище, когда ее подняли на носилки и внесли во Дворец фараонов.— Теперь — то же… самое, — сказала она, читая его мысли, — только тогда я… прощалась… с вами, а теперь я… прощаюсь… с папой.— Как вы говорили сами, — отвечал он, — жизнь течет как река, и сейчас вы переплываете через эту реку. Но мы сюда еще вернемся.Она улыбнулась ему, будто он разогнал тучи, нависшие над ней, и стало вдруг светло.— Считайте это… приключением! — сказал герцог.Он протянул ей руку, и она оперлась на нее.Ириза была без перчаток, которые надевала на похороны, и он чувствовал, как ее пальцы сжимают его руку, словно она стремилась почерпнуть в нем силу и мужество.Они сошли по ступеням к воде, где их ожидала шлюпка, прибывшая с яхты по указанию герцога.Он помог ей сесть в шлюпку, и, когда они устроились рядом на корме и матросы опустили весла в воду, он сказал:— Вы не должны смущаться, встретившись с моими гостями. Они все очаровательные люди и понравятся вам.Он чувствовал, что должен ободрить ее, и тем не менее не был уверен, что Лили благосклонно отнесется к появлению на яхте еще одной очень красивой женщины.Ириза улыбнулась.— Не думаю, — сказала она, — что они окажутся более опасными, чем людоеды, с которыми мы с папой столкнулись в Конго, или Мтеза, царек Буганды, который привык отмечать любой свой значительный сон человеческими жертвоприношениями, предпочтительно из числа христиан.— Как же вам удалось уцелеть?— Лишь благодаря счастливой случайности! — ответила Ириза, и герцог рассмеялся.Было еще сравнительно рано, хотя они бодрствовали уже не один час, и когда взошли на яхту, то застали на палубе лишь Гарри, сидевшего под тентом и занятого чтением устаревших газет.При появлении герцога и Иризы он поднялся на ноги, воскликнув:— Рад видеть тебя, Счастливчик! А я уже боялся, что ты заблудился в пустыне или тебя замуровали в гробнице какого-нибудь давно умершего фараона и нам придется перерыть гору, чтобы найти тебя.— Но, как видишь, я еще жив-здоров, — ответил герцог.Он повернулся к Иризе.— Позвольте представить моего старейшего друга. Гарри Сэтингем — мисс Ириза Гэррон, Он видел, что Гарри не сводит с Иризы удивленного и восторженного взгляда.Когда Гарри вновь взглянул на герцога, тот понял, что ему хочется что-то сказать.— Наверное, вам хотелось бы сначала пройти в вашу каюту, — сказал он Иризе, — чтобы снять вашу шляпку.Не дожидаясь ее ответа, герцог провел ее вниз, где были расположены каюты.Появился Дженкинс, и герцог сказал ему:— Не проводите ли мисс Иризу в ее каюту, Дженкинс?Я хочу поговорить с мистером Сэтингемом.— Конечно, ваша светлость.Оставив Иризу на попечение Дженкинса, готового предоставить ей все, что нужно, и распаковать чемоданы, герцог поспешил к Гарри.Они так хорошо понимали друг друга, что герцог, не теряя слов, спросил его:— Что случилось?— Очень многое! — ответил Гарри. — Знаю, что ты будешь поражен, но сомневаюсь, что очень расстроишься.— Что ты имеешь в виду?— Лили уехала!— Уехала! — воскликнул герцог.Этого он точно не ожидал.— С Чарли!Герцог недоуменно глядел на Гарри.— Что ты хочешь сказать?— То, что Лили оказалась достаточно проницательной, чтобы понять, что ты потерян для нее, и довольно эффектно компенсировала свою потерю.— Неужели она уехала с Чарли?Губы Гарри искривились в ехидной улыбке.— По официальной версии, он направился в Англию, чтобы проследить за какой-то финансовой сделкой, требующей его обязательного личного присутствия.— А на самом деле?— Он и Лили отправились сначала в Каир, а затем, по-моему, собирались посетить Париж.— Боже милостивый! А что Эми говорит обо всем этом?— Я не решился обсуждать это с нею. Лучше тебе поговорить.— Благодарю тебя! — саркастически ответил герцог. — Но каков Чарли! Я никак не ожидал от него!— Хочешь знать, как все это произошло? — спросил Гарри. — Она увидела тебя вчера вечером с этим прелестным созданием, которое ты только что привез сюда.— Где она увидела меня?— Когда ты сходил по ступеням храма и садился в лодку.У герцога было недоумевающее выражение лица, потому что это происходило на значительно большом расстоянии от яхты. Но Гарри объяснил ему:— Чарли, Лили и я стояли здесь и наблюдали за птицами через бинокль, по словам Чарли, самый сильный из всех, когда-либо изготовлявшихся. И действительно, у него фантастическое увеличение.Гарри умолк, но поскольку герцог молчал, он продолжил:— Чарли рассматривал птиц в пальмовых деревьях, когда Лили внезапно вскрикнула и выхватила у него бинокль.Я и без бинокля мог ясно видеть, как ты спустился по ступеням и помог молодой женщине войти в лодку.Герцог не произнес ни слова, и Гарри продолжал:— Я знал, что Лили весь день была раздражена оттого, что ты отправился верхом, не повидавшись с ней, и она утащила нас из «Зимнего дворца» намного раньше, чем нам хотелось бы, просто потому, что надеялась поймать тебя, как только ты возвратишься.Герцог не сказал ничего, но подумал, что Лили была уже раздражена днем ранее, когда он не пришел к ней в ту ночь, как она, очевидно, ожидала.Но он был поглощен теперь не столько чувствами Лили, сколько своим собственным ощущением огромного облегчения оттого, что был избавлен от необходимости объяснять появление Иризы на яхте.Лили не ожидала теперь продолжения их романа, который, он знал, подошел к концу в тот момент, когда они прибыли в Луксор.Не только Ириза была причиной столь внезапного его охлаждения к Лили, но и то, что Лили принадлежала миру, который в тот момент не интересовал его. Ее красота не вызывала больше даже отстраненного восхищения, не говоря уже о страсти.Если бы она была сейчас на яхте, он вынужден был бы признать себя виновным и объяснять моментальную перемену своих чувств, которыми не в силах был управлять, как и река не могла прекратить свой бег.Его так поглотила и увлекла новизна сделанных им в Египте открытий, он так был пленен увиденным и пережитым, что не мог думать, а также не понимал, каким образом Лили его очаровала.— Когда мы узнали вчера вечером, что ты не вернешься на яхту до утра, — сказал Гарри, — Лили приняла неизбежное решение возместить свою потерю.— С помощью Чарли, — буркнул герцог.— Да, как ты говоришь, с помощью Чарли, — повторил Гарри.Чувствуя ответственность за то, что случилось, и необходимость загладить свою вину, он сказал:— Мне даже трудно в это поверить, и я очень сочувствую Эми.— Чарли был очарован Лили с самого начала, как только увидел ее.— Я не имел представления об этом.— Я знаю, — сказал Гарри. — Ты всем видом показывал, что она твоя, как будто советуя всем держаться подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13