— Сдается, я уже слышал эту историю.— Понимаю, Варгус, но она воистину исключительна.Она не только хороша в танце, но и обладает очарованием, которое не скрывает даже грим. Познакомься с ней и увидишь, что я не преувеличиваю.— Хорошо, — ответил граф, — если ты дашь слово, что посетишь со мной хотя бы пару балов из тех, что дают сегодняшним вечером.Ричард застонал, и граф добавил:— Один обещает быть неплохим, учитывая, что это Эшбернгем-Хаус.— Княжна Левина! — воскликнул Ричард. — Она все же пригласила нас на вальс, несмотря на то что у нее самый острый язычок из всех дам, что когда-либо украшали собою посольство.Граф рассмеялся:— Она слишком умна, чтобы спровоцировать дипломатический инцидент, но я частенько задаюсь вопросом, много ли еще пройдет времени, прежде чем русский посол будет отозван.— Не будет до тех пор, пока его жена может это предотвратить. Княжна любит Англию, или вернее — англичан.С этими словами Ричард поднялся на ноги и кликнул камердинера:— Джарвис!Тот поспешно вошел в комнату и помог Ричарду облачиться в изящный длиннополый сюртук, который, судя по отсутствию складок, был пошит в Уэстоне.— Увидишь, принцесса будет только рада помочь тебе в твоих поисках, Варгус, — заметил Ричард.В его глазах блеснул огонек, словно он сознавал, что поддразнивает друга.— Я же сказал, что не потерплю вмешательства никаких женщин, — ответил граф, — и все сказанное» Ричард, разумеется, должно остаться между нами. Если ты предашь меня, клянусь, я пришлю тебе вызов!Ричард рассмеялся:— Ну, коль скоро ты гораздо лучший стрелок, нежели я, это будет очевидное убийство, и тебе придется бежать из страны. А я подозреваю, что за годы, проведенные на полуострове, ты достаточно насмотрелся на заграницу.— Это уж точно! — с жаром отозвался граф. — По правде говоря, Ричард, я рад, что вернулся домой. Но здесь чертовски много необходимо сделать.Он вздохнул.— Люди, которым я даю работу, постарели, поместье пришло в запустение, а поскольку все были заняты только войной, дома, амбары, заборы и все остальное практически не ремонтировалось.— Да, тебе будет, чем заняться, — заметил Ричард. — Но довольно тебе расстраивать меня! Пойдем, Варгус! Нанесем визит Женевьеве.— Я не уверен, что в настоящее время могу питать дружеские чувства к француженкам, — ответил граф.Его приятель рассмеялся:— Уж коли она хорошенькая, какая разница, какой она национальности? И позволь тебя заверить, я нахожу, что французские женщины, как и французские вина, гораздо изысканнее своих английских аналогов.Продолжая говорить и улыбаться, Ричард взял трость и шляпу, после чего двинулся вниз по ступеням лестницы. Граф последовал за ним.Снаружи, на Хаф-Мун-стрит их поджидал весьма изящный фаэтон, запряженный парой великолепных лошадей.Ричард оглядел их с легкой завистью и расположился на сиденье рядом с графом.Грум в хеллингтонской ливрее отвязал лошадей, и когда фаэтон тронулся, на бегу запрыгнул на небольшое сиденье позади графа и его друга.Граф направил фаэтон на Пикадилли. Он правил лошадьми с искусством, снискавшим ему за недолгое время пребывания в Англии известность «коринфянина» «Коринфянин»— так в Англии называют состоятельных людей, увлекающихся спортом.
.Некоторые прохожие останавливались на тротуарах, чтобы поглазеть на захватывающее зрелище, которое представлял собой его фаэтон, его лошади и, разумеется, он сам.Его черноволосую голову венчала высокая шляпа, и граф провожал глазами каждую встречную женщину, словно не подозревая, что их сердца начинают биться чаще при одном только взгляде на него.Если он что и не выносил, так это отзывы о своей внешности, и был готов наброситься на всякого, кто мог назвать его «красавчиком».— Это просто модное словечко, — успокаивал его Ричард.— Мне все равно! Каждому мужчине оскорбительно, когда его называют красавцем, или, что одно и то же, денди! И мне вовсе не улыбаются такие комплименты!Конечно, Ричард поддразнивал его, но сам был достаточно мудр, чтобы не использовать данное слово.Он хорошо понимал, что хотя граф и умел сдерживать свои чувства, они у него были, и Ричарду абсолютно не хотелось обратить их против себя.По Пикадилли они направились в Хэймаркет, где располагался Королевский театр.— Если твоя француженка и вправду так очаровательна, как ты говорил, — сказал граф, — то следует признать, что она обитает не в самой здоровой среде.Пыльные улицы, ведущие к театру, в зимнее время просто утопали в грязи.— Она была достаточна мудра, чтобы не торопиться с выбором покровителя, — быстро ответил Ричард, — поскольку понимала, что будет иметь достаточно предложений на этот счет.— Включая меня, надо полагать! — уточнил граф.— Это приходило мне в голову, — подтвердил Ричард.— Почему же она отказала тебе?Ричард покачал головой.— И ты думаешь, я мог ей подойти? Если уж я не могу позволить себе купить породистую лошадь, что говорить о содержании прекрасной дамы!— Тогда чем же она так тебя интересует?— Так получилось, что ее направил ко мне Реймонд Четтерис. Помнишь Реймонда?— Конечно!— Когда раскрылась его связь с замужней женщиной, у него было два выхода: на рассвете к барьеру или бежать за границу. Так что в апреле он уехал в Париж.— И там встретил твою подругу Женевьеву.— Именно!— Надо сказать, он щедро возвращает старые долги.В голосе графа послышалась легкая усмешка.— Думаю, когда это произошло, — серьезно продолжал Ричард, — он искренне захотел ей помочь и доверил мне позаботиться о ней в первый месяц ее пребывания в Англии.Не думаю, что потребуюсь ей потом.— Тебе почти удалось меня заинтриговать, — сказал граф. — А кстати, Ричард, каково ее полное имя?— Просто Женевьева.Граф озадаченно поглядел на него, и Ричард пояснил:— Так она называла себя во Франции, где, как я понял, у нее была скромная роль в Театре варьете. А приехав в Лондон и узнав, что Вестрис именует себя «мадам», а ко всем остальным актерам обращается «месье» или «мадемуазель», она решила выделиться и стать просто Женевьевой. Весьма оригинально, надо признать.— Интересно, кто ей это присоветовал? — ехидно поинтересовался граф.Они продолжали ехать, и Ричард направил графа к небольшой гостинице, находившейся за театром.— Обычно она принимает в то время, пока ей делают прическу, — сообщил Ричард. — Надеюсь, мы не слишком поздно. Ты увидишь, она весьма привлекательна en deshabille в домашней одежде (фр.).
.Граф саркастически ухмыльнулся, но ничего не ответил.Когда они вошли в небольшой вестибюль гостиницы, он подумал, что Ричард уводит его прочь от прежних намерений.В настоящий момент ему вовсе не хотелось завоевывать сердце очередной женщины. Своей последней избранницей он обзавелся, как теперь сам понимал, слишком поспешно, в чем и крылась причина неудачи.Графа раздражали не деньги, затраченные на нее, а даром потерянное время и тот факт, что, вероятно, впервые в жизни его подвел собственный вкус.Фэй казалась необычайно приятной дамой. И лишь когда он узнал свою избранницу ближе, ему стали действовать на нервы ее пустые разговоры и манера хихикать по любому поводу, не говоря уже о том, что в своей жадности она доходила до абсурда.Он признавал, что оказался в столь запутанной ситуации только по своей вине, и, поднимаясь следом за Ричардом на второй этаж, граф пообещал себе, что никогда более не будет столь опрометчиво принимать решения.Ричард постучал в дверь, и им отворила служанка. На ней был несколько театральный кружевной чепчик.— Мамзель ждаль вас, месье, — произнесла она на ломаном английском и, к своему удивлению, заметила, что Ричард не один.Граф проследовал за ним в небольшую комнатку.В одном из углов была кровать, скрытая шифоновыми занавесями, а возле окна за туалетным столиком сидела молодая женщина, примерявшая модную шляпку.За ее спиной стояла модистка с другой шляпкой, и еще несколько лежали в круглых коробках на полу.— Месье Роулендс, мамзель! — объявила служанка от дверей. — Et un autre gentilhomme И еще один джентльмен (фр.).
.Женщина отвернулась от зеркала.— Ричард! Как кстати! Мне необходим ваш совет. Как я выгляжу?В том, какой ожидался ответ, сомневаться не приходилось, так как ее пикантное личико с заостренными чертами, яркие глаза в обрамлении темных ресниц и провоцирующе приподнятые уголки алых губ подчеркивала черная шляпка, отороченная кружевами, красными лентами и розами.Впечатление производила не только шляпка. Из всей одежды на Женевьеве была лишь тонкая черная ночная рубашка, мало скрывавшая ее стройную фигуру.— Доброе утро, Женевьева, — сказал Ричард, поднося ее руку к губам. — Простите, что задержался, но я привез с собой того, с кем хотел бы вас познакомить — граф Хеллингтон.Он шагнул в сторону, и Женевьева протянула руку графу.— Enchante Monsieur Очень приятно, месье (фр.).
, — сказала она. — Ричард много рассказывал о вас. Надеюсь вас Не разочаровать.Граф, как и ожидалось, поцеловал ее руку.— Надеюсь, я тоже.— Asseyez-vous! Садитесь! — приказала Женевьева, указав на стулья. — Ричард, принесите выпить pourvotre ami вашему другу (фр.).
, и оба смотрите на меня. Мне нужно купить три или, может быть, четыре шляпки, и я прошу у вас совет. Я хочу tout de suite сейчас же! (фр.).
!С этими словами она снова повернулась к зеркалу и, посмотрев на свое отражение, добавила:— Я не уверена, что выгляжу в этом tresjolie… э-э очень красиво? Как вы думаль?Говоря, она глядела в зеркало на себя, а вовсе не на отражавшихся в нем мужчин, сидевших на довольно неудобных стульях — единственных в комнате, не заваленных грудами театрального реквизита.— Лично мне, мадемуазель, больше нравится зеленая.Пусть она не так выразительна, зато не скрывает черты лица.Мягкий музыкальный голос, произнесший эти слова, настолько отличался от манеры речи Женевьевы и прозвучал так неожиданно, что граф с удивлением повернулся к говорящей.На ней было невзрачное серое платье и такого же оттенка шляпка. Граф подумал, что если бы не голос, девушка так и осталась бы незамеченной.Поля шляпки скрывали ее лицо, однако был виден прямой носик, миленький подбородок и линия розовых губ, говоривших о том, что их обладательница не склонна к притворству.— Peutetre vous avez raison Возможно, вы правы (фр.).
, — сказала Женевьева. — Примерь мне ее снова, и пусть джентльмены скажут, что они думают.Модистка достала зеленую шляпку, и в тот момент, когда она увенчала ею темные волосы Женевьевы, граф увидел, насколько права была девушка с музыкальным голосом.Как она и полагала, зеленый цвет подходил гораздо больше черного и красного.— Как вы думаете, милорд, мне идет? — поинтересовалась Женевьева.— Очень! — машинально согласился граф.Он ждал, не произнесет ли модистка еще чего-нибудь.— Значит, я возьму эту, — сказала Женевьева, — атье две мы уже отобрали. Положьите их на кровать.Модистка взяла шляпки и, пройдя в другой угол комнаты, положила их на кровать, убранную покрывалом с оборками и огромными бантами из бархатных лент.Глядя на изящество, с которым она передвигалась, граф отметил, что подобную грациозность можно было ожидать скорее от актрисы, нежели от торговки.Ее лицо трудно было как следует рассмотреть, но граф был уверен, что она не смотрит на него.Модистка вернулась к столику и начала перевязывать коробки с упакованными шляпками.— Вы имель чек? — спросила Женевьева.— Да, мадемуазель.— Vous savez, что с ним делаль. Les Anglais pas diffbrents от тех, кто в Париже.Было очевидно, что модистка не поняла, и граф со смехом в голосе весело пояснил:— Мадемуазель говорит, что за представление платят зрители, а не актеры. Дайте чек мне.В первое мгновение модистка с изумлением воззрилась на него. Женевьева засмеялась.— Tiens, Monsieur, vous etes tres gentil! Благодарю, месье, вы так любезны! (фр.)
Я не это имела в виду, mais je suis tres… но я очень… (фр.)
благодарна. Как мне благодариль вас?Она спрыгнула с табурета, на котором сидела, и, приблизившись к графу, склонилась и поцеловала его в щеку.Он почувствовал экзотический аромат духов и тепло ее едва прикрытого тела, когда на какой-то миг она прижалась к нему.В следующую секунду она уже повернулась к Ричарду.— А вы забыль, mon cher Ричард, что я тоже хотела пить?— Нет, конечно же, нет, — ответил Ричард. — Вот ваш бокал!— Merci, mon cher! Спасибо, мой дорогой! (фр.)
.Он понял, что она благодарит его не только за напиток, но и за знакомство с графом.Он улыбнулся ей тайком, стараясь игнорировать графа, отсчитывавшего не одну гинею из своего кошелька.Граф не взял из рук модистки чек, аккуратно выписанный плавным женским почерком, и она продолжала держать его.Она стояла неподвижно и спокойно, так что, подняв глаза, граф сумел хорошо ее рассмотреть. Он отметил, что лицом девушка не только не похожа на торговку, но даже, напротив, необычайно приятна.Его поразили не только большие глаза и нежный овал лица, но и строгие, классические черты.— Вы сами изготовляете эти шляпки? — спросил он.— Некоторые, милорд.— Вы весьма искусны.Она не ответила, но приняла комплимент легким кивком головы.— Вам нравшся ваша работа?Девушка снова кивнула, не произнеся ни слова.Граф ощутил, что девушка нарочито держит дистанцию, пресекая попытки заговорить с ней, словно это было бы вторжением в ее личные дела.Будучи все же настойчивым в желании снова услышать ее голос, граф сказал:— Я задал вам вопрос.— Я… вынуждена работать… милорд.Ее голос по-прежнему звучал музыкально, однако в интонации слышалось пожелание не лезть не в свое дело.Граф наконец отсчитал нужную сумму, однако отдавать деньги не спешил.— Должно быть, это невесело, — сказал он, — тратить свою жизнь, наряжая и украшая других.Лишь на мгновение уголки ее губ вздрогнули, и ему показалось, в глубине ее глаз вспыхнул огонек, будто бы она без слов дала ему понять, что для многих женщин, кто бы ни старался их приукрасить и как бы много они за это ни платили, подобная задача все равно оставалась непосильной.Графу было странно осознавать, что он может читать мысли девушки, хотя она и не произнесла ни слова.Модистка стояла в ожидании денег и, давая понять, что граф чересчур медлит с оплатой, протянула руку.Ее миниатюрная рука была правильной формы, с длинными тонкими пальцами, и, как отметил граф, на ней не было кольца.— Благодарю вас, милорд.Она торопила его, едва не требуя денег, и граф, понимая, что от него ждут ответ, сказал:— Вот сумма, указанная в чеке, а эта гинея лично для вас.Девушка резко подняла глаза, и граф заметил в них вспышку гнева.В первую секунду он подумал, что она откажется принять чаевые. Но девушка, словно обдумав собственное положение, просто произнесла тоном, в котором слышалась нарочитая деликатность:— Спасибо… милорд. Я… конечно… благодарна…Она присела в реверансе, взяла деньги из его руки и развернулась, излишне резко одернув платье.Затем она собрала коробки и вышла из комнаты, не сказав никому ни слова, даже своей клиентке. Глава 2 Тэлия вышла из задней двери шляпного магазина миссис Бертон и огляделась. В конце улицы виднелась какая-то фигура.Она поспешила к ожидавшей ее пожилой женщине, одетой как служанка из хорошего дома, и та, завидев ее, улыбнулась.— Прости, Анна, что заставила тебя ждать, — сказала Тэлия, — но в последний момент потребовалось запаковать уйму коробок. Слава Богу, их хотя бы не потребовалось разносить!— Как бы то ни было, такая лакейская работа не для вас! — сварливо произнесла Анна.Тэлия рассмеялась:— Сама знаешь, нищим выбирать не приходится, и, в конце концов, у меня был замечательный день! Не буду ничего говорить, пока не увижу маму. Как она?— Как всегда, — ответила Анна. — Считает дни до возвращения вашего отца и ждет письма, которое никогда не придет!Голос Анны снова зазвучал строго, и Тэлия знала отчего.Ее мать была единственным человеком, кого Анна боготворила.Они шли по улицам, где уже не было столь людно, как по утрам, и вскоре добрались до Хэй-Хилла.Там они пересекли улицу и направились к Ленсдаун-лейн.Всякий раз, когда Тэлия проходила здесь, она ловила себя на мысли о разбойниках.Когда-то принц Уэльский и герцог Йоркский, еще в молодости, ехали в наемном экипаже по Хэй-Хиллу, разбойники их остановили и ограбили.Грабителей так и не поймали. Кроме того, был случай, когда разбойник, сбежав с Пикадилли-роуд через Ленсдаунский пассаж, сел на коня в конце Керзон-стрит и ускакал прочь.Этот побег всегда казался Тэлии отважным и захватывающим, что она зачастую принималась рассуждать: окажись она в такой ситуации, хватило бы у нее сообразительности?Анна не любила разговаривать в дороге, и поэтому Тэлия спокойно продолжала размышлять.Джентльмен, подаривший ей утром гинею в комнате мадемуазель Женевьевы, по ее мнению, выглядел настоящим разбойником или, быть может, пиратом.Он был как раз из тех мужчин, кого она хотела бы видеть проезжающим по Роу или гуляющим по Бонд-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
.Некоторые прохожие останавливались на тротуарах, чтобы поглазеть на захватывающее зрелище, которое представлял собой его фаэтон, его лошади и, разумеется, он сам.Его черноволосую голову венчала высокая шляпа, и граф провожал глазами каждую встречную женщину, словно не подозревая, что их сердца начинают биться чаще при одном только взгляде на него.Если он что и не выносил, так это отзывы о своей внешности, и был готов наброситься на всякого, кто мог назвать его «красавчиком».— Это просто модное словечко, — успокаивал его Ричард.— Мне все равно! Каждому мужчине оскорбительно, когда его называют красавцем, или, что одно и то же, денди! И мне вовсе не улыбаются такие комплименты!Конечно, Ричард поддразнивал его, но сам был достаточно мудр, чтобы не использовать данное слово.Он хорошо понимал, что хотя граф и умел сдерживать свои чувства, они у него были, и Ричарду абсолютно не хотелось обратить их против себя.По Пикадилли они направились в Хэймаркет, где располагался Королевский театр.— Если твоя француженка и вправду так очаровательна, как ты говорил, — сказал граф, — то следует признать, что она обитает не в самой здоровой среде.Пыльные улицы, ведущие к театру, в зимнее время просто утопали в грязи.— Она была достаточна мудра, чтобы не торопиться с выбором покровителя, — быстро ответил Ричард, — поскольку понимала, что будет иметь достаточно предложений на этот счет.— Включая меня, надо полагать! — уточнил граф.— Это приходило мне в голову, — подтвердил Ричард.— Почему же она отказала тебе?Ричард покачал головой.— И ты думаешь, я мог ей подойти? Если уж я не могу позволить себе купить породистую лошадь, что говорить о содержании прекрасной дамы!— Тогда чем же она так тебя интересует?— Так получилось, что ее направил ко мне Реймонд Четтерис. Помнишь Реймонда?— Конечно!— Когда раскрылась его связь с замужней женщиной, у него было два выхода: на рассвете к барьеру или бежать за границу. Так что в апреле он уехал в Париж.— И там встретил твою подругу Женевьеву.— Именно!— Надо сказать, он щедро возвращает старые долги.В голосе графа послышалась легкая усмешка.— Думаю, когда это произошло, — серьезно продолжал Ричард, — он искренне захотел ей помочь и доверил мне позаботиться о ней в первый месяц ее пребывания в Англии.Не думаю, что потребуюсь ей потом.— Тебе почти удалось меня заинтриговать, — сказал граф. — А кстати, Ричард, каково ее полное имя?— Просто Женевьева.Граф озадаченно поглядел на него, и Ричард пояснил:— Так она называла себя во Франции, где, как я понял, у нее была скромная роль в Театре варьете. А приехав в Лондон и узнав, что Вестрис именует себя «мадам», а ко всем остальным актерам обращается «месье» или «мадемуазель», она решила выделиться и стать просто Женевьевой. Весьма оригинально, надо признать.— Интересно, кто ей это присоветовал? — ехидно поинтересовался граф.Они продолжали ехать, и Ричард направил графа к небольшой гостинице, находившейся за театром.— Обычно она принимает в то время, пока ей делают прическу, — сообщил Ричард. — Надеюсь, мы не слишком поздно. Ты увидишь, она весьма привлекательна en deshabille в домашней одежде (фр.).
.Граф саркастически ухмыльнулся, но ничего не ответил.Когда они вошли в небольшой вестибюль гостиницы, он подумал, что Ричард уводит его прочь от прежних намерений.В настоящий момент ему вовсе не хотелось завоевывать сердце очередной женщины. Своей последней избранницей он обзавелся, как теперь сам понимал, слишком поспешно, в чем и крылась причина неудачи.Графа раздражали не деньги, затраченные на нее, а даром потерянное время и тот факт, что, вероятно, впервые в жизни его подвел собственный вкус.Фэй казалась необычайно приятной дамой. И лишь когда он узнал свою избранницу ближе, ему стали действовать на нервы ее пустые разговоры и манера хихикать по любому поводу, не говоря уже о том, что в своей жадности она доходила до абсурда.Он признавал, что оказался в столь запутанной ситуации только по своей вине, и, поднимаясь следом за Ричардом на второй этаж, граф пообещал себе, что никогда более не будет столь опрометчиво принимать решения.Ричард постучал в дверь, и им отворила служанка. На ней был несколько театральный кружевной чепчик.— Мамзель ждаль вас, месье, — произнесла она на ломаном английском и, к своему удивлению, заметила, что Ричард не один.Граф проследовал за ним в небольшую комнатку.В одном из углов была кровать, скрытая шифоновыми занавесями, а возле окна за туалетным столиком сидела молодая женщина, примерявшая модную шляпку.За ее спиной стояла модистка с другой шляпкой, и еще несколько лежали в круглых коробках на полу.— Месье Роулендс, мамзель! — объявила служанка от дверей. — Et un autre gentilhomme И еще один джентльмен (фр.).
.Женщина отвернулась от зеркала.— Ричард! Как кстати! Мне необходим ваш совет. Как я выгляжу?В том, какой ожидался ответ, сомневаться не приходилось, так как ее пикантное личико с заостренными чертами, яркие глаза в обрамлении темных ресниц и провоцирующе приподнятые уголки алых губ подчеркивала черная шляпка, отороченная кружевами, красными лентами и розами.Впечатление производила не только шляпка. Из всей одежды на Женевьеве была лишь тонкая черная ночная рубашка, мало скрывавшая ее стройную фигуру.— Доброе утро, Женевьева, — сказал Ричард, поднося ее руку к губам. — Простите, что задержался, но я привез с собой того, с кем хотел бы вас познакомить — граф Хеллингтон.Он шагнул в сторону, и Женевьева протянула руку графу.— Enchante Monsieur Очень приятно, месье (фр.).
, — сказала она. — Ричард много рассказывал о вас. Надеюсь вас Не разочаровать.Граф, как и ожидалось, поцеловал ее руку.— Надеюсь, я тоже.— Asseyez-vous! Садитесь! — приказала Женевьева, указав на стулья. — Ричард, принесите выпить pourvotre ami вашему другу (фр.).
, и оба смотрите на меня. Мне нужно купить три или, может быть, четыре шляпки, и я прошу у вас совет. Я хочу tout de suite сейчас же! (фр.).
!С этими словами она снова повернулась к зеркалу и, посмотрев на свое отражение, добавила:— Я не уверена, что выгляжу в этом tresjolie… э-э очень красиво? Как вы думаль?Говоря, она глядела в зеркало на себя, а вовсе не на отражавшихся в нем мужчин, сидевших на довольно неудобных стульях — единственных в комнате, не заваленных грудами театрального реквизита.— Лично мне, мадемуазель, больше нравится зеленая.Пусть она не так выразительна, зато не скрывает черты лица.Мягкий музыкальный голос, произнесший эти слова, настолько отличался от манеры речи Женевьевы и прозвучал так неожиданно, что граф с удивлением повернулся к говорящей.На ней было невзрачное серое платье и такого же оттенка шляпка. Граф подумал, что если бы не голос, девушка так и осталась бы незамеченной.Поля шляпки скрывали ее лицо, однако был виден прямой носик, миленький подбородок и линия розовых губ, говоривших о том, что их обладательница не склонна к притворству.— Peutetre vous avez raison Возможно, вы правы (фр.).
, — сказала Женевьева. — Примерь мне ее снова, и пусть джентльмены скажут, что они думают.Модистка достала зеленую шляпку, и в тот момент, когда она увенчала ею темные волосы Женевьевы, граф увидел, насколько права была девушка с музыкальным голосом.Как она и полагала, зеленый цвет подходил гораздо больше черного и красного.— Как вы думаете, милорд, мне идет? — поинтересовалась Женевьева.— Очень! — машинально согласился граф.Он ждал, не произнесет ли модистка еще чего-нибудь.— Значит, я возьму эту, — сказала Женевьева, — атье две мы уже отобрали. Положьите их на кровать.Модистка взяла шляпки и, пройдя в другой угол комнаты, положила их на кровать, убранную покрывалом с оборками и огромными бантами из бархатных лент.Глядя на изящество, с которым она передвигалась, граф отметил, что подобную грациозность можно было ожидать скорее от актрисы, нежели от торговки.Ее лицо трудно было как следует рассмотреть, но граф был уверен, что она не смотрит на него.Модистка вернулась к столику и начала перевязывать коробки с упакованными шляпками.— Вы имель чек? — спросила Женевьева.— Да, мадемуазель.— Vous savez, что с ним делаль. Les Anglais pas diffbrents от тех, кто в Париже.Было очевидно, что модистка не поняла, и граф со смехом в голосе весело пояснил:— Мадемуазель говорит, что за представление платят зрители, а не актеры. Дайте чек мне.В первое мгновение модистка с изумлением воззрилась на него. Женевьева засмеялась.— Tiens, Monsieur, vous etes tres gentil! Благодарю, месье, вы так любезны! (фр.)
Я не это имела в виду, mais je suis tres… но я очень… (фр.)
благодарна. Как мне благодариль вас?Она спрыгнула с табурета, на котором сидела, и, приблизившись к графу, склонилась и поцеловала его в щеку.Он почувствовал экзотический аромат духов и тепло ее едва прикрытого тела, когда на какой-то миг она прижалась к нему.В следующую секунду она уже повернулась к Ричарду.— А вы забыль, mon cher Ричард, что я тоже хотела пить?— Нет, конечно же, нет, — ответил Ричард. — Вот ваш бокал!— Merci, mon cher! Спасибо, мой дорогой! (фр.)
.Он понял, что она благодарит его не только за напиток, но и за знакомство с графом.Он улыбнулся ей тайком, стараясь игнорировать графа, отсчитывавшего не одну гинею из своего кошелька.Граф не взял из рук модистки чек, аккуратно выписанный плавным женским почерком, и она продолжала держать его.Она стояла неподвижно и спокойно, так что, подняв глаза, граф сумел хорошо ее рассмотреть. Он отметил, что лицом девушка не только не похожа на торговку, но даже, напротив, необычайно приятна.Его поразили не только большие глаза и нежный овал лица, но и строгие, классические черты.— Вы сами изготовляете эти шляпки? — спросил он.— Некоторые, милорд.— Вы весьма искусны.Она не ответила, но приняла комплимент легким кивком головы.— Вам нравшся ваша работа?Девушка снова кивнула, не произнеся ни слова.Граф ощутил, что девушка нарочито держит дистанцию, пресекая попытки заговорить с ней, словно это было бы вторжением в ее личные дела.Будучи все же настойчивым в желании снова услышать ее голос, граф сказал:— Я задал вам вопрос.— Я… вынуждена работать… милорд.Ее голос по-прежнему звучал музыкально, однако в интонации слышалось пожелание не лезть не в свое дело.Граф наконец отсчитал нужную сумму, однако отдавать деньги не спешил.— Должно быть, это невесело, — сказал он, — тратить свою жизнь, наряжая и украшая других.Лишь на мгновение уголки ее губ вздрогнули, и ему показалось, в глубине ее глаз вспыхнул огонек, будто бы она без слов дала ему понять, что для многих женщин, кто бы ни старался их приукрасить и как бы много они за это ни платили, подобная задача все равно оставалась непосильной.Графу было странно осознавать, что он может читать мысли девушки, хотя она и не произнесла ни слова.Модистка стояла в ожидании денег и, давая понять, что граф чересчур медлит с оплатой, протянула руку.Ее миниатюрная рука была правильной формы, с длинными тонкими пальцами, и, как отметил граф, на ней не было кольца.— Благодарю вас, милорд.Она торопила его, едва не требуя денег, и граф, понимая, что от него ждут ответ, сказал:— Вот сумма, указанная в чеке, а эта гинея лично для вас.Девушка резко подняла глаза, и граф заметил в них вспышку гнева.В первую секунду он подумал, что она откажется принять чаевые. Но девушка, словно обдумав собственное положение, просто произнесла тоном, в котором слышалась нарочитая деликатность:— Спасибо… милорд. Я… конечно… благодарна…Она присела в реверансе, взяла деньги из его руки и развернулась, излишне резко одернув платье.Затем она собрала коробки и вышла из комнаты, не сказав никому ни слова, даже своей клиентке. Глава 2 Тэлия вышла из задней двери шляпного магазина миссис Бертон и огляделась. В конце улицы виднелась какая-то фигура.Она поспешила к ожидавшей ее пожилой женщине, одетой как служанка из хорошего дома, и та, завидев ее, улыбнулась.— Прости, Анна, что заставила тебя ждать, — сказала Тэлия, — но в последний момент потребовалось запаковать уйму коробок. Слава Богу, их хотя бы не потребовалось разносить!— Как бы то ни было, такая лакейская работа не для вас! — сварливо произнесла Анна.Тэлия рассмеялась:— Сама знаешь, нищим выбирать не приходится, и, в конце концов, у меня был замечательный день! Не буду ничего говорить, пока не увижу маму. Как она?— Как всегда, — ответила Анна. — Считает дни до возвращения вашего отца и ждет письма, которое никогда не придет!Голос Анны снова зазвучал строго, и Тэлия знала отчего.Ее мать была единственным человеком, кого Анна боготворила.Они шли по улицам, где уже не было столь людно, как по утрам, и вскоре добрались до Хэй-Хилла.Там они пересекли улицу и направились к Ленсдаун-лейн.Всякий раз, когда Тэлия проходила здесь, она ловила себя на мысли о разбойниках.Когда-то принц Уэльский и герцог Йоркский, еще в молодости, ехали в наемном экипаже по Хэй-Хиллу, разбойники их остановили и ограбили.Грабителей так и не поймали. Кроме того, был случай, когда разбойник, сбежав с Пикадилли-роуд через Ленсдаунский пассаж, сел на коня в конце Керзон-стрит и ускакал прочь.Этот побег всегда казался Тэлии отважным и захватывающим, что она зачастую принималась рассуждать: окажись она в такой ситуации, хватило бы у нее сообразительности?Анна не любила разговаривать в дороге, и поэтому Тэлия спокойно продолжала размышлять.Джентльмен, подаривший ей утром гинею в комнате мадемуазель Женевьевы, по ее мнению, выглядел настоящим разбойником или, быть может, пиратом.Он был как раз из тех мужчин, кого она хотела бы видеть проезжающим по Роу или гуляющим по Бонд-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15