Затем он нырнул глубже, подплыл к ветке, внимательно на нее посмотрел и уже собрался возвращаться назад, когда заметил в гроте у основания коралла огромную мурену.
Наконец он вернулся к терпеливо поджидавшему его Брюсу.
– Кажется, я вас понимаю, – сказал Тальбот.
– Здесь есть одно «но», – добавил Брюс.
– И не только одно, – согласился с ним Эдмунд. – Первое «но» – это то, что условий, о которых вы говорили, больше не существует. Их не будет. Чтобы они возникли, нужна развитая промышленность, которой не может быть согласно регламенту о запрете взрывчатых веществ.
– Токсичные продукты могут вырабатываться и без двигателя внутреннего сгорания, – нахмурившись, сказал Брюс.
– Без двигателей внутреннего сгорания и в отсутствие электроэнергии – не в таком количестве. Первое предотвратит Мать, используя упомянутый регламент. А всю электроэнергию высасывает эта чертова Сеть. Так что рассчитывать на появление развитой промышленности не приходится. Вы представить себе не можете, что бы я отдал за пару тонн серной кислоты, однако черта с два ее получишь в наших условиях.
Брюс открыл было рот, но Эдмунд не дал ему заговорить.
– Еще минуту, – усмехнулся он. – Я вас слушал. Если мы выиграем эту войну, вся система заработает вновь и все станет так, как было до Спада. Вы снова сможете получать все, что вам нужно, с помощью репликаторов. Промышленности не будет, во всяком случае, она будет такой, какой была за тысячу лет до Спада. Вас никто не потревожит, потому что даже при нынешнем росте населения его численность в ближайшие сто лет не превысит полтора миллиарда человек, от силы два. Мы уже достигли своего максимума; вы даже сможете поддерживать людей, поставляя им продукцию своего доисторического сельского хозяйства. И между прочим, вы забываете, как вы молитесь на свои источники питания.
– Да, с этим у нас сложно, – мрачно согласился Брюс. – В заливе погибла почти вся флора. А залив – источник жизни для половины экосистемы нашего региона.
– Но с вашим заливом ничего не случится, потому что по нему нельзя перевозить удобрения, – резко сказал Эдмунд. – Господи боже, да мы уже столкнулись с этим в нашей Вороньей Мельнице! Я считаю, что пока идет война, рифы будут в безопасности. А вы нет.
– Это вы так считаете, – пожал плечами Брюс. – Но Новой Судьбе незачем нападать на нас.
– Речь не о Новой Судьбе, – ответил Эдмунд. Они уже отплыли от круглого коралла и медленно двигались по направлению к городу. – Ваш народ очень уязвим. И весьма ценен не только и не столько для нас и Новой Судьбы. На пути к вам мы проплывали мимо одного селения на острове Бими. С вашей способностью жить под водой вы становитесь для тех, кто там живет, бесценной находкой. Как вы думаете, сколько им потребуется времени, чтобы понять, что если вы не станете им помогать, то вас можно будет принудить к этому силой?
– Каким образом они это сделают? – сердито спросил Брюс.
– Не знаю, – пожав плечами, ответил Эдмунд. – Но когда-нибудь они найдут способ. Зачем нырять за омарами самим, если есть вы?
– Мы смогли бы с ними договориться, как и с другими, – возразил Брюс.
– Они не могут защитить вас от Новой Судьбы, – парировал Эдмунд. – Кроме того, им нечего терять, в отличие от нас. Вы для них – рыбка-чистильщик. Разумеется, это всего лишь коммерческая сделка, но, будь моя воля, я предпочел бы роль крупной рыбы. Все-таки чистильщик ее не проглотит.
– А вы не крупная рыба?
– Нам нужны верные союзники, – сказал Эдмунд. – Нам нужно, чтобы вы вели разведку и воевали на нашей стороне. Как, решим потом. Вы должны помочь нам общаться с дельфино и другими китообразными. Чтобы обнаруживать корабли Новой Судьбы и уничтожать их до того, как они уничтожат нас. До того, как они доберутся до нашей земли, чтобы мне не пришлось сражаться прямо у чертовых стен своего дома. Тут речь не о большой и малой рыбе. Мы не можем вас заставить служить нам. Мы не можем быть уверены, обнаружили вы флот противника или нет. Океан чертовски огромен, как я уже успел понять. Зато я уверен в другом: рыбаки достанут плетки, если вы не будете приносить им много омаров.
– Вы придумываете проблемы, которых не существует. – снова сердито сказал Брюс.
– Возможно, но одна из них все же реальна: вам грозит голодная смерть.
– Мы выживем, – не сдавался Брюс.
– Выживете, если будете жить как первобытные охотники, то есть питаться тем, что вам удастся раздобыть на сегодня, – ответил Эдмунд, тоже начиная сердиться. – Черт возьми, Брюс, да поймите же – вы отвечаете за жизнь своего народа, а не только этого рифа! У меня есть люди, которые когда-то составляли часть проекта по созданию территории, населенной волками. Ну и где сейчас этот проект? Его нет, теперь они пытаются вернуться к цивилизации; теперь им не нужны шныряющие по лесам падальщики. А вы, вы ведь даже не умеете как следует охотиться. Вы худеете: Даная может это доказать. Ваши люди уже начали умирать от недостатка питательных веществ. Мы можем вам помочь. Как я понимаю, вам не нужны тралы, потому что они захватывают слишком много лишней рыбы и портят коралловые рифы. Прекрасно. Мы можем поставлять вам неводы. Ими вы будете ловить только то, что вам нужно. Меня просили привезти и другие вещи. Ловушки для омаров, сети…
– Только не очень большие, – перебил его Брюс – Длинные плавающие сети так же опасны, как и тралы.
– Все равно, – ответил Эдмунд. – Скажите мне, что вам надо, и вы это получите. В пределах разумного. Вы не первые, кого нам приходится поддерживать оружием и материалами.
– А что вы называете пределами разумного? – спросил Брюс.
Ага. Об этом стоит подумать. Мы можем обеспечить вас вооруженными воинами. Бронза вам очень пригодится; ее легко обрабатывать, не то что сталь. Но бронзу трудно получать и ее залежей не существует, тогда как мы умеем получать заготовки из нержавеющей стали и их у нас очень много. Но это адская работа, на которую уходит много времени и денег. Мы собираемся организовать систему кредитов для поддержки честной торговли, основанной на законах ССШ. Мы не станем лишать вас власти над народом, мы будем вам только помогать, чтобы вы научились торговать, после чего вы не будете от нас зависеть. Как я говорил, детали мы разработаем потом, но это всего лишь детали. Став вашими союзниками на основании пакта о взаимопомощи, мы не дадим вам умирать с голоду. Вашим мужчинам и женщинам не придется копаться в зарослях кораллов в поисках хоть какой-нибудь рыбки. А может, вам вообще больше не придется жить на одном суши.
Решив, что буря миновала, Брюс пожал плечами.
– Я пришел, чтобы убеждать, а получилось наоборот, – сказал он.
– Рифы выживут, с вами или без вас, – сказал Эдмунд. – Сейчас важнее другое – война с Новой Судьбой. Помогите нам ее выиграть, а рифы пока вас подождут. Вы же сами говорили, что Большая Зеленуха смогла выжить после всего, что с ней сделали. Она переживала естественные и искусственные катастрофы на протяжении семи миллионов лет. Она выживет и теперь. Если только Новая Судьба не обрушит на нее колоссальные удары энергии. Но и это мы можем предотвратить.
Снова пожав плечами, Брюс повернул в сторону города. Эдмунд решил, что это хороший знак. Значит, ему все удалось. Пока.
Рейчел копалась среди листьев и длинных ветвей, шевеля ластами, чтобы держаться на одном месте. Среди подводной растительности она выискивала твердые недозрелые плоды.
– Морские сливы – это такая штука, которая и полезна, и вредна, – говорила Элайна, роясь в зарослях подводных растений чуть поглубже. – В водах у Флоры они скорее вредители, однако, чтобы вырасти, им нужны определенные условия.
Заросли плетистых водорослей находились возле родника на мысе Кита, но длинные стебли растений протянулись на несколько метров во всех направлениях.
– Они переплетаются с морской травой, – сказала Антья, высунув голову из воды, огляделась и снова нырнула вниз, чтобы продолжить поиски. – Их корням нужна пресная вода, но плоды зреют исключительно в соленой. Поэтому морские сливы можно встретить только там, где пресная вода смешивается с морской. Например, в таких местах, как вот этот родник. Здесь они просто растут и никому не мешают. К тому же ими питаются те виды, которые поедают морскую траву.
– Здесь полно всякой рыбешки и… всего такого, – сказала Рейчел. – А вот морских слив маловато. Элайна, можно тебе задать один вопрос?
– Конечно, – ответила девушка, слегка помахивая своим ярко-голубым хвостом, который торчал из воды, пока она копалась в зарослях подводных лиан.
– Где твой угорь?
– О, я беру с собой Акашу только в особых случаях, – ответила Элайна. – И в основном по ночам. Днем она прячется в пещере. Мне кажется, здесь уже все собрали, – со вздохом добавила она. – Нужно поискать в другом месте. Моллюсков? Омаров?
– Моллюски живут в водорослях, – сказала Антья, взглянув на Рейчел. – А ближайшая плантация на расстоянии многих километров. Я думаю, нам нужно пошустрить поблизости.
– Что сделать? – спросила Рейчел.
– Поискать лангустов, – ответила Элайна и добавила: – Омаров.
– О.
– Большую часть пути мы поплывем вверх против течения, зато обратно нас просто вынесет, – сказала Антья, направляясь к выходу из бухты. – Только вверх по течению все тоже собрано. Омары ходят кругами; они постоянно возвращаются в свои норки, но очень ненадолго. Так что я предлагаю плыть на восток, если только вы выдержите обратный путь. Сможете?
– Думаю, что да, – ответила Рейчел, поднимая корзину, в которой валялось несколько морских слив. – Из чего вы делаете такие корзины? – спросила она, следуя за ихтианками в открытое море.
Они старались плыть помедленнее, чтобы Рейчел не отставала, но даже такая скорость казалась ей слишком большой, поэтому она очень обрадовалась, когда наконец морское течение подхватило их и понесло на восток.
– В основном из морских водорослей, – сказала Антья. – Можно и из морских слив, но если выдергивать стебли, не будет фруктов. Тяжелый выбор.
– И все равно эти корзины быстро сгнивают, – пожаловалась Элайна. – К тому же они очень непрочные.
– С этим мы можем вам помочь, – сказала Рейчел. – Не знаю, что лучше – хлолк или пенька, но у нас есть и то и другое. Пока немного, но с каждым годом будет все больше.
– А мне бы хотелось иметь такую же штуку от купальника, – сказала Антья, глядя на бикини Рейчел. – Надоело без конца демонстрировать грудь. Иногда не хочется, чтобы на тебя пялились, если вы понимаете, о чем я. Не говоря уже о как бы случайных прикосновениях.
– Говори за себя, – весело возразила Элайна. – Мне вот все это очень нравится. Пусть смотрят и даже пусть прикасаются, только бы не лапали.
– Это потому, что ты потаскушка, Элайна, – спокойно сказала Антья.
– Она не потаскушка, – вступилась за Элайну Рейчел. – Ей просто… нравится показывать свое тело. Но я тебя понимаю, Антья. Для меня это тоже слишком уж вызывающе. Перед Спадом я не любила обращать на себя внимание. Правда, когда я была моложе…
– Надевала ровно столько, чтобы не шокировать мамочку, а потом щеголяла всем на удивление? – усмехнулась Антья.
– Нет, мне было все равно, – засмеялась Рейчел. – Но потом… потом я стала ловить на себе какие-то странные взгляды. От них бросало в дрожь, понимаете? И я перестала разгуливать полуголой. А после Спада… когда произошло… в общем, я стала ходить только в длинных юбках или брюках и наглухо застегнутых рубашках. Не нужны мне те взгляды. Совсем.
– А мне они нравятся, спасибо, – сказала Элайна. – И ничего я не потаскушка. Такая спит с любым, кто поманит ее пальцем. Я куда разборчивее. Вот Баст, это да, это потаскушка.
Судя по тому, как ты описала потаскух, – засмеялась Рейчел, – Баст просто совершенство. Знаешь, ей ведь все равно, как ее называют – потаскухой или нет; для нее это даже комплимент. Но учти – Баст крайне разборчива, она, насколько я знаю, по-настоящему моногамна. Я не сразу это поняла. Она ведь ни разу не взглянула на другого мужчину с тех пор, как встретила Герцера, во всяком случае в Вороньей Мельнице я ничего такого за ней не замечала. Зато Герцер, не раздумывая, скачет из постели в постель. Вот кто настоящая потаскуха, а не Баст. Да черт возьми, она выбрала моего отца, когда он был не намного старше Герцера, и почти десять лет они были просто идеальной парой.
– Правда? – изумленно прошептала Элайна. – Твоего отца?
– Ага, – усмехнулась Рейчел. – Когда-то давно он наверняка был крупной шишкой. Да что тут говорить, он ведь жил с тетей Шейдой до того, как встретил мою мать, а это было то ли после Баст, то ли во время их связи, точно не знаю, да я и не спрашивала. А потом, когда он встретил мою мать, дал от ворот поворот им обеим. Представляю, что это было за зрелище.
– Тетя Шейда? – спросила Антья, что-то вспомнив. – Это не член Совета?
– Она самая, только теперь она Шейда, королева Соединенных Свободных Штатов. Но даже тогда она стояла второй или третьей в списке Хранителей Ключей, а это, знаете, что-нибудь да значит. А тут мой папаша бросает Баст ради Шейды, а потом и ее, и выбирает мою мать, единственную среди всех женщин.
– И что же, он больше не спал с Баст? – спросила Элайна. – Трудно поверить. Она такая…
– Чувственная, – закончила за нее Рейчел. – Когда моя мать бросила его, забрав меня с собой, он скорее всего вернулся к Баст. Но… что там у них было, я не знаю. Наверное, ему просто нужна была живая душа: после ухода матери он был как потерянный.
– А когда это было? – спросила Антья.
Мне тогда было около четырех, – печально ответила Рейчел, вспомнив то время. – До Спада мой отец был очень неплохим ролевиком. Он жил в каменном доме, у него была пища, которую он готовил сам или ему готовила служанка, в общем все такое. Жил как какой-нибудь феодал. То есть совсем неплохо: у него был водопровод с горячей и холодной водой, которая поступала из цистерны, расположенной на холме, а цистерна наполнялась водой из родника. А холодная вода была действительно холодной. Сейчас я думаю, что матери не хотелось воспитывать меня в таких условиях, но и уходить она тоже не хотела. Она прилепилась к отцу, как полип к скале, и… жила своей собственной жизнью. Он приходил и некоторое время жил с нами, но изменить тоже ничего не мог. Техника, наверное, сводит с ума, если пользоваться ею каждый день. В общем, когда мне исполнилось шесть, он ушел навсегда. Я потом навещала его время от времени, особенно на Ярмарку. И тогда мне казалось, что все очень здорово. Отец был местным «лордом», меня наряжали как куклу, а люди только перешептывались. Но потом, когда я повзрослела, все это начало казаться мне каким-то… устаревшим. И я перестала видеться с отцом.
– Что случилось? – спросила Элайна. – Почему ты вернулась?
– Потому что начался Спад, балда, – фыркнула Антья.
– Да уж, действительно, – нахмурившись, сказала Рейчел. – Мы с матерью жили… черт, недалеко от Вороньей Мельницы. Километров сто, не больше. Знаете, как трудно пройти сто километров, таща на себе провизию, когда вокруг бушует буря?
– Угу, – буркнула Элайна.
– Вот именно. А куда еще нам было идти? До Спада было так: «Вода холодная как лед!» Или: «Не хочу я пользоваться этим старомодным бачком!» «Ну почему ты не ездишь, как все нормальные люди, па-а-а-па!» Но когда я добралась до нашего дома и увидела этот старомодный бачок и ванну с горячей водой, я плакала, как ребенок. Не надо больше прятаться по кустам и мыться ледяной водой. Мама… – Рейчел на секунду остановилась, чтобы перевести дух, – сразу же полезла в ванну. После этого они с отцом помирились. А потом… сделались друзьями. Сначала на это было больно смотреть, вели себя как глупые подростки. Но теперь они… теперь они такая идеальная пара, каких я не видала. Они обсуждают проблемы, почти никогда не спорят и время от времени делают друг другу комплименты. А Баст, между прочим, хватило ума уйти в сторону. Да и зачем ей мой отец? У нее есть Герцер!
– А что у тебя с Герцером? – спросила Элайна. – Я слышала, на корабле вы жили в одной каюте? Можешь рассказать что-нибудь интересненькое?
– Он храпит, – с любезной улыбкой ответила Рейчел. – А что до остального, то Герцер мне как брат. Я… у нас ничего не было. И не будет.
– Почему? – спросила Антья. – Я хочу сказать, что с Джейсоном и Герцером у меня тоже ничего не было, но это не значит, что я не вижу в них мужчин. Черт, вы бы видели, как он выглядит в своем гидрокостюме!
– Я видела! – хмыкнула Элайна.
– Так вот… – произнесла Рейчел, немного покраснев. – Если… если есть такое определение, как «антипотаскуха», то это я. Это, конечно, не означает, что я презираю девушек, которым нравится секс. До Спада Маргарет была моей лучшей подругой, а она потеряла девственность, когда у нее только начали округляться груди. Ну и что? А я… мне это было не интересно.
– Ты хочешь сказать, тебя не привлекали мальчики?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Наконец он вернулся к терпеливо поджидавшему его Брюсу.
– Кажется, я вас понимаю, – сказал Тальбот.
– Здесь есть одно «но», – добавил Брюс.
– И не только одно, – согласился с ним Эдмунд. – Первое «но» – это то, что условий, о которых вы говорили, больше не существует. Их не будет. Чтобы они возникли, нужна развитая промышленность, которой не может быть согласно регламенту о запрете взрывчатых веществ.
– Токсичные продукты могут вырабатываться и без двигателя внутреннего сгорания, – нахмурившись, сказал Брюс.
– Без двигателей внутреннего сгорания и в отсутствие электроэнергии – не в таком количестве. Первое предотвратит Мать, используя упомянутый регламент. А всю электроэнергию высасывает эта чертова Сеть. Так что рассчитывать на появление развитой промышленности не приходится. Вы представить себе не можете, что бы я отдал за пару тонн серной кислоты, однако черта с два ее получишь в наших условиях.
Брюс открыл было рот, но Эдмунд не дал ему заговорить.
– Еще минуту, – усмехнулся он. – Я вас слушал. Если мы выиграем эту войну, вся система заработает вновь и все станет так, как было до Спада. Вы снова сможете получать все, что вам нужно, с помощью репликаторов. Промышленности не будет, во всяком случае, она будет такой, какой была за тысячу лет до Спада. Вас никто не потревожит, потому что даже при нынешнем росте населения его численность в ближайшие сто лет не превысит полтора миллиарда человек, от силы два. Мы уже достигли своего максимума; вы даже сможете поддерживать людей, поставляя им продукцию своего доисторического сельского хозяйства. И между прочим, вы забываете, как вы молитесь на свои источники питания.
– Да, с этим у нас сложно, – мрачно согласился Брюс. – В заливе погибла почти вся флора. А залив – источник жизни для половины экосистемы нашего региона.
– Но с вашим заливом ничего не случится, потому что по нему нельзя перевозить удобрения, – резко сказал Эдмунд. – Господи боже, да мы уже столкнулись с этим в нашей Вороньей Мельнице! Я считаю, что пока идет война, рифы будут в безопасности. А вы нет.
– Это вы так считаете, – пожал плечами Брюс. – Но Новой Судьбе незачем нападать на нас.
– Речь не о Новой Судьбе, – ответил Эдмунд. Они уже отплыли от круглого коралла и медленно двигались по направлению к городу. – Ваш народ очень уязвим. И весьма ценен не только и не столько для нас и Новой Судьбы. На пути к вам мы проплывали мимо одного селения на острове Бими. С вашей способностью жить под водой вы становитесь для тех, кто там живет, бесценной находкой. Как вы думаете, сколько им потребуется времени, чтобы понять, что если вы не станете им помогать, то вас можно будет принудить к этому силой?
– Каким образом они это сделают? – сердито спросил Брюс.
– Не знаю, – пожав плечами, ответил Эдмунд. – Но когда-нибудь они найдут способ. Зачем нырять за омарами самим, если есть вы?
– Мы смогли бы с ними договориться, как и с другими, – возразил Брюс.
– Они не могут защитить вас от Новой Судьбы, – парировал Эдмунд. – Кроме того, им нечего терять, в отличие от нас. Вы для них – рыбка-чистильщик. Разумеется, это всего лишь коммерческая сделка, но, будь моя воля, я предпочел бы роль крупной рыбы. Все-таки чистильщик ее не проглотит.
– А вы не крупная рыба?
– Нам нужны верные союзники, – сказал Эдмунд. – Нам нужно, чтобы вы вели разведку и воевали на нашей стороне. Как, решим потом. Вы должны помочь нам общаться с дельфино и другими китообразными. Чтобы обнаруживать корабли Новой Судьбы и уничтожать их до того, как они уничтожат нас. До того, как они доберутся до нашей земли, чтобы мне не пришлось сражаться прямо у чертовых стен своего дома. Тут речь не о большой и малой рыбе. Мы не можем вас заставить служить нам. Мы не можем быть уверены, обнаружили вы флот противника или нет. Океан чертовски огромен, как я уже успел понять. Зато я уверен в другом: рыбаки достанут плетки, если вы не будете приносить им много омаров.
– Вы придумываете проблемы, которых не существует. – снова сердито сказал Брюс.
– Возможно, но одна из них все же реальна: вам грозит голодная смерть.
– Мы выживем, – не сдавался Брюс.
– Выживете, если будете жить как первобытные охотники, то есть питаться тем, что вам удастся раздобыть на сегодня, – ответил Эдмунд, тоже начиная сердиться. – Черт возьми, Брюс, да поймите же – вы отвечаете за жизнь своего народа, а не только этого рифа! У меня есть люди, которые когда-то составляли часть проекта по созданию территории, населенной волками. Ну и где сейчас этот проект? Его нет, теперь они пытаются вернуться к цивилизации; теперь им не нужны шныряющие по лесам падальщики. А вы, вы ведь даже не умеете как следует охотиться. Вы худеете: Даная может это доказать. Ваши люди уже начали умирать от недостатка питательных веществ. Мы можем вам помочь. Как я понимаю, вам не нужны тралы, потому что они захватывают слишком много лишней рыбы и портят коралловые рифы. Прекрасно. Мы можем поставлять вам неводы. Ими вы будете ловить только то, что вам нужно. Меня просили привезти и другие вещи. Ловушки для омаров, сети…
– Только не очень большие, – перебил его Брюс – Длинные плавающие сети так же опасны, как и тралы.
– Все равно, – ответил Эдмунд. – Скажите мне, что вам надо, и вы это получите. В пределах разумного. Вы не первые, кого нам приходится поддерживать оружием и материалами.
– А что вы называете пределами разумного? – спросил Брюс.
Ага. Об этом стоит подумать. Мы можем обеспечить вас вооруженными воинами. Бронза вам очень пригодится; ее легко обрабатывать, не то что сталь. Но бронзу трудно получать и ее залежей не существует, тогда как мы умеем получать заготовки из нержавеющей стали и их у нас очень много. Но это адская работа, на которую уходит много времени и денег. Мы собираемся организовать систему кредитов для поддержки честной торговли, основанной на законах ССШ. Мы не станем лишать вас власти над народом, мы будем вам только помогать, чтобы вы научились торговать, после чего вы не будете от нас зависеть. Как я говорил, детали мы разработаем потом, но это всего лишь детали. Став вашими союзниками на основании пакта о взаимопомощи, мы не дадим вам умирать с голоду. Вашим мужчинам и женщинам не придется копаться в зарослях кораллов в поисках хоть какой-нибудь рыбки. А может, вам вообще больше не придется жить на одном суши.
Решив, что буря миновала, Брюс пожал плечами.
– Я пришел, чтобы убеждать, а получилось наоборот, – сказал он.
– Рифы выживут, с вами или без вас, – сказал Эдмунд. – Сейчас важнее другое – война с Новой Судьбой. Помогите нам ее выиграть, а рифы пока вас подождут. Вы же сами говорили, что Большая Зеленуха смогла выжить после всего, что с ней сделали. Она переживала естественные и искусственные катастрофы на протяжении семи миллионов лет. Она выживет и теперь. Если только Новая Судьба не обрушит на нее колоссальные удары энергии. Но и это мы можем предотвратить.
Снова пожав плечами, Брюс повернул в сторону города. Эдмунд решил, что это хороший знак. Значит, ему все удалось. Пока.
Рейчел копалась среди листьев и длинных ветвей, шевеля ластами, чтобы держаться на одном месте. Среди подводной растительности она выискивала твердые недозрелые плоды.
– Морские сливы – это такая штука, которая и полезна, и вредна, – говорила Элайна, роясь в зарослях подводных растений чуть поглубже. – В водах у Флоры они скорее вредители, однако, чтобы вырасти, им нужны определенные условия.
Заросли плетистых водорослей находились возле родника на мысе Кита, но длинные стебли растений протянулись на несколько метров во всех направлениях.
– Они переплетаются с морской травой, – сказала Антья, высунув голову из воды, огляделась и снова нырнула вниз, чтобы продолжить поиски. – Их корням нужна пресная вода, но плоды зреют исключительно в соленой. Поэтому морские сливы можно встретить только там, где пресная вода смешивается с морской. Например, в таких местах, как вот этот родник. Здесь они просто растут и никому не мешают. К тому же ими питаются те виды, которые поедают морскую траву.
– Здесь полно всякой рыбешки и… всего такого, – сказала Рейчел. – А вот морских слив маловато. Элайна, можно тебе задать один вопрос?
– Конечно, – ответила девушка, слегка помахивая своим ярко-голубым хвостом, который торчал из воды, пока она копалась в зарослях подводных лиан.
– Где твой угорь?
– О, я беру с собой Акашу только в особых случаях, – ответила Элайна. – И в основном по ночам. Днем она прячется в пещере. Мне кажется, здесь уже все собрали, – со вздохом добавила она. – Нужно поискать в другом месте. Моллюсков? Омаров?
– Моллюски живут в водорослях, – сказала Антья, взглянув на Рейчел. – А ближайшая плантация на расстоянии многих километров. Я думаю, нам нужно пошустрить поблизости.
– Что сделать? – спросила Рейчел.
– Поискать лангустов, – ответила Элайна и добавила: – Омаров.
– О.
– Большую часть пути мы поплывем вверх против течения, зато обратно нас просто вынесет, – сказала Антья, направляясь к выходу из бухты. – Только вверх по течению все тоже собрано. Омары ходят кругами; они постоянно возвращаются в свои норки, но очень ненадолго. Так что я предлагаю плыть на восток, если только вы выдержите обратный путь. Сможете?
– Думаю, что да, – ответила Рейчел, поднимая корзину, в которой валялось несколько морских слив. – Из чего вы делаете такие корзины? – спросила она, следуя за ихтианками в открытое море.
Они старались плыть помедленнее, чтобы Рейчел не отставала, но даже такая скорость казалась ей слишком большой, поэтому она очень обрадовалась, когда наконец морское течение подхватило их и понесло на восток.
– В основном из морских водорослей, – сказала Антья. – Можно и из морских слив, но если выдергивать стебли, не будет фруктов. Тяжелый выбор.
– И все равно эти корзины быстро сгнивают, – пожаловалась Элайна. – К тому же они очень непрочные.
– С этим мы можем вам помочь, – сказала Рейчел. – Не знаю, что лучше – хлолк или пенька, но у нас есть и то и другое. Пока немного, но с каждым годом будет все больше.
– А мне бы хотелось иметь такую же штуку от купальника, – сказала Антья, глядя на бикини Рейчел. – Надоело без конца демонстрировать грудь. Иногда не хочется, чтобы на тебя пялились, если вы понимаете, о чем я. Не говоря уже о как бы случайных прикосновениях.
– Говори за себя, – весело возразила Элайна. – Мне вот все это очень нравится. Пусть смотрят и даже пусть прикасаются, только бы не лапали.
– Это потому, что ты потаскушка, Элайна, – спокойно сказала Антья.
– Она не потаскушка, – вступилась за Элайну Рейчел. – Ей просто… нравится показывать свое тело. Но я тебя понимаю, Антья. Для меня это тоже слишком уж вызывающе. Перед Спадом я не любила обращать на себя внимание. Правда, когда я была моложе…
– Надевала ровно столько, чтобы не шокировать мамочку, а потом щеголяла всем на удивление? – усмехнулась Антья.
– Нет, мне было все равно, – засмеялась Рейчел. – Но потом… потом я стала ловить на себе какие-то странные взгляды. От них бросало в дрожь, понимаете? И я перестала разгуливать полуголой. А после Спада… когда произошло… в общем, я стала ходить только в длинных юбках или брюках и наглухо застегнутых рубашках. Не нужны мне те взгляды. Совсем.
– А мне они нравятся, спасибо, – сказала Элайна. – И ничего я не потаскушка. Такая спит с любым, кто поманит ее пальцем. Я куда разборчивее. Вот Баст, это да, это потаскушка.
Судя по тому, как ты описала потаскух, – засмеялась Рейчел, – Баст просто совершенство. Знаешь, ей ведь все равно, как ее называют – потаскухой или нет; для нее это даже комплимент. Но учти – Баст крайне разборчива, она, насколько я знаю, по-настоящему моногамна. Я не сразу это поняла. Она ведь ни разу не взглянула на другого мужчину с тех пор, как встретила Герцера, во всяком случае в Вороньей Мельнице я ничего такого за ней не замечала. Зато Герцер, не раздумывая, скачет из постели в постель. Вот кто настоящая потаскуха, а не Баст. Да черт возьми, она выбрала моего отца, когда он был не намного старше Герцера, и почти десять лет они были просто идеальной парой.
– Правда? – изумленно прошептала Элайна. – Твоего отца?
– Ага, – усмехнулась Рейчел. – Когда-то давно он наверняка был крупной шишкой. Да что тут говорить, он ведь жил с тетей Шейдой до того, как встретил мою мать, а это было то ли после Баст, то ли во время их связи, точно не знаю, да я и не спрашивала. А потом, когда он встретил мою мать, дал от ворот поворот им обеим. Представляю, что это было за зрелище.
– Тетя Шейда? – спросила Антья, что-то вспомнив. – Это не член Совета?
– Она самая, только теперь она Шейда, королева Соединенных Свободных Штатов. Но даже тогда она стояла второй или третьей в списке Хранителей Ключей, а это, знаете, что-нибудь да значит. А тут мой папаша бросает Баст ради Шейды, а потом и ее, и выбирает мою мать, единственную среди всех женщин.
– И что же, он больше не спал с Баст? – спросила Элайна. – Трудно поверить. Она такая…
– Чувственная, – закончила за нее Рейчел. – Когда моя мать бросила его, забрав меня с собой, он скорее всего вернулся к Баст. Но… что там у них было, я не знаю. Наверное, ему просто нужна была живая душа: после ухода матери он был как потерянный.
– А когда это было? – спросила Антья.
Мне тогда было около четырех, – печально ответила Рейчел, вспомнив то время. – До Спада мой отец был очень неплохим ролевиком. Он жил в каменном доме, у него была пища, которую он готовил сам или ему готовила служанка, в общем все такое. Жил как какой-нибудь феодал. То есть совсем неплохо: у него был водопровод с горячей и холодной водой, которая поступала из цистерны, расположенной на холме, а цистерна наполнялась водой из родника. А холодная вода была действительно холодной. Сейчас я думаю, что матери не хотелось воспитывать меня в таких условиях, но и уходить она тоже не хотела. Она прилепилась к отцу, как полип к скале, и… жила своей собственной жизнью. Он приходил и некоторое время жил с нами, но изменить тоже ничего не мог. Техника, наверное, сводит с ума, если пользоваться ею каждый день. В общем, когда мне исполнилось шесть, он ушел навсегда. Я потом навещала его время от времени, особенно на Ярмарку. И тогда мне казалось, что все очень здорово. Отец был местным «лордом», меня наряжали как куклу, а люди только перешептывались. Но потом, когда я повзрослела, все это начало казаться мне каким-то… устаревшим. И я перестала видеться с отцом.
– Что случилось? – спросила Элайна. – Почему ты вернулась?
– Потому что начался Спад, балда, – фыркнула Антья.
– Да уж, действительно, – нахмурившись, сказала Рейчел. – Мы с матерью жили… черт, недалеко от Вороньей Мельницы. Километров сто, не больше. Знаете, как трудно пройти сто километров, таща на себе провизию, когда вокруг бушует буря?
– Угу, – буркнула Элайна.
– Вот именно. А куда еще нам было идти? До Спада было так: «Вода холодная как лед!» Или: «Не хочу я пользоваться этим старомодным бачком!» «Ну почему ты не ездишь, как все нормальные люди, па-а-а-па!» Но когда я добралась до нашего дома и увидела этот старомодный бачок и ванну с горячей водой, я плакала, как ребенок. Не надо больше прятаться по кустам и мыться ледяной водой. Мама… – Рейчел на секунду остановилась, чтобы перевести дух, – сразу же полезла в ванну. После этого они с отцом помирились. А потом… сделались друзьями. Сначала на это было больно смотреть, вели себя как глупые подростки. Но теперь они… теперь они такая идеальная пара, каких я не видала. Они обсуждают проблемы, почти никогда не спорят и время от времени делают друг другу комплименты. А Баст, между прочим, хватило ума уйти в сторону. Да и зачем ей мой отец? У нее есть Герцер!
– А что у тебя с Герцером? – спросила Элайна. – Я слышала, на корабле вы жили в одной каюте? Можешь рассказать что-нибудь интересненькое?
– Он храпит, – с любезной улыбкой ответила Рейчел. – А что до остального, то Герцер мне как брат. Я… у нас ничего не было. И не будет.
– Почему? – спросила Антья. – Я хочу сказать, что с Джейсоном и Герцером у меня тоже ничего не было, но это не значит, что я не вижу в них мужчин. Черт, вы бы видели, как он выглядит в своем гидрокостюме!
– Я видела! – хмыкнула Элайна.
– Так вот… – произнесла Рейчел, немного покраснев. – Если… если есть такое определение, как «антипотаскуха», то это я. Это, конечно, не означает, что я презираю девушек, которым нравится секс. До Спада Маргарет была моей лучшей подругой, а она потеряла девственность, когда у нее только начали округляться груди. Ну и что? А я… мне это было не интересно.
– Ты хочешь сказать, тебя не привлекали мальчики?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43