Я не расслышала.
– Я спросила – вы любите его. Вы любите Джоу?
– Люблю ли я его? Это хороший вопрос…
– А вот я его люблю, – вызывающе заявила Элен.
Марта Родс наградила ее долгим взглядом.
– Нет, ты его не любишь, – мягко промолвила она. – Он тебе просто очень симпатичен. И это хорошо. Мне это нравится. Но это не любовь. Все юные нежные особы испытывают к Джоу страшную симпатию. Он очень обаятелен. Этого нельзя отрицать. Но любить его? Элен, он тебя трахал?
Элен дважды моргнула.
– Нет.
– Разумеется нет. Он никогда бы этого не сделал. Это бы все испортило. Он бы проснулся и начал переживать. К тому же он уже нем может. Но меня… – она глубоко выдохнула, и ее могучая грудь поднялась под персидским шелком, – меня он трахал. Поэтому я имею право любить его. Ты – нет.
Она не спеша направилась на кухню за новой порцией спиртного, двигаясь с царственным величием и высоко поднятой головой, Элен поняла, что не в состоянии соревноваться с этой женщиной в количестве выпитого.
Миссис Родс вернулась с напитками, бумажной тарелкой и вазочкой фисташковых орехов. Обе погрузились в сосредоточенное разгрызание орехов и сплевывали скорлупу на бумажную тарелку.
– Видишь ли, – не прекращая жевать, заметила Марта, – когда мы только познакомились с Джоу, много-много лет назад, когда мы начали спать друг с другом, когда мы были так молоды, что считали себя первооткрывателями всего, тогда, да тогда я любила Джоу, действительно любила его. Видела бы ты его тогда – остроумный, обаятельный, почти такой же красивый, как Джон Бэрримор. Ты когда-нибудь видела фотографии Коула Портера или Ноэля Коварда на юге Франции в середине двадцатых годов? Так одевался Джоу в теплую погоду. Белый летний костюм. Норфолкский пиджак. Это тот, что с поясом. Он носил ротанговую трость и широкополую шляпу, надетую набекрень. Как Джимми Уолкер. Боже, какими элегантными были мужчины в те времена. Если, конечно, имели деньги. А у Джо были деньги. Потому что за одеждой, остроумием и обаянием скрывался очень умный, талантливый и трудолюбивый человек. О, детка, работал он очень много и очень много зарабатывал. Он просто заваливал меня деньгами. Я тратила их как хотела – духи, наряды, путешествия. Однажды зимним вечером мы отправились покататься в двухместном закрытом экипаже по Центральному парку. Обычно их называют кэбами, но на самом деле это экипаж. И мы трахались в нем под цоканье копыт. У тебя когда-нибудь было такое?
– Нет, – с завистью откликнулась Элен, – никогда. Зато, – просияла она, – я была знакома с одним человеком – он уже умер – но когда он был жив, водил меня в маленький итальянский ресторанчик и научил, как есть пирожные «Тортони». Для этого нужно заказать «Тортони» и большую чашку черного кофе. Затем ложкой осторожно переносить начинку с орешками на поверхность кофе. Мороженое тает, а орешки остаются плавать. Боже, это так здорово! Меня научил этому Гарри Л.Теннант.
– Послушай, – сказала Марта, – помню, когда мы с Джоу были в Париже… О… это было давным-давно. Мы ездили в Фоли Берже. Потом мы вернулись в гостиницу и ему вздумалось выпить шампанское из моей туфельки с открытым носком. По-моему, это вообще были первые туфельки с открытыми носками. Как бы там не было, я ему сказала, что он не сможет выпить шампанское из моей туфельки, поскольку они с открытыми носками. Но он начал настаивать. Он лег на диван и открыл рот, а я стала вливать шампанское в туфлю, и оно лилось ему прямо в рот через отверстие в носке.
– А знаете, – перебила Элен, – я однажды ездила с парнем в Огайо. Мы занимались этим в его общежитии, он был сверху. А кровать была складывающаяся – ну, знаете, такая штуковина на колесиках, которая складывается посередине, чтобы ее можно было задвинуть в шкаф или просто убрать с дороги. Ну так вот, мы трахались на этой идиотской кровати, и вдруг защелка сломалась и кровать начинает складываться. Я тоже начинаю складываться пополам, голова и ноги поднимаются и он начинает складываться тоже, только в обратную сторону – позвоночник начинает выгибаться. Парень орет, а не могу удержаться от смеха. Бог мой, это было нечто. Как мы только выбрались из этой чертовой штуковины! Попали как в медвежий капкан.
– А я, – продолжила Марта, – была однажды с очень известным человеком, не стану говорить тебе его имени: скажу только, что его инициалы Дж.Б. Ну вот, я пришла к нему в его номер, и он тут же захотел меня трахнуть. Он даже не хотел терять времени на то, чтобы мы раздевались. Он швырнул меня на кровать и сжал в объятиях. На мне была нитка жемчуга, она тут же разорвалась и жемчужины рассыпались по полу. А дальше только он пытался подойти ко мне, как поскальзывался на этих жемчужинах. Он напоминал человека, бегущего на месте. То перебирал ногами и не мог сделать ни шага. Я хохотала, а он орал как ненормальный. Наконец он сдался и плюхнулся на кровать рядом со мной. Он рассказал мне, что него отец был убит при штурме Са-Хуан-Хилл.
– А я… – начала было Элен и умолкла. Обе вдруг погрустнели, и с улыбками замерли в сгущающихся сумерках.
Но вскоре они встряхнулись и снова начали потягивать виски, как и положено дамам.
– Скажи, – нарушила наконец молчание Элен, – что произошло после того как вы с Джоу занимались этим в экипаже в Центральном Парке?
– Ну, после этого он сделал мне предложение – за чаем в «Плаве», куда мы поехали после того, как он меня трахнул.
– И вы сразу согласились? – сгорая от любопытства спросила Элен.
– Нет, не сразу. Я не давала ответ почти три месяца. К тому времени мои чувства к Джоу изменились. Я по-прежнему очень любила его. Но я успела уже узнать его получше. Я узнала о его невозможных фантазиях и его неспособности – полной неспособности любить одну женщину. Для Джоу женщины
– как витамины. Он не может без них существовать. Они нужны ему точно так же как холодный омар и теплый бренди. Они заряжают его энергией. Поэтому я была уже влюблена не только в него, но и в саму любовь. В саму идею любви. Она казалась для меня самым важным в жизни и я не хотела терять ее…
– О, да, да…
– К тому же я была беременна. Поэтому я сказала Джоу, что согласна стать его женой. Он был удивлен. По-моему, он тогда уже забыл, что сделал мне предложение. Но тем не менее, он очень галантно женился на мне. Надеюсь, он никогда не жалел об этом. Я во всяком случае об этом не жалею. Еще виски?
– Ну… да.
Элен осталась одна в гостиной. В голове у нее все плыло. Но она была решительно настроена сохранять трезвость мысли. Это был потрясающий день. И она не хотела, чтобы он кончался. Она ничем не хотела его отравлять – ни рвотой, ни пьяным бредом, никакими другими глупостями. Ей очень хотелось есть.
Марта Родс вернулась с новыми коктейлями, но не принесла никакой закуски. Она подала стакан Элен, плюхнулась в свое кресло, широко расставила ноги и прикурила еще одну сигару.
– А когда, – сказала она, отпивая глоток мартини, – когда ты любишь одного человека, а потом начинаешь любить саму идею любви, тогда ты… ты…
Она замолчала, покрутила в руке стакан, заглянула в него, словно увидела в первый раз и перевела взгляд на Элен.
– Ну, просто это становится шире. Я только так могу это объяснить. Начинаешь с любви к одному человеку, затем любишь саму идею любви, а затем это начинает включать в себя весь отвратительный, прекрасный, добрый и порочный род людской. Нет ни одного человека, которого ты не смогла бы полюбить. Всех этих несчастных созданий ты хочешь прижать к своей большой груди. Про себя ты знаешь, какие они все ужасные и одинокие. Но это не важно. Важно лишь то, что начав с любви к одному, а потом возлюбив саму идею любви, ты наконец достигаешь состояния, когда с кем бы ты не встретилась, ты стремишься к слиянию душ.
– О, да, – выдохнула Элен.
– К слиянию двух душ, – медленно повторила Марта Родс, – глядя на Элен. – Так я думаю, – громко добавила она, хотя никто ее об этом не спрашивал.
Теплый покой снизошел на них.
– Дети помогают, – промолвила Марта. – Очень помогают. У тебя ведь нет детей?
– Нет.
– Была когда-нибудь замужем?
– Нет.
– Хочешь иметь детей?
– Да, – ответила Элен и слезы навернулись ей на глаза. – Очень.
– Они помогают, – кивнула Марта. – Сколько тебе лет, детка?
– Сколько лет? – смущенно переспросила Элен. – Тридцать три или тридцать шесть. Где-то около. Я столько раз врала, что сама уже не знаю сколько мне лет. Никто не шлет мне поздравительных открыток.
– Ты знаешь, когда у тебя день рождения?
– Да. Четырнадцатого мая.
– Я буду посылать тебе поздравительные открытки, – сказала Марта Родс. – Каждый год.
Элен встала, подошла к Марте и поцеловала ее в щеку.
– Вы замечательная, – сказала Элен. – Боже, какая вы замечательная.
Марта протянула руки и крепко обняла Элен, прижав ее к себе.
– Держись, детка, – пробормотала она.
Элен тупо кивнула.
После этого она сразу же отправилась домой, даже не допив свой коктейль. Придя к себе, она скинула обувь и тут же легла в постель, моментально провалившись в сон. Она проспала почти два часа.
Проснувшись, она бросилась к холодильнику. Она съела два пучка зелени, помидор, три ломтика салями с хлебом, половинку соленого огурца, два яйца вкрутую, большой кусок Чедера, выпила целую банку холодного ананасного сока, съела крылышко холодного цыпленка, два миндальных печенья и пол-плитки шоколада с миндалем, который так промерз, что стал серого цвета.
Она съела все это стоя, прямо у раковины, даже не потрудившись достать тарелку и сесть за стол. Сама не своя от голода, она просто глотала все подряд.
Наконец с раздувшимся животом, но ощущая себя значительно лучше, вернулась в гостиную, села на стул, глубоко вздохнула и похлопала себя по животу. Прикурила сигарету и почувствовала, как дым исчезает где-то внутри нее.
Вскоре она уже спокойно сидела и с улыбкой вспоминала Марту Родс.
Какая замечательная, говорливая старуха! И она будет посылать ей поздравительные открытки ко дню рождения. Элен не сомневалась в этом.
Она подумала о жизни Марты с Джоу. Потом подумала о своей собственной жизни. Она решила, что Марта была счастливой, по крайней мере настолько счастливой, насколько это вообще возможно. А поэтому…
Поэтому Элен достала из ящика лист желтой бумаги и ручку. Она собиралась составить Личный Балансовый Счет, выписав все свои достоинства и недостатки. Она прочитала в женском журнале, что это нужно сделать, если вы неудовлетворены своей жизнью и хотите все изменить. Абсолютно откровенно вы составляете такой список, потом избавляетесь от недостатков и совершенствуете достоинства. И тогда вы обретаете счастье.
Она провела черту посередине листа. Левую колонку она озаглавила «Плохие качества», правую – «Хорошие качества».
Она решила начать с «Плохих качеств». Развязаться с ними поскорее. Она написала:
– Я слишком много пью.
– Слишком много ругаюсь.
– Сплю со слишком многими мужчинами.
– Недостаточно часто пишу братьям и их семьям.
– Я завидую Пегги Палмер.
Последнее признание далось ей не так легко, и она сходила на кухню, чтобы смешать себе виски с водой. Она вернулась со стаканом за стол и написала:
– Я слишком много пью.
Но тут же поняла, что уже написала это и переправила «пью» на «курю». Получилось:
– Я курю слишком много.
– Затем с самообличающей откровенностью она принялась строчить так быстро, как только могла:
– Я должна была помочь Гарри, но я этого не сделала.
– Иногда я мерзко веду себя с Юком.
– Я считаю Чарльза Леффертса ничтожеством.
– Я ненавижу попугая и совсем о нем не забочусь.
– Мне следует чаще принимать ванну и пользовать дезодорантом.
– Я должна регулярно ходить в церковь.
– Я должна жертвовать деньги на благотворительность.
– Я могла бы усыновить ребенка из какой-нибудь другой страны через один из благотворительных фондов. Это недорого, и я вполне могла бы сделать это при своей зарплате, если бы перестала пить. Или, если бы не собиралась В Пернамбуко.
– Я принимаю слишком много таблеток.
– Я не каждый день делаю зарядку.
– Мне следует больше читать хороших книжек и духовно развиваться.
Она остановилась, покусала кончик ручки и сделала большой глоток виски. Затем добавила:
– Я слишком много пью.
Застонав, она вычеркнула этот пункт и вместо него написала:
– Я одеваюсь слишком вызывающе для своего возраста.
– Я вру, если требуется сказать свой возраст.
– Мне следует чаще ходить в музей.
Больше ей ничего в голову не приходило, но список казался неполным. Наверное, она что-нибудь упустила. Она добавила:
– Мне следует больше молиться.
Пожалуй все… На этом можно было остановиться. Она перечитала список. Он выглядел вполне удовлетворительно. Она сделала еще глоток виски, перечла список и пронумеровала качества. Получилось двадцать одно «плохое» качество.
Прежде чем начать выписывать «хорошие» качества, она смешала себе свежий коктейль, вернулась за стол, вздохнула, взяла ручку и…
– Я привлекательна.
– Я нравлюсь мужчинам, а мужчины нравятся мне.
– Я бываю кое в чем щедрой.
– Я всегда чистенькая и аккуратная.
Вот уже четыре «хороших» качества. Вспомнить их не составляло труда. Она сделала еще глоток и продолжила:
– Я много работаю и у меня неплохо получается.
– Я стараюсь помогать людям.
Но это показалось ей слишком похожим на номер три («Я бываю кое в чем щедрой»), и она с грустью вычеркнула этот пункт. Затем написала:
– Я любила Рокко и хорошо заботилась о нем.
– Я сделала все, что смогла для Гарри, что бы там из этого не вышло.
– Я помогла Юку. Я знаю, что помогла.
– Я вела себя порядочно с Чарльзом Леффертсом даже несмотря на то, что он ничтожество.
– Я была добра с Джоу Родсу и мне понравилась его жена.
Получалось десять «хороших» качеств. И давались они ей все с большим трудом. Ей казалось очень важным, чтобы их оказалось тоже не меньше двадцати одного. Решив, что вычеркнутое «Я стараюсь помогать людям» было не совсем тем же самым, что и «Я бываю кое в чем щедрой», она вписала это обратно:
– Я стараюсь помогать людям.
Она сделала глоток и добавила:
– Я люблю детей и хочу иметь их.
Двенадцать. Она закурила сигарету, наклонилась вперед и написала:
– Я не хочу никому причинять боль.
Это не очень соответствовало «хорошим» качествам, но она, ощущая необходимость в нем, все же оставила его. Тринадцать. Она откинулась назад, прихлебывая виски. Больше ничего ей в голову не приходило. Она хотела было написать: «Я хороша в постели», но постеснялась.
Тогда она написала:
– У меня хорошее чувство юмора и я умею шутить.
Это соответствовало действительности. Но все равно список «плохих» качеств был удручающе длинным. Она глядела на Личный Балансовый Счет, и настроение у нее катастрофически портилось. У нее должно быть больше «хороших» качеств, но она не могла придумать ничего больше.
Наконец она добавила:
– У меня красивые волосы.
Затем она медленно разорвала листок пополам, затем еще пополам, затем еще и выбросила обрывки в корзину для бумаг. Все это оказалось бессмысленным и глупым. Ей следовало быть умнее.
Она включила телевизор и пошла на кухню смешивать себе новый коктейль. Когда она вернулась, по телевизору шел старый фильм с Дори Дэй и Кэри Грантом. Он пытался соблазнить ее, а она отбивалась. Элен Майли удовлетворенно откинулась на диване. Она знала, что все кончится хорошо.
26
– Элен, – пробормотал он, – что это?
– Что?
– Вот этот шрам. Я никогда раньше его не замечал.
– Ты не слишком часто добираешься до этого места.
– Что это?
– Аппендицит, малыш.
– Больно было?
– Нет. Приятно.
– Глупая. Глупая Элен.
– Ах! Сегодня у нас будет хорошая ночь. Правда, Юк?
– Правда.
– У меня такое чувство, что сегодня будет замечательная ночь.
– М-м-м.
– Мы никого сюда не впустим и никому не позволим ее испортить. Правда?
– М-м-м.
– Замерз, малыш?
– Немножко.
– Двигайся ближе. Так лучше?
– Да. У меня задница замерзла.
– Бог мой, действительно замерзла. Дай-ка я ее разотру. Как она умудрилась так замерзнуть?
– Я ее отмачивал в ледяной воде перед тем как залезть сюда.
– Псих.
– Ты такая замечательная. Я хочу забраться к тебе внутрь.
– А почему бы нет?
– Я имею в виду целиком. Я хотел бы залезть внутрь тебя, усесться там в халате и тапочках в мягкое кожаное кресло, с трубкой и журналом «Форчун».
– Ухо. Подбородок. Нос. Губы.
– Элен, Элен.
– О, нет. Позволь мне все сделать самой. Чувствуй себя как дома.
– О'кей.
– Ты! Просто спокойно лежи.
– Дышать можно?
– Нет. О, боже, как здорово!
– Боже.
– Тебе нравится, Юк?
– Очень.
– А так?
– Да. Очень нравится.
– А так?
– Да. Мне все нравится. У нас с тобой всегда все как в первый раз.
– Правда? Ты правда так считаешь?
– Правда.
– Все будет замечательно, малыш.
– Я знаю, я знаю. И мы трезвы. Я абсолютно трезв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Я спросила – вы любите его. Вы любите Джоу?
– Люблю ли я его? Это хороший вопрос…
– А вот я его люблю, – вызывающе заявила Элен.
Марта Родс наградила ее долгим взглядом.
– Нет, ты его не любишь, – мягко промолвила она. – Он тебе просто очень симпатичен. И это хорошо. Мне это нравится. Но это не любовь. Все юные нежные особы испытывают к Джоу страшную симпатию. Он очень обаятелен. Этого нельзя отрицать. Но любить его? Элен, он тебя трахал?
Элен дважды моргнула.
– Нет.
– Разумеется нет. Он никогда бы этого не сделал. Это бы все испортило. Он бы проснулся и начал переживать. К тому же он уже нем может. Но меня… – она глубоко выдохнула, и ее могучая грудь поднялась под персидским шелком, – меня он трахал. Поэтому я имею право любить его. Ты – нет.
Она не спеша направилась на кухню за новой порцией спиртного, двигаясь с царственным величием и высоко поднятой головой, Элен поняла, что не в состоянии соревноваться с этой женщиной в количестве выпитого.
Миссис Родс вернулась с напитками, бумажной тарелкой и вазочкой фисташковых орехов. Обе погрузились в сосредоточенное разгрызание орехов и сплевывали скорлупу на бумажную тарелку.
– Видишь ли, – не прекращая жевать, заметила Марта, – когда мы только познакомились с Джоу, много-много лет назад, когда мы начали спать друг с другом, когда мы были так молоды, что считали себя первооткрывателями всего, тогда, да тогда я любила Джоу, действительно любила его. Видела бы ты его тогда – остроумный, обаятельный, почти такой же красивый, как Джон Бэрримор. Ты когда-нибудь видела фотографии Коула Портера или Ноэля Коварда на юге Франции в середине двадцатых годов? Так одевался Джоу в теплую погоду. Белый летний костюм. Норфолкский пиджак. Это тот, что с поясом. Он носил ротанговую трость и широкополую шляпу, надетую набекрень. Как Джимми Уолкер. Боже, какими элегантными были мужчины в те времена. Если, конечно, имели деньги. А у Джо были деньги. Потому что за одеждой, остроумием и обаянием скрывался очень умный, талантливый и трудолюбивый человек. О, детка, работал он очень много и очень много зарабатывал. Он просто заваливал меня деньгами. Я тратила их как хотела – духи, наряды, путешествия. Однажды зимним вечером мы отправились покататься в двухместном закрытом экипаже по Центральному парку. Обычно их называют кэбами, но на самом деле это экипаж. И мы трахались в нем под цоканье копыт. У тебя когда-нибудь было такое?
– Нет, – с завистью откликнулась Элен, – никогда. Зато, – просияла она, – я была знакома с одним человеком – он уже умер – но когда он был жив, водил меня в маленький итальянский ресторанчик и научил, как есть пирожные «Тортони». Для этого нужно заказать «Тортони» и большую чашку черного кофе. Затем ложкой осторожно переносить начинку с орешками на поверхность кофе. Мороженое тает, а орешки остаются плавать. Боже, это так здорово! Меня научил этому Гарри Л.Теннант.
– Послушай, – сказала Марта, – помню, когда мы с Джоу были в Париже… О… это было давным-давно. Мы ездили в Фоли Берже. Потом мы вернулись в гостиницу и ему вздумалось выпить шампанское из моей туфельки с открытым носком. По-моему, это вообще были первые туфельки с открытыми носками. Как бы там не было, я ему сказала, что он не сможет выпить шампанское из моей туфельки, поскольку они с открытыми носками. Но он начал настаивать. Он лег на диван и открыл рот, а я стала вливать шампанское в туфлю, и оно лилось ему прямо в рот через отверстие в носке.
– А знаете, – перебила Элен, – я однажды ездила с парнем в Огайо. Мы занимались этим в его общежитии, он был сверху. А кровать была складывающаяся – ну, знаете, такая штуковина на колесиках, которая складывается посередине, чтобы ее можно было задвинуть в шкаф или просто убрать с дороги. Ну так вот, мы трахались на этой идиотской кровати, и вдруг защелка сломалась и кровать начинает складываться. Я тоже начинаю складываться пополам, голова и ноги поднимаются и он начинает складываться тоже, только в обратную сторону – позвоночник начинает выгибаться. Парень орет, а не могу удержаться от смеха. Бог мой, это было нечто. Как мы только выбрались из этой чертовой штуковины! Попали как в медвежий капкан.
– А я, – продолжила Марта, – была однажды с очень известным человеком, не стану говорить тебе его имени: скажу только, что его инициалы Дж.Б. Ну вот, я пришла к нему в его номер, и он тут же захотел меня трахнуть. Он даже не хотел терять времени на то, чтобы мы раздевались. Он швырнул меня на кровать и сжал в объятиях. На мне была нитка жемчуга, она тут же разорвалась и жемчужины рассыпались по полу. А дальше только он пытался подойти ко мне, как поскальзывался на этих жемчужинах. Он напоминал человека, бегущего на месте. То перебирал ногами и не мог сделать ни шага. Я хохотала, а он орал как ненормальный. Наконец он сдался и плюхнулся на кровать рядом со мной. Он рассказал мне, что него отец был убит при штурме Са-Хуан-Хилл.
– А я… – начала было Элен и умолкла. Обе вдруг погрустнели, и с улыбками замерли в сгущающихся сумерках.
Но вскоре они встряхнулись и снова начали потягивать виски, как и положено дамам.
– Скажи, – нарушила наконец молчание Элен, – что произошло после того как вы с Джоу занимались этим в экипаже в Центральном Парке?
– Ну, после этого он сделал мне предложение – за чаем в «Плаве», куда мы поехали после того, как он меня трахнул.
– И вы сразу согласились? – сгорая от любопытства спросила Элен.
– Нет, не сразу. Я не давала ответ почти три месяца. К тому времени мои чувства к Джоу изменились. Я по-прежнему очень любила его. Но я успела уже узнать его получше. Я узнала о его невозможных фантазиях и его неспособности – полной неспособности любить одну женщину. Для Джоу женщины
– как витамины. Он не может без них существовать. Они нужны ему точно так же как холодный омар и теплый бренди. Они заряжают его энергией. Поэтому я была уже влюблена не только в него, но и в саму любовь. В саму идею любви. Она казалась для меня самым важным в жизни и я не хотела терять ее…
– О, да, да…
– К тому же я была беременна. Поэтому я сказала Джоу, что согласна стать его женой. Он был удивлен. По-моему, он тогда уже забыл, что сделал мне предложение. Но тем не менее, он очень галантно женился на мне. Надеюсь, он никогда не жалел об этом. Я во всяком случае об этом не жалею. Еще виски?
– Ну… да.
Элен осталась одна в гостиной. В голове у нее все плыло. Но она была решительно настроена сохранять трезвость мысли. Это был потрясающий день. И она не хотела, чтобы он кончался. Она ничем не хотела его отравлять – ни рвотой, ни пьяным бредом, никакими другими глупостями. Ей очень хотелось есть.
Марта Родс вернулась с новыми коктейлями, но не принесла никакой закуски. Она подала стакан Элен, плюхнулась в свое кресло, широко расставила ноги и прикурила еще одну сигару.
– А когда, – сказала она, отпивая глоток мартини, – когда ты любишь одного человека, а потом начинаешь любить саму идею любви, тогда ты… ты…
Она замолчала, покрутила в руке стакан, заглянула в него, словно увидела в первый раз и перевела взгляд на Элен.
– Ну, просто это становится шире. Я только так могу это объяснить. Начинаешь с любви к одному человеку, затем любишь саму идею любви, а затем это начинает включать в себя весь отвратительный, прекрасный, добрый и порочный род людской. Нет ни одного человека, которого ты не смогла бы полюбить. Всех этих несчастных созданий ты хочешь прижать к своей большой груди. Про себя ты знаешь, какие они все ужасные и одинокие. Но это не важно. Важно лишь то, что начав с любви к одному, а потом возлюбив саму идею любви, ты наконец достигаешь состояния, когда с кем бы ты не встретилась, ты стремишься к слиянию душ.
– О, да, – выдохнула Элен.
– К слиянию двух душ, – медленно повторила Марта Родс, – глядя на Элен. – Так я думаю, – громко добавила она, хотя никто ее об этом не спрашивал.
Теплый покой снизошел на них.
– Дети помогают, – промолвила Марта. – Очень помогают. У тебя ведь нет детей?
– Нет.
– Была когда-нибудь замужем?
– Нет.
– Хочешь иметь детей?
– Да, – ответила Элен и слезы навернулись ей на глаза. – Очень.
– Они помогают, – кивнула Марта. – Сколько тебе лет, детка?
– Сколько лет? – смущенно переспросила Элен. – Тридцать три или тридцать шесть. Где-то около. Я столько раз врала, что сама уже не знаю сколько мне лет. Никто не шлет мне поздравительных открыток.
– Ты знаешь, когда у тебя день рождения?
– Да. Четырнадцатого мая.
– Я буду посылать тебе поздравительные открытки, – сказала Марта Родс. – Каждый год.
Элен встала, подошла к Марте и поцеловала ее в щеку.
– Вы замечательная, – сказала Элен. – Боже, какая вы замечательная.
Марта протянула руки и крепко обняла Элен, прижав ее к себе.
– Держись, детка, – пробормотала она.
Элен тупо кивнула.
После этого она сразу же отправилась домой, даже не допив свой коктейль. Придя к себе, она скинула обувь и тут же легла в постель, моментально провалившись в сон. Она проспала почти два часа.
Проснувшись, она бросилась к холодильнику. Она съела два пучка зелени, помидор, три ломтика салями с хлебом, половинку соленого огурца, два яйца вкрутую, большой кусок Чедера, выпила целую банку холодного ананасного сока, съела крылышко холодного цыпленка, два миндальных печенья и пол-плитки шоколада с миндалем, который так промерз, что стал серого цвета.
Она съела все это стоя, прямо у раковины, даже не потрудившись достать тарелку и сесть за стол. Сама не своя от голода, она просто глотала все подряд.
Наконец с раздувшимся животом, но ощущая себя значительно лучше, вернулась в гостиную, села на стул, глубоко вздохнула и похлопала себя по животу. Прикурила сигарету и почувствовала, как дым исчезает где-то внутри нее.
Вскоре она уже спокойно сидела и с улыбкой вспоминала Марту Родс.
Какая замечательная, говорливая старуха! И она будет посылать ей поздравительные открытки ко дню рождения. Элен не сомневалась в этом.
Она подумала о жизни Марты с Джоу. Потом подумала о своей собственной жизни. Она решила, что Марта была счастливой, по крайней мере настолько счастливой, насколько это вообще возможно. А поэтому…
Поэтому Элен достала из ящика лист желтой бумаги и ручку. Она собиралась составить Личный Балансовый Счет, выписав все свои достоинства и недостатки. Она прочитала в женском журнале, что это нужно сделать, если вы неудовлетворены своей жизнью и хотите все изменить. Абсолютно откровенно вы составляете такой список, потом избавляетесь от недостатков и совершенствуете достоинства. И тогда вы обретаете счастье.
Она провела черту посередине листа. Левую колонку она озаглавила «Плохие качества», правую – «Хорошие качества».
Она решила начать с «Плохих качеств». Развязаться с ними поскорее. Она написала:
– Я слишком много пью.
– Слишком много ругаюсь.
– Сплю со слишком многими мужчинами.
– Недостаточно часто пишу братьям и их семьям.
– Я завидую Пегги Палмер.
Последнее признание далось ей не так легко, и она сходила на кухню, чтобы смешать себе виски с водой. Она вернулась со стаканом за стол и написала:
– Я слишком много пью.
Но тут же поняла, что уже написала это и переправила «пью» на «курю». Получилось:
– Я курю слишком много.
– Затем с самообличающей откровенностью она принялась строчить так быстро, как только могла:
– Я должна была помочь Гарри, но я этого не сделала.
– Иногда я мерзко веду себя с Юком.
– Я считаю Чарльза Леффертса ничтожеством.
– Я ненавижу попугая и совсем о нем не забочусь.
– Мне следует чаще принимать ванну и пользовать дезодорантом.
– Я должна регулярно ходить в церковь.
– Я должна жертвовать деньги на благотворительность.
– Я могла бы усыновить ребенка из какой-нибудь другой страны через один из благотворительных фондов. Это недорого, и я вполне могла бы сделать это при своей зарплате, если бы перестала пить. Или, если бы не собиралась В Пернамбуко.
– Я принимаю слишком много таблеток.
– Я не каждый день делаю зарядку.
– Мне следует больше читать хороших книжек и духовно развиваться.
Она остановилась, покусала кончик ручки и сделала большой глоток виски. Затем добавила:
– Я слишком много пью.
Застонав, она вычеркнула этот пункт и вместо него написала:
– Я одеваюсь слишком вызывающе для своего возраста.
– Я вру, если требуется сказать свой возраст.
– Мне следует чаще ходить в музей.
Больше ей ничего в голову не приходило, но список казался неполным. Наверное, она что-нибудь упустила. Она добавила:
– Мне следует больше молиться.
Пожалуй все… На этом можно было остановиться. Она перечитала список. Он выглядел вполне удовлетворительно. Она сделала еще глоток виски, перечла список и пронумеровала качества. Получилось двадцать одно «плохое» качество.
Прежде чем начать выписывать «хорошие» качества, она смешала себе свежий коктейль, вернулась за стол, вздохнула, взяла ручку и…
– Я привлекательна.
– Я нравлюсь мужчинам, а мужчины нравятся мне.
– Я бываю кое в чем щедрой.
– Я всегда чистенькая и аккуратная.
Вот уже четыре «хороших» качества. Вспомнить их не составляло труда. Она сделала еще глоток и продолжила:
– Я много работаю и у меня неплохо получается.
– Я стараюсь помогать людям.
Но это показалось ей слишком похожим на номер три («Я бываю кое в чем щедрой»), и она с грустью вычеркнула этот пункт. Затем написала:
– Я любила Рокко и хорошо заботилась о нем.
– Я сделала все, что смогла для Гарри, что бы там из этого не вышло.
– Я помогла Юку. Я знаю, что помогла.
– Я вела себя порядочно с Чарльзом Леффертсом даже несмотря на то, что он ничтожество.
– Я была добра с Джоу Родсу и мне понравилась его жена.
Получалось десять «хороших» качеств. И давались они ей все с большим трудом. Ей казалось очень важным, чтобы их оказалось тоже не меньше двадцати одного. Решив, что вычеркнутое «Я стараюсь помогать людям» было не совсем тем же самым, что и «Я бываю кое в чем щедрой», она вписала это обратно:
– Я стараюсь помогать людям.
Она сделала глоток и добавила:
– Я люблю детей и хочу иметь их.
Двенадцать. Она закурила сигарету, наклонилась вперед и написала:
– Я не хочу никому причинять боль.
Это не очень соответствовало «хорошим» качествам, но она, ощущая необходимость в нем, все же оставила его. Тринадцать. Она откинулась назад, прихлебывая виски. Больше ничего ей в голову не приходило. Она хотела было написать: «Я хороша в постели», но постеснялась.
Тогда она написала:
– У меня хорошее чувство юмора и я умею шутить.
Это соответствовало действительности. Но все равно список «плохих» качеств был удручающе длинным. Она глядела на Личный Балансовый Счет, и настроение у нее катастрофически портилось. У нее должно быть больше «хороших» качеств, но она не могла придумать ничего больше.
Наконец она добавила:
– У меня красивые волосы.
Затем она медленно разорвала листок пополам, затем еще пополам, затем еще и выбросила обрывки в корзину для бумаг. Все это оказалось бессмысленным и глупым. Ей следовало быть умнее.
Она включила телевизор и пошла на кухню смешивать себе новый коктейль. Когда она вернулась, по телевизору шел старый фильм с Дори Дэй и Кэри Грантом. Он пытался соблазнить ее, а она отбивалась. Элен Майли удовлетворенно откинулась на диване. Она знала, что все кончится хорошо.
26
– Элен, – пробормотал он, – что это?
– Что?
– Вот этот шрам. Я никогда раньше его не замечал.
– Ты не слишком часто добираешься до этого места.
– Что это?
– Аппендицит, малыш.
– Больно было?
– Нет. Приятно.
– Глупая. Глупая Элен.
– Ах! Сегодня у нас будет хорошая ночь. Правда, Юк?
– Правда.
– У меня такое чувство, что сегодня будет замечательная ночь.
– М-м-м.
– Мы никого сюда не впустим и никому не позволим ее испортить. Правда?
– М-м-м.
– Замерз, малыш?
– Немножко.
– Двигайся ближе. Так лучше?
– Да. У меня задница замерзла.
– Бог мой, действительно замерзла. Дай-ка я ее разотру. Как она умудрилась так замерзнуть?
– Я ее отмачивал в ледяной воде перед тем как залезть сюда.
– Псих.
– Ты такая замечательная. Я хочу забраться к тебе внутрь.
– А почему бы нет?
– Я имею в виду целиком. Я хотел бы залезть внутрь тебя, усесться там в халате и тапочках в мягкое кожаное кресло, с трубкой и журналом «Форчун».
– Ухо. Подбородок. Нос. Губы.
– Элен, Элен.
– О, нет. Позволь мне все сделать самой. Чувствуй себя как дома.
– О'кей.
– Ты! Просто спокойно лежи.
– Дышать можно?
– Нет. О, боже, как здорово!
– Боже.
– Тебе нравится, Юк?
– Очень.
– А так?
– Да. Очень нравится.
– А так?
– Да. Мне все нравится. У нас с тобой всегда все как в первый раз.
– Правда? Ты правда так считаешь?
– Правда.
– Все будет замечательно, малыш.
– Я знаю, я знаю. И мы трезвы. Я абсолютно трезв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27