А жизнь продолжается. Как будто тебя и не было. Господи Боже мой.
– Тише, тише, Юк, успокойся. Закури сигарету.
– К тому же у меня кончились сигареты.
– Может быть, найдется приличный окурок. Погляди вокруг. Может быть, сможешь пару раз затянуться.
– Да, это хорошая мысль. Подожди минутку, Элен, я погляжу… Ага, я нашел. Я наверное опалю себе губы. О, боже, это помогает. Ты слушаешь, Элен?
– Да, милый, я здесь.
– Слушай, по поводку статьи о слепых, над которой я работаю – как слепым удается видеть сны? Ты не знаешь?
– Что… что ты имеешь в виду?
– Ну, понимаешь, мы все видим сны. Это всегда визуальные образы: места, люди и тому подобное. Но если ты слеп от рождения и никогда ничего не видел, как же ты видишь сны?
– Не знаю, Юк, не могу себе представить.
– Даже цвет. Если ты слеп от рождения, ты не можешь видеть цветные сны, потому что не знаешь, что такое цвет. Так как же они видят сны?
– Может быть, они не видят снов.
– Все видят сны. Я вижу сны постоянно. Правда, чаще грежу наяву. Вот о чем я думал – о смерти и о том, видят ли слепые сны. О боже, какая ужасная ночь.
– Ты успокоился хоть немного?
– Немного. Да, кажется, я успокаиваюсь. Окурок почти догорел. Фильтр тоже курить?
– Теперь я знаю, что тебе лучше, Юк. По крайней мере, ты можешь шутить.
– Конечно. Мне правда лучше. Это все благодаря тебе. Я тебе говорил, что люблю тебя?
– Нет, сегодня не говорил.
– Я люблю тебя. Сегодня.
– Милый мой. Теперь загаси фильтр, повернись на бочок и укройся одеялом. Не спи раскрытым. Так можно простудиться.
– Да, мама.
– Не смей меня так называть, сукин ты сын. Лежи, дыши глубже, и не думай ни о смерти, ни о том, как видят сны слепые. Думай только обо мне. О'кей?
– О'кей, я так и сделаю. Я укроюсь, свернусь в комочек и буду думать о тебе. И все будет хорошо.
– Отвечаешь мне за это своей головой. Спокойной ночи, Юк.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи.
24
– Пегги Палмер, – промолвила Элен со слезами на глазах, – ты понимаешь, что мы с тобой в последний раз можем побыть одни, перед тем, как ты станешь старой замужней курицей?
– О, Элен, – простонала Пегги, часто моргая, и обе схватили друг друга за руки, не обращая внимания на посетителей переполненного ресторана.
– Два коктейля с шампанским, – скомандовала Элен полусонному официанту. – Пегги, сегодня я угощаю тебя и не хочу ничего слышать о счете и такси пополам или твоей оплате чаевых. Это мой прощальный ланч для нас обоих – только для нас двоих.
Теперь уже Пегги рыдала не таясь, утирая глаза сложенной салфеткой.
– Мы будем видеться, – всхлипывала она. – Обещай мне, что будем. Ты будешь приходить к нам на обед по меньшей мере раз в неделю. Будешь приводить с собой Юка, или я попрошу Мориса привести какого-нибудь парня с работы. Ты ведь не перестанешь видеться со мной, правда, Элен?
– Ну, детка, – Элен похлопала ее по руке, – лучше угомонись на время. Ненадолго. Пока у вас с Морисом все не образуется. Я думаю, глупо все время дергать новобрачных. Надо подождать, пока они надоедят друг другу. Так что давай подождем пару недель.
– Прекрасная мысль, – согласилась Пегги, вытирая глаза. – Но как только у нас все образуется, я тебе позвоню. Сначала пообедаем вместе – только мы вдвоем. Тогда-то я тебе обо всем и расскажу. Затем ты придешь к нам на обед. Я тебе говорила, что мы собираемся в Пуэрто-Рико?
– В Пуэрто-Рико? Детка, это же замечательно! Представь только: теплое солнце и горячий песок! Ты будешь щеголять там в своем пурпурном бикини, а я тем временем буду хлюпать по этому чертову снегу и слякоти. Где вы собираетесь остановиться?
– Где-то под Сан-Хуаном. Это такой тур, где в стоимость сразу включены цены билетов и оплата гостиницы. Морис сейчас занимается всеми приготовлениями. Я тебе говорила, что он не хочет, чтобы я называла его «МОрис»? Он хочет, чтобы я звала его «МорИ-Иис».
– Ну и что? Что в этом плохого?
– Ничего. Я просто спросила, говорила я тебе или нет. «Мори-иис». Надо будет запомнить.
Им подали шампанское. Они чокнулись и улыбнулись друг другу.
– Пегги, у меня никогда не будет такой подруги как ты.
– И я никогда-никогда на всем белом свете не найду такую как ты, милая. Боже, как нам с тобой было весело.
– Да, – кивнула Элен, – весело. Слушай, Пегги, я должна тебе сказать. Я послала тебе и Верблюду свадебный подарок… О, боже, извини. Я больше не буду называть его так. Правда, извини, Пегги.
– О… ничего страшного. Я сама себя иногда на этом ловлю.
– Ну вот, я послала подарок на квартиру Мориса. Правильно ведь?
– О, конечно. Мы будем жить у него, пока дом в Форест-Хиллз не будет готов. Мы будем жить у него примерно еще месяц после того, как вернемся из Пуэрто-Рико. А что ты послала?
– Ну, я подумала, что все будут дарить тостеры и электрические сковородки и прочую подобную дребедень. Поэтому я решила тебе подарить замечательный набор бокалов от «Тиффани». Чистый хрусталь, шесть низких бокалов для мартини, шесть высоких для коктейлей, шесть бокалов для шампанского и шесть для пива. Они все из одного набора, с таким тяжелым толстым дном.
– О, милая, как здорово!
– Я просто обалдела, когда увидела их и подумала, что таких бокалов тебе уж точно никто не купит.
– И ты абсолютно права! Знаешь, у меня вся посуда перебилась, а у Мориса есть только пустые банки из-под разных продуктов. Твой подарок нам действительно пригодится.
– Послушай, Пег, если они тебе не понравятся, если ты захочешь что-нибудь другое от «Тиффани», просто отнеси их обратно. Продавец сказал мне, что их можно вернуть без проблем. Бог мой, он был так мил! У меня остался чек, так что если захочешь вернуть их, поменять на что-нибудь, не стесняйся. Я хочу сказать, это никак не заденет мои чувства…
– Я никогда не верну их, – с преданным видом сказала Пегги Палмер. – Никогда. Но, Элен, тебе не следовало это делать. «Тиффани»! Это же стоит кучу денег.
– Не говори глупости. Официант! Еще два шампанских, пожалуйста.
Они закурили, улыбнулись друг другу, оглядели переполненный ресторан и умолкли в ожидании шампанского.
– Ты не знаешь, как это готовится? – спросила Пегги. – Это так вкусно.
– Ну, бросаешь полкубка сахара на дно стакана, добавляешь четыре-пять капель горькой настойки. Затем наливаешь шампанского и кладешь дольку лимона или апельсина.
– Это так вкусно, – восторженно повторила Пегги. – В Пуэрто-Рико буду пить только коктейль с шампанским и буду радоваться жизни.
– За радости жизни, – сказала Элен, поднимая свой бокал, – за тебя и за Мориса.
– Мори-ииса.
– Мори-ииса. Извини, Пег.
– Ничего страшного. Иногда я сама забываю, и он обижается.
– Послушай, Пегги, ты не возражаешь, если я отлучусь на минутку? Мне нужно позвонить в офис. Гарри Теннант не пришел сегодня с утра и даже не позвонил. Сьюзи Керрэр звонила ему, но у него дома никто не берет трубку. Я хочу позвонить Сьюзи и узнать, не объявился ли он. Сьюзи хотела поехать в «Гимбел» на распродажу верхней одежды, но вместо этого ей пришлось заказывать себе ланч в офис и сидеть безвылазно за телефоном. Я сейчас вернусь.
– Не торопись. Я никуда не спешу.
– Верно, – улыбнулась Элен, вставая со своего стула. – Я и забыла, что ты теперь независимая дама.
Она вернулась через несколько минут.
– Забавно. Сьюзи сказала, что он не появлялся, и телефон у него по-прежнему молчит. Такого с ним еще не бывало и это совсем на него не похоже. Выпьем еще или будем заказывать?
– Как хочешь, милая. У меня полно времени, но я знаю, что тебе надо возвращаться в офис, особенно раз Гарри не пришел.
– Ладно… знаешь что, давай сразу закажем еще шампанского и еду. Сегодняшнее фирменное звучит привлекательно. Цыпленок по-киевски. Это цеплячьи грудки без костей, обильно политые маслом.
– Бог мой, я так растолстела.
– Все мы толстеем. Ну так как насчет цыпленка?
– Ладно, давай. С картофелем-фри и спаржей.
– Очень хорошо. Я буду тоже самое. Официант!
Они заказали еще по бокалу шампанского и затем без труда расправились с цыпленком и всем, что к нему прилагалось. Затем они заказали два кофе «эспрессо» и целомудренно отказались от десерта. Но Элен настояла на том, чтобы они выпили еще по бокалу мартини со льдом и кусочком лимона, и Пегги Палмер согласилась.
Потом Элен сказала:
– Послушай, детка, я сказала, что послала тебе свадебный подарок на квартиру твоему парню. Но это официальный подарок. У меня есть еще кое-что лично для тебя. Просто тебе от меня.
Она протянула руку под стул и достала из-под него маленький полиэтиленовый пакет. Внутри него оказалась плоская коробочка, изящно обернутая в бумагу, украшенную сердечками и сладострастными амурчиками. Элен передала ее через стол Пегги.
– Тебе от меня, – улыбнулась она.
– О боже, – воскликнула Пегги, и глаза ее снова заблестели от навернувшихся слез. – Зачем ты… Какая милая!
– Верно, – кивнула Элен. – Открывай. Но загляни туда осторожно. Я хочу сказать, не вытаскивай содержимое на всеобщее обозрение.
Пегги развязала ленточку, осторожно открыла коробочку дрожащими пальцами и заглянула внутрь. Там лежал голубой, отделанный белым кружевом гарнитур – бюстгальтер и трусики из тонкой прозрачной ткани.
– О, боже, – только и смогла вымолвить Пегги. – О, боже!
– Тебе нравится?
– О, боже.
– Что-нибудь старое, что-нибудь новое, что-нибудь одолженное, что-нибудь голубое note 27 Note27
согласно поговорке, на невесте должно быть «что-нибудь старое…» и так далее
. Это тебе «голубое» от меня.
– Черт возьми, – всхлипнула Пегги. Она наклонилась через стол и прижалась мокрым лицом к щеке Элен. – Как красиво!
– Я купила это во французском отделе на Мэдисон-авеню. Я уверена, что тебе будет впору. И знаешь, что я хочу? Я хочу, чтобы ты надела его в первую брачную ночь, и твой муж, рыча и стеная от страсти, срывал бы его с тебя, разрывая в клочья. Именно этого я хотела бы.
– Ты что, шутишь? – возмутилась Пегги. – Да если он только посмеет дотронуться до него, я ему все лицо расцарапаю.
Они склонились над коробочкой, рассматривая кружево и изящество швов, указывая друг другу, как искусно пришиты бретельки у лифчика и как хорош покрой трусиков. Но тут появился официант с кофе и мартини, и они отложили коробочку, закурили сигареты, откинулись на спинки кресел, сделали по глотку кофе, глубоко вздохнули, огляделись, пригубили мартини и предались воспоминаниям.
– А помнишь, – задумчиво промолвила Элен, – помнишь тот вечер в Парке Палисад, когда мы познакомились с этим психом на Роллс-Ройсе?
– В такой клетчатой кепке?
– Да, и отправились к нему.
– Ох, – вздохнула Пегги Палмер, – ты когда-нибудь видела такие картины, как у него? Нам еще повезло, что мы оттуда живые выбрались.
– Это точно.
– Помнишь, – мечтательно подхватила Пегги, – тот бар на Лекс? И двух парней, которые сказали нам, что они братья?
– Еще бы я не помнила, – горестно отозвалась Элен. – Тот, что был со мной, спер у меня часы. А помнишь тот вечер в Бинвич-Вилледж на танцах – со сколькими мы тогда познакомились?
– Это когда мы пошли на чердак на Хьюстон-стрит?
– Да. Они почему-то грели наркоту на сковородке, помнишь? Я тогда впервые попробовала марихуану. Но на меня это не произвело никакого впечатления.
– На меня тоже. Помнишь тех двух моряков – мы еще пошли с ними к тебе и устроили черт знает что!
– Пегги Палмер! – воскликнула Элен, прижимая ладони к зардевшимся щекам. – Мы же договорились… Мы же поклялись друг другу!.. Что никогда больше не будем говорить о той ночи. Даже не заикайся об этом!
– А что в этом плохого? – робко осведомилась Пегги.
– Я не хочу об этом говорить. Я даже не хочу вспоминать об этом.
– А что в этом такого? – настаивала Пегги.
– Об этом не может быть и речи, – упрямо ответила Элен. – Официант! Счет, пожалуйста.
Они вышли на улицу и остановились под навесом у дверей ресторана, поеживаясь в своих коротких шубках. Шел мокрый снег, и порывы сильного ветра швыряли в лицо тяжелые хлопья.
– Ну, милая, – улыбнулась Элен, – наверное, в следующий раз я увижу тебя уже у алтаря. Думаю, мне не нужно говорить, «желаю тебе всего самого наилучшего». Ты и так знаешь, что я желаю тебе всего-всего.
– Милая, – снова заплакала Пегги, – ты такая замечательная, такая замечательная… Спасибо тебе за ланч и за официальный свадебный подарок и за это… – Она подняла в воздух пакет, где лежала коробочка с бельем. – Все было просто чудесно.
– Конечно. Теперь мне пора возвращаться в офис. Увидимся на твоей свадьбе, милая.
Пегги Палмер порывисто прижалась к ней и крепко обняла.
– Мне страшно, – прошептала она. – Ей-богу, Элен, мне страшно. Я не знаю, что делать. Я чувствую себя совершенно растерянной. Скажи мне, я правильно делаю, что выхожу за него?
– Не волнуйся, Пег. Все будет хорошо. Все будет просто замечательно.
– Ты ведь не забудешь меня, Элен?
– Нет, родная, я не забуду тебя.
Они поцеловались в губы и разошлись.
Элен сразу поняла, что такси ей здесь не остановить. А идти на Пятую авеню на автобус показалось ей глупым. Поэтому она побрела в офис пешком, склонив голову и спрятав лицо в воротнике своей кроличьей шубки. На ней были сверкающие черные пластиковые сапоги. Когда они последний раз занимались любовью, Ричард Фэй настоял, чтобы она их надела (Боже, ну и псих!). Голенища доходили почти до колен и защищали от слякоти и снега, но ногам было холодно и влажно. Она была абсолютно уверена, что нос у нее отмерз и сейчас отвалится, а на его месте останутся только две дырочки.
Но несмотря на неприятные ощущения, она не могла не признать, что все было не так уж плохо. Прохожие шли, наклонив головы, пробираясь сквозь грязь и слякоть. Элен было тепло от выпитого и съеденного, и она время от времени усмехалась, вспоминая опасения Пегги. Снег таял на ее ресницах, она шла, перекинув сумку через плечо и засунув руки глубоко в карманы. Не так уж и плохо. Ей нравилось. Жара и солнце – это замечательно, но не все же время. Так тоже неплохо.
Когда она добралась до офиса, зубы у нее уже стучали и она продрогла до костей. Она решила, что закажет кофе. Пожалуй, можно даже сделать глоток бренди из бутылки, которую держит у себя в столе мистер Свансон. Может быть, даже принять пару таблеток аспирина. Уж во всяком случае хуже не будет.
При виде ее, лифтер печально покачал головой, и она поняла, что номер, на который она ставила последний раз, проиграл. Ну и ладно. Она сняла шубку, отряхнула с нее мокрый снег и вошла в офис, держа ее в руках. Все эти подробности она вспомнила позднее.
Как ни странно, в приемной на огромном диване «шведский модерн» сидели двое мужчин – негр и белый, лет тридцати пяти-сорока. Оба были в аккуратных пальто, калошах, в одинаковых серых шляпах и с чисто выбритыми физиономиями. Со своими безупречно прямыми спинами они чем-то напоминали «уголки» для книг, выполненные в духе поп-арта. Когда Элен вошла, оба поднялись и сняли шляпы.
Сьюзи Керрэр не взглянула на нее. Она сидела за своим столом, положив руки на клавиатуру машинки, но не печатала.
– Мисс Майли, – пробормотала она. – Эти… эти джентльмены… а-ах… эти джентльмены хотели бы… хотели бы поговорить с вами!
Негр сделал полшага вперед и протянул ей свою розовую ладонь. В ней оказалось маленькое кожаное удостоверение – какой-то текст, официальная печать, герб.
– Детектив Самуэль Б.Джонсон, – гаркнул он. – А это – детектив Роллин Х.Форсайт.
Белый сделал шаг вперед и продемонстрировал тот же трюк – открытая ладонь, удостоверение, печать, герб.
– Можем ли мы поговорить с вами, мисс Майли, – осведомился он. Голос у него оказался неожиданно высоким, почти женским.
– Конечно, – с некоторым недоумением ответила она. – Проходите сюда.
Она провела их в свой кабинет, закрыла дверь и повесила на вешалку свою шубу. Они стояли неподвижно, чуть склонив головы, держа обеими руками шляпы и прикрывая ими причинные места.
– Садитесь, – предложила она им, но они не обратили на ее предложение никакого внимания, и поэтому она тоже осталась стоять.
– Так в чем же дело? – попыталась улыбнуться она. Ей было холодно.
– Гарри Л.Теннант, – поинтересовался своим визгливым голосом белый детектив, – работает здесь?
– Да, – почувствовала тревогу Элен. – Конечно, он наш сотрудник. Он работает у нас. Сегодня его нет, но он работает уже несколько месяцев. В чем дело? Что-нибудь случилось?
Детективы обменялись быстрыми взглядами и, казалось, начали немного оттаивать и как-то обмякли в своих деревянных пальто. Они расслабились и перестали походить на «уголки» для книг, приобретая более человеческий вид. У черного был прыщ на подбородке. У белого большой палец на руке был обмотан пластырем.
– Присаживайтесь, мисс Майли, – мягко предложил черный. – Думаю, вам лучше сесть.
Она села за свой стол, а они остались стоять. Они стояли и смотрели на нее.
– Дело в том… – начал белый. – Дело в том, что…
– Он покончил жизнь самоубийством, – договорил негр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Тише, тише, Юк, успокойся. Закури сигарету.
– К тому же у меня кончились сигареты.
– Может быть, найдется приличный окурок. Погляди вокруг. Может быть, сможешь пару раз затянуться.
– Да, это хорошая мысль. Подожди минутку, Элен, я погляжу… Ага, я нашел. Я наверное опалю себе губы. О, боже, это помогает. Ты слушаешь, Элен?
– Да, милый, я здесь.
– Слушай, по поводку статьи о слепых, над которой я работаю – как слепым удается видеть сны? Ты не знаешь?
– Что… что ты имеешь в виду?
– Ну, понимаешь, мы все видим сны. Это всегда визуальные образы: места, люди и тому подобное. Но если ты слеп от рождения и никогда ничего не видел, как же ты видишь сны?
– Не знаю, Юк, не могу себе представить.
– Даже цвет. Если ты слеп от рождения, ты не можешь видеть цветные сны, потому что не знаешь, что такое цвет. Так как же они видят сны?
– Может быть, они не видят снов.
– Все видят сны. Я вижу сны постоянно. Правда, чаще грежу наяву. Вот о чем я думал – о смерти и о том, видят ли слепые сны. О боже, какая ужасная ночь.
– Ты успокоился хоть немного?
– Немного. Да, кажется, я успокаиваюсь. Окурок почти догорел. Фильтр тоже курить?
– Теперь я знаю, что тебе лучше, Юк. По крайней мере, ты можешь шутить.
– Конечно. Мне правда лучше. Это все благодаря тебе. Я тебе говорил, что люблю тебя?
– Нет, сегодня не говорил.
– Я люблю тебя. Сегодня.
– Милый мой. Теперь загаси фильтр, повернись на бочок и укройся одеялом. Не спи раскрытым. Так можно простудиться.
– Да, мама.
– Не смей меня так называть, сукин ты сын. Лежи, дыши глубже, и не думай ни о смерти, ни о том, как видят сны слепые. Думай только обо мне. О'кей?
– О'кей, я так и сделаю. Я укроюсь, свернусь в комочек и буду думать о тебе. И все будет хорошо.
– Отвечаешь мне за это своей головой. Спокойной ночи, Юк.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи.
24
– Пегги Палмер, – промолвила Элен со слезами на глазах, – ты понимаешь, что мы с тобой в последний раз можем побыть одни, перед тем, как ты станешь старой замужней курицей?
– О, Элен, – простонала Пегги, часто моргая, и обе схватили друг друга за руки, не обращая внимания на посетителей переполненного ресторана.
– Два коктейля с шампанским, – скомандовала Элен полусонному официанту. – Пегги, сегодня я угощаю тебя и не хочу ничего слышать о счете и такси пополам или твоей оплате чаевых. Это мой прощальный ланч для нас обоих – только для нас двоих.
Теперь уже Пегги рыдала не таясь, утирая глаза сложенной салфеткой.
– Мы будем видеться, – всхлипывала она. – Обещай мне, что будем. Ты будешь приходить к нам на обед по меньшей мере раз в неделю. Будешь приводить с собой Юка, или я попрошу Мориса привести какого-нибудь парня с работы. Ты ведь не перестанешь видеться со мной, правда, Элен?
– Ну, детка, – Элен похлопала ее по руке, – лучше угомонись на время. Ненадолго. Пока у вас с Морисом все не образуется. Я думаю, глупо все время дергать новобрачных. Надо подождать, пока они надоедят друг другу. Так что давай подождем пару недель.
– Прекрасная мысль, – согласилась Пегги, вытирая глаза. – Но как только у нас все образуется, я тебе позвоню. Сначала пообедаем вместе – только мы вдвоем. Тогда-то я тебе обо всем и расскажу. Затем ты придешь к нам на обед. Я тебе говорила, что мы собираемся в Пуэрто-Рико?
– В Пуэрто-Рико? Детка, это же замечательно! Представь только: теплое солнце и горячий песок! Ты будешь щеголять там в своем пурпурном бикини, а я тем временем буду хлюпать по этому чертову снегу и слякоти. Где вы собираетесь остановиться?
– Где-то под Сан-Хуаном. Это такой тур, где в стоимость сразу включены цены билетов и оплата гостиницы. Морис сейчас занимается всеми приготовлениями. Я тебе говорила, что он не хочет, чтобы я называла его «МОрис»? Он хочет, чтобы я звала его «МорИ-Иис».
– Ну и что? Что в этом плохого?
– Ничего. Я просто спросила, говорила я тебе или нет. «Мори-иис». Надо будет запомнить.
Им подали шампанское. Они чокнулись и улыбнулись друг другу.
– Пегги, у меня никогда не будет такой подруги как ты.
– И я никогда-никогда на всем белом свете не найду такую как ты, милая. Боже, как нам с тобой было весело.
– Да, – кивнула Элен, – весело. Слушай, Пегги, я должна тебе сказать. Я послала тебе и Верблюду свадебный подарок… О, боже, извини. Я больше не буду называть его так. Правда, извини, Пегги.
– О… ничего страшного. Я сама себя иногда на этом ловлю.
– Ну вот, я послала подарок на квартиру Мориса. Правильно ведь?
– О, конечно. Мы будем жить у него, пока дом в Форест-Хиллз не будет готов. Мы будем жить у него примерно еще месяц после того, как вернемся из Пуэрто-Рико. А что ты послала?
– Ну, я подумала, что все будут дарить тостеры и электрические сковородки и прочую подобную дребедень. Поэтому я решила тебе подарить замечательный набор бокалов от «Тиффани». Чистый хрусталь, шесть низких бокалов для мартини, шесть высоких для коктейлей, шесть бокалов для шампанского и шесть для пива. Они все из одного набора, с таким тяжелым толстым дном.
– О, милая, как здорово!
– Я просто обалдела, когда увидела их и подумала, что таких бокалов тебе уж точно никто не купит.
– И ты абсолютно права! Знаешь, у меня вся посуда перебилась, а у Мориса есть только пустые банки из-под разных продуктов. Твой подарок нам действительно пригодится.
– Послушай, Пег, если они тебе не понравятся, если ты захочешь что-нибудь другое от «Тиффани», просто отнеси их обратно. Продавец сказал мне, что их можно вернуть без проблем. Бог мой, он был так мил! У меня остался чек, так что если захочешь вернуть их, поменять на что-нибудь, не стесняйся. Я хочу сказать, это никак не заденет мои чувства…
– Я никогда не верну их, – с преданным видом сказала Пегги Палмер. – Никогда. Но, Элен, тебе не следовало это делать. «Тиффани»! Это же стоит кучу денег.
– Не говори глупости. Официант! Еще два шампанских, пожалуйста.
Они закурили, улыбнулись друг другу, оглядели переполненный ресторан и умолкли в ожидании шампанского.
– Ты не знаешь, как это готовится? – спросила Пегги. – Это так вкусно.
– Ну, бросаешь полкубка сахара на дно стакана, добавляешь четыре-пять капель горькой настойки. Затем наливаешь шампанского и кладешь дольку лимона или апельсина.
– Это так вкусно, – восторженно повторила Пегги. – В Пуэрто-Рико буду пить только коктейль с шампанским и буду радоваться жизни.
– За радости жизни, – сказала Элен, поднимая свой бокал, – за тебя и за Мориса.
– Мори-ииса.
– Мори-ииса. Извини, Пег.
– Ничего страшного. Иногда я сама забываю, и он обижается.
– Послушай, Пегги, ты не возражаешь, если я отлучусь на минутку? Мне нужно позвонить в офис. Гарри Теннант не пришел сегодня с утра и даже не позвонил. Сьюзи Керрэр звонила ему, но у него дома никто не берет трубку. Я хочу позвонить Сьюзи и узнать, не объявился ли он. Сьюзи хотела поехать в «Гимбел» на распродажу верхней одежды, но вместо этого ей пришлось заказывать себе ланч в офис и сидеть безвылазно за телефоном. Я сейчас вернусь.
– Не торопись. Я никуда не спешу.
– Верно, – улыбнулась Элен, вставая со своего стула. – Я и забыла, что ты теперь независимая дама.
Она вернулась через несколько минут.
– Забавно. Сьюзи сказала, что он не появлялся, и телефон у него по-прежнему молчит. Такого с ним еще не бывало и это совсем на него не похоже. Выпьем еще или будем заказывать?
– Как хочешь, милая. У меня полно времени, но я знаю, что тебе надо возвращаться в офис, особенно раз Гарри не пришел.
– Ладно… знаешь что, давай сразу закажем еще шампанского и еду. Сегодняшнее фирменное звучит привлекательно. Цыпленок по-киевски. Это цеплячьи грудки без костей, обильно политые маслом.
– Бог мой, я так растолстела.
– Все мы толстеем. Ну так как насчет цыпленка?
– Ладно, давай. С картофелем-фри и спаржей.
– Очень хорошо. Я буду тоже самое. Официант!
Они заказали еще по бокалу шампанского и затем без труда расправились с цыпленком и всем, что к нему прилагалось. Затем они заказали два кофе «эспрессо» и целомудренно отказались от десерта. Но Элен настояла на том, чтобы они выпили еще по бокалу мартини со льдом и кусочком лимона, и Пегги Палмер согласилась.
Потом Элен сказала:
– Послушай, детка, я сказала, что послала тебе свадебный подарок на квартиру твоему парню. Но это официальный подарок. У меня есть еще кое-что лично для тебя. Просто тебе от меня.
Она протянула руку под стул и достала из-под него маленький полиэтиленовый пакет. Внутри него оказалась плоская коробочка, изящно обернутая в бумагу, украшенную сердечками и сладострастными амурчиками. Элен передала ее через стол Пегги.
– Тебе от меня, – улыбнулась она.
– О боже, – воскликнула Пегги, и глаза ее снова заблестели от навернувшихся слез. – Зачем ты… Какая милая!
– Верно, – кивнула Элен. – Открывай. Но загляни туда осторожно. Я хочу сказать, не вытаскивай содержимое на всеобщее обозрение.
Пегги развязала ленточку, осторожно открыла коробочку дрожащими пальцами и заглянула внутрь. Там лежал голубой, отделанный белым кружевом гарнитур – бюстгальтер и трусики из тонкой прозрачной ткани.
– О, боже, – только и смогла вымолвить Пегги. – О, боже!
– Тебе нравится?
– О, боже.
– Что-нибудь старое, что-нибудь новое, что-нибудь одолженное, что-нибудь голубое note 27 Note27
согласно поговорке, на невесте должно быть «что-нибудь старое…» и так далее
. Это тебе «голубое» от меня.
– Черт возьми, – всхлипнула Пегги. Она наклонилась через стол и прижалась мокрым лицом к щеке Элен. – Как красиво!
– Я купила это во французском отделе на Мэдисон-авеню. Я уверена, что тебе будет впору. И знаешь, что я хочу? Я хочу, чтобы ты надела его в первую брачную ночь, и твой муж, рыча и стеная от страсти, срывал бы его с тебя, разрывая в клочья. Именно этого я хотела бы.
– Ты что, шутишь? – возмутилась Пегги. – Да если он только посмеет дотронуться до него, я ему все лицо расцарапаю.
Они склонились над коробочкой, рассматривая кружево и изящество швов, указывая друг другу, как искусно пришиты бретельки у лифчика и как хорош покрой трусиков. Но тут появился официант с кофе и мартини, и они отложили коробочку, закурили сигареты, откинулись на спинки кресел, сделали по глотку кофе, глубоко вздохнули, огляделись, пригубили мартини и предались воспоминаниям.
– А помнишь, – задумчиво промолвила Элен, – помнишь тот вечер в Парке Палисад, когда мы познакомились с этим психом на Роллс-Ройсе?
– В такой клетчатой кепке?
– Да, и отправились к нему.
– Ох, – вздохнула Пегги Палмер, – ты когда-нибудь видела такие картины, как у него? Нам еще повезло, что мы оттуда живые выбрались.
– Это точно.
– Помнишь, – мечтательно подхватила Пегги, – тот бар на Лекс? И двух парней, которые сказали нам, что они братья?
– Еще бы я не помнила, – горестно отозвалась Элен. – Тот, что был со мной, спер у меня часы. А помнишь тот вечер в Бинвич-Вилледж на танцах – со сколькими мы тогда познакомились?
– Это когда мы пошли на чердак на Хьюстон-стрит?
– Да. Они почему-то грели наркоту на сковородке, помнишь? Я тогда впервые попробовала марихуану. Но на меня это не произвело никакого впечатления.
– На меня тоже. Помнишь тех двух моряков – мы еще пошли с ними к тебе и устроили черт знает что!
– Пегги Палмер! – воскликнула Элен, прижимая ладони к зардевшимся щекам. – Мы же договорились… Мы же поклялись друг другу!.. Что никогда больше не будем говорить о той ночи. Даже не заикайся об этом!
– А что в этом плохого? – робко осведомилась Пегги.
– Я не хочу об этом говорить. Я даже не хочу вспоминать об этом.
– А что в этом такого? – настаивала Пегги.
– Об этом не может быть и речи, – упрямо ответила Элен. – Официант! Счет, пожалуйста.
Они вышли на улицу и остановились под навесом у дверей ресторана, поеживаясь в своих коротких шубках. Шел мокрый снег, и порывы сильного ветра швыряли в лицо тяжелые хлопья.
– Ну, милая, – улыбнулась Элен, – наверное, в следующий раз я увижу тебя уже у алтаря. Думаю, мне не нужно говорить, «желаю тебе всего самого наилучшего». Ты и так знаешь, что я желаю тебе всего-всего.
– Милая, – снова заплакала Пегги, – ты такая замечательная, такая замечательная… Спасибо тебе за ланч и за официальный свадебный подарок и за это… – Она подняла в воздух пакет, где лежала коробочка с бельем. – Все было просто чудесно.
– Конечно. Теперь мне пора возвращаться в офис. Увидимся на твоей свадьбе, милая.
Пегги Палмер порывисто прижалась к ней и крепко обняла.
– Мне страшно, – прошептала она. – Ей-богу, Элен, мне страшно. Я не знаю, что делать. Я чувствую себя совершенно растерянной. Скажи мне, я правильно делаю, что выхожу за него?
– Не волнуйся, Пег. Все будет хорошо. Все будет просто замечательно.
– Ты ведь не забудешь меня, Элен?
– Нет, родная, я не забуду тебя.
Они поцеловались в губы и разошлись.
Элен сразу поняла, что такси ей здесь не остановить. А идти на Пятую авеню на автобус показалось ей глупым. Поэтому она побрела в офис пешком, склонив голову и спрятав лицо в воротнике своей кроличьей шубки. На ней были сверкающие черные пластиковые сапоги. Когда они последний раз занимались любовью, Ричард Фэй настоял, чтобы она их надела (Боже, ну и псих!). Голенища доходили почти до колен и защищали от слякоти и снега, но ногам было холодно и влажно. Она была абсолютно уверена, что нос у нее отмерз и сейчас отвалится, а на его месте останутся только две дырочки.
Но несмотря на неприятные ощущения, она не могла не признать, что все было не так уж плохо. Прохожие шли, наклонив головы, пробираясь сквозь грязь и слякоть. Элен было тепло от выпитого и съеденного, и она время от времени усмехалась, вспоминая опасения Пегги. Снег таял на ее ресницах, она шла, перекинув сумку через плечо и засунув руки глубоко в карманы. Не так уж и плохо. Ей нравилось. Жара и солнце – это замечательно, но не все же время. Так тоже неплохо.
Когда она добралась до офиса, зубы у нее уже стучали и она продрогла до костей. Она решила, что закажет кофе. Пожалуй, можно даже сделать глоток бренди из бутылки, которую держит у себя в столе мистер Свансон. Может быть, даже принять пару таблеток аспирина. Уж во всяком случае хуже не будет.
При виде ее, лифтер печально покачал головой, и она поняла, что номер, на который она ставила последний раз, проиграл. Ну и ладно. Она сняла шубку, отряхнула с нее мокрый снег и вошла в офис, держа ее в руках. Все эти подробности она вспомнила позднее.
Как ни странно, в приемной на огромном диване «шведский модерн» сидели двое мужчин – негр и белый, лет тридцати пяти-сорока. Оба были в аккуратных пальто, калошах, в одинаковых серых шляпах и с чисто выбритыми физиономиями. Со своими безупречно прямыми спинами они чем-то напоминали «уголки» для книг, выполненные в духе поп-арта. Когда Элен вошла, оба поднялись и сняли шляпы.
Сьюзи Керрэр не взглянула на нее. Она сидела за своим столом, положив руки на клавиатуру машинки, но не печатала.
– Мисс Майли, – пробормотала она. – Эти… эти джентльмены… а-ах… эти джентльмены хотели бы… хотели бы поговорить с вами!
Негр сделал полшага вперед и протянул ей свою розовую ладонь. В ней оказалось маленькое кожаное удостоверение – какой-то текст, официальная печать, герб.
– Детектив Самуэль Б.Джонсон, – гаркнул он. – А это – детектив Роллин Х.Форсайт.
Белый сделал шаг вперед и продемонстрировал тот же трюк – открытая ладонь, удостоверение, печать, герб.
– Можем ли мы поговорить с вами, мисс Майли, – осведомился он. Голос у него оказался неожиданно высоким, почти женским.
– Конечно, – с некоторым недоумением ответила она. – Проходите сюда.
Она провела их в свой кабинет, закрыла дверь и повесила на вешалку свою шубу. Они стояли неподвижно, чуть склонив головы, держа обеими руками шляпы и прикрывая ими причинные места.
– Садитесь, – предложила она им, но они не обратили на ее предложение никакого внимания, и поэтому она тоже осталась стоять.
– Так в чем же дело? – попыталась улыбнуться она. Ей было холодно.
– Гарри Л.Теннант, – поинтересовался своим визгливым голосом белый детектив, – работает здесь?
– Да, – почувствовала тревогу Элен. – Конечно, он наш сотрудник. Он работает у нас. Сегодня его нет, но он работает уже несколько месяцев. В чем дело? Что-нибудь случилось?
Детективы обменялись быстрыми взглядами и, казалось, начали немного оттаивать и как-то обмякли в своих деревянных пальто. Они расслабились и перестали походить на «уголки» для книг, приобретая более человеческий вид. У черного был прыщ на подбородке. У белого большой палец на руке был обмотан пластырем.
– Присаживайтесь, мисс Майли, – мягко предложил черный. – Думаю, вам лучше сесть.
Она села за свой стол, а они остались стоять. Они стояли и смотрели на нее.
– Дело в том… – начал белый. – Дело в том, что…
– Он покончил жизнь самоубийством, – договорил негр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27