Может, у ЦБР есть игрушки и получше, но мои уже испытаны в деле, да иногда и менее известны. Я причмокнул, подзывая Монти. Это было какое-то вдохновение, нечто, чего я вообще не ожидал, но раз уж оно на меня нашло, я не собирался отказываться. Монти спокойно поднялся с подстилки и окинул присутствующих взглядом, словно спрашивая: «Ты в самом деле меня зовешь?» Я прижал к себе Пиму и поцеловал в ухо. Она чмокнула меня в щеку, но почти машинально.
— Феба, охраняй хозяйку!
Мы выбежали из дома — фургон уже ждал. Несколько минут езды, и мы выскочили возле сквера.
— Мы что, в самом деле берем с собой Монти? — крикнул мне Саркисян, когда вертолет начал садиться на краю самого большого в окрестностях участка зелени.
— Да!
— Ведь он сибарит и лентяй? Так ты говорил… — Мы побежали к вертолету.
— Я тоже сибарит и лентяй!
Монти бежал возле моей левой ноги. Вскочив внутрь, он тут же улегся возле моего кресла. Я вспомнил, что сегодня он еще не ел, но с этим пока что не мог ничего поделать. Я надел шлем и пристегнул ремни.
Мы взлетели.
В голове у меня царила сумятица, но я отбрасывал все мысли относительно похищения. Когда же я все подытожил, в голове образовалась пустота, а затем возник вопрос о ненормальном поведении Монти.
Он еще не ел, но побежал за мной!
«Никаких следов…»
Палатку Фила закрывали тонкие столбики разнообразных датчиков — запаховых, визуальных, регистрирующих следы в инфракрасных лучах, свечение Киллиана и еще несколько десятков других. На то, чтобы с ними конкурировать, у меня не было никаких шансов.
— На телефонный звонок ответила некая Соббойя, Тельма Соббойя, — поспешно докладывал один из местных полицейских. Он оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на Саркисяна. — У нас есть запись, сейчас она анализируется… Звонивший спокойно велел известить родителей и сказал, что рассчитывает на сто пятьдесят тысяч долларов. Далее следовали инструкции, видимо, записанные на пленку, так как эта Соббойя пыталась с ним разговаривать, но он лишь продолжал читать, монотонно и отчетливо… — Он замолчал и, приложив к уху телефон, некоторое время слушал. — Никаких следов, — сообщил он нам. — Запись разговора была несколько раз оцифрована и проанализирована на разного рода вокодерах. Источник звонка определить невозможно, соединение через несколько станций и спутников… — Он пожал плечами.
Я отошел в сторону и, чтобы не создавать ложных следов, лишь двадцатью метрами дальше втоптал в землю окурок. Закурив новую сигарету, я присел под деревом. Монти наблюдал за толпой людей, копошившихся на полутора десятках квадратных метров; сбор микро— и макроследов, видимо, подходил к концу, поскольку в палатке уже суетились люди. Монти пристально разглядывал их, словно оценивая их профессионализм.
Я не вмешивался в его дела, опершись головой о ствол бука. Теоретически — это могло быть самое обычное похищение. Фила похитили вместе с парнишкой, родители которого считались достаточно состоятельными, обо мне тоже никто не мог бы сказать, что я живу ниже уровня бедности. Сто пятьдесят тысяч — как раз в пределах возможностей двух таких семей, как раз столько, чтобы не вызывать особого шума в прессе и не наступать на мозоль полиции. Всё точно отмерено и откалибровано.
Я достал телефон.
— Мы на месте, — сказал я ответившей Пиме. — Никаких следов насилия нет, скорее всего, их чем-то соблазнили или как-то вызвали… Может быть, сами выскочили по нужде, и уже там их схватили. — Она молчала.
— Так что — спокойно. Ничего пока не происходит… Буду тебе обо всём сообщать. Ладно?
Я закончил разговор, а затем переключил свой телефон так, чтобы он принимал и звонки на домашний номер.
— Хочешь поговорить с Тельмой Соббойя? — Саркисян присел рядом со мной, полез ко мне в карман и закурил «Голден гейт».
Я отрицательно покачал головой:
— Она ничего не может знать.
— Откуда знаешь?
— Если это обычное похищение, то что она может знать? Или — похищение, нацеленное на меня, чтобы я вышел из игры. В этом случае она тем более ничего не будет знать. Кроме того, она слишком заметна, слишком бросается в глаза. Впрочем, я сам выбрал этот лагерь и как следует всё проверил, прежде чем доверить им Фила.
Монти фыркнул, когда дым от моей сигареты попал ему в нос, но не отодвинулся. Я переложил сигарету в другой угол рта.
— Не буду спрашивать, в чем ты сейчас копаешься, поскольку…
— Дуг, поверь мне — ни в чем! Понимаешь? Неделю назад я помог одной дьявольски богатой старушке. Потом она явилась ко мне и рассказала сон, в котором ее знакомый украл принадлежащий ей холодильник, а ему в тот же день снилось то же самое — что он украл ее холодильник. А она, не слушая моих аргументов, поручила мне разобраться в этом деле!
— То есть… то есть…
— То есть! Чтоб ей провалиться! Я не знаю, что ей надо! Или она хочет, чтобы ей вернули холодильник, так как там у нее какие-то ценные жемчужные, мать их так, луковички, или…
Со стороны толпы сыщиков донесся мелодичный звонок телефона. Я закрыл рот, и мы бросились к бегущему в нашу сторону с коробочкой пеленгатора седому агенту. Саркисян показал на меня большим пальцем, одновременно состроив угрожающую гримасу и пронзительно свистнув. Наступила мертвая тишина. Я отшвырнул окурок.
— Оуэн Йитс, слушаю.
— Слушай внимательно. Повторения не будет. — Голос мог принадлежать кухонному роботу или садовому дозатору воды. Наверняка не было никакого смысла его пеленговать, тем не менее Саркисян размахивал руками, побуждая бригаду удвоить усилия. — Через четырнадцать минут ты должен быть на шоссе штата номер семь, у телефонной будки номер двенадцать — восемьдесят шесть. Предупреждаю, за этим сектором ведется наблюдение со спутника, GPS, сам понимаешь. — Саркисян поднял палец. Двое агентов отбежали в сторону и склонились над своими ноутбуками. — Если будешь один — с мальчиками ничего не случится. Если с тобой будет кто-то еще — кто-то из них лишится пальца, не знаю, кто и какого именно, — отрежу наугад. Деньги, надеюсь, уже при тебе…
Раздался громкий рев, мы все подскочили. Из динамиков послышался металлический, цифровой смех. Шутник. В висках у меня болезненно застучало. Я хотел достать сигареты, но знал, что из-за дрожи в пальцах закурить мне не удастся, так что просто отошел в сторону. Сзади послышались шаги, чья-то рука легла мне на плечо:
— Оуэн, ты в порядке? Держишься?
Я не смог ответить. Челюсти свела судорога, я не в состоянии был заставить себя раскрыть рот, лишь несколько раз кивнул. Вместе с тем мне хотелось, чтобы Саркисян не уходил. Он не ушел.
— Оуэн, мы до него доберемся, ты же знаешь…
— Знаю… — прохрипел я. — Боюсь т-только… — Впервые в жизни я начал заикаться.
Дуг сжал пальцы на моем плече.
— Боюсь, что что-нибудь скажу… что сделаю что-то такое, что потом… что потом буду мучиться…
— Успокойся. Говорю тебе — ничто не указывает на то, что это похищение как-то связано с чем-то касающимся тебя. Просто кто-то решил подзаработать на богатых родителях. Крупных шишек он трогать не стал, поскольку они окружают свои сокровища высокими заборами, а тут, как он решил, и народ состоятельный, и проникнуть не так сложно…
— Знаю, — вздохнул я. — Точно так же и сам всё объясняю.
В висках перестало стучать, пальцы дрожали уже не так сильно. Я закурил.
— Ну так что, я еду?
— Идем. — Он потащил меня к машине. Кто-то подбежал и сунул мне в руку плоскую папку. Я посмотрел на Дуга.
— Там нет ничего такого, что могло бы его насторожить, — заверил он меня.
— Деньги помечены?
— Да, но обнаружить это невозможно. Синтетический ферромон…
— Ладно. Понял.
Я сел в машину. Монти прыгнул на переднее сиденье, даже не спрашивая разрешения. Смельчак. Схема маршрута была уже на экране, я, не прощаясь, тронулся с места и выехал с территории лагеря. Двумя километрами дальше я свернул налево, затем за эстакадой еще раз и оказался на шоссе штата номер семь. В пределах видимости был лишь один автомобиль — водитель, судя по всему, выехал на этот участок шоссе перед самым его перекрытием — он промчался мимо меня и несколько мгновений спустя скрылся за небольшим холмом. Я ехал не слишком быстро, у меня было несколько минут в запасе, похититель не ставил особо сложных условий, и это казалось странным. Обычно связной с деньгами мотается по всему городу, его пихают в пробки, загоняют в туннели, похитители придумывают тысячи уловок, чтобы оторваться от полицейского хвоста. Тут же — ничего такого. Я подъехал к телефонной будке с номером 12—86, вышел и выпустил пса. С находящегося на орбите спутника GPS можно определить температуру кофе в стоящем на капоте стаканчике, так что не было никакого смысла скрывать присутствие Монти. Или чего-либо иного.
Я закурил и огляделся. По обеим сторонам дороги тянулась покрытая песчаными лишаями травянистая равнина. Интересно, что задумал похититель? У меня не было никаких сомнений, что здесь передача денег состояться не может. Разве что мы имеем дело с каким-нибудь идиотом, действиями которого руководят доносящиеся из пломб в зубах голоса.
Я хотел посмотреть на часы и выругался: и я, и Дуг забыли, что у меня нет хронометра; чтобы проверить время, пришлось подойти к машине. Еще минута. Но в то же самое мгновение зазвонил телефон. Я схватил трубку.
— Да?
— Кто ты? — спросил другой голос, но тоже наверняка электронного происхождения.
— Оуэн Йитс, отец одного из мальчиков. Я хочу с ними поговорить!
Я облизал пересохшие губы.
— Пожалуйста, — спокойно ответил голос в трубке.
— Папа?
Сердце подскочило, затем вернулось на место, дрожа так, словно только что скатилось по крутой неровной лыжне.
— Да. Фил, ты в порядке?
— Да, пап. С нами ничего не случилось. — Явно слышалось, как он с помощью интонации голоса пытается передать мне дополнительную информацию. — Мы целы и здоровы, мы вас ждем.
— Доволен? — вернулся голос похитителя.
— Да. Скажем так, доволен.
— Хорошо, теперь слушай внимательно, придется действовать быстро. Никаких вопросов, затягивания разговора, ладно? Я продемонстрировал тебе свои возможности и свою добрую волю, теперь ожидаю от тебя содействия. И не заставляй меня совершать непоправимые поступки. Ясно?
— Да. Говори.
— Когда я закончу говорить, ты положишь трубку и — без каких-либо сигналов, я вижу тебя и твою собаку — сделаешь девять шагов вперед, начиная от телефонной будки.
В трубке наступила тишина. Я повесил ее и, оттолкнувшись спиной, сделал девять шагов. Из песчаного островка торчало металлическое кольцо. Я потянул за него, оно легко подалось, извлекая следом за собой из песка металлический ящичек. Я открыл крышку. Внутри находились диктофон и какое-то соединенное с телефоном устройство. Диктофон щелкнул и заговорил:
— Немедленно звонишь в свой банк и поручаешь перевести на мой счет сто пятьдесят тысяч. Номер счета закодирован под клавишей «холд». У тебя на это две минуты, потом счет закроется, а я буду считать, что ты не заплатил. Поехали!
Упав на колени, я набрал номер своего банка и отдал распоряжение выплатить деньги. Никакого удивления со стороны банка это не вызвало, может быть, подобные переводы происходят постоянно, только я об этом не знаю? Сорок секунд спустя я получил подтверждение перевода. Я ждал, уставившись на телефон и всё сильнее дрожа. Наконец в трубке раздался голос:
— Мистер Йитс? Вы там?
— Да! — крикнул я. — Что дальше?
— Как это что? — Он явно издевался надо мной. — Забирай детишек.
— Где?
— Они в подвале дома на углу Джефферсон-стрит и Четвертой авеню.
В трубке раздался шум, затем начался отсчет секунд. Я не стал ждать, что произойдет, вскочил и бросился к машине. Когда мы с Монти прыгнули внутрь, из оставленного на траве ящичка повалил густой бурый дым.
— Дуг! — заорал я, даже не пытаясь найти микрофон.
— Да? — тотчас же ответил он откуда-то из-под приборной доски.
— Ребята где-то на перекрестке Джефферсон-стрит и Четвертой. Он не сообщил, где точно, явно торопится.
— Уже ищем. Оставайся у телефона. Летим к тебе…
Я уселся поудобнее и закурил. Монти придвинул ко мне голову, высунул язык и быстро задышал.
— Уже скоро, — сказал я, гладя его по голове и почесывая за ушами. — Еще немного, и мы заберем Фила и вернемся домой. Понимаешь? До-мой!
Он махнул хвостом и облизнулся — значит, понял. Я затянулся три раза подряд, почувствовав себя лучше.
— Дуг, ты сообщил Пиме? — спросил я.
— Да.
Именно это я ценю в нашей дружбе. Сообщил и не спрашивает, почему я сам не звоню. Не заставляет меня признаваться, что я попросту боюсь. Пима спросит: «Всё, уже конец этого кошмара?», а я ведь даже и не знаю. Пока ребята не окажутся в двадцати сантиметрах от меня… А, кстати!
— Дуг, а родителям того, второго?
— Как раз собирался тебя спросить, что делать, — они где-то в Европе. В этой суматохе никто их не искал, а теперь…
— Погоди, — прервал я его. — Когда всё выяснится — позвоним. — Я затушил сигарету. — Далеко ребят, судя по всему, увезти не могли. А родителям того паренька лучше сказать, когда всё уже закончится…
В то же мгновение послышался шум двигателя. На этот раз это был «Дуглас-Макферсон» вертикального взлета, значительно более быстрый, чем классический вертолет. Они летели низко над землей, чтобы не терять времени на набор высоты и посадку.
— Есть два населенных пункта с такими перекрестками улиц, но один отпадает. Второй находится километрах в восьмидесяти отсюда. Местная полиция уже обследует там эти дома. Домов четыре, — доносился из-под приборной доски голос Дуга.
Аппарат приземлился, выскочила девушка в джинсах и ковбойской шляпе и помахала мне, а я вышел из машины, и мы вместе с Монти взбежали по трапу. Девушка заняла мое место в автомобиле. Ей выпала задача доставить машину на место. Мы взмыли в воздух.
— Естественно, мы отслеживаем тот счет, — сказал Саркисян, когда я глотнул из протянутой фляжки и раздумывал над вторым глотком. — Но, черт побери, он выбрал неплохой метод — у него целая цепочка счетов, на которых оказывались попеременно поручения немедленных дальнейших переводов, покупки акций и ссуды под их залог. Когда мы добираемся до одного счета — денег там уже нет. Но мы не сдаемся…
Я выразительно посмотрел на него.
— Знаю, знаю. Самое главное, что ребята целы…
— Как только я их увижу, буду в твоем распоряжении, но пока — извини… К черту деньги.
— Понимаю.
Он слегка ткнул меня кулаком в бицепс и пошел к небольшому пульту связи, за которым сидели двое его подчиненных, уже довольно давно пытавшихся перехватить его взгляд. Я глотнул из фляжки и посмотрел на часы… на пустое запястье. Я снова забыл напомнить про хронометр. Ага, и поводка у меня нет… Одни потери.
Я посмотрел на Монти. Он лежал на полу, положив морду на лапы. Почувствовав мой взгляд, он приоткрыл один глаз и приподнял бровь.
— И ты до сих пор над нами всю жизнь издевался, а? — Он закрыл глаз. Слишком поздно — я его уже разоблачил.
На горизонте показался какой-то город. Дуг вытащил из уха микронаушник и поднял большой палец. Я облегченно вздохнул, встал и потянулся. Потом еще раз глотнул из фляжки и успел перед посадкой облегчить мочевой пузырь. Мы опустились на перекрытый полицией перекресток, который заодно оказался прекрасно очищен от пыли, а два навеса над витринами были сорваны. Я привязал Монти какой-то веревкой к поручню кресла. Он делал вид, что вес шнурка представляет для него непосильное бремя.
Фил и второй мальчик стояли в полукруге толстых, солидных полицейских. Оба были закутаны в одеяла, хотя солнце грело еще весьма основательно. Я выскочил и быстро направился в сторону группы. Фил хотел подбежать ко мне, но посмотрел в сторону, сообразил, что его приятелю будет неприятно, и лишь переступил с ноги на ногу и шмыгнул носом. Я молча обнял его, потом рефлекторно схватил второго парнишку и привлек к себе. Он разразился плачем, к нему тут же присоединился Фил.
— Ну-ну, всё хорошо, ребята. — Я похлопал их по вздрагивающим от рыданий спинам. Позади них двое толстых полицейских сжимали кулаки и покашливали. Потом один не выдержал, повернулся и побежал куда-то, вытирая кулаками глаза. Я мимоходом подумал, что, может быть, с этой страной не так уж всё плохо, если полицейских еще трогают детские слезы. Сразу же после до меня дошло, что ничего хорошего быть не может, раз кто-то становится причиной этих слез. Челюсти свело судорогой. — Ведь вам уже по одиннадцать лет, вы еще не привыкли, что взрослые — это банда придурков?
Второй, приятель Фила, захихикал, утирая глаза. Фил тоже прыснул. Стало чуть веселее. Еще один из полицейских шмыгнул носом.
— Всё хорошо, что хорошо кончается, — пробормотал он.
Я выпрямился и покачал головой.
— Как тебя зовут?
— Бинки, — тихо сказал русоволосый мальчик. — Бинки Дельбарр.
— Бинки, очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Феба, охраняй хозяйку!
Мы выбежали из дома — фургон уже ждал. Несколько минут езды, и мы выскочили возле сквера.
— Мы что, в самом деле берем с собой Монти? — крикнул мне Саркисян, когда вертолет начал садиться на краю самого большого в окрестностях участка зелени.
— Да!
— Ведь он сибарит и лентяй? Так ты говорил… — Мы побежали к вертолету.
— Я тоже сибарит и лентяй!
Монти бежал возле моей левой ноги. Вскочив внутрь, он тут же улегся возле моего кресла. Я вспомнил, что сегодня он еще не ел, но с этим пока что не мог ничего поделать. Я надел шлем и пристегнул ремни.
Мы взлетели.
В голове у меня царила сумятица, но я отбрасывал все мысли относительно похищения. Когда же я все подытожил, в голове образовалась пустота, а затем возник вопрос о ненормальном поведении Монти.
Он еще не ел, но побежал за мной!
«Никаких следов…»
Палатку Фила закрывали тонкие столбики разнообразных датчиков — запаховых, визуальных, регистрирующих следы в инфракрасных лучах, свечение Киллиана и еще несколько десятков других. На то, чтобы с ними конкурировать, у меня не было никаких шансов.
— На телефонный звонок ответила некая Соббойя, Тельма Соббойя, — поспешно докладывал один из местных полицейских. Он оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на Саркисяна. — У нас есть запись, сейчас она анализируется… Звонивший спокойно велел известить родителей и сказал, что рассчитывает на сто пятьдесят тысяч долларов. Далее следовали инструкции, видимо, записанные на пленку, так как эта Соббойя пыталась с ним разговаривать, но он лишь продолжал читать, монотонно и отчетливо… — Он замолчал и, приложив к уху телефон, некоторое время слушал. — Никаких следов, — сообщил он нам. — Запись разговора была несколько раз оцифрована и проанализирована на разного рода вокодерах. Источник звонка определить невозможно, соединение через несколько станций и спутников… — Он пожал плечами.
Я отошел в сторону и, чтобы не создавать ложных следов, лишь двадцатью метрами дальше втоптал в землю окурок. Закурив новую сигарету, я присел под деревом. Монти наблюдал за толпой людей, копошившихся на полутора десятках квадратных метров; сбор микро— и макроследов, видимо, подходил к концу, поскольку в палатке уже суетились люди. Монти пристально разглядывал их, словно оценивая их профессионализм.
Я не вмешивался в его дела, опершись головой о ствол бука. Теоретически — это могло быть самое обычное похищение. Фила похитили вместе с парнишкой, родители которого считались достаточно состоятельными, обо мне тоже никто не мог бы сказать, что я живу ниже уровня бедности. Сто пятьдесят тысяч — как раз в пределах возможностей двух таких семей, как раз столько, чтобы не вызывать особого шума в прессе и не наступать на мозоль полиции. Всё точно отмерено и откалибровано.
Я достал телефон.
— Мы на месте, — сказал я ответившей Пиме. — Никаких следов насилия нет, скорее всего, их чем-то соблазнили или как-то вызвали… Может быть, сами выскочили по нужде, и уже там их схватили. — Она молчала.
— Так что — спокойно. Ничего пока не происходит… Буду тебе обо всём сообщать. Ладно?
Я закончил разговор, а затем переключил свой телефон так, чтобы он принимал и звонки на домашний номер.
— Хочешь поговорить с Тельмой Соббойя? — Саркисян присел рядом со мной, полез ко мне в карман и закурил «Голден гейт».
Я отрицательно покачал головой:
— Она ничего не может знать.
— Откуда знаешь?
— Если это обычное похищение, то что она может знать? Или — похищение, нацеленное на меня, чтобы я вышел из игры. В этом случае она тем более ничего не будет знать. Кроме того, она слишком заметна, слишком бросается в глаза. Впрочем, я сам выбрал этот лагерь и как следует всё проверил, прежде чем доверить им Фила.
Монти фыркнул, когда дым от моей сигареты попал ему в нос, но не отодвинулся. Я переложил сигарету в другой угол рта.
— Не буду спрашивать, в чем ты сейчас копаешься, поскольку…
— Дуг, поверь мне — ни в чем! Понимаешь? Неделю назад я помог одной дьявольски богатой старушке. Потом она явилась ко мне и рассказала сон, в котором ее знакомый украл принадлежащий ей холодильник, а ему в тот же день снилось то же самое — что он украл ее холодильник. А она, не слушая моих аргументов, поручила мне разобраться в этом деле!
— То есть… то есть…
— То есть! Чтоб ей провалиться! Я не знаю, что ей надо! Или она хочет, чтобы ей вернули холодильник, так как там у нее какие-то ценные жемчужные, мать их так, луковички, или…
Со стороны толпы сыщиков донесся мелодичный звонок телефона. Я закрыл рот, и мы бросились к бегущему в нашу сторону с коробочкой пеленгатора седому агенту. Саркисян показал на меня большим пальцем, одновременно состроив угрожающую гримасу и пронзительно свистнув. Наступила мертвая тишина. Я отшвырнул окурок.
— Оуэн Йитс, слушаю.
— Слушай внимательно. Повторения не будет. — Голос мог принадлежать кухонному роботу или садовому дозатору воды. Наверняка не было никакого смысла его пеленговать, тем не менее Саркисян размахивал руками, побуждая бригаду удвоить усилия. — Через четырнадцать минут ты должен быть на шоссе штата номер семь, у телефонной будки номер двенадцать — восемьдесят шесть. Предупреждаю, за этим сектором ведется наблюдение со спутника, GPS, сам понимаешь. — Саркисян поднял палец. Двое агентов отбежали в сторону и склонились над своими ноутбуками. — Если будешь один — с мальчиками ничего не случится. Если с тобой будет кто-то еще — кто-то из них лишится пальца, не знаю, кто и какого именно, — отрежу наугад. Деньги, надеюсь, уже при тебе…
Раздался громкий рев, мы все подскочили. Из динамиков послышался металлический, цифровой смех. Шутник. В висках у меня болезненно застучало. Я хотел достать сигареты, но знал, что из-за дрожи в пальцах закурить мне не удастся, так что просто отошел в сторону. Сзади послышались шаги, чья-то рука легла мне на плечо:
— Оуэн, ты в порядке? Держишься?
Я не смог ответить. Челюсти свела судорога, я не в состоянии был заставить себя раскрыть рот, лишь несколько раз кивнул. Вместе с тем мне хотелось, чтобы Саркисян не уходил. Он не ушел.
— Оуэн, мы до него доберемся, ты же знаешь…
— Знаю… — прохрипел я. — Боюсь т-только… — Впервые в жизни я начал заикаться.
Дуг сжал пальцы на моем плече.
— Боюсь, что что-нибудь скажу… что сделаю что-то такое, что потом… что потом буду мучиться…
— Успокойся. Говорю тебе — ничто не указывает на то, что это похищение как-то связано с чем-то касающимся тебя. Просто кто-то решил подзаработать на богатых родителях. Крупных шишек он трогать не стал, поскольку они окружают свои сокровища высокими заборами, а тут, как он решил, и народ состоятельный, и проникнуть не так сложно…
— Знаю, — вздохнул я. — Точно так же и сам всё объясняю.
В висках перестало стучать, пальцы дрожали уже не так сильно. Я закурил.
— Ну так что, я еду?
— Идем. — Он потащил меня к машине. Кто-то подбежал и сунул мне в руку плоскую папку. Я посмотрел на Дуга.
— Там нет ничего такого, что могло бы его насторожить, — заверил он меня.
— Деньги помечены?
— Да, но обнаружить это невозможно. Синтетический ферромон…
— Ладно. Понял.
Я сел в машину. Монти прыгнул на переднее сиденье, даже не спрашивая разрешения. Смельчак. Схема маршрута была уже на экране, я, не прощаясь, тронулся с места и выехал с территории лагеря. Двумя километрами дальше я свернул налево, затем за эстакадой еще раз и оказался на шоссе штата номер семь. В пределах видимости был лишь один автомобиль — водитель, судя по всему, выехал на этот участок шоссе перед самым его перекрытием — он промчался мимо меня и несколько мгновений спустя скрылся за небольшим холмом. Я ехал не слишком быстро, у меня было несколько минут в запасе, похититель не ставил особо сложных условий, и это казалось странным. Обычно связной с деньгами мотается по всему городу, его пихают в пробки, загоняют в туннели, похитители придумывают тысячи уловок, чтобы оторваться от полицейского хвоста. Тут же — ничего такого. Я подъехал к телефонной будке с номером 12—86, вышел и выпустил пса. С находящегося на орбите спутника GPS можно определить температуру кофе в стоящем на капоте стаканчике, так что не было никакого смысла скрывать присутствие Монти. Или чего-либо иного.
Я закурил и огляделся. По обеим сторонам дороги тянулась покрытая песчаными лишаями травянистая равнина. Интересно, что задумал похититель? У меня не было никаких сомнений, что здесь передача денег состояться не может. Разве что мы имеем дело с каким-нибудь идиотом, действиями которого руководят доносящиеся из пломб в зубах голоса.
Я хотел посмотреть на часы и выругался: и я, и Дуг забыли, что у меня нет хронометра; чтобы проверить время, пришлось подойти к машине. Еще минута. Но в то же самое мгновение зазвонил телефон. Я схватил трубку.
— Да?
— Кто ты? — спросил другой голос, но тоже наверняка электронного происхождения.
— Оуэн Йитс, отец одного из мальчиков. Я хочу с ними поговорить!
Я облизал пересохшие губы.
— Пожалуйста, — спокойно ответил голос в трубке.
— Папа?
Сердце подскочило, затем вернулось на место, дрожа так, словно только что скатилось по крутой неровной лыжне.
— Да. Фил, ты в порядке?
— Да, пап. С нами ничего не случилось. — Явно слышалось, как он с помощью интонации голоса пытается передать мне дополнительную информацию. — Мы целы и здоровы, мы вас ждем.
— Доволен? — вернулся голос похитителя.
— Да. Скажем так, доволен.
— Хорошо, теперь слушай внимательно, придется действовать быстро. Никаких вопросов, затягивания разговора, ладно? Я продемонстрировал тебе свои возможности и свою добрую волю, теперь ожидаю от тебя содействия. И не заставляй меня совершать непоправимые поступки. Ясно?
— Да. Говори.
— Когда я закончу говорить, ты положишь трубку и — без каких-либо сигналов, я вижу тебя и твою собаку — сделаешь девять шагов вперед, начиная от телефонной будки.
В трубке наступила тишина. Я повесил ее и, оттолкнувшись спиной, сделал девять шагов. Из песчаного островка торчало металлическое кольцо. Я потянул за него, оно легко подалось, извлекая следом за собой из песка металлический ящичек. Я открыл крышку. Внутри находились диктофон и какое-то соединенное с телефоном устройство. Диктофон щелкнул и заговорил:
— Немедленно звонишь в свой банк и поручаешь перевести на мой счет сто пятьдесят тысяч. Номер счета закодирован под клавишей «холд». У тебя на это две минуты, потом счет закроется, а я буду считать, что ты не заплатил. Поехали!
Упав на колени, я набрал номер своего банка и отдал распоряжение выплатить деньги. Никакого удивления со стороны банка это не вызвало, может быть, подобные переводы происходят постоянно, только я об этом не знаю? Сорок секунд спустя я получил подтверждение перевода. Я ждал, уставившись на телефон и всё сильнее дрожа. Наконец в трубке раздался голос:
— Мистер Йитс? Вы там?
— Да! — крикнул я. — Что дальше?
— Как это что? — Он явно издевался надо мной. — Забирай детишек.
— Где?
— Они в подвале дома на углу Джефферсон-стрит и Четвертой авеню.
В трубке раздался шум, затем начался отсчет секунд. Я не стал ждать, что произойдет, вскочил и бросился к машине. Когда мы с Монти прыгнули внутрь, из оставленного на траве ящичка повалил густой бурый дым.
— Дуг! — заорал я, даже не пытаясь найти микрофон.
— Да? — тотчас же ответил он откуда-то из-под приборной доски.
— Ребята где-то на перекрестке Джефферсон-стрит и Четвертой. Он не сообщил, где точно, явно торопится.
— Уже ищем. Оставайся у телефона. Летим к тебе…
Я уселся поудобнее и закурил. Монти придвинул ко мне голову, высунул язык и быстро задышал.
— Уже скоро, — сказал я, гладя его по голове и почесывая за ушами. — Еще немного, и мы заберем Фила и вернемся домой. Понимаешь? До-мой!
Он махнул хвостом и облизнулся — значит, понял. Я затянулся три раза подряд, почувствовав себя лучше.
— Дуг, ты сообщил Пиме? — спросил я.
— Да.
Именно это я ценю в нашей дружбе. Сообщил и не спрашивает, почему я сам не звоню. Не заставляет меня признаваться, что я попросту боюсь. Пима спросит: «Всё, уже конец этого кошмара?», а я ведь даже и не знаю. Пока ребята не окажутся в двадцати сантиметрах от меня… А, кстати!
— Дуг, а родителям того, второго?
— Как раз собирался тебя спросить, что делать, — они где-то в Европе. В этой суматохе никто их не искал, а теперь…
— Погоди, — прервал я его. — Когда всё выяснится — позвоним. — Я затушил сигарету. — Далеко ребят, судя по всему, увезти не могли. А родителям того паренька лучше сказать, когда всё уже закончится…
В то же мгновение послышался шум двигателя. На этот раз это был «Дуглас-Макферсон» вертикального взлета, значительно более быстрый, чем классический вертолет. Они летели низко над землей, чтобы не терять времени на набор высоты и посадку.
— Есть два населенных пункта с такими перекрестками улиц, но один отпадает. Второй находится километрах в восьмидесяти отсюда. Местная полиция уже обследует там эти дома. Домов четыре, — доносился из-под приборной доски голос Дуга.
Аппарат приземлился, выскочила девушка в джинсах и ковбойской шляпе и помахала мне, а я вышел из машины, и мы вместе с Монти взбежали по трапу. Девушка заняла мое место в автомобиле. Ей выпала задача доставить машину на место. Мы взмыли в воздух.
— Естественно, мы отслеживаем тот счет, — сказал Саркисян, когда я глотнул из протянутой фляжки и раздумывал над вторым глотком. — Но, черт побери, он выбрал неплохой метод — у него целая цепочка счетов, на которых оказывались попеременно поручения немедленных дальнейших переводов, покупки акций и ссуды под их залог. Когда мы добираемся до одного счета — денег там уже нет. Но мы не сдаемся…
Я выразительно посмотрел на него.
— Знаю, знаю. Самое главное, что ребята целы…
— Как только я их увижу, буду в твоем распоряжении, но пока — извини… К черту деньги.
— Понимаю.
Он слегка ткнул меня кулаком в бицепс и пошел к небольшому пульту связи, за которым сидели двое его подчиненных, уже довольно давно пытавшихся перехватить его взгляд. Я глотнул из фляжки и посмотрел на часы… на пустое запястье. Я снова забыл напомнить про хронометр. Ага, и поводка у меня нет… Одни потери.
Я посмотрел на Монти. Он лежал на полу, положив морду на лапы. Почувствовав мой взгляд, он приоткрыл один глаз и приподнял бровь.
— И ты до сих пор над нами всю жизнь издевался, а? — Он закрыл глаз. Слишком поздно — я его уже разоблачил.
На горизонте показался какой-то город. Дуг вытащил из уха микронаушник и поднял большой палец. Я облегченно вздохнул, встал и потянулся. Потом еще раз глотнул из фляжки и успел перед посадкой облегчить мочевой пузырь. Мы опустились на перекрытый полицией перекресток, который заодно оказался прекрасно очищен от пыли, а два навеса над витринами были сорваны. Я привязал Монти какой-то веревкой к поручню кресла. Он делал вид, что вес шнурка представляет для него непосильное бремя.
Фил и второй мальчик стояли в полукруге толстых, солидных полицейских. Оба были закутаны в одеяла, хотя солнце грело еще весьма основательно. Я выскочил и быстро направился в сторону группы. Фил хотел подбежать ко мне, но посмотрел в сторону, сообразил, что его приятелю будет неприятно, и лишь переступил с ноги на ногу и шмыгнул носом. Я молча обнял его, потом рефлекторно схватил второго парнишку и привлек к себе. Он разразился плачем, к нему тут же присоединился Фил.
— Ну-ну, всё хорошо, ребята. — Я похлопал их по вздрагивающим от рыданий спинам. Позади них двое толстых полицейских сжимали кулаки и покашливали. Потом один не выдержал, повернулся и побежал куда-то, вытирая кулаками глаза. Я мимоходом подумал, что, может быть, с этой страной не так уж всё плохо, если полицейских еще трогают детские слезы. Сразу же после до меня дошло, что ничего хорошего быть не может, раз кто-то становится причиной этих слез. Челюсти свело судорогой. — Ведь вам уже по одиннадцать лет, вы еще не привыкли, что взрослые — это банда придурков?
Второй, приятель Фила, захихикал, утирая глаза. Фил тоже прыснул. Стало чуть веселее. Еще один из полицейских шмыгнул носом.
— Всё хорошо, что хорошо кончается, — пробормотал он.
Я выпрямился и покачал головой.
— Как тебя зовут?
— Бинки, — тихо сказал русоволосый мальчик. — Бинки Дельбарр.
— Бинки, очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42