Он надеялся, что неясные скрипы, вздохи и писки помешают ему заснуть, но все же сон одолел даже его сверхразвитое чувство самосохранения. Как он ни боролся с собой, а все больше клевал носом, постепенно сползая по стене с мечом на коленях.Вдруг, непонятно почему, Бран пробудился и диким взглядом обшарил комнату, сознавая, что случилось что-то неладное. Воздух всколыхнулся, точно некто проскользнул мимо, задев его. Бран повернул голову — и увидел, что Пер исчез. Мгновение Бран лишь бессильно пялился в опустевший угол, слушая, как бешено колотится сердце от страшной мысли, что он остался один в чудовищных лапах Катлы. Наконец юноша заставил свои трясущиеся члены пошевелиться и ползком двинулся к двери, которая оказалась неплотно прикрытой. С ужасом думая о том, что предстанет сейчас его взору, Бран затаил дыхание и выглянул в щель.Он увидел, как человек, закутанный в плащ с капюшоном, садится на рослого коня и поворачивает его к калитке, готовясь выехать со двора. Бран опрометью кинулся назад и принялся собирать вещи, роняя одно и хватаясь за другое. Бросить его в этом жутком месте — о да, шуточка вполне в духе Пера, и уж о ней он расскажет всему Торстенову подворью, всех насмешит! Первосортная выйдет байка; за счет Брана всегда легко посмеяться… Бран наконец-то застегнул плащ, сгреб сапоги и на цыпочках, бесшумно двинулся к двери, в спешке запнувшись о прялку Катлы, которая растянулась на полу, точно огромное хищное насекомое.Бран помчался в конюшню, где царило сонное спокойствие. Трясущимися руками он затянул подпругу Факси, не седлая, вывел коня наружу и двинулся по следам, которые оставил на снегу другой конь. Буран утих, и чистое стылое небо блистало ясными звездами и лунным серпом. Пер, конечно, посмеется над ним и обругает, послав назад за седлом, но Бран скорее был готов к колотушкам, чем к ночлегу в одиночку в этом проклятом доме.Он шел последам вверх по склону холма, затем вниз — и увидел, что следы совершенно перемешались, точно конь несколько раз проскакал туда и назад. Бран испугался, не в силах разобрать, куда же направился Пер. Следы вели как будто во всех направлениях; Бран лихорадочно бросался в разные стороны — и скоро уже не мог различить следов Факси и другого коня.Он уселся в снег, ломая голову над этой загадкой, и тут позади, с севера, донеслось конское ржание. Бран, обрадованный, вскочил в седло и поскакал в погоню, изо всех сил подгоняя Факси.— Ну, Пер, эта шутка зашла уж слишком далеко! — пробормотал он, увидев, что след уводит прямехонько к могильникам. С ворчанием подпрыгивая на узловатом хребте Факси, Бран уговаривал себя не ехать вслед за Пером к могильным курганам. Пер наверняка затаится там и выскочит с воем, чтобы нагнать страху на Брана, и даже если знать это заранее, все равно перепугаешься до смерти. Без особой радости Бран погонял Факси к курганам, пока тот не отказался идти дальше, а тогда спешился и повел коня в поводу, поглаживая его и успокаивая.— Пер! Где ты там? Я знаю, ты вот-вот выскочишь передо мной с ужасным воплем, а уж я, ей-богу, рухну без чувств, так давай покончим с этим поскорее, а? При свете луны мы бы запросто добрались до Вигфусова подворья.Он прислушивался, надеясь, что Пер выдаст себя шорохом или скрипом, но слышал лишь посвистывание ветра меж древних косяков и оконных рам. Бран вздыхал и тянул за собой Факси, все дальше, по следу забираясь в глубь могильников. Факси тряс головой и протестующе мычал и стонал, но все же нехотя плелся за Браном.Следы копыт вели к самому большому кургану, чью плоскую вершину венчал каменный круг. Бран задрожал от холода и от того, что вдруг оказался там, где ему совершенно не следовало находиться.— Пер! — крикнул он. — Я ухожу, слышишь? Ты не сможешь напугать меня и рассказывать потом об этом каждому встречному! Слышишь, Пер? Здесь не место для шуток, особенно среди ночи!Ответа не было. Бран подождал и снова двинулся по следу, ворча себе под нос. Подняв взгляд, он обнаружил, что оказался у самого подножья большого кургана. След уводил прямиком в зияющую черноту входа и исчезал меж двух высоких косяков. Бран нехотя приблизился к двери, втянул ноздрями затхлый запах могилы, и по спине у него поползли мурашки.— Пер! — позвал он. — Это уже не смешно. Я знаю, что ты не входил в курган, так что и меня туда не заманишь. Я возвращаюсь, Пер. До встречи в Вигфусовом подворье!На сей раз ответом ему был слабый отзвук грохота камней, донесшийся из самого сердца кургана.— Я туда не пойду, — сказал Бран Факси, нагибая голову, чтобы заглянуть в черный провал могилы. — Сам не знаю, зачем мне так стараться ради Пера. Он не стоит и половины тех бед, которые ждут меня… — Его слова цеплялись одно за другое, эхом отдаваясь в притаившейся внизу тьме. Брану прежде не раз доводилось вместе с Пером забираться в земляные курганы, в поисках сокровищ или просто ради развенчания дурной славы какого-нибудь проклятия — но в тех убогих могильных клетушках он никогда не встречал такого эха. Бран негромко, с дрожью в голосе крикнул и прислушался — раздался раскатистый грохот, точно внизу была огромная пещера. Неверной рукой он ощупал косяки и обнаружил, что стены кургана высечены из камня. Прямо под его ногами начиналась череда ступеней, круто уводивших вниз. Бран отступил, оперевшись на коня. Нечто нечеловеческое подстерегало его там, внизу — куда страшнее, чем Пер, который может выскочить из темноты и что-нибудь гаркнуть над самым ухом… Пер уже спустился перед ним в эту неземную тьму, и долг Брана, как там ни суди — последовать за ним.С трудом передвигая тяжелые, точно налитые свинцом ноги, Бран ступил во тьму кургана и начал ощупью спускаться по ступенькам. Факси последовал за ним, что слегка утешало, его копыта глухо постукивали по камню, и крапчатая морда то и дело тыкалась в спину Брана.— И вовсе не нужно меня подталкивать, — проворчал Бран, когда они достигли подножия лестницы. Широкий тоннель, все время понижаясь, уходил вдаль, и сальные светильники, кое-где оплывая в нишах, смутно освещали его.— Мне это, верно, снится, — сказал себе Бран, — так что и пугаться нечего, верно? Я в безопасности, я сплю в Торстеновом подворье, в большом доме, на чердаке… — Вдруг он обнаружил у пояса Перов меч и очень удивился. Решительно сжав рукоять меча, Бран зашагал по тоннелю к первому светильнику. Далеко впереди послышалось слабое чирканье копыт по камню — и Факси чутко вскинул голову.Бран взобрался в седло и рысцой пустил коня вослед за Пером, стараясь не гадать, куда может вести загадочный тоннель, откуда он вообще здесь взялся и кто мог прорубить его. Кричать в таком месте как-то не хотелось. Бран вовсе не был уверен, что это не сон, а если это так и он спит в доме Катлы, негоже гостю просыпаться в чужом доме с диким воплем. Невежливо это — будить криком хозяев…Тоннель закончился, а второго коня, за которым они шли, так и не было видно. Зато впереди высились огромные двери, и через приоткрытые створки проглядывалась ярко освещенная зала. Бран едва не захихикал, окончательно уверясь, что видит сон.Он спешился, ощупью двинулся вперед — и почти сразу наткнулся на второго коня. Привязанный к кольцу в стене, тот тяжело дышал, точно после долгого галопа. Когда Бран налетел на него, конь испуганно вскинулся, но тут же уронил голову и весь затрясся. Бран потрепал его по взмыленной шее, гадая, долго ли стоит здесь разгоряченное, загнанное животное, с каждой минутой все больше застывая и коченея. Конь испуганно округлил глаза, косясь на Брана, который гладил его и смотрел на залу, видневшуюся между створками.Когда-то это был огромный, пышный чертог, но сейчас он больше походил на заброшенную кладовую. Изодранные лохмотья, что свисали со стен, и груды застарелой овечьей шерсти добавляли гнилую вонь к затхлому воздуху пещеры. Растрескавшиеся балки кое-где подпирали потолок, и на них густо росли светящиеся грибы. Два косматых пони, привязанные к колонне, фыркали и испуганно округляли глаза, когда ярче вспыхивал горевший посреди залы огонь. В жизни Бран не видывал таких пони. Черные, изящные, глянцевито блестящие, с огненными глазами, они напомнили ему пауков. Он содрогнулся и высунул голову чуть подальше за дверь.Хозяева черных пони стояли по ту сторону огня, и он едва мог разглядеть их через завесу прихотливо пляшущего пламени. В тот самый миг, когда Бран их увидел, в зале прогремел угрожающий голос:— Ты никогда не вернешься к своим, и знаешь это! Ты будешь в нашей власти, пока не умрешь, а это случится очень скоро, если ты по-прежнему будешь так упрямиться! Мне довольно лишь шепнуть словечко рьяным и суеверным соседям Катлы, и тебя сожгут живьем или вздернут. Ты знаешь, что это будет за слово, и мне нет нужды сейчас повторять его. Даже твои соплеменники предпочли бы, чтобы ты умерла, нежели вернулась к ним такой. Что же ты выберешь? Присягнешь ли нам на верность — или предпочтешь умереть? Глава 2 У Брана перехватило дух, и он привалился к стене, ожидая, что вот-вот его прикончат на месте за ужасный грех подслушивания.— Не думаю, Хьердис, что мне суждено умереть, — отвечал другой голос, — и уж верно, не сейчас, пока дар отца еще при мне. Потому ведь я тебе и нужна, не так ли? Ты мечтаешь завладеть вещицей, которую я ношу на шее? Так вот, Хьердис, королева черных альвов — никогда не получишь ты от меня эту вещь, буду ли я жить или умру — все равно, и никогда, я знаю, ты не осмелишься взять ее силой.Бран съежился за дверью, с беспомощным ужасом, точно зачарованный, глядя в залу. Теперь он увидел третий силуэт, стоявший перед первыми двумя — маленькую фигурку в рваном плаще, с головой, обвязанной платком. Девушка напомнила ему Гриму, служанку Катлы, только она была дерзка и отважна. На мгновенье блеснула полоска золота, охватывавшая ее шею, затем девушка быстрым движением спрятала вещицу под своей изодранной рубашкой.— Ты не сможешь взять это силой, — низким голосом проговорил третий — смутный силуэт в черном плаще, с длинной седой бородой. — Рибху тебе этого не позволит.Королева Хьердис, которая уже стремительно шагнула к девушке, замерла и что-то сунула за пояс — судя по мгновенному блеску, кинжал.— И они осмелятся тронуть королеву черных альвов? — вопросила она, качнув головой, увенчанной высоким головным убором. Этот убор представлял собой зловещее нагромождение клочков шерсти, костей, зубов и прочих странных предметов.— Хочешь вынудить их к этому? — огрызнулся низкий голос.— Ты уже рискуешь навлечь на себя их гнев тем, что наложила на нее проклятье и принудила жить у старой Катлы. Она, конечно, не сбежит к своим соплеменникам, ведь они, скорее всего, посадят ее под замок и попытаются излечить от проклятья, а это почти верная смерть. Нет ей смысла и искать старого Дирстигга, чтобы он помог ей какой-нибудь уловкой — мы постарались, чтобы он никогда не обрел своей прежней Силы. Нам остается только убедить Ингвольд, что в ее же интересах отдать нам дар Дирстигга, драконье сердце. Мы втянуты в великую войну, и неужели Ингвольд, ничтожная слабая девчонка, сумеет помешать нашим замыслам? Те, кто уже пытался выступить против нас — Тьомард, ее отец, и Дирстигг — либо убиты, либо убраны с нашей дороги. Разве нет?Хьердис сплела руки в широких рукавах своего платья и надменно поглядела на девушку.— Все верно, Миркъяртан, но ведь драконье сердце все еще у нее, а принадлежать оно должно нам. Как ты сказал, она слаба и ничтожна, и я хоть сейчас охотно бы прикончила ее, если б не опасалась Рибху, которые хранят ее; но как нам заполучить сердце? Я предпочитаю действовать наверняка.— В самом деле, — проворчал Миркъяртан, — а я и не подозревал. По-моему, ты так жаждешь завладеть драконьим сердцем, что на все решишься, лишь бы добыть его.— Вы его никогда не получите, — презрительно проговорила Ингвольд. — Я — последняя из рода Тьодмара, и пока я жива, никогда вам не видать ни драконьего сердца, ни помощи Рибху.Рука Хьердис снова потянулась к кинжалу.— А может быть, мне удастся уговорить тебя примкнуть к нам охотно и добровольно? Ты, девочка моя, очень скоро устанешь от моего проклятия. Не так уж приятно быть ведьмой, и ты в этом уже убедилась. Не знаю, что хуже — попасть в руки скиплингов и сгореть живьем или попасть к светлым альвам и испытать их лечение. Нет, бьюсь об заклад, ты не сбежишь от меня и в один прекрасный день все же передумаешь; тогда драконье сердце будет подарено мне по доброй воле и без принуждения. А пока этот день не настал — мучайся в убогом плену у Катлы.— Точно птичка на привязи, — сухо заметил Миркъяртан. — Летай себе, куда захочешь — пока не дернули за веревочку.Ингвольд топнула ногой.— Когда-нибудь, Хьердис, я сорвусь с твоей привязи, вернусь в Снегохолм и расскажу королю Эльбегасту о Дирстигге, даже если лечение убьет меня!— А ведь маленькая злючка так и сделает! — проворчал Миркъяртан. — Я думаю, темница скорее бы исправила ее дурные манеры, чем вольная жизнь в мире скиплингов.Хьердис презрительно отмахнулась.— Рибху сочтут, что темница — это нарушение доброй воли девчонки.— А твое презренное проклятье — разве не нарушение? — воскликнула Ингвольд. — Я не стала бы мучить и убивать невинных бедолаг по собственной доброй воле — чего не скажу о вас, чародее-чернокнижнике и королеве-ведьме!Миркъяртан поднялся из кресла, нетерпеливым движением отшвырнув плащ.— Отошли ее, Хьердис, и вернемся поскорее в Ведьмин Курган. Этот болван Скарнхравн, если за ним не следить, того и гляди натворит глупостей. Надеюсь, больше ты не станешь тревожить меня только ради того, чтобы я полюбовался твоими неуклюжими попытками завладеть сердцем Тьодмара.— Ступай, — велела Хьердис девушке. — В следующее полнолуние я опять пришлю за тобой. Надеюсь, Ингвольд, ты все же передумаешь. Вряд ли тебе нравится обретаться среди невежественных и грубых скиплингов.Ингвольд обернулась и бросила через плечо:— Уж лучше они, чем ты, Хьердис. Запах рыбы и бараньего жира куда приятней, чем запах зла. — С последними словами она вышла из залы — и наткнулась на Брана, который скрючился за дверями и так трясся от страха, что не успел убраться с дороги.— Ты! — изумленно воскликнула Ингвольд, схватила Брана за руку и утянула за собой в темноту. Миг спустя двери с грохотом захлопнулись, и они услышали лязг закрывающегося засова. — Ты пошел за мною, глупец! Как ты мог… как осмелился?Она несколько раз с силой встряхнула Брана, что ничуть не оживило его ослабшие ноги, и как можно быстрее потащила его к лошадям.— Я думал, что ты — это Пер, — отвечал Бран. — Тогда где же он, и, кстати, что это за место? Кто…— Ни слова больше! Если тебе повезет, ты этого так и не узнаешь. Не время для объяснений, скажу только, что твой друг Пер жив, хотя и не совсем невредим, и ему будет еще хуже, если мы замешкаемся здесь. Садись на этого коня, а не на свою клячу, или мы попадем в западню. Заря недалеко. Шевелись же, бедное животное, ты почти выбилось из сил, но мы позаботимся о тебе, когда доберемся до Катлиной конюшни. Жизнью клянусь, позаботимся. Бран, обещаю тебе, что с Пером все будет хорошо, или я… Скорей же, скорей, нельзя мешкать!Она села на рослого жеребца и потащила за собой протестующего Брана. Конь развернулся и галопом помчался к выходу из тоннеля.— А как же Факси?.. — заикнулся Бран, изо всех сил цепляясь за Ингвольд и вскарабкиваясь на спину неоседланного коня.— Хоть и жалко, а придется его бросить, — Ингвольд оглянулась на Факси, который негодующе ржал. — Видишь, что выходит, когда суешь свой нос в чужие дела? Всем я приношу одни несчастья. Как ты думаешь, сколько раз приходилось мне губить таких невинных, как ты или твой Пер? Довольно, чтобы желать себе погибели, но и этого дивного блага я лишена! О, лучше бы я никогда не рождалась, а еще лучше — если б у меня достало Силы проклясть Миркъяртана и загнать его в трясину, из которой он восстал! Своими же руками я вогнала бы осиновый кол в его лиходейское сердце. Что до Хьердис, будь проклята ее алчная душа, я бы поразила ее молнией насмерть!Конь скакал изо всех сил, и Бран зажмурился, не желая и думать, что может с ним случиться, если он свалится с него на такой скорости. Славный старина Факси мог позволить себе самое большее легкий галоп, и это вполне устраивало и коня, и всадника.Когда они домчались до начала ступеней, конь обливался потом и дышал громко и хрипло. Если тоннель сразу же показался Брану длинным, то на обратном пути он и вовсе стал бесконечным — особенно для того, кто каждую минуту готов был взлететь в воздух и рухнуть наземь, остаться одному перед лицом невесть какой ужасной судьбы, ожидающей тех, кого в таинственном тоннеле застигнет восход солнца.— Держись крепче! — предостерегла Ингвольд, когда конь, оскальзываясь и то и дело падая на колени, начал подниматься по ступенькам. Еще одно усилие, один прыжок — и они вырвались из тоннеля на свободу, в живительный ледяной воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38