Немедленно вслед за ры
царем, которого я послал, вылетайте всем вашим соединением. Ведите его са
ми. Лично! Жду вашего рапорта после возвращения. Все!
Вновь испеченный майор Шранке через несколько минут был уже в воздухе. О
н видел, как вслед за ним взлетали тройки других бомбардировщиков. «Все р
авно я буду первый. Все равно фюрер запомнит только меня», Ц счастливо ду
мал Шранке. Облачность была плотная, ничего не видно вокруг. «Ни черта, Ц
весело думал Шранке, Ц это для меня же лучше. Пойду по компасу и по расчет
у дальности». Он приказал штурману тщательно проделать все расчеты для т
очного выхода на цель.
Шранке уже слышал, видел, представлял, как по радио, в кино, в газетах будут
прославлять рыцарский подвиг аса Шранке, который один сумел сбросить бо
мбы на Красную площадь.
Шранке не долетел до Москвы, его самолет и еще двадцать пять бомбардиров
щиков сбили на дальних подступах, остальные повернули назад.
Шранке не мог вынести таких потрясений за короткий срок: разговор с фюре
ром, награда, звание майора, надежды на лучезарное будущее и Ц плен, может
быть, смерть. Все рухнуло, стало куда хуже, чем до разговора с Гитлером. Шра
нке явно сходил с ума, он то истерически кричал, то плакал, наконец повалил
ся на спину и забился в конвульсиях, серая пена с кровью выступила на его г
убах.
Ц Псих какой-то, Ц растерянно сказал Ромашкин.
Ц Вот видишь, а ты за него бойца загубил, Ц упрекнул Куржаков. Ц Отправл
яйте в тыл раненого и этого.

* * *

Ночью лейтенант Куржаков вызвал взводных на свой наблюдательный пункт.

Ц Собирайте бойцов. Через тридцать минут двинемся в первую траншею. Буд
ем менять тех, кто там уцелел. Наш участок вот здесь. Ц Куржаков показал н
а карте, где должна занять оборону рота и каждый взвод. Ц на месте уточню.
Ну, братцы, завтра будет нам крещение.
Роты во мраке шли по разбитой проселочной дороге, под снегом бугрились з
астывшие с осени комья грязи. Впереди было тихо и темно, только иногда взл
етали ракеты. Чем ближе к передовой, тем больше воронок Ц широких и малых
, старых, с замерзшей водой, и совсем свежих, черных внутри. Деревья были по
хожи на чтобы, ветви их срезало осколками снарядов. Два черных дымящихся
квадрата Ромашкин принял за домики, в которых топят печки, но это были под
битые догорающие танки.
Первая траншея показалась Ромашкину пустой. «Кто же здесь воевал? Почему
фашисты не идут вперед? Тут никого нет». Но за третьим поворотом траншеи в
стретил красноармейца неопределенного возраста, с небритым и, видно, дав
но не видавшим воды и мыла лицом. Уши его шапки были опущены и тесемки завя
заны, испачканная землей шинель, покрытая на груди инеем, походила на про
мерзший балахон.
Ц Ты здесь один? Ц удивленно спросил Ромашкин.
Ц Зачем один? Народ отдыхает. Вон там, в землянке.
Ц Показывай где. Мы сменять вас пришли.
Ц Это хорошо. На формировку отойдем, значит. Ц Красноармеец подошел к п
лащ-палатке, откинул ее и крикнул в черную дыру:
Ц Эй, народ, выходи, смена пришла!
Из блиндажа вылезли четверо в грязных шинелях, с лицами, испачканными са
жей коптилок.
Ц Смена? Ц спросил один. Ц Ну, давай принимай, кто старшой?
Ц Командир взвода лейтенант Ромашкин.
Ц Командир взвода рядовой Герасимов. Пойдем, лейтенант, покажу тебе уча
сток.
Василий пошел за ним по траншее. Окопы здесь были не такие, как оставленны
е позади, там Ц ровненькие, вырытые, будто на учениях, а здесь Ц избитые с
нарядами, кое-где полузасыпанные, с вырванными краями, с глубокими норам
и, уходящими под бруствер.
Герасимов шел вперевалочку, не торопясь, как усталый мужичок после утоми
тельной работы, он по-хозяйски, просто объяснял лейтенанту, говорил «ты»,
будто не знал об уставном «вы».
Ц Место перед тобой будет ровное, танки идут свободно. Справа овраг, окоп
ов наших там нету, стало быть, разрыв с соседом. Поставь у оврага для пехот
ы пулемет. Для танков мины уже накиданы. Как забомбят или артиллерия начн
ет гвоздить, людей вот в эти норы поховай, Ц он показал на дыры в передней
стене траншеи.
Ц Когда танки через голову пойдут, там Ц в этих норах Ц бутылки с горюч
кой припасены. Только гляди: кверху горлом кидайте, а то у нас один себя об
лил, сгорел сам заместо танка.
Когда вернулись к землянке, Василий, как учили на курсах, хотел начертить
схему обороны и подписать: сдал, принял.
Ц Ни к чему это, Ц сказал Герасимов, Ц да и не кумекаю я в твоих схемах, то
варищ лейтенант. Позицию тебе сдал. Мы ее удержали. Теперь ты держи, пока т
ебя сменят. Ну прощевайте.
Ц А где же твой взвод?
Ц Вот он, весь тут. Три дня назад у нас и лейтенант был и сержанты…
Герасимов махнул рукой, и четверо красноармейцев двинулись за ним так же
, как он, раскачиваясь из стороны в сторону.
Василий глядел им вслед и не мог понять, как эти невзрачные, закопченные м
ужички не пропустили механизированную лавину немцев? Он представлял фр
онтовых героев богатырями, грудь колесом, в очах огонь Ц он и Куржакова с
начала невзлюбил за то, что тот не был таким. И вот, оказывается, бьют фашис
тов простые мужики вроде этого Герасимова. Ромашкину жаль было расстава
ться с образом лихого, бесстрашного воина, наверное, потому, что даже пере
д лицом смерти человек стремится к хорошему, ему не безразлично, как он ум
рет и что скажут о нем люди.
Василий развел отделения по траншее, выбрал огневые позиции для пулемет
ов, назначил наблюдателей. Подумал: «Секрет бы надо выслать, вдруг ночью н
емцы пойдут». Но, посмотрев на загадочную темную нейтральную зону, решил:
«Вышлю завтра, огляжусь, где и что».
До утра Василий так и не смог заснуть. Сначала зашел Куржаков, проверил, ка
к заняли оборону. Потом заглянул комбат Ц длинный, худой капитан Журавл
ев. Когда они ушли, Ромашкин все равно не лег, то и дело выходил из землянки,
прислушивался, вглядывался во мрак. Казалось, фашисты могут подползти и
броситься в траншею.
Но впереди было тихо. «Неужели враг так близко, на этом вот черном поле? Ц
думал Василий. Ц Ну ничего, завтра мы им покажем! Пусть только сунутся».
Лишь перед самым утром, когда чуть начало синеть, Ромашкина свалил сон, он
забылся, сидя в темной прокуренной землянке.
Проснулся Василий от оглушительного грохота. Через края плащ-палатки, к
оторая закрывала вход, сочился утренний свет. Будто горы рушились там, сн
аружи, страшно было выходить. Но Ромашкин, выхватив пистолет, все же выско
чил. С неба несся пронзительный вой, который сковывал все мышцы и вжимал в
землю. Втянув голову в плечи, Ромашкин нашел в себе силы посмотреть вверх.
Оттуда черными птицами стремительно шли вниз, один за другим, пикирующие
бомбардировщики, их было очень много, они неслись стремительно, затем, бу
дто присев, сбрасывали бомбы и круто уходили ввысь. Бомбы тоже выли, как са
молеты. Потом они тяжело бухались в землю, взрывались, земля вздрагивала,
казалось, даже прогибалась от ударов и вскидывалась черными конусами с о
гнем и дымом. А самолеты все выли и выли, скатываясь вниз, будто по крутой г
орке на санках.
«Сколько же их там? Ц подумал Ромашкин. Ц Надо сосчитать». Он приподнял
голову и обнаружил, что пикировщиков не так уж много. Они построились вер
тикальной каруселью, непрерывно кружили, бросали не все бомбы сразу, а по
рциями. На смену одной эскадрилье пришла другая и тоже закружила, завыла.
Едкий дым от разрывов, запах гари и взрывчатки затянул траншею. Когда, отб
омбившись, эскадрилья улетела, Ромашкин собрался было вздохнуть с облег
чением, но взрывы все долбили и долбили землю, она все вздрагивала и вскид
ывалась черными веерами. «Откуда же летят бомбы? Самолеты ушли…Ц порази
лся Ромашкин и понял:
Ц Это бьет артиллерия!»
Два снаряда угодили в окоп. Кто-то по-звериному завыл, новый разрыв заглу
шил этот крик. «Добило, Ц с щемящей жалостью подумал Ромашкин. Ц Кого же?
»
Одинокий испуганный голос вдруг закричал: «Танки справа!» И Василий толь
ко теперь, придя в себя, вспомнил: бомбит авиация и бьет артиллерия для тог
о, чтобы подвести сюда танки и пехоту. А он Ц командир и не должен их пропу
стить. Еще не увидев наступающих Ц впереди все было затянуто дымом, Ц Ро
машкин закричал:
Ц К бою! Приготовить гранаты!
Ромашкину было страшно, однако в нем еще не угасли задор и желание отличи
ться. «Сейчас я вам покажу!
Ц Василий огляделся: кто же оценит его мужество? В траншее никого не было
, все забились в норы. Ц А кто же кричал про танки? Наверное, наблюдатели, я
запретил им прятаться в щели».
Снаряды рвались перед траншеей, брызгали землей и осколками или, взвизгн
ув над самым ухом, взрывались позади и тоже обсыпали землей и черным снег
ом. Пули свистели сплошной метелью. Василию страшно было взглянуть через
бруствер, но он заставил себя приподняться.
В нейтральной зоне Ромашкин сначала ничего не увидел, кроме грязного сне
жного поля, покрытого воронками, будто оспой. «Где же танки? Ах, вот они!» Вд
али Ромашкин заметил коробки, похожие на спичечные, они двигались тремя
линиями в шахматном порядке. Их было много, и казалось, все идут на взвод л
ейтенанта Ромашкина. Пехота врага еще не показывалась.
Разрыв снаряда оглушил Ромашкина. Он упал, но успел увидеть Ц в конце тра
ншеи сорвало с землянки бревна, и они, легкие, будто не настоящие, полетели
высоко вверх, и все заволокло дымом. Ромашкин, шатаясь, поднялся и подбежа
л к землянке. То, что он увидел, заставило его оцепенеть: люди, потеряв свои
очертания, были размазаны по стенам. В черной копоти было много красного
и куски чего-то ярко-белого. Ромашкин в ужасе побежал прочь. Спотыкаясь о
б убитых и раненых, он бежал по траншее и с отчаянием думал: «С кем же я буду
воевать? Немцы еще не приблизились, а взвода уже нет!» Только теперь Ромаш
кин понял, почему в газетах писали о мужестве бойцов-одиночек Ц то артил
лерист остался у пушки один, то пулеметчик стрелял из двух пулеметов, то к
расноармеец вступил в бой с тремя танками. «Значит, бомбами и снарядами ф
ашисты перемешивают наших с землей и лишь тогда идут в атаку! Как же с ними
воевать? Они приходят в траншеи, когда в них почти нет живых! А где же наша а
виация, артиллерия? Почему нас не прикрывают?»
Ромашкин поглядел в небо Ц там кружили темные крестики, звука моторов н
е было слышно из-за артиллерийской канонады. «Значит авиация есть!» Да и с
реди приближающихся танков то и дело вскидывались черные фонтаны земли.
А один танк уже дымил, и ветер тянул черно-белый шлейф через поле. «Значит,
и артиллерия наша бьет! Чего же я паникую? Людей побило?.. Ц Ромашкин вспом
нил пятерых солдат, которых сменил его взвод. Ц Они устояли. Неужели мы н
е выдержим?» Он пошел по траншее, выкрикивая:
Ц Кто живой, отзовись!
Ц Я живой Ц Оплеткин!
Ц Я тоже Ц Кружилин!
Ц И я пока цел, товарищ лейтенант.
Ц Здесь живые! Ц кричали из глубоких нор. У Ромашкина легче стало на душ
е. «Есть народ. Есть с кем воевать!»
Ц Сидите пока в щелях, Ц приказал он. Ц Я подам сигнал, когда подойдут б
лизко.
Ц Вы бы сами схоронились. Наблюдатели есть, Ц посоветовал Оплеткин.
Ц Убиты уже наблюдатели, Ц сказал Ромашкин, глядя на безжизненные тела
на дне траншеи.
Прибежал запыхавшийся Куржаков, быстро окинул своими цепкими зелеными
глазами Ромашкина, нейтралку, танки, окоп. Он вроде бы помолодел и даже улы
бался. Ни разу еще не видал его Ромашкин таким веселым.
Ц Ну, как ты тут? Ц весело спросил Куржаков, будто не было никогда между н
ими ни вражды, ни драки.
Ц Ждем!
Ц Сейчас пожалуют. Людей много побило?
Ц Полвзвода уже нет.
Ц Это еще ничего. У других хуже. Ц Куржаков перестал улыбаться. Ц Дружк
ов твоих Ц Карапетяна, Синицкого, Сабурова Ц уже накрыло.
Ц Ранены? Ц воскликнул Василий.
Ц Начисто. Ну, давай готовься к отражению танков. Бутылки, связки гранат
чтобы под рукой были. Ц Куржаков опять улыбнулся и весело сказал, кивнув
на пистолет, который держал Ромашкин: Ц Ты спрячь эту штуку. Возьми вон ви
нтовку убитого. Она дальше бьет и в рукопашной надежнее. Чудно: командир л
учше всех во взводе стреляет, а ему винтовка по штату не положена. Ну ладно
, держись! Назад ни шагу! В случае чего пришлешь связного. Ц Куржаков, приг
ибаясь, побежал назад по ходу сообщения.
Ромашкин никак не мог представить товарищей мертвыми. Казалось, Карапет
ян откуда-то издалека смотрел на него черными глянцевыми очами, рядом см
еялся Синицкий и хмурил белесые брови Сабуров, а доброта так и растекала
сь по его простому деревенскому лицу. «Неужели они мертвы? Какие они тепе
рь? Как эти, неподвижные, на дне траншеи? Или как те, размазанные по стенкам
блиндажа? Да зачем это знать? Их уже нет, вот что непоправимо. Они не дышат, н
е смеются, не существуют…»
Танки приблизились, и по траншее, вдобавок к немецкой артиллерии и мином
етам, захлестали снаряды, пущенные из танковых пушек: выстрел Ц разрыв, в
ыстрел Ц разрыв Ц почти без паузы.
Василий взял винтовку убитого наблюдателя, вложил пистолет в кобуру и пр
иподнялся над бруствером. «Где же пехота? Где эти сволочи, которых так хоч
ется бить?»
Позади танков, плохо различимые, в зеленоватой одежде, шли цепочкой авто
матчики. Они строчили очередями, упирая автоматы в живот. Ромашкину стал
о страшно. Его испугали не танки, не цепь пехоты, а именно это спокойствие.
Приближались настоящие солдаты, а не трусливые вояки с газетных карикат
ур. Гитлеровцы шли, как на работу, он понял: они знали свое дело и намеревал
ись сделать его хорошо.
Ц К бою! Ц закричал Ромашкин и приложил винтовку к плечу. Ц По фашистам
Ц огонь! Ц скомандовал он себе и красноармейцам, которые выскочили из б
рустверных нор. Они уже оценили, что лейтенант берег их от артобстрела, и т
еперь понимали: если зовет Ц медлить нельзя.
Ромашкин никак не мог поймать в прорезь прицела зеленую фигурку Ц то ли
рука дрожала, то ли земля. Ударил неподалеку снаряд, пришлось присесть. То
лько поднялся, другой снаряд хлестнул левее. Не успел выпрямиться, прямо
над головой чиркнула по брустверу автоматная очередь. «Сейчас они сваля
тся на голову, специально не дают подняться…» Ромашкин опять закричал:
Ц Огонь!
И, собрав все силы, все же выставил винтовку и принялся стрелять, почти не
целясь. Первая линия танков была рядом. Пехота шла позади третьей. Танки л
язгали и скрежетали гусеницами. Ромашкину казалось Ц три машины нацели
лись прямо на него. Он все же не потерял самообладания, скомандовал:
Ц Приготовить гранаты и бутылки!
И сам выхватил из ниши тяжелую зеленую бутылку. «Наверное, из-под пива»,
Ц мелькнуло в голове. Только поднялся, как тут же увидел чистые, надраенн
ые траки гусеницы. Бросить бутылку у Ромашкина уже не хватило сил, он как-
то сразу обмяк и упал лицом вниз. Танк, рыча, накатился на траншею, обдал го
рячей гарью, скрежеща и повизгивая, полез дальше. «В спину удобнее, у него
позади нет пулемета», Ц вспомнил Ромашкин. И, стараясь оправдать свою се
кундную слабость, ухватился за эту мысль: упал он для того, чтобы перехитр
ить танк. Вскочив, Василий метнул бутылку в корму танка, грязную, покрытую
копотью и снегом. Бутылка разбилась, слабо звякнули осколки. Но пламя, кот
орое ожидал увидеть Ромашкин, не вспыхнуло. Все машины первой линии прош
ли невредимыми через траншею.
«Что же это? Почему танки не горят?» Ц растерянно думал Ромашкин. Он взял
связку гранат Ц четыре ручки, как рога, в одну сторону, и одна, за которую д
ержать, в противоположную. Связка была тяжелой. Ромашкин кинул ее вслед у
даляющемуся танку, целясь в корму. Но связка, не пролетев и половины расст
ояния, упала на грязный снег. Ромашкин присел, чтобы не попасть под свои же
осколки.
Рыча, приближалась вторая линия танков. Сквозь гудение моторов слышался
крик пехоты.
И тут словно из-под земли выскочил Куржаков.
Ц Вы что, черти окопные, заснули? Почему пропустили танки? Ц Увидев Рома
шкина, искренно удивился: Ц Ты живой? А почему пропустил танки? Пристрелю
гада!.. Ц закричал Куржаков.
Ц Не загораются они. Я бросал бутылки, Ц виновато сказал Ромашкин.
Ц Бросал, бросал! А куда бросал? Ц кричал Куржаков так, что жилы надували
сь на шее.
Холодея от ужаса, Василий вспомнил: «Бросить бутылку надо на корму так, чт
обы горючка затекла в мотор».
Ц Да что с тобой время терять! Ц Куржаков схватил бутылку и побежал нап
еререз танку Ц тот выходил на траншею немного левее. Ромашкин тоже с бут
ылкой ринулся за ним. Куржаковбросил бутылку вдымящую корму и тут же лег.
Ромашкин метнул свою бутылку и, так как бежать было некуда, свалился на ро
тного.
Куржаков сразу завозился, сбрасывая с себя Ромашкина, и вдруг стал смеят
ься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10