«Надо действовать! Надо действовать! Беги, а в своих чувствах разберешься потом». И Пенелопа бросилась, но не обратно на поле, а налево, через деревья к дороге.
Сзади закричал Дионис. Это был крик боли, острой, щемящей тоски, и перед ней вспыхнул бело-голубой свет, ослепительный, затмивший дневной. Она не знала, как подействует на нее эта вспышка, и продолжала бежать, делая зигзаги.
Достигнув шоссе, Пенелопа споткнулась, нога зацепилась за торчащую из асфальта секцию арматуры, но она сумела сгруппироваться и приземлилась на вытянутые вперед ладони. Воздух вокруг нее все искрился и был каким-то колючим. Муравьи, следовавшие цепочкой по асфальту, внезапно приняли размеры небольших собак. В течение нескольких секунд, за то время, пока она поднялась на ноги, они начали извиваться, меняя очертания, и на глазах превратились в мужчин, которые что-то выкрикивали.
Она устремилась дальше. Не оглядываясь назад, не останавливаясь, чтобы уточнить, правильную ли она выбрала дорогу, девушка бежала. Пот катился по лицу, смешиваясь со слезами, заливая глаза, легкие горели, будто она вдыхала огонь, губы так пересохли, что начали трескаться.
Но она продолжала бежать.
Пенелопа не остановилась, пока не добежала до фирмы проката автомобилей, расположенной несколькими кварталами дальше. Она уже была готова упасть, потому что не могла больше сделать ни шагу. И действительно, повалившись на землю, хватая ртом воздух, только сейчас она обернулась, чтобы посмотреть назад и убедиться, что ее никто не преследует.
Сзади все было чисто, никого не видно.
Дион дал ей уйти.
Глава 14
Было уже за полдень, когда Пенелопа появилась перед домом Холбрука. Учитель с Кевином таскали из гаража ящики и загружали в багажник машины.
Оба застыли, уставившись на нее, пока она миновала подъездную дорожку и остановилась позади машины Холбрука. Пенелопа вышла из автомобиля и грустно улыбнулась:
– Привет, ребята! Как дела?
– Где ты была? – выкрикнул Кевин, бросая ящик на землю и подбегая к ней. – Что случилось? Мы как раз собираемся ехать спасать тебя.
– И куда же вы собираетесь ехать?
– На твой завод. Разве это не матери тебя похитили?
– Да, но они привезли меня совсем в другое место, туда, куда перенес свой лагерь Дионис.
Холбрук выпрямился.
– Тебе удалось бежать?
– Вроде того. Он меня отпустил.
– Кто? Дионис?
– Дион.
– Так что же там все-таки случилось? – снова спросил Кевин.
Она покачала головой.
– Давайте зайдем в дом. Рассказ будет долгим, и мне нужно хоть немного попить. А если бы нашлось что-нибудь вроде завтрака, было бы вообще прекрасно.
– Может быть, обед? – предложил Кевин.
– Обед так обед. – Она нахмурилась, оглядываясь вокруг. – А где Джек?
Ни Кевин, ни Холбрук ничего не ответили. Взгляд Пенелопы переходил с одного на другого, и внутри начало нарастать неприятное щемящее чувство.
– Где он?
Холбрук выглядел смущенным.
– Он нашел мое вино, – выговорил он. – Мы были внизу, обсуждали план твоего освобождения, а он поднялся попить чего-нибудь, нашел бутылки на кухне и… выпил все.
– Что?.. Почему? – Потрясенная, она закачала головой, не в силах переварить информацию.
– Не знаю, – сказал Кевин. – Мистер Холбрук, конечно, ни о чем таком не подозревал. – Он посмотрел на учителя. – А я вообще не знал о существовании бутылок.
– Где же он сейчас?
– Мы заперли его в спальне.
Пенелопа закрыла глаза, внезапно почувствовав полное изнеможение. События прошедшей ночи и нынешнего утра вдруг огромной тяжестью навалились на нее. Кевин приблизился к ней и положил руку на плечо.
Она отстранилась.
– Оставь ее, – произнес Холбрук. – Она сейчас оправится.
– Идите знаете куда со своими советами! – огрызнулся Кевин. – В конце концов это вы во всем виноваты!
– Извини, – едва выговорила девушка. – Я просто… Сегодня был очень тяжелый день, я… в общем, ты здесь ни при чем. Это просто… стресс.
– Мы ведь как раз решили попытаться найти тебя…
– Я знаю.
– …прежде чем что-нибудь случится.
– Я знаю. – Она потянулась и обняла его. После некоторого колебания он обнял ее тоже. «Если бы Холбрука здесь не было, – подумала Пенелопа, – я отдалась бы Кевину. Прямо здесь и сейчас. Он, наверное, почувствовал бы себя после этого лучше. И вообще…»
– Ну и долго вы собираетесь так стоять? – спросил Холбрук.
Они отпрянули друг от друга.
– Подите к дьяволу, – проворчал Кевин.
Пенелопа повернулась лицом к учителю.
– И сколько времени уже Джек сидит взаперти?
– Пару часов. Когда мы нашли его, он снял с себя всю одежду и использовал одну из винных бутылок… – Учитель усмехнулся. – Он бросился на меня с этой бутылкой, и нам пришлось его успокаивать. Это заняло немало времени.
– И сколько должно его еще пройти, пока он протрезвеет?
Холбрук пожал плечами.
– Кто знает?
– Я хочу поговорить с ним.
– Не надо.
Пенелопа посмотрела на него.
– Вы думаете, что сможете меня остановить?
– Нет. Я имею в виду, что у тебя просто ничего не получится. Он не слушает никого, просто не слышит. А то, что он лепечет; не имеет никакого смысла. – Он взял ящик Кевина, поставил его в машину и закрыл багажник. – Я думаю, у тебя есть возможность пойти и убедиться самой.
Вопли Джека она услышала в ту же секунду, когда они вошли в дом. Она прошла через гостиную и дальше по коридору, ориентируясь на голос полицейского. Дверь в спальню в конце коридора, ту, где они обычно спали, была закрыта на только что установленный засов, который, видимо, нашелся в кладовой.
Ручка двери дергалась.
– Джек! – позвала Пенелопа.
– Съешь меня! – завопил полицейский. Его голос был хриплым, дребезжащим, и его невозможно было узнать. Раздался громкий удар. Это с той стороны он с размаху ударился о дверь. – Оближи его у меня! Слышишь? Сделай это немедленно! Я приказываю! И оближи мою задницу!
– Это я! Пенелопа!
– Я жажду твоей девственной крови!
Пенелопа постояла несколько секунд, понурив голову, глядя на закрытую дверь, затем устало вздохнула и медленно направилась обратно в гостиную, где опустилась на диван.
– Ну так расскажи, что с тобой случилось, – попросил Кевин, когда они с Холбруком вошли в комнату.
Она начала с ночного вторжения матерей, описала свой поход через поле, рассказала о встрече с Дионисом и о том, как он сказал, чтобы она уходила.
– Он позволил тебе уйти, – размышлял Холбрук. – И ты говоришь, он не был пьян?
– Совсем немного, может быть. Он что-то выпил из этого бурдюка, его глаза были немного красными.
– Ты считаешь, что, если бы он был сильно пьян, он бы тебя не отпустил?
– Нет. Я думаю… я думаю, он все еще находится в стадии раздвоения. И мне кажется, что, когда он почти трезв, он ближе к Диону. Я думаю, это единственная причина, по которой он позволил мне уйти.
– Ну а все остальные тебя не трогали? Там, на поле?
Она кивнула, явно озадаченная.
– Кроме сатира, никто. Да и сатир, собственно говоря, тоже. Вот так.
– Совершенно очевидно, что они получают от него сигналы. Мы это подозревали. Он каким-то образом посылает им эмоциональные импульсы. Если он счастлив, счастливы и они. Если он в гневе, они тоже в ярости. Они превратились в подобия автоматов, выполняют только его приказы. У менад, возможно, что-то иначе, но у остальных…
– Ну и что же мы будем делать? – подал со своего места на полу реплику Кевин. – Опохмелим его и заставим проповедовать трезвость и воздержание?
Холбрук вскинул брови.
– Неплохая идея.
– Бросьте. Я же серьезно.
– И я тоже серьезно.
– Но все-таки что мы будем делать? Возьмем его в плен и накачаем черным кофе?
Холбрук подумал некоторое время.
– Мы можем взять его в плен и изолировать. Но я думаю, будет лучше, если мы его убьем.
– Чудесно, – восхитился Кевин, – и почему мы не додумались до этого раньше?! Хотите, чтобы я сейчас съездил туда и привез его?
Холбрук проигнорировал иронию Кевина и обернулся к Пенелопе.
– Мы можем отправиться туда втроем. Подождем, пока ты не заговоришь ему зубы, если, конечно, это удастся. Посмотрим, возможно, удастся его убить.
– Но ведь он отпустил меня. Дал мне уйти.
– Ты сама сказала, что это сделал Дион. Но тот кто командует всеми этими озверевшими безумцами, совсем другой.
– Какая-то часть его принадлежит Диону.
Холбрук испытующе посмотрел на нее.
– Ты действительно достойная дочь своих матерей.
– И что, по-вашему, должно означать это замечание?
– А то, что у него просто очень большой… и это тебе нравится.
– А может быть, это потому, что у вас вообще ничего нет – ни большого, ни маленького?
Кевин поднял вверх руки.
– Дети, дети, успокойтесь…
– Вы что, действительно думаете, что я вот так просто вальсирующей походкой смогу подойти к нему и начну соблазнять, «заговаривать зубы», как вы изволили выразиться? – спросила Пенелопа. – Ничего у нас таким способом не получится. Вы совсем не представляете обстановки. Он очень плотно окружен своими фанатами. Там и мои матери, и сатиры, и Бог знает что за твари там еще есть. Кроме того, он сказал, что не желает меня больше видеть. Если я вернусь, то, возможно, он просто возьмет и убьет меня.
– Только если будет не трезв, – возразил Холбрук.
– Но он все же погнался за мной, хотя и не был пьяный. Я имею в виду, что он не преследовал меня, ничего такого не было, но мне показалось, что он, похоже, изменил решение уже после того, как отпустил меня, как будто хотел, чтобы я вернулась.
– Но ты нам этого не рассказывала.
– Вы просто не дали мне закончить.
Учитель сделал глубокий вдох.
– Ну так заканчивай.
– Как я сказала, он велел мне уходить, и я побежала по направлению к дороге. Внезапно впереди меня как будто что-то взорвалось. Я не видела, где точно и откуда это появилось и как это вообще случилось, но, полагаю, он изменил свое решение и… я не знаю, но кажется, он послал мне вдогонку какие-то световые лучи. А я все равно продолжала бежать, делая зигзаги налево и направо, так, чтобы в меня было трудно попасть. Больше ничего не случилось, если не считать того, что когда я достигла дороги, то упала. Там, на асфальте, я увидела кучку муравьев, которых он превратил в мужчин, в воинов. Вроде мирмидонов. Мирмидоны – легендарные воины, порожденные Зевсом, чтобы покровительствовать Ахиллу в Троянской войне.
Холбрук побледнел.
– Мирмидоны? Но ведь это же был Зевс…
Она кивнула.
– Да.
– Но ведь это же совсем другой коленкор, моя дорогая. Это совсем другая лошадь, совершенно другой окраски. Мои рассуждения базировались на том, что это создание Дионис и что он комплексует, вернее, страдает от недостатка божественной мощи, из-за своих ограниченных возможностей. – Он замолк, что-то обдумывая. – Может быть… – произнес он наконец, – вероятно, все остальные боги сейчас находятся в нем, и он обладает также и их силой.
– Возможно, – отозвалась Пенелопа.
– Только я не думаю, что он об этом знает. По крайней мере пока. В противном случае он бы давно уже распространил свое влияние намного дальше, давно уже показал бы себя во всей мощи.
– Наверное, его мощь все же имеет какой-то предел? Может, у него всего понемногу от каждого бога, но далеко не все?
– Видимо, – допустил Холбрук.
– А что, если и у меня тоже?
Кевин вскинул голову.
– Что?
Она повернулась к нему.
– Не исключено, что у меня тоже есть какая-то сила. Ведь именно я должна была родить всех этих богов. У нас с ним все должно быть поровну – половина у него, половина у меня. Я должна была выносить в своем чреве нечто такое, чем обладает он. Но возможно, я тоже чем-то наделена?
– Но как мы это выясним?
Они посмотрели на Холбрука.
– Я не думаю, что в тебе есть нечто, чем мы можем воспользоваться, – сказал учитель. – Во всяком случае, пока никаких необычных способностей ты не обнаружила.
– Не совсем так. Например, я могу ощущать запахи, которых прежде не ощущала, – возразила она. – Мне кажется, все мои органы чувств обострились вдвое. Или даже втрое.
– И все равно вряд ли эта сила сравнима с божественной, – холодно произнес Холбрук. – Кроме того, твои матери исполнили над Дионом определенный ритуал. С тобой же они, к счастью, ничего подобного не сделали.
Она опустила голову и кивнула.
– Это правда.
– И если быть до конца честным, я просто не знаю, как осуществить твою трансформацию, даже если ты сама этого желаешь. Наши старания все время были направлены на то, чтобы предохранить людей от влияния богов, а не на то, чтобы помогать людям превращаться в богов.
– И в этом деле вы, конечно, добились громадных успехов, – съязвил Кевин. – Теперь это совершенно очевидно.
Холбрук пристально посмотрел на него.
– Но ведь ты до сих пор жив, не так ли?
– Вот именно. Но давайте посмотрим на Джека. Ой, я совершенно забыл, он ведь последователь Овидия. Не так ли?
Голос учителя оставался очень спокойным, что было на него совсем не похоже.
– А вот здесь я допустил промах.
– Ну так в чем же ваш план? – спросила Пенелопа. – Как вы намеревались освободить меня?
– Что-нибудь вроде уловки-22. Нелегкая, даже порой неразрешимая проблема или ситуация, дилемма. По роману Джозефа Келлера (1923 г.р.) «Уловка-22».
– ответил Кевин. – Нам ведь надо для начала убить Диониса, и тогда все остальные автоматически прекратят бесчинствовать, но в то же время, чтобы добраться до Диониса, необходимо уничтожить всех остальных.
– И на чем же вы остановились?
– Мы решили убить твоих матерей, – сказал Холбрук.
Пенелопа покачала головой.
– Боюсь, что этого окажется недостаточно.
– Достаточно. Они проводники его воли. Уберем их, и все расстроится.
– Ну и как же вы предполагали…
– Мы собирались в первую очередь сжечь ваш чертов винный завод.
Пенелопа молчала.
– Они бы попытались его спасти. К счастью для нас, эти стервы и все их сообщники слишком пьяны, чтобы ясно соображать. С пожарными принадлежностями им бы не справиться. А мы бы притаились там рядом и перебили их по одной.
Пенелопа попыталась представить своих матерей в тот момент, когда их убивают, когда в них попадают пули… Куда? В голову? В грудь? Все это предстало в ее воображении так ясно. Что происходило бы с ними в последнюю секунду? Что бы вспыхивало в их мозгу? Вспомнили бы они о ней?
Она очень хотела их смерти, по крайней мере значительная часть ее существа жаждала этого, но одновременно что-то внутри нее все же протестовало против того, чтобы их убивали. И особенно она не хотела, чтобы этим занимался учитель мифологии.
И еще она мечтала, чтобы уцелела мать Фелиция.
– Но это же так трудно, убивать, – медленно произнесла она. – Насильственная смерть вон там, за этим забором, стала явлением более чем обычным, и все равно мне кажется, что нормальному человеку убить другого человека очень трудно.
– Но они не люди и должны умереть. Во имя жизни других.
– Совершенно верно, – вмешался Кевин. – Они не люди, потому что уничтожают без всяких проблем и своих, и чужих.
– Для менад, – продолжил Холбрук, – никаких моральных тормозов не существует. Они не подчиняются никаким правилам, никакой логике. Ими полностью правят инстинкты – сплошное подсознание и никакого сознания. Они…
– Но меня же они не тронули.
– Просто ты была им нужна. Вот и все. А эти роды, на которые они тебя толкали, за ними же неминуемо должна была последовать смерть. Разве ты этого не понимаешь? Ну а нас-то они прикончат с превеликим удовольствием. Да еще поглумятся вдоволь.
– Не знаю. В любом случае добраться до них не легче, чем до Диониса. Я вот все думаю, может быть, идея Кевина не так уж и абсурдна. Возможно, мы сможем их всех как-нибудь отрезвить?
Холбрук снисходительно посмотрел на нее.
– Ну и как же ты предлагаешь это осуществить?
– Мы перекроем их источники снабжения вином.
Кевин фыркнул.
– Здесь, в Напе? Это несерьезно.
– Вином фирмы Аданем. Это единственное вино, которое на них действует. – Она посмотрела на Холбрука. – Верно?
Учитель утвердительно кивнул.
– В любом случае мы должны организовать на заводе пожар. Понимаете, мы спалим это хранилище. Думаю, у них вряд ли хватило разума создать какой-нибудь запасной источник.
– В этом есть логика, – признался Холбрук.
Кевин встал.
– Так чего же мы ждем? Пошли.
– Не так быстро, – сказал Холбрук.
– Что значит «не так быстро»? Мы поедем туда именно сейчас и сделаем то, что нужно.
– Но ведь совсем недавно мы собирались нейтрализовать ее матерей.
– Это предложение… оно даже лучше. Проще. Спалим завод, к чертям собачьим, и нам даже не придется никого убивать.
– Сейчас уже четвертый час. Не подождать ли до завтра?
– Есть еще одна вещь, которую я забыла вам сказать, – тихо заметила Пенелопа. – У нас очень мало времени. Гораздо меньше, чем вам кажется. Появился виноград, новый виноград, который они посадили, и сейчас он уже готов для сбора.
– Но ведь прошло всего несколько дней, – сказал Кевин.
– Урожай, – задумчиво произнес Холбрук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Сзади закричал Дионис. Это был крик боли, острой, щемящей тоски, и перед ней вспыхнул бело-голубой свет, ослепительный, затмивший дневной. Она не знала, как подействует на нее эта вспышка, и продолжала бежать, делая зигзаги.
Достигнув шоссе, Пенелопа споткнулась, нога зацепилась за торчащую из асфальта секцию арматуры, но она сумела сгруппироваться и приземлилась на вытянутые вперед ладони. Воздух вокруг нее все искрился и был каким-то колючим. Муравьи, следовавшие цепочкой по асфальту, внезапно приняли размеры небольших собак. В течение нескольких секунд, за то время, пока она поднялась на ноги, они начали извиваться, меняя очертания, и на глазах превратились в мужчин, которые что-то выкрикивали.
Она устремилась дальше. Не оглядываясь назад, не останавливаясь, чтобы уточнить, правильную ли она выбрала дорогу, девушка бежала. Пот катился по лицу, смешиваясь со слезами, заливая глаза, легкие горели, будто она вдыхала огонь, губы так пересохли, что начали трескаться.
Но она продолжала бежать.
Пенелопа не остановилась, пока не добежала до фирмы проката автомобилей, расположенной несколькими кварталами дальше. Она уже была готова упасть, потому что не могла больше сделать ни шагу. И действительно, повалившись на землю, хватая ртом воздух, только сейчас она обернулась, чтобы посмотреть назад и убедиться, что ее никто не преследует.
Сзади все было чисто, никого не видно.
Дион дал ей уйти.
Глава 14
Было уже за полдень, когда Пенелопа появилась перед домом Холбрука. Учитель с Кевином таскали из гаража ящики и загружали в багажник машины.
Оба застыли, уставившись на нее, пока она миновала подъездную дорожку и остановилась позади машины Холбрука. Пенелопа вышла из автомобиля и грустно улыбнулась:
– Привет, ребята! Как дела?
– Где ты была? – выкрикнул Кевин, бросая ящик на землю и подбегая к ней. – Что случилось? Мы как раз собираемся ехать спасать тебя.
– И куда же вы собираетесь ехать?
– На твой завод. Разве это не матери тебя похитили?
– Да, но они привезли меня совсем в другое место, туда, куда перенес свой лагерь Дионис.
Холбрук выпрямился.
– Тебе удалось бежать?
– Вроде того. Он меня отпустил.
– Кто? Дионис?
– Дион.
– Так что же там все-таки случилось? – снова спросил Кевин.
Она покачала головой.
– Давайте зайдем в дом. Рассказ будет долгим, и мне нужно хоть немного попить. А если бы нашлось что-нибудь вроде завтрака, было бы вообще прекрасно.
– Может быть, обед? – предложил Кевин.
– Обед так обед. – Она нахмурилась, оглядываясь вокруг. – А где Джек?
Ни Кевин, ни Холбрук ничего не ответили. Взгляд Пенелопы переходил с одного на другого, и внутри начало нарастать неприятное щемящее чувство.
– Где он?
Холбрук выглядел смущенным.
– Он нашел мое вино, – выговорил он. – Мы были внизу, обсуждали план твоего освобождения, а он поднялся попить чего-нибудь, нашел бутылки на кухне и… выпил все.
– Что?.. Почему? – Потрясенная, она закачала головой, не в силах переварить информацию.
– Не знаю, – сказал Кевин. – Мистер Холбрук, конечно, ни о чем таком не подозревал. – Он посмотрел на учителя. – А я вообще не знал о существовании бутылок.
– Где же он сейчас?
– Мы заперли его в спальне.
Пенелопа закрыла глаза, внезапно почувствовав полное изнеможение. События прошедшей ночи и нынешнего утра вдруг огромной тяжестью навалились на нее. Кевин приблизился к ней и положил руку на плечо.
Она отстранилась.
– Оставь ее, – произнес Холбрук. – Она сейчас оправится.
– Идите знаете куда со своими советами! – огрызнулся Кевин. – В конце концов это вы во всем виноваты!
– Извини, – едва выговорила девушка. – Я просто… Сегодня был очень тяжелый день, я… в общем, ты здесь ни при чем. Это просто… стресс.
– Мы ведь как раз решили попытаться найти тебя…
– Я знаю.
– …прежде чем что-нибудь случится.
– Я знаю. – Она потянулась и обняла его. После некоторого колебания он обнял ее тоже. «Если бы Холбрука здесь не было, – подумала Пенелопа, – я отдалась бы Кевину. Прямо здесь и сейчас. Он, наверное, почувствовал бы себя после этого лучше. И вообще…»
– Ну и долго вы собираетесь так стоять? – спросил Холбрук.
Они отпрянули друг от друга.
– Подите к дьяволу, – проворчал Кевин.
Пенелопа повернулась лицом к учителю.
– И сколько времени уже Джек сидит взаперти?
– Пару часов. Когда мы нашли его, он снял с себя всю одежду и использовал одну из винных бутылок… – Учитель усмехнулся. – Он бросился на меня с этой бутылкой, и нам пришлось его успокаивать. Это заняло немало времени.
– И сколько должно его еще пройти, пока он протрезвеет?
Холбрук пожал плечами.
– Кто знает?
– Я хочу поговорить с ним.
– Не надо.
Пенелопа посмотрела на него.
– Вы думаете, что сможете меня остановить?
– Нет. Я имею в виду, что у тебя просто ничего не получится. Он не слушает никого, просто не слышит. А то, что он лепечет; не имеет никакого смысла. – Он взял ящик Кевина, поставил его в машину и закрыл багажник. – Я думаю, у тебя есть возможность пойти и убедиться самой.
Вопли Джека она услышала в ту же секунду, когда они вошли в дом. Она прошла через гостиную и дальше по коридору, ориентируясь на голос полицейского. Дверь в спальню в конце коридора, ту, где они обычно спали, была закрыта на только что установленный засов, который, видимо, нашелся в кладовой.
Ручка двери дергалась.
– Джек! – позвала Пенелопа.
– Съешь меня! – завопил полицейский. Его голос был хриплым, дребезжащим, и его невозможно было узнать. Раздался громкий удар. Это с той стороны он с размаху ударился о дверь. – Оближи его у меня! Слышишь? Сделай это немедленно! Я приказываю! И оближи мою задницу!
– Это я! Пенелопа!
– Я жажду твоей девственной крови!
Пенелопа постояла несколько секунд, понурив голову, глядя на закрытую дверь, затем устало вздохнула и медленно направилась обратно в гостиную, где опустилась на диван.
– Ну так расскажи, что с тобой случилось, – попросил Кевин, когда они с Холбруком вошли в комнату.
Она начала с ночного вторжения матерей, описала свой поход через поле, рассказала о встрече с Дионисом и о том, как он сказал, чтобы она уходила.
– Он позволил тебе уйти, – размышлял Холбрук. – И ты говоришь, он не был пьян?
– Совсем немного, может быть. Он что-то выпил из этого бурдюка, его глаза были немного красными.
– Ты считаешь, что, если бы он был сильно пьян, он бы тебя не отпустил?
– Нет. Я думаю… я думаю, он все еще находится в стадии раздвоения. И мне кажется, что, когда он почти трезв, он ближе к Диону. Я думаю, это единственная причина, по которой он позволил мне уйти.
– Ну а все остальные тебя не трогали? Там, на поле?
Она кивнула, явно озадаченная.
– Кроме сатира, никто. Да и сатир, собственно говоря, тоже. Вот так.
– Совершенно очевидно, что они получают от него сигналы. Мы это подозревали. Он каким-то образом посылает им эмоциональные импульсы. Если он счастлив, счастливы и они. Если он в гневе, они тоже в ярости. Они превратились в подобия автоматов, выполняют только его приказы. У менад, возможно, что-то иначе, но у остальных…
– Ну и что же мы будем делать? – подал со своего места на полу реплику Кевин. – Опохмелим его и заставим проповедовать трезвость и воздержание?
Холбрук вскинул брови.
– Неплохая идея.
– Бросьте. Я же серьезно.
– И я тоже серьезно.
– Но все-таки что мы будем делать? Возьмем его в плен и накачаем черным кофе?
Холбрук подумал некоторое время.
– Мы можем взять его в плен и изолировать. Но я думаю, будет лучше, если мы его убьем.
– Чудесно, – восхитился Кевин, – и почему мы не додумались до этого раньше?! Хотите, чтобы я сейчас съездил туда и привез его?
Холбрук проигнорировал иронию Кевина и обернулся к Пенелопе.
– Мы можем отправиться туда втроем. Подождем, пока ты не заговоришь ему зубы, если, конечно, это удастся. Посмотрим, возможно, удастся его убить.
– Но ведь он отпустил меня. Дал мне уйти.
– Ты сама сказала, что это сделал Дион. Но тот кто командует всеми этими озверевшими безумцами, совсем другой.
– Какая-то часть его принадлежит Диону.
Холбрук испытующе посмотрел на нее.
– Ты действительно достойная дочь своих матерей.
– И что, по-вашему, должно означать это замечание?
– А то, что у него просто очень большой… и это тебе нравится.
– А может быть, это потому, что у вас вообще ничего нет – ни большого, ни маленького?
Кевин поднял вверх руки.
– Дети, дети, успокойтесь…
– Вы что, действительно думаете, что я вот так просто вальсирующей походкой смогу подойти к нему и начну соблазнять, «заговаривать зубы», как вы изволили выразиться? – спросила Пенелопа. – Ничего у нас таким способом не получится. Вы совсем не представляете обстановки. Он очень плотно окружен своими фанатами. Там и мои матери, и сатиры, и Бог знает что за твари там еще есть. Кроме того, он сказал, что не желает меня больше видеть. Если я вернусь, то, возможно, он просто возьмет и убьет меня.
– Только если будет не трезв, – возразил Холбрук.
– Но он все же погнался за мной, хотя и не был пьяный. Я имею в виду, что он не преследовал меня, ничего такого не было, но мне показалось, что он, похоже, изменил решение уже после того, как отпустил меня, как будто хотел, чтобы я вернулась.
– Но ты нам этого не рассказывала.
– Вы просто не дали мне закончить.
Учитель сделал глубокий вдох.
– Ну так заканчивай.
– Как я сказала, он велел мне уходить, и я побежала по направлению к дороге. Внезапно впереди меня как будто что-то взорвалось. Я не видела, где точно и откуда это появилось и как это вообще случилось, но, полагаю, он изменил свое решение и… я не знаю, но кажется, он послал мне вдогонку какие-то световые лучи. А я все равно продолжала бежать, делая зигзаги налево и направо, так, чтобы в меня было трудно попасть. Больше ничего не случилось, если не считать того, что когда я достигла дороги, то упала. Там, на асфальте, я увидела кучку муравьев, которых он превратил в мужчин, в воинов. Вроде мирмидонов. Мирмидоны – легендарные воины, порожденные Зевсом, чтобы покровительствовать Ахиллу в Троянской войне.
Холбрук побледнел.
– Мирмидоны? Но ведь это же был Зевс…
Она кивнула.
– Да.
– Но ведь это же совсем другой коленкор, моя дорогая. Это совсем другая лошадь, совершенно другой окраски. Мои рассуждения базировались на том, что это создание Дионис и что он комплексует, вернее, страдает от недостатка божественной мощи, из-за своих ограниченных возможностей. – Он замолк, что-то обдумывая. – Может быть… – произнес он наконец, – вероятно, все остальные боги сейчас находятся в нем, и он обладает также и их силой.
– Возможно, – отозвалась Пенелопа.
– Только я не думаю, что он об этом знает. По крайней мере пока. В противном случае он бы давно уже распространил свое влияние намного дальше, давно уже показал бы себя во всей мощи.
– Наверное, его мощь все же имеет какой-то предел? Может, у него всего понемногу от каждого бога, но далеко не все?
– Видимо, – допустил Холбрук.
– А что, если и у меня тоже?
Кевин вскинул голову.
– Что?
Она повернулась к нему.
– Не исключено, что у меня тоже есть какая-то сила. Ведь именно я должна была родить всех этих богов. У нас с ним все должно быть поровну – половина у него, половина у меня. Я должна была выносить в своем чреве нечто такое, чем обладает он. Но возможно, я тоже чем-то наделена?
– Но как мы это выясним?
Они посмотрели на Холбрука.
– Я не думаю, что в тебе есть нечто, чем мы можем воспользоваться, – сказал учитель. – Во всяком случае, пока никаких необычных способностей ты не обнаружила.
– Не совсем так. Например, я могу ощущать запахи, которых прежде не ощущала, – возразила она. – Мне кажется, все мои органы чувств обострились вдвое. Или даже втрое.
– И все равно вряд ли эта сила сравнима с божественной, – холодно произнес Холбрук. – Кроме того, твои матери исполнили над Дионом определенный ритуал. С тобой же они, к счастью, ничего подобного не сделали.
Она опустила голову и кивнула.
– Это правда.
– И если быть до конца честным, я просто не знаю, как осуществить твою трансформацию, даже если ты сама этого желаешь. Наши старания все время были направлены на то, чтобы предохранить людей от влияния богов, а не на то, чтобы помогать людям превращаться в богов.
– И в этом деле вы, конечно, добились громадных успехов, – съязвил Кевин. – Теперь это совершенно очевидно.
Холбрук пристально посмотрел на него.
– Но ведь ты до сих пор жив, не так ли?
– Вот именно. Но давайте посмотрим на Джека. Ой, я совершенно забыл, он ведь последователь Овидия. Не так ли?
Голос учителя оставался очень спокойным, что было на него совсем не похоже.
– А вот здесь я допустил промах.
– Ну так в чем же ваш план? – спросила Пенелопа. – Как вы намеревались освободить меня?
– Что-нибудь вроде уловки-22. Нелегкая, даже порой неразрешимая проблема или ситуация, дилемма. По роману Джозефа Келлера (1923 г.р.) «Уловка-22».
– ответил Кевин. – Нам ведь надо для начала убить Диониса, и тогда все остальные автоматически прекратят бесчинствовать, но в то же время, чтобы добраться до Диониса, необходимо уничтожить всех остальных.
– И на чем же вы остановились?
– Мы решили убить твоих матерей, – сказал Холбрук.
Пенелопа покачала головой.
– Боюсь, что этого окажется недостаточно.
– Достаточно. Они проводники его воли. Уберем их, и все расстроится.
– Ну и как же вы предполагали…
– Мы собирались в первую очередь сжечь ваш чертов винный завод.
Пенелопа молчала.
– Они бы попытались его спасти. К счастью для нас, эти стервы и все их сообщники слишком пьяны, чтобы ясно соображать. С пожарными принадлежностями им бы не справиться. А мы бы притаились там рядом и перебили их по одной.
Пенелопа попыталась представить своих матерей в тот момент, когда их убивают, когда в них попадают пули… Куда? В голову? В грудь? Все это предстало в ее воображении так ясно. Что происходило бы с ними в последнюю секунду? Что бы вспыхивало в их мозгу? Вспомнили бы они о ней?
Она очень хотела их смерти, по крайней мере значительная часть ее существа жаждала этого, но одновременно что-то внутри нее все же протестовало против того, чтобы их убивали. И особенно она не хотела, чтобы этим занимался учитель мифологии.
И еще она мечтала, чтобы уцелела мать Фелиция.
– Но это же так трудно, убивать, – медленно произнесла она. – Насильственная смерть вон там, за этим забором, стала явлением более чем обычным, и все равно мне кажется, что нормальному человеку убить другого человека очень трудно.
– Но они не люди и должны умереть. Во имя жизни других.
– Совершенно верно, – вмешался Кевин. – Они не люди, потому что уничтожают без всяких проблем и своих, и чужих.
– Для менад, – продолжил Холбрук, – никаких моральных тормозов не существует. Они не подчиняются никаким правилам, никакой логике. Ими полностью правят инстинкты – сплошное подсознание и никакого сознания. Они…
– Но меня же они не тронули.
– Просто ты была им нужна. Вот и все. А эти роды, на которые они тебя толкали, за ними же неминуемо должна была последовать смерть. Разве ты этого не понимаешь? Ну а нас-то они прикончат с превеликим удовольствием. Да еще поглумятся вдоволь.
– Не знаю. В любом случае добраться до них не легче, чем до Диониса. Я вот все думаю, может быть, идея Кевина не так уж и абсурдна. Возможно, мы сможем их всех как-нибудь отрезвить?
Холбрук снисходительно посмотрел на нее.
– Ну и как же ты предлагаешь это осуществить?
– Мы перекроем их источники снабжения вином.
Кевин фыркнул.
– Здесь, в Напе? Это несерьезно.
– Вином фирмы Аданем. Это единственное вино, которое на них действует. – Она посмотрела на Холбрука. – Верно?
Учитель утвердительно кивнул.
– В любом случае мы должны организовать на заводе пожар. Понимаете, мы спалим это хранилище. Думаю, у них вряд ли хватило разума создать какой-нибудь запасной источник.
– В этом есть логика, – признался Холбрук.
Кевин встал.
– Так чего же мы ждем? Пошли.
– Не так быстро, – сказал Холбрук.
– Что значит «не так быстро»? Мы поедем туда именно сейчас и сделаем то, что нужно.
– Но ведь совсем недавно мы собирались нейтрализовать ее матерей.
– Это предложение… оно даже лучше. Проще. Спалим завод, к чертям собачьим, и нам даже не придется никого убивать.
– Сейчас уже четвертый час. Не подождать ли до завтра?
– Есть еще одна вещь, которую я забыла вам сказать, – тихо заметила Пенелопа. – У нас очень мало времени. Гораздо меньше, чем вам кажется. Появился виноград, новый виноград, который они посадили, и сейчас он уже готов для сбора.
– Но ведь прошло всего несколько дней, – сказал Кевин.
– Урожай, – задумчиво произнес Холбрук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45