Все, что она сказала, звучит здорово, и, вне всяких сомнений, мама будет стремиться это сделать, она верит в это, но… эти слова ему немного знакомы. Он вдруг подумал, а не взяла ли она их из какого-нибудь фильма. Он ненавидел себя за такие мысли, но в прошлом мама не раз заводила подобные разговоры, с такой же убежденностью утверждала, что на этот раз все изменится и все такое прочее, но все говорилось только затем, чтобы сразу же, после очередной вечеринки, на которой она встречала нового мужика с подходящим содержимым в штанах, отказаться от благих намерений.
Он вспомнил Кливленд, вспомнил Альбукерк. Кливленд – порт в штате Огайо, на озере Эри на севере США; Альбукерк – город в центральной части штата Нью-Мексико на юге США.
Они молчали, пока снова не сделали остановку. Дион вышел из машины, потянулся, а затем наклонился к капоту автомобиля.
– Я не понимаю, почему мы поехали именно в Напу, – сказал он.
Мама поправила свой хольтер-топ и нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не понимаешь почему? Я получила там работу, вот почему.
– Но ты могла найти работу в любом другом месте.
– Ты что-то имеешь против Напы?
– Нет, но это… в общем, не знаю.
– Так все-таки что?
– Ну, мне кажется, у людей обычно бывают какие-то соображения, когда они куда-то переселяются. – Он посмотрел на нее и покраснел. – Я имею в виду, когда переезжают в какое-то определенное место, – добавил он поспешно. – Ну, к примеру, у них там родственники, или они выросли там, или просто любят эти места, или не хотят оставлять фирмы, где работают, или… ну, в общем, в таком духе. Но у нас-то вообще нет никаких оснований переезжать.
– Дион, – сухо проговорила она, – замолчи сейчас же и садись в машину.
Он усмехнулся:
– Замечательно. Замечательно.
Ночь они провели в мотеле номер шесть в Санта-Барбаре, сняв однокомнатный номер с двумя односпальными кроватями.
Дион лег рано, сразу же после ужина, и немедленно заснул. Ему снился коридор, длинный, темный коридор, в конце которого виднелась красная дверь. Он медленно пошел вперед, чувствуя, что пол под его ногами мягкий, вязкий и какой-то неустойчивый, но в то же время он отчетливо слышал стук своих каблуков о твердый каменный настил. Он продолжал двигаться, глядя прямо вперед, боясь посмотреть направо или налево. Когда он достиг двери, ему не хотелось ее открывать, но он все-таки открыл ее и сразу увидел лестницу, ведущую наверх.
Прямо по центру лестницы, сверху, спускался ручеек крови.
Он начал подниматься, глядя под ноги, пытаясь определить, откуда течет кровь. На лестничной площадке он повернулся и направился дальше вверх. Теперь струя стала гуще и бежала быстрее.
Достигнув следующей площадки, он увидел красивую белокурую девушку примерно его возраста. Она сидела на верхней ступеньке. Девушка приветливо ему улыбнулась. Ее прямые волосы были завязаны в узел на макушке, и… она была совершенно голая.
Его глаза прошлись по ее телу, молочно-белой груди и дальше к широко раскинутым ногам. Из затененной расселины между бедрами сочилась бесконечная лента крови, которая каскадом стекала со ступеньки на ступеньку. Он медленно приблизился к ней. Она дотронулась до него, показывая жестом и как бы вынуждая положить голову ей на колени, и когда он снова посмотрел ей в лицо, то увидел, что она превратилась в его маму.
* * *
Они уехали рано утром, до рассвета, сделав остановку на завтрак в маленьком городишке Солванг, где-то милях в сорока от Санта-Барбары. Это место было хорошо известно туристам. Солванг скорее всего построили датские переселенцы, поскольку в местной архитектуре чувствовалось влияние Скандинавии. Многое напоминало сказки – датские ветряные мельницы, шведские цветники и прочая дребедень. Они ели в кафе, где столики были выставлены на улицу, и Дион заказал нечто под названием «бельгийская вафля» – огромную квадратную вафлю, начиненную свежей клубникой и взбитыми сливками. Хотя сон, увиденный накануне, его все еще тревожил, их отъезд из Аризоны он воспринимал сегодня гораздо спокойнее и все глядел вверх на проплывающие в голубом небе облака, на окружающие городок зеленые волнистые холмы. Он знал, что до Напы ехать еще восемь часов, но в его представлении она выглядела примерно так же, как и Солванг – маленький, симпатичный городок. В первый раз он подумал, что понимает, почему мама захотела переехать в винодельческий район на севере Калифорнии.
А затем они снова двинулись в путь, взяв с собой белый вощеный пакет, наполненный датскими сладостями, чтобы полакомиться в дороге. Местность становилась более пологой и пустынной, вначале это показалось даже привлекательным, но вскоре однообразие начало надоедать, и Дион, убаюканный мерным шумом двигателя, заснул.
Пробудился он перед обедом и следующий час пути до Сан-Франциско уже не спал. Мама, по мере приближения к Напе, становилась все более возбужденной и разговорчивой. Ее энтузиазм передался и Диону: он почувствовал, что с нетерпением предвкушает момент, когда они подкатят к порогу своего нового дома.
Открывшаяся перед глазами панорама Напы разочаровала Диона. Он ожидал увидеть небольшой городок, окруженный веселенькими зелеными фермами, этакое приятное местечко с оркестровой эстрадой в парке и церковью со шпилем на городской площади. Вместо этого первое, что они разглядели сквозь сизый, пропитанный смогом воздух, был «Бергер Кинг» «Бергер Кинг» – распространенный в США тип закусочных наподобие «Макдоналдса».
на площади и рядом заправочная станция «Эксон». А кроме этого, взгляду и вовсе остановиться было не на чем. Он посмотрел в окно. Ни намека на ферму, ни даже на увитую виноградом беседку или хотя бы на типовые дома, какими застроены улицы почти всех маленьких городов. Он посмотрел на маму. Она продолжала казаться счастливой, восторженной, возбужденной, но его собственное настроение от какого-то странного предчувствия было испорчено. Они ехали через город, и он вдруг ощутил непонятную тревогу и страх, это чувство каким-то образом напомнило ему о вчерашнем сне.
Ощущение это нарастало, когда они проезжали торговый центр, центральные кварталы и туристские места. Машина свернула на север, дома попадались все реже и реже. На его состояние повлиял даже не пейзаж, простирающийся за окном, вернее, не только он. Диону казалось, что откуда-то сверху на него вдруг обрушилась огромная эмоциональная тяжесть. Это было гнетущее, неопределенное чувство, которое усиливалось по мере приближения к их новому дому.
Десять минут спустя они были там.
Дион медленно вылез из машины. Этот дом был симпатичнее, чем у них в Месе. Намного симпатичнее. Вместо маленького навеса для автомобиля и примыкающего к нему сарая, который был у них в Аризоне, стоял прекрасный гараж из отличного дерева. Вместо небольшого дворика, посыпанного гравием с растущими на нем кактусами, здесь весь двор был засажен кустарником и аккуратно подстриженными деревьями. Вместо неказистого домишки, похожего на смятую пачку из-под печенья, они увидели небольшое, но приятное сооружение из дерева и стекла, как будто сошедшее со страниц «Архитектурного дайджеста». Дом располагался на плоском месте между невысокими горами, которые окружали долину. Это был настоящий городской участок, но поскольку он находился в отдалении от дороги, то напоминал небольшое, ухоженное фермерское хозяйство.
Мама улыбнулась.
– Как тебе здесь нравится? Это кое-кто из нашего офиса помог мне выбрать. Я все правильно рассчитала. Ну, так как?
Дион одобрительно кивнул.
– Здорово.
– Мы будем здесь счастливы, как ты думаешь? Он нерешительно кивнул.
– Думаю, что да.
И с удивлением обнаружил, что верит в это.
Глава 2
До чего же хорош здесь август!
Всего неделя прошла, а кажется, они живут здесь уже несколько лет. Напа стала им ближе, чем когда-либо была Меса.
Она стояла у кухонного окна, попивая кофе, наблюдая, как Дион подстригает лужайку позади дома. Он был раздет до пояса, вспотел. Неожиданно она подумала, что если бы этот юноша не был ее сыном, то можно было бы попытаться его соблазнить. Он превратился в очень симпатичного молодого человека.
Как интересно узнать, каким он будет, когда станет совсем взрослым! Неужели как его отец?
Но в том-то и дело, что она не помнила, как выглядел его отец.
И даже более того – не знала, кто его отец.
Она улыбнулась самой себе. Омаха. Там было полно мужиков. И постоянных любовников, и на одну ночь тоже. Она никогда не применяла никаких контрацептивов. Презервативы и спирали ей не нравились, потому что она не терпела никаких помех, препятствующих полному контакту, а регулярно употреблять противозачаточные пилюли у нее никогда не хватало терпения. В общем, она верила в удачу, или судьбу, или во что-то еще и принимала вещи такими, какие они есть.
И она была рада, что забеременела. Она была рада, что родила Диона. Она не знала, что было бы с ней сейчас без него. «Умерла бы, наверное, – предположила она. – Превысила бы дозу. Или бы очередной хахаль прикончил».
Сын развернул газонокосилку и начал двигаться к дому. Увидев ее в окне, помахал. Она помахала в ответ.
В дороге Дион спрашивал, почему они едут именно в Напу, и она не нашлась, что ему ответить. Почему они направлялись сюда? Как он правильно утверждал, не было абсолютно никакого резона начинать новую жизнь непременно в этом месте. У нее здесь ни знакомых, ни родственников, а специальность такая, что работу можно найти в любом среднем или даже маленьком городе. Она сказала ему, что здесь не хуже, чем в любом другом месте, что ей просто захотелось уехать подальше, но правда состояла в том, что…
Она была позвана.
Позвана. Именно так она об этом думала. С точки зрения здравого смысла это был полнейший абсурд, но она подчинилась душевному порыву. В воскресном приложении к журналу «Аризона рипаблик» она увидела статью о винодельческой долине в Калифорнии и почувствовала, что район этот ее притягивает, буквально «тащит» к себе. В течение двух недель, пока в ней зрела идея о переезде, она была нервозна и беспокойна. Идея эта вторгалась в ее повседневные мысли, и временами ей казалось, что она сходит с ума. Наконец она приняла решение перебраться туда. Все выглядело так, будто внутренний голос говорил ей, что она должна переехать в Напу. Вначале она с этим боролась, но в конце концов сдалась. Она всегда доверяла своим инстинктам.
Конечно, сюда ли, или еще в какое другое место, но они все равно должны были уехать. В любом случае у нее уже не было выбора. Из банка она ушла не по собственному желанию, как сказала Диону. Ее уволили и пригрозили судебным преследованием. Дион, хотя и делал вид, что верит ей на все сто, наверняка что-то подозревал и, возможно, догадывался о большем, чем она открыла ему. Однако она все же сомневалась, что его догадки были хоть сколько-нибудь близки к тому ужасному, что являлось правдой. И беда в том, что мальчику только шестнадцать и, если все всплывет, он будет серьезно и надолго, а может быть, навсегда травмирован. Совершенно понятно, что, если бы в эту историю не вмешался управляющий банком, она наверняка сидела бы сейчас в тюрьме или находилась под следствием.
«И что со мной не так? – удивлялась она. – Почему со мной постоянно приключаются такие вещи? И ведь я пыталась жить нормальной жизнью. Пыталась. Наверное, это все моя дурость».
Как только она делала попытку пойти прямой и верной дорогой, всегда находился кто-то или что-то. Это подстерегало ее за углом и сбивало с истинного пути. Но и сама она вовсе не была безупречной. Большая часть всего, что с ней случалось, происходило из-за ее ошибок. Она сама виновата. Казалось, над нею тяготел какой-то рок, судьба все время отказывалась ей улыбнуться.
Ну а теперь это все позади. На этот раз все будет иначе. Она не станет приниматься за старое, забудет прежние привычки. Первый раз в жизни она собирается стать для Диона такой матерью, о какой он мечтает. Такой матерью, какую он заслуживает.
Она сделала последний глоток кофе, вытряхнула осадок в раковину, а затем прошла в спальню, чтобы переодеться.
Глава 3
– Ну что, сегодня первый день?!
Дион кивнул и сел за стол завтракать. Перед ним стоял кувшин с апельсиновым соком, два тоста с ореховым маслом и два вида каши, на выбор. Он взглянул на маму, стоящую у плиты и наливающую себе в чашку кофе. Она была заметно взволнована. Особо разговорчивой она бывает только в двух ситуациях – либо когда ее вынуждают к этому, либо когда очень сильно обеспокоена. Обычно они завтракают в молчании – каждый погружен в свои мысли.
Сегодня же новая жизнь начиналась для них обоих.
– Ты волнуешься?
– Не очень.
– Честно?
– Больше боюсь, чем волнуюсь. – Он налил себе стакан сока.
– Тебе вовсе нечего бояться. Все идет прекрасно.
Он выпил сок.
– А ты не нервничаешь?
– Немного, – призналась она, садясь на стул рядом с ним. Он заметил, что она надела легкое облегающее платье, которое подчеркивало, что она не носит лифчика. – Но ведь, по-моему, очень естественно слегка волноваться поначалу. Наверное, после первых десяти минут будет казаться, что ты здесь уже всю свою жизнь.
«Для тебя возможно», – подумал Дион, но не сказал ничего. Он хотел бы быть немного похожим на маму, хотя бы иногда.
А ей хотелось хотя бы немного быть похожей на него.
– Давай же, – сказала она, – поторопись с едой. Я подвезу тебя до школы.
– Не надо. Я дойду сам.
– Ты так хочешь?
Он кивнул.
– Стесняешься, что мамочка подвозит тебя, да? – Она улыбнулась. – Понимаю. Ну, в таком случае тебе тем более надо поторопиться. Ведь туда пешком минут пятнадцать или двадцать, я думаю.
Он положил себе в тарелку кашу.
– Хорошо, может быть, сделаем так: ты подвезешь меня только часть пути.
Она засмеялась.
– Договорились.
* * *
Здание школы было выложено из красного кирпича. Такие редко встречаются в жизни, чаще в кино. Вернее, только в кино. В двухэтажном главном корпусе с широкими коридорами размещались и классные комнаты, и административные помещения. Сзади располагалось футбольное поле. К главному корпусу примыкало строение с башней и часами, где находился актовый зал. Спортзал находился от этих двух зданий на некотором расстоянии. Он был построен значительно позже, но из-за серого бетона выглядел гораздо безобразнее, нежели остальные сооружения.
Дион стоял на противоположной стороне улицы, ожидая звонка и одновременно страшась его. Во рту было сухо, ладони вспотели, и он проклинал тот день, когда маме пришла в голову сумасбродная идея уехать из Аризоны. Он всегда испытывал неловкость при знакомстве с новыми людьми. Круг его приятелей в прежней школе, в Месе, был весьма ограничен, а ведь он проучился там довольно долго. Перейти в новую школу, начинать все с самого начала… это будет очень непросто.
Во всяком случае, хорошо, что это не в середине учебного года. Он благодарил судьбу хотя бы за это. Было бы значительно хуже, если бы ему предстояло войти в класс, в котором уже все освоились, где отношения установились и сцементировались по крайней мере на год. А так он начнет занятия вместе со всеми. Конечно, он будет новеньким, но в какой-то степени на равных с остальными. У него есть шанс. Наверное, и еще кто-то придет из других школ в это лето. Они, как и он, станут искать, с кем познакомиться.
Дион перешел улицу и по ступенькам поднялся в здание. Первый день в новой школе всегда страшновато, но одновременно и интересно. В Напе он не знал абсолютно никого, и это означало, что ни у кого не было о нем предвзятых мыслей. То есть за ним ничего не тянулось, никакого хвоста. Он был для всех чистым листом бумаги и, сообразуясь с обстоятельствами, мог изобразить на этом листе все, что хотел. Немного вранья, соответствующая одежда, и вполне возможно выдать себя за спортсмена, или рубаху-парня, или… в общем, за кого угодно.
Теоретически.
Дион криво усмехнулся. Он знал себя довольно хорошо, чтобы претендовать на заметное место в школьной иерархии. Атлетом он не был, писаным красавцем тоже, на роль школьного забавника или клоуна не годился. Он был достаточно развит, но не настолько, чтобы это гарантировало ему всеобщее признание. Сколько бы ни старался он себя переделать, какую бы маску ни пытался надеть, все равно его подлинная натура всегда побеждала.
Популярной личностью и всеобщим любимчиком он никогда здесь не станет.
Но как раз именно это его и устраивает. Все в порядке. Он привык к такому положению.
Дион стоял у входа в классную комнату и внимательно изучал ее номер, чтобы еще раз убедиться, туда ли попал. Он прекрасно знал, что это тот самый, его класс, но все равно решил действовать с предельной осторожностью. Потому что в первый раз. А то, чего доброго, перепутаешь, попадешь не туда, придется вставать, уходить, приходить… Мимо уже шли в класс ребята, они обходили его, некоторые слегка задевали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Он вспомнил Кливленд, вспомнил Альбукерк. Кливленд – порт в штате Огайо, на озере Эри на севере США; Альбукерк – город в центральной части штата Нью-Мексико на юге США.
Они молчали, пока снова не сделали остановку. Дион вышел из машины, потянулся, а затем наклонился к капоту автомобиля.
– Я не понимаю, почему мы поехали именно в Напу, – сказал он.
Мама поправила свой хольтер-топ и нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не понимаешь почему? Я получила там работу, вот почему.
– Но ты могла найти работу в любом другом месте.
– Ты что-то имеешь против Напы?
– Нет, но это… в общем, не знаю.
– Так все-таки что?
– Ну, мне кажется, у людей обычно бывают какие-то соображения, когда они куда-то переселяются. – Он посмотрел на нее и покраснел. – Я имею в виду, когда переезжают в какое-то определенное место, – добавил он поспешно. – Ну, к примеру, у них там родственники, или они выросли там, или просто любят эти места, или не хотят оставлять фирмы, где работают, или… ну, в общем, в таком духе. Но у нас-то вообще нет никаких оснований переезжать.
– Дион, – сухо проговорила она, – замолчи сейчас же и садись в машину.
Он усмехнулся:
– Замечательно. Замечательно.
Ночь они провели в мотеле номер шесть в Санта-Барбаре, сняв однокомнатный номер с двумя односпальными кроватями.
Дион лег рано, сразу же после ужина, и немедленно заснул. Ему снился коридор, длинный, темный коридор, в конце которого виднелась красная дверь. Он медленно пошел вперед, чувствуя, что пол под его ногами мягкий, вязкий и какой-то неустойчивый, но в то же время он отчетливо слышал стук своих каблуков о твердый каменный настил. Он продолжал двигаться, глядя прямо вперед, боясь посмотреть направо или налево. Когда он достиг двери, ему не хотелось ее открывать, но он все-таки открыл ее и сразу увидел лестницу, ведущую наверх.
Прямо по центру лестницы, сверху, спускался ручеек крови.
Он начал подниматься, глядя под ноги, пытаясь определить, откуда течет кровь. На лестничной площадке он повернулся и направился дальше вверх. Теперь струя стала гуще и бежала быстрее.
Достигнув следующей площадки, он увидел красивую белокурую девушку примерно его возраста. Она сидела на верхней ступеньке. Девушка приветливо ему улыбнулась. Ее прямые волосы были завязаны в узел на макушке, и… она была совершенно голая.
Его глаза прошлись по ее телу, молочно-белой груди и дальше к широко раскинутым ногам. Из затененной расселины между бедрами сочилась бесконечная лента крови, которая каскадом стекала со ступеньки на ступеньку. Он медленно приблизился к ней. Она дотронулась до него, показывая жестом и как бы вынуждая положить голову ей на колени, и когда он снова посмотрел ей в лицо, то увидел, что она превратилась в его маму.
* * *
Они уехали рано утром, до рассвета, сделав остановку на завтрак в маленьком городишке Солванг, где-то милях в сорока от Санта-Барбары. Это место было хорошо известно туристам. Солванг скорее всего построили датские переселенцы, поскольку в местной архитектуре чувствовалось влияние Скандинавии. Многое напоминало сказки – датские ветряные мельницы, шведские цветники и прочая дребедень. Они ели в кафе, где столики были выставлены на улицу, и Дион заказал нечто под названием «бельгийская вафля» – огромную квадратную вафлю, начиненную свежей клубникой и взбитыми сливками. Хотя сон, увиденный накануне, его все еще тревожил, их отъезд из Аризоны он воспринимал сегодня гораздо спокойнее и все глядел вверх на проплывающие в голубом небе облака, на окружающие городок зеленые волнистые холмы. Он знал, что до Напы ехать еще восемь часов, но в его представлении она выглядела примерно так же, как и Солванг – маленький, симпатичный городок. В первый раз он подумал, что понимает, почему мама захотела переехать в винодельческий район на севере Калифорнии.
А затем они снова двинулись в путь, взяв с собой белый вощеный пакет, наполненный датскими сладостями, чтобы полакомиться в дороге. Местность становилась более пологой и пустынной, вначале это показалось даже привлекательным, но вскоре однообразие начало надоедать, и Дион, убаюканный мерным шумом двигателя, заснул.
Пробудился он перед обедом и следующий час пути до Сан-Франциско уже не спал. Мама, по мере приближения к Напе, становилась все более возбужденной и разговорчивой. Ее энтузиазм передался и Диону: он почувствовал, что с нетерпением предвкушает момент, когда они подкатят к порогу своего нового дома.
Открывшаяся перед глазами панорама Напы разочаровала Диона. Он ожидал увидеть небольшой городок, окруженный веселенькими зелеными фермами, этакое приятное местечко с оркестровой эстрадой в парке и церковью со шпилем на городской площади. Вместо этого первое, что они разглядели сквозь сизый, пропитанный смогом воздух, был «Бергер Кинг» «Бергер Кинг» – распространенный в США тип закусочных наподобие «Макдоналдса».
на площади и рядом заправочная станция «Эксон». А кроме этого, взгляду и вовсе остановиться было не на чем. Он посмотрел в окно. Ни намека на ферму, ни даже на увитую виноградом беседку или хотя бы на типовые дома, какими застроены улицы почти всех маленьких городов. Он посмотрел на маму. Она продолжала казаться счастливой, восторженной, возбужденной, но его собственное настроение от какого-то странного предчувствия было испорчено. Они ехали через город, и он вдруг ощутил непонятную тревогу и страх, это чувство каким-то образом напомнило ему о вчерашнем сне.
Ощущение это нарастало, когда они проезжали торговый центр, центральные кварталы и туристские места. Машина свернула на север, дома попадались все реже и реже. На его состояние повлиял даже не пейзаж, простирающийся за окном, вернее, не только он. Диону казалось, что откуда-то сверху на него вдруг обрушилась огромная эмоциональная тяжесть. Это было гнетущее, неопределенное чувство, которое усиливалось по мере приближения к их новому дому.
Десять минут спустя они были там.
Дион медленно вылез из машины. Этот дом был симпатичнее, чем у них в Месе. Намного симпатичнее. Вместо маленького навеса для автомобиля и примыкающего к нему сарая, который был у них в Аризоне, стоял прекрасный гараж из отличного дерева. Вместо небольшого дворика, посыпанного гравием с растущими на нем кактусами, здесь весь двор был засажен кустарником и аккуратно подстриженными деревьями. Вместо неказистого домишки, похожего на смятую пачку из-под печенья, они увидели небольшое, но приятное сооружение из дерева и стекла, как будто сошедшее со страниц «Архитектурного дайджеста». Дом располагался на плоском месте между невысокими горами, которые окружали долину. Это был настоящий городской участок, но поскольку он находился в отдалении от дороги, то напоминал небольшое, ухоженное фермерское хозяйство.
Мама улыбнулась.
– Как тебе здесь нравится? Это кое-кто из нашего офиса помог мне выбрать. Я все правильно рассчитала. Ну, так как?
Дион одобрительно кивнул.
– Здорово.
– Мы будем здесь счастливы, как ты думаешь? Он нерешительно кивнул.
– Думаю, что да.
И с удивлением обнаружил, что верит в это.
Глава 2
До чего же хорош здесь август!
Всего неделя прошла, а кажется, они живут здесь уже несколько лет. Напа стала им ближе, чем когда-либо была Меса.
Она стояла у кухонного окна, попивая кофе, наблюдая, как Дион подстригает лужайку позади дома. Он был раздет до пояса, вспотел. Неожиданно она подумала, что если бы этот юноша не был ее сыном, то можно было бы попытаться его соблазнить. Он превратился в очень симпатичного молодого человека.
Как интересно узнать, каким он будет, когда станет совсем взрослым! Неужели как его отец?
Но в том-то и дело, что она не помнила, как выглядел его отец.
И даже более того – не знала, кто его отец.
Она улыбнулась самой себе. Омаха. Там было полно мужиков. И постоянных любовников, и на одну ночь тоже. Она никогда не применяла никаких контрацептивов. Презервативы и спирали ей не нравились, потому что она не терпела никаких помех, препятствующих полному контакту, а регулярно употреблять противозачаточные пилюли у нее никогда не хватало терпения. В общем, она верила в удачу, или судьбу, или во что-то еще и принимала вещи такими, какие они есть.
И она была рада, что забеременела. Она была рада, что родила Диона. Она не знала, что было бы с ней сейчас без него. «Умерла бы, наверное, – предположила она. – Превысила бы дозу. Или бы очередной хахаль прикончил».
Сын развернул газонокосилку и начал двигаться к дому. Увидев ее в окне, помахал. Она помахала в ответ.
В дороге Дион спрашивал, почему они едут именно в Напу, и она не нашлась, что ему ответить. Почему они направлялись сюда? Как он правильно утверждал, не было абсолютно никакого резона начинать новую жизнь непременно в этом месте. У нее здесь ни знакомых, ни родственников, а специальность такая, что работу можно найти в любом среднем или даже маленьком городе. Она сказала ему, что здесь не хуже, чем в любом другом месте, что ей просто захотелось уехать подальше, но правда состояла в том, что…
Она была позвана.
Позвана. Именно так она об этом думала. С точки зрения здравого смысла это был полнейший абсурд, но она подчинилась душевному порыву. В воскресном приложении к журналу «Аризона рипаблик» она увидела статью о винодельческой долине в Калифорнии и почувствовала, что район этот ее притягивает, буквально «тащит» к себе. В течение двух недель, пока в ней зрела идея о переезде, она была нервозна и беспокойна. Идея эта вторгалась в ее повседневные мысли, и временами ей казалось, что она сходит с ума. Наконец она приняла решение перебраться туда. Все выглядело так, будто внутренний голос говорил ей, что она должна переехать в Напу. Вначале она с этим боролась, но в конце концов сдалась. Она всегда доверяла своим инстинктам.
Конечно, сюда ли, или еще в какое другое место, но они все равно должны были уехать. В любом случае у нее уже не было выбора. Из банка она ушла не по собственному желанию, как сказала Диону. Ее уволили и пригрозили судебным преследованием. Дион, хотя и делал вид, что верит ей на все сто, наверняка что-то подозревал и, возможно, догадывался о большем, чем она открыла ему. Однако она все же сомневалась, что его догадки были хоть сколько-нибудь близки к тому ужасному, что являлось правдой. И беда в том, что мальчику только шестнадцать и, если все всплывет, он будет серьезно и надолго, а может быть, навсегда травмирован. Совершенно понятно, что, если бы в эту историю не вмешался управляющий банком, она наверняка сидела бы сейчас в тюрьме или находилась под следствием.
«И что со мной не так? – удивлялась она. – Почему со мной постоянно приключаются такие вещи? И ведь я пыталась жить нормальной жизнью. Пыталась. Наверное, это все моя дурость».
Как только она делала попытку пойти прямой и верной дорогой, всегда находился кто-то или что-то. Это подстерегало ее за углом и сбивало с истинного пути. Но и сама она вовсе не была безупречной. Большая часть всего, что с ней случалось, происходило из-за ее ошибок. Она сама виновата. Казалось, над нею тяготел какой-то рок, судьба все время отказывалась ей улыбнуться.
Ну а теперь это все позади. На этот раз все будет иначе. Она не станет приниматься за старое, забудет прежние привычки. Первый раз в жизни она собирается стать для Диона такой матерью, о какой он мечтает. Такой матерью, какую он заслуживает.
Она сделала последний глоток кофе, вытряхнула осадок в раковину, а затем прошла в спальню, чтобы переодеться.
Глава 3
– Ну что, сегодня первый день?!
Дион кивнул и сел за стол завтракать. Перед ним стоял кувшин с апельсиновым соком, два тоста с ореховым маслом и два вида каши, на выбор. Он взглянул на маму, стоящую у плиты и наливающую себе в чашку кофе. Она была заметно взволнована. Особо разговорчивой она бывает только в двух ситуациях – либо когда ее вынуждают к этому, либо когда очень сильно обеспокоена. Обычно они завтракают в молчании – каждый погружен в свои мысли.
Сегодня же новая жизнь начиналась для них обоих.
– Ты волнуешься?
– Не очень.
– Честно?
– Больше боюсь, чем волнуюсь. – Он налил себе стакан сока.
– Тебе вовсе нечего бояться. Все идет прекрасно.
Он выпил сок.
– А ты не нервничаешь?
– Немного, – призналась она, садясь на стул рядом с ним. Он заметил, что она надела легкое облегающее платье, которое подчеркивало, что она не носит лифчика. – Но ведь, по-моему, очень естественно слегка волноваться поначалу. Наверное, после первых десяти минут будет казаться, что ты здесь уже всю свою жизнь.
«Для тебя возможно», – подумал Дион, но не сказал ничего. Он хотел бы быть немного похожим на маму, хотя бы иногда.
А ей хотелось хотя бы немного быть похожей на него.
– Давай же, – сказала она, – поторопись с едой. Я подвезу тебя до школы.
– Не надо. Я дойду сам.
– Ты так хочешь?
Он кивнул.
– Стесняешься, что мамочка подвозит тебя, да? – Она улыбнулась. – Понимаю. Ну, в таком случае тебе тем более надо поторопиться. Ведь туда пешком минут пятнадцать или двадцать, я думаю.
Он положил себе в тарелку кашу.
– Хорошо, может быть, сделаем так: ты подвезешь меня только часть пути.
Она засмеялась.
– Договорились.
* * *
Здание школы было выложено из красного кирпича. Такие редко встречаются в жизни, чаще в кино. Вернее, только в кино. В двухэтажном главном корпусе с широкими коридорами размещались и классные комнаты, и административные помещения. Сзади располагалось футбольное поле. К главному корпусу примыкало строение с башней и часами, где находился актовый зал. Спортзал находился от этих двух зданий на некотором расстоянии. Он был построен значительно позже, но из-за серого бетона выглядел гораздо безобразнее, нежели остальные сооружения.
Дион стоял на противоположной стороне улицы, ожидая звонка и одновременно страшась его. Во рту было сухо, ладони вспотели, и он проклинал тот день, когда маме пришла в голову сумасбродная идея уехать из Аризоны. Он всегда испытывал неловкость при знакомстве с новыми людьми. Круг его приятелей в прежней школе, в Месе, был весьма ограничен, а ведь он проучился там довольно долго. Перейти в новую школу, начинать все с самого начала… это будет очень непросто.
Во всяком случае, хорошо, что это не в середине учебного года. Он благодарил судьбу хотя бы за это. Было бы значительно хуже, если бы ему предстояло войти в класс, в котором уже все освоились, где отношения установились и сцементировались по крайней мере на год. А так он начнет занятия вместе со всеми. Конечно, он будет новеньким, но в какой-то степени на равных с остальными. У него есть шанс. Наверное, и еще кто-то придет из других школ в это лето. Они, как и он, станут искать, с кем познакомиться.
Дион перешел улицу и по ступенькам поднялся в здание. Первый день в новой школе всегда страшновато, но одновременно и интересно. В Напе он не знал абсолютно никого, и это означало, что ни у кого не было о нем предвзятых мыслей. То есть за ним ничего не тянулось, никакого хвоста. Он был для всех чистым листом бумаги и, сообразуясь с обстоятельствами, мог изобразить на этом листе все, что хотел. Немного вранья, соответствующая одежда, и вполне возможно выдать себя за спортсмена, или рубаху-парня, или… в общем, за кого угодно.
Теоретически.
Дион криво усмехнулся. Он знал себя довольно хорошо, чтобы претендовать на заметное место в школьной иерархии. Атлетом он не был, писаным красавцем тоже, на роль школьного забавника или клоуна не годился. Он был достаточно развит, но не настолько, чтобы это гарантировало ему всеобщее признание. Сколько бы ни старался он себя переделать, какую бы маску ни пытался надеть, все равно его подлинная натура всегда побеждала.
Популярной личностью и всеобщим любимчиком он никогда здесь не станет.
Но как раз именно это его и устраивает. Все в порядке. Он привык к такому положению.
Дион стоял у входа в классную комнату и внимательно изучал ее номер, чтобы еще раз убедиться, туда ли попал. Он прекрасно знал, что это тот самый, его класс, но все равно решил действовать с предельной осторожностью. Потому что в первый раз. А то, чего доброго, перепутаешь, попадешь не туда, придется вставать, уходить, приходить… Мимо уже шли в класс ребята, они обходили его, некоторые слегка задевали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45