Говорят, что своими могущественными чарами он незаметно подвел нас к крайнему экстремизму и посеял среди нас семена раздора, взошедшие позже колосьями войн.
— А войны все продолжались?
— В конце концов они слились в одну непрерывную битву, которая полыхала, не переставая, уничтожая нашу расу изнутри, разрушая наши традиции, выкашивая самых лучших и мудрых. По окончании этой войны мы совершенно обессилели. Привычный уклад жизни распался, даже мертвых не хоронили.
— И что потом?
— А потом темный враг показал всю свою силу, угрожая нам волшебным зеркалом, ныне стоящим в башне Ортонда. С помощью этого зеркала он вызвал к жизни армию мерзких чудовищ и с их помощью начал свое деспотичное правление. Он утверждал, что хочет спасти нас от нас самих, и некоторых ему удалось обмануть хитро сплетенными словами. Мы доверили ему роль судьи в наших спорах. Позже мы узнали, что он уже предал нас — его чудовищная армия уничтожала нилдов. Только после этого мы увидели истинное лицо нашего врага.
Сперва мы решили объединиться и всем вместе выступить против него. С востока и запада приходили войска и собирались в единую армию. Но, увы, все наши силы ушли на прежние войны. Мы сразились с врагом на поле Круах Калладан, и два дня войско рыцарей Миггенморха, окруженное бьюками и гроссмедведями, не отступало ни на шаг. Но вот рыцари пали, » и орды тьмы ринулись на нас. С тех самых пор бьюки и многоножки рыщут по нашему миру, разрушая и пожирая все на своем пути. Гроссмедведи уничтожают нилдов. Все, созданное ими с таким трудом, лежит в руинах. Уцелевшим рыцарям Ортонда приходится голодать. Иногда мы умираем от голода. Нас становится все меньше, раса слабеет. Элимских королей по одному схватили, повергли на колени к ногам закованного в стальные латы врага и обезглавили топором.
— А что же теперь?
— Мы превратились в горстку выживших, прячемся в развалинах нашего мира. Многие из нас забыли о древних искусствах и превратились в дикарей, подобно тем «хозяевам», из чьих владений я вас вывел.
— А ваш враг?
— Окутанный кровавым величием, он восседает на троне в Ортондской башне. Его монстры разрушают наш мир в поисках полезных ископаемых. В огромных шахтах выкачивают из нашей земли золото и железо. А мы ничего не можем сделать.
Эвандер ощутил полную опустошенность. Он молчал. Они с Сириной инстинктивно обнялись, подчиняясь древнейшему человеческому инстинкту — искать друг у друга поддержки.
— Я очень боюсь, Эвандер. Как мы выберемся из этого мира?
— Должен же быть какой-то способ.
Элим посмотрел на них полными печали глазами.
— Мы пойдем в Канакс и попросим совета нашего достопочтенного владыки, Шадрейхта.
Глава 27
Комната была чисто прибрана, кровать очень удобна. Утомленные юноша и девушка проспали двенадцать часов и проснулись свежими и отдохнувшими.
Только сейчас они осознали одно щекотливое обстоятельство. Накануне они слишком устали, да и слишком привыкли быть рядом друг с другом в безрадостном мире Ортонда, чтобы толком воспринимать происходящее. Они инстинктивно, бездумно прижимались друг к другу в поисках тепла и утешения.
Эту ночь они провели вместе, обнаженными, хотя и не занимаясь любовью, но все же у Сирины на щеках заалел румянец. Она еще никогда не спала в одной постели с мужчиной.
Девушка рассмеялась — ей пришла в голову неожиданная мысль:
— По законам прежних времен нас сейчас следует считать мужем и женой. Эвандер улыбнулся:
— Хотел бы я, чтобы законы прежних времен были по-прежнему в силе.
Они рассмеялись, юноша поцеловал Сирину, и на одно сладкое мгновение оба забыли и про свое отчаянное положение, и про жуткую кожу, покрывающую плечи и грудь Эвандера.
— Подожди секунду! — внезапно сказала принцесса, отталкивая его. — Я все еще не знаю, кто ты, Эвандер-загадка. Естественно, я не верю, что ты купец из Молутна Ганга.
— Не веришь?
— Ни капельки.
— М-м… — Юноша был совершенно уверен, что Сирина поверила в его историю, сшитую на живую нитку. Было довольно неприятно сознавать, что он ошибся. Теперь придется сказать правду.
— Я не собираюсь спать в одной постели с мужчиной, который даже не желает назвать свое настоящее имя, — заявила принцесса и немного отодвинулась.
— Да-да, конечно, я тебя вполне понимаю. Послушай, знаю, это звучит странно, но мне приходится скрывать, откуда я родом, приходится скрывать даже свое имя. — Эвандер сделал паузу, стараясь избежать патетики и одновременно осторожно подбирая слова. — Могу сказать только, что у меня есть причины скрываться. Есть люди, которые убили бы меня, если бы смогли найти.
— Убили бы тебя? Ты, конечно, говоришь не о чародее и не о моем отце?
— Разумеется, не о них. Я имею в виду других людей, также облеченных властью. Они захватили королевский трон в моей родной стране. Если они когда-нибудь найдут меня, то убьют.
— Но зачем им убивать тебя? — удивилась принцесса. Она наполовину поверила рассказу юноши, но все же подтянула одеяло к подбородку.
— Мое настоящее имя — Данаис Эвандер Седимо-Кассимский.
Фраза не произвела на Сирину ожидаемого эффекта. Девушка лишь улыбнулась:
— Приятное имя. Оно мне нравится. А где это — Седимо-Кассим?
— — На северо-восточной границе кассимской империи. Почти так же далеко, как Чардха.
— Тогда действительно очень далеко. Но я все равно не понимаю, зачем этим людям убивать тебя.
— Моим отцом был король Данаис Шестой. Я должен был стать Данаисом Седьмым. Девушка побледнела.
— Я это чувствовала. Я знала, что ты не простой купец. Но что произошло? Как ты оказался в Монжоне?
— Мой отец очень рано умер. Я был слишком молод, чтобы получить поддержку провинциальных вассалов. Мои кузены, имеющие большое политическое влияние, вступили в заговор с целью завладеть троном. Королевскую корону получил Мадеес, но он бездетен. Трон унаследует сын моей двоюродной сестры Домийи. Их поддержали восточные, западные и северные вассалы, за меня же выступил только юг. Я знал, что в случае гражданской войны мои сторонники проиграют, и тогда вспыхнет немилосердная и всеобщая резня. Я был уверен, что Мадеес сумеет стать хорошим королем — он упрям, но справедлив. Аристократы будут бояться и, значит, слушаться его.
— И что ты предпринял?
— Я скрылся. Уехал вместе с моим старым другом и учителем, славным Косперо, на юг, в великий город Молутна Гангу. Я хотел начать все сначала. У меня было золото, и его должно было хватить на много лет обеспеченной жизни.
— Ты бросил свое королевство.
— Я все равно потерял бы его. И сложил бы голову на плахе под топором палача. Я не видел смысла в гражданской войне с предрешенным исходом. Южные земли просто разгромили бы.
— О, Эвандер, мне так жаль!
— И напрасно. Не покинь я Седимо, я никогда бы не встретил тебя, никогда не нашел бы свое настоящее счастье.
При этих словах глаза девушки округлились.
— И я тоже никогда бы не встретила тебя.. Сирина произнесла это так серьезно, что юноша улыбнулся.
Их разговор прервали звуки гонга, громко звонящего где-то неподалеку. Влюбленные нехотя покинули постель.
Как только они встали с кровати, дверь распахнулась, и деловитые нилды подали на подносах завтрак — горячие лепешки, смазанные чем-то вроде масла, нарезанная ломтиками соленая рыба в нежнейшем ореховом соусе, дольки различных фруктов в изящных ивовых корзиночках — вкус некоторых фруктов напоминал яблоки — и чистейшая родниковая вода.
После завтрака молодые люди вышли во внутренний дворик. Перспакса нигде не было видно. Эвандер попытался расспросить нескольких слуг-нилдов, но они не понимали юношу. На фурду говорил только элим.
Сирина все еще нервничала, хотя после ночи спокойного сна на ее щеках уже проступил намек на обычный румянец. В глазах принцессы читалось беспокойство. Ее явно что-то тревожило. Наконец Сирина взяла руки Эвандера в свои и прошептала:
— Эвандер, я много думала. Мы должны составить план.
— План?
— Как нам попасть домой. Здесь мы оставаться не можем. Я сойду с ума, если пойму, что никогда не вернусь в наш мир.
— Ну конечно же, мы вернемся домой, принцесса, конечно же, вернемся.
Как им это удастся, юноша себе не представлял. И, естественно, он не стал упоминать, что дома — если иметь в виду Монжон — они оба вновь подвергнутся опасности. Если же под домом понимать его родину, то там будет еще опаснее. Покажись он на улицах Седимо-Кассима, и его немедленно схватят и казнят.
— Ну конечно же, мы вернемся домой. Чтобы успокоить девушку, Эвандер обнял ее за талию. Если Сирина и помнила о его жуткой коже, то не подавала виду.
— Но как, Эвандер? Я все время пытаюсь найти способ, но ничего не получается.
— Нам придется довериться нашему странному новому другу, этому элимскому лорду. Потом, мы ничего не знаем об этом месте. Прежде чем искать путь обратно в Монжон, нужно понять, где мы находимся.
— Мы ничего не знаем, а все, что мы успели узнать о здешних землях, наводит на меня ужас. Я хочу домой, Эвандер.
Сирина дрожала, но отнюдь не от холода. — Ну, здесь мы не останемся. — Юноша старался говорить уверенно. — Перспакс говорил, что мы отправимся в Канакс, к его другу, мудрецу или типа этого.
— Взгляни! — Девушка кивнула в сторону ближайших кустов. Оттуда за влюбленными внимательно следили десятка два огромных блестящих глаз. — Они повсюду.
— Конечно, это удивительно гостеприимные создания. Они относятся к нам просто прекрасно.
— А по-моему, откармливают нас на убой, как свиней. В самый неожиданный момент они кинутся на нас с топорами, и в ту же секунду мы окажемся на вертеле.
Эвандер нежно сжал руки девушки и попытался вселить в нее уверенность, которой сам не испытывал.
— Не волнуйся, принцесса, мы найдем дорогу домой. Здесь мы не останемся.
Сирина распрямила плечи и глубоко вздохнула, надеясь перебороть страх. Это был уже не страх перед чародеем, мучивший ее несколько недель; она сейчас боялась всего. Ее охватил всепоглощающий приступ ужаса. От одной мысли, что она навсегда останется в этом пустынном разрушенном мире, вдали от дома, друзей и семьи, сердце девушки сжималось. Даже «благородное» лошадиноголовое существо казалось ей просто чудовищем. Когда он разговаривал на фурду, Сирина каждый раз вздрагивала — она никогда не слышала столь странных и пугающих звуков. Элим выглядел так, словно ел младенцев живьем. И все же он носил одежды, приличествующие рыцарю.
— Ты прав, милый Эвандер. Мы не должны терять мужества. Мне нужно помнить, что я — принцесса Сирина Монжонская. — Взгляд девушки посветлел. — И для монжонской принцессы ее город — не самое безопасное место.
Эвандер ободряюще улыбнулся:
— Ты права. Мы хотим вернуться на Рителт, но не в Монжон. Если мы вернемся в Монжон, то окажемся в еще большей опасности. Отправиться в Кассим — значит шагнуть из огня в полымя.
На мгновение влюбленные забыли о наблюдающих за ними нилдах, о разрушенном Ортонде и обнялись, наслаждаясь теплом и покоем.
Громкий голос, по мере приближения требовательно выкрикивающий их имена, прервал объятие. Они отступили на шаг друг от друга и увидели, как по лужайке к ним, подпрыгивая, несется синий металлический человечек. Он был похож на подскакивающий мяч и каждые пятьдесят футов взлетал над землей.
— Добро пожаловать, — проговорил юноша, когда маленькая фигурка легко вскочила на изгородь из полированного дерева, опоясывающую внутренний дворик, и, словно танцор, повернулась вокруг своей оси с поднятыми над головой руками.
— Привет, лежебоки, — сказал Конитомимо. — Я отправился на разведку, когда еще не рассвело, и теперь могу с уверенностью заявить, что полностью исследовал здешние места.
— С чем и поздравляем. И что же ты обнаружил? — спросил Эвандер.
— Оазис этот не слишком большой, по площади меньше двадцати квадратных миль. В основном зарос бесполезными колючками. Земли, пригодные для земледелия, расположены в центре и составляют лишь одну треть территории. Поля кишат этими подобострастными созданиями. Их здесь тысячи, они заполонили здесь все, словно тараканы — грязную кухню.
Юноша остро ощутил, как это сравнение не подходит к мирку нилдов, такому необычайно чистому, аккуратному и уютному. Ну и что, если нилды и заполонили его? Они сами создали этот мир и с каждой минутой совершенствовали его.
— Они сделали это место прекрасным, — сказал юноша вслух.
— Это, разумеется, вопрос вкуса, — отрезал металлический человечек, занятый, видимо, тренировкой мышц — он перепрыгивал с одной ноги на другую. — Их земельная планировка от начала до конца утилитарна, плоска, скучна, и взыскательному глазу здесь зацепиться не за что.
Эвандеру понадобилось некоторое время, чтобы переварить это заявление.
— Не знал, что ты такой знаток сельского хозяйства.
— Все разумные занятия и ремесла подпадают под кругозор творческой натуры. Меня создали с помощью магии — высочайшего вида творчества, — и к любому вопросу я могу подходить Только творчески.
Юноша беспомощно посмотрел на Сирину. Девушка округлила глаза.
— Ты не видел нашего лошадиноголового друга? — спросила она.
Конитомимо резко повернулся и уставился на принцессу.
— Ты сказала «лошадиноголового»? Это крайне неуважительно по отношению к благородному Перспаксу. Я обязательно сообщу ему, как ты выразилась.
— Пожалуйста, не делай этого, — расстроенно попросила Сирина, жалея о сказанном.
Конитомимо еще раз повернулся вокруг своей оси и только потом соизволил ответить:
— Благородного лорда Перспакса попросили разрешить некоторые споры между нилдами. Он присоединится к нам за обедом. Так как я не нуждаюсь в потреблении огромного количества продуктов, то не буду присутствовать на ритуале приема пищи.
— Ах да, — спохватился Эвандер. — Я как раз думал, что тебе нужно из еды.
— Вам не стоит волноваться о моих нуждах, — издевательски заявил металлический человечек. — Я прекрасно приспособлен для жизни в этом мире. Мне совершенно незачем возвращаться на Рителт.
Эвандер вспомнил, в какое отчаяние впал Конитомимо, когда они оказались на Ортонде.
— Похоже, твои взгляды резко изменились?
— Разве? — угрожающе переспросил металлический человечек своим обычным раздраженным тоном.
— Когда нам пришлось оставить тебя в разрушенном поселении, ты очень волновался, удастся ли тебе выжить одному.
Конитомимо это не смутило.
— Крайне нетактично с твоей стороны упоминать о подобных вещах. Элементарные правила вежливости предполагают, что подобные вопросы не обсуждаются. — Металлический человечек подпрыгнул на перилах и сделал пируэт.
— Ну ладно, давай говорить разумно, — попытался урезонить юноша металлического скандалиста.
— Вы настроены крайне враждебно. Не желаю с вами разговаривать. — Синий человечек спрыгнул с изгороди и исчез в зарослях кустарника.
— Ничего себе, — возмутилась Сирина. — Кто бы подумал, что ковер может быть таким несносным?
— Только не я, — отозвался Эвандер. — Хотя мои взгляды на мир за последнее время во многом изменились.
Они вместе прошлись по саду. Нилды были везде. Из-за каждого куста, из каждой ямы, из-под мостов и с крон деревьев сверкали огромные влажные глаза. Нилды и правда заполонили свою благодатную землю. Постоянное ощущение, что за ним наблюдают, начинало раздражать Эвандера.
Сирина заметила его реакцию.
— Видишь, чем это обернулось?
— Верно. Здесь скоро затоскуешь об уединении.
— Давай вернемся в дом. Во всяком случае, их там меньше.
Они свернули в сад, разбитый в восточном стиле, и почувствовали себя великанами среди миниатюрных деревьев, прудов и мостиков. Детеныши нилдов суетились вокруг крошечных деревьев — поливали, подстригали, убирали отмершие побеги. В стороне еще одна группа копала пруд.
Эвандер и девушка дошли до кромки миниатюрного сада, огороженного аккуратно подстриженной живой изгородью, и, пройдя через ворота, вновь очутились в мире вещей нормального размера. Ощущение было несколько пугающим.
— Нилды очень изобретательный народ, правда?
— Слишком изобретательный. Не знаю почему, но они меня пугают.
Люди подошли к низкому мосту через канал. Под мостом резвилась стайка совсем маленьких детенышей — малыши прыгали в воду с берега.
Их поведение настолько отличалось от обычной трудолюбивой сосредоточенности взрослых нилдов, что Эвандер на минуту остановился. Малыши еще больше, чем взрослые, походили на черепах. С радостным визгом они плюхались в воду, через несколько секунд выныривали на поверхность, отряхивались и вылезали на берег.
Но вдруг что-то изменилось в этой веселой картине. Эвандер присмотрелся повнимательнее. Один из исчезнувших в воде детенышей не вынырнул. Остальные не замечали его отсутствия и продолжали нырять. Юноша пригляделся еще внимательнее.
— В чем дело? — спросила Сирина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— А войны все продолжались?
— В конце концов они слились в одну непрерывную битву, которая полыхала, не переставая, уничтожая нашу расу изнутри, разрушая наши традиции, выкашивая самых лучших и мудрых. По окончании этой войны мы совершенно обессилели. Привычный уклад жизни распался, даже мертвых не хоронили.
— И что потом?
— А потом темный враг показал всю свою силу, угрожая нам волшебным зеркалом, ныне стоящим в башне Ортонда. С помощью этого зеркала он вызвал к жизни армию мерзких чудовищ и с их помощью начал свое деспотичное правление. Он утверждал, что хочет спасти нас от нас самих, и некоторых ему удалось обмануть хитро сплетенными словами. Мы доверили ему роль судьи в наших спорах. Позже мы узнали, что он уже предал нас — его чудовищная армия уничтожала нилдов. Только после этого мы увидели истинное лицо нашего врага.
Сперва мы решили объединиться и всем вместе выступить против него. С востока и запада приходили войска и собирались в единую армию. Но, увы, все наши силы ушли на прежние войны. Мы сразились с врагом на поле Круах Калладан, и два дня войско рыцарей Миггенморха, окруженное бьюками и гроссмедведями, не отступало ни на шаг. Но вот рыцари пали, » и орды тьмы ринулись на нас. С тех самых пор бьюки и многоножки рыщут по нашему миру, разрушая и пожирая все на своем пути. Гроссмедведи уничтожают нилдов. Все, созданное ими с таким трудом, лежит в руинах. Уцелевшим рыцарям Ортонда приходится голодать. Иногда мы умираем от голода. Нас становится все меньше, раса слабеет. Элимских королей по одному схватили, повергли на колени к ногам закованного в стальные латы врага и обезглавили топором.
— А что же теперь?
— Мы превратились в горстку выживших, прячемся в развалинах нашего мира. Многие из нас забыли о древних искусствах и превратились в дикарей, подобно тем «хозяевам», из чьих владений я вас вывел.
— А ваш враг?
— Окутанный кровавым величием, он восседает на троне в Ортондской башне. Его монстры разрушают наш мир в поисках полезных ископаемых. В огромных шахтах выкачивают из нашей земли золото и железо. А мы ничего не можем сделать.
Эвандер ощутил полную опустошенность. Он молчал. Они с Сириной инстинктивно обнялись, подчиняясь древнейшему человеческому инстинкту — искать друг у друга поддержки.
— Я очень боюсь, Эвандер. Как мы выберемся из этого мира?
— Должен же быть какой-то способ.
Элим посмотрел на них полными печали глазами.
— Мы пойдем в Канакс и попросим совета нашего достопочтенного владыки, Шадрейхта.
Глава 27
Комната была чисто прибрана, кровать очень удобна. Утомленные юноша и девушка проспали двенадцать часов и проснулись свежими и отдохнувшими.
Только сейчас они осознали одно щекотливое обстоятельство. Накануне они слишком устали, да и слишком привыкли быть рядом друг с другом в безрадостном мире Ортонда, чтобы толком воспринимать происходящее. Они инстинктивно, бездумно прижимались друг к другу в поисках тепла и утешения.
Эту ночь они провели вместе, обнаженными, хотя и не занимаясь любовью, но все же у Сирины на щеках заалел румянец. Она еще никогда не спала в одной постели с мужчиной.
Девушка рассмеялась — ей пришла в голову неожиданная мысль:
— По законам прежних времен нас сейчас следует считать мужем и женой. Эвандер улыбнулся:
— Хотел бы я, чтобы законы прежних времен были по-прежнему в силе.
Они рассмеялись, юноша поцеловал Сирину, и на одно сладкое мгновение оба забыли и про свое отчаянное положение, и про жуткую кожу, покрывающую плечи и грудь Эвандера.
— Подожди секунду! — внезапно сказала принцесса, отталкивая его. — Я все еще не знаю, кто ты, Эвандер-загадка. Естественно, я не верю, что ты купец из Молутна Ганга.
— Не веришь?
— Ни капельки.
— М-м… — Юноша был совершенно уверен, что Сирина поверила в его историю, сшитую на живую нитку. Было довольно неприятно сознавать, что он ошибся. Теперь придется сказать правду.
— Я не собираюсь спать в одной постели с мужчиной, который даже не желает назвать свое настоящее имя, — заявила принцесса и немного отодвинулась.
— Да-да, конечно, я тебя вполне понимаю. Послушай, знаю, это звучит странно, но мне приходится скрывать, откуда я родом, приходится скрывать даже свое имя. — Эвандер сделал паузу, стараясь избежать патетики и одновременно осторожно подбирая слова. — Могу сказать только, что у меня есть причины скрываться. Есть люди, которые убили бы меня, если бы смогли найти.
— Убили бы тебя? Ты, конечно, говоришь не о чародее и не о моем отце?
— Разумеется, не о них. Я имею в виду других людей, также облеченных властью. Они захватили королевский трон в моей родной стране. Если они когда-нибудь найдут меня, то убьют.
— Но зачем им убивать тебя? — удивилась принцесса. Она наполовину поверила рассказу юноши, но все же подтянула одеяло к подбородку.
— Мое настоящее имя — Данаис Эвандер Седимо-Кассимский.
Фраза не произвела на Сирину ожидаемого эффекта. Девушка лишь улыбнулась:
— Приятное имя. Оно мне нравится. А где это — Седимо-Кассим?
— — На северо-восточной границе кассимской империи. Почти так же далеко, как Чардха.
— Тогда действительно очень далеко. Но я все равно не понимаю, зачем этим людям убивать тебя.
— Моим отцом был король Данаис Шестой. Я должен был стать Данаисом Седьмым. Девушка побледнела.
— Я это чувствовала. Я знала, что ты не простой купец. Но что произошло? Как ты оказался в Монжоне?
— Мой отец очень рано умер. Я был слишком молод, чтобы получить поддержку провинциальных вассалов. Мои кузены, имеющие большое политическое влияние, вступили в заговор с целью завладеть троном. Королевскую корону получил Мадеес, но он бездетен. Трон унаследует сын моей двоюродной сестры Домийи. Их поддержали восточные, западные и северные вассалы, за меня же выступил только юг. Я знал, что в случае гражданской войны мои сторонники проиграют, и тогда вспыхнет немилосердная и всеобщая резня. Я был уверен, что Мадеес сумеет стать хорошим королем — он упрям, но справедлив. Аристократы будут бояться и, значит, слушаться его.
— И что ты предпринял?
— Я скрылся. Уехал вместе с моим старым другом и учителем, славным Косперо, на юг, в великий город Молутна Гангу. Я хотел начать все сначала. У меня было золото, и его должно было хватить на много лет обеспеченной жизни.
— Ты бросил свое королевство.
— Я все равно потерял бы его. И сложил бы голову на плахе под топором палача. Я не видел смысла в гражданской войне с предрешенным исходом. Южные земли просто разгромили бы.
— О, Эвандер, мне так жаль!
— И напрасно. Не покинь я Седимо, я никогда бы не встретил тебя, никогда не нашел бы свое настоящее счастье.
При этих словах глаза девушки округлились.
— И я тоже никогда бы не встретила тебя.. Сирина произнесла это так серьезно, что юноша улыбнулся.
Их разговор прервали звуки гонга, громко звонящего где-то неподалеку. Влюбленные нехотя покинули постель.
Как только они встали с кровати, дверь распахнулась, и деловитые нилды подали на подносах завтрак — горячие лепешки, смазанные чем-то вроде масла, нарезанная ломтиками соленая рыба в нежнейшем ореховом соусе, дольки различных фруктов в изящных ивовых корзиночках — вкус некоторых фруктов напоминал яблоки — и чистейшая родниковая вода.
После завтрака молодые люди вышли во внутренний дворик. Перспакса нигде не было видно. Эвандер попытался расспросить нескольких слуг-нилдов, но они не понимали юношу. На фурду говорил только элим.
Сирина все еще нервничала, хотя после ночи спокойного сна на ее щеках уже проступил намек на обычный румянец. В глазах принцессы читалось беспокойство. Ее явно что-то тревожило. Наконец Сирина взяла руки Эвандера в свои и прошептала:
— Эвандер, я много думала. Мы должны составить план.
— План?
— Как нам попасть домой. Здесь мы оставаться не можем. Я сойду с ума, если пойму, что никогда не вернусь в наш мир.
— Ну конечно же, мы вернемся домой, принцесса, конечно же, вернемся.
Как им это удастся, юноша себе не представлял. И, естественно, он не стал упоминать, что дома — если иметь в виду Монжон — они оба вновь подвергнутся опасности. Если же под домом понимать его родину, то там будет еще опаснее. Покажись он на улицах Седимо-Кассима, и его немедленно схватят и казнят.
— Ну конечно же, мы вернемся домой. Чтобы успокоить девушку, Эвандер обнял ее за талию. Если Сирина и помнила о его жуткой коже, то не подавала виду.
— Но как, Эвандер? Я все время пытаюсь найти способ, но ничего не получается.
— Нам придется довериться нашему странному новому другу, этому элимскому лорду. Потом, мы ничего не знаем об этом месте. Прежде чем искать путь обратно в Монжон, нужно понять, где мы находимся.
— Мы ничего не знаем, а все, что мы успели узнать о здешних землях, наводит на меня ужас. Я хочу домой, Эвандер.
Сирина дрожала, но отнюдь не от холода. — Ну, здесь мы не останемся. — Юноша старался говорить уверенно. — Перспакс говорил, что мы отправимся в Канакс, к его другу, мудрецу или типа этого.
— Взгляни! — Девушка кивнула в сторону ближайших кустов. Оттуда за влюбленными внимательно следили десятка два огромных блестящих глаз. — Они повсюду.
— Конечно, это удивительно гостеприимные создания. Они относятся к нам просто прекрасно.
— А по-моему, откармливают нас на убой, как свиней. В самый неожиданный момент они кинутся на нас с топорами, и в ту же секунду мы окажемся на вертеле.
Эвандер нежно сжал руки девушки и попытался вселить в нее уверенность, которой сам не испытывал.
— Не волнуйся, принцесса, мы найдем дорогу домой. Здесь мы не останемся.
Сирина распрямила плечи и глубоко вздохнула, надеясь перебороть страх. Это был уже не страх перед чародеем, мучивший ее несколько недель; она сейчас боялась всего. Ее охватил всепоглощающий приступ ужаса. От одной мысли, что она навсегда останется в этом пустынном разрушенном мире, вдали от дома, друзей и семьи, сердце девушки сжималось. Даже «благородное» лошадиноголовое существо казалось ей просто чудовищем. Когда он разговаривал на фурду, Сирина каждый раз вздрагивала — она никогда не слышала столь странных и пугающих звуков. Элим выглядел так, словно ел младенцев живьем. И все же он носил одежды, приличествующие рыцарю.
— Ты прав, милый Эвандер. Мы не должны терять мужества. Мне нужно помнить, что я — принцесса Сирина Монжонская. — Взгляд девушки посветлел. — И для монжонской принцессы ее город — не самое безопасное место.
Эвандер ободряюще улыбнулся:
— Ты права. Мы хотим вернуться на Рителт, но не в Монжон. Если мы вернемся в Монжон, то окажемся в еще большей опасности. Отправиться в Кассим — значит шагнуть из огня в полымя.
На мгновение влюбленные забыли о наблюдающих за ними нилдах, о разрушенном Ортонде и обнялись, наслаждаясь теплом и покоем.
Громкий голос, по мере приближения требовательно выкрикивающий их имена, прервал объятие. Они отступили на шаг друг от друга и увидели, как по лужайке к ним, подпрыгивая, несется синий металлический человечек. Он был похож на подскакивающий мяч и каждые пятьдесят футов взлетал над землей.
— Добро пожаловать, — проговорил юноша, когда маленькая фигурка легко вскочила на изгородь из полированного дерева, опоясывающую внутренний дворик, и, словно танцор, повернулась вокруг своей оси с поднятыми над головой руками.
— Привет, лежебоки, — сказал Конитомимо. — Я отправился на разведку, когда еще не рассвело, и теперь могу с уверенностью заявить, что полностью исследовал здешние места.
— С чем и поздравляем. И что же ты обнаружил? — спросил Эвандер.
— Оазис этот не слишком большой, по площади меньше двадцати квадратных миль. В основном зарос бесполезными колючками. Земли, пригодные для земледелия, расположены в центре и составляют лишь одну треть территории. Поля кишат этими подобострастными созданиями. Их здесь тысячи, они заполонили здесь все, словно тараканы — грязную кухню.
Юноша остро ощутил, как это сравнение не подходит к мирку нилдов, такому необычайно чистому, аккуратному и уютному. Ну и что, если нилды и заполонили его? Они сами создали этот мир и с каждой минутой совершенствовали его.
— Они сделали это место прекрасным, — сказал юноша вслух.
— Это, разумеется, вопрос вкуса, — отрезал металлический человечек, занятый, видимо, тренировкой мышц — он перепрыгивал с одной ноги на другую. — Их земельная планировка от начала до конца утилитарна, плоска, скучна, и взыскательному глазу здесь зацепиться не за что.
Эвандеру понадобилось некоторое время, чтобы переварить это заявление.
— Не знал, что ты такой знаток сельского хозяйства.
— Все разумные занятия и ремесла подпадают под кругозор творческой натуры. Меня создали с помощью магии — высочайшего вида творчества, — и к любому вопросу я могу подходить Только творчески.
Юноша беспомощно посмотрел на Сирину. Девушка округлила глаза.
— Ты не видел нашего лошадиноголового друга? — спросила она.
Конитомимо резко повернулся и уставился на принцессу.
— Ты сказала «лошадиноголового»? Это крайне неуважительно по отношению к благородному Перспаксу. Я обязательно сообщу ему, как ты выразилась.
— Пожалуйста, не делай этого, — расстроенно попросила Сирина, жалея о сказанном.
Конитомимо еще раз повернулся вокруг своей оси и только потом соизволил ответить:
— Благородного лорда Перспакса попросили разрешить некоторые споры между нилдами. Он присоединится к нам за обедом. Так как я не нуждаюсь в потреблении огромного количества продуктов, то не буду присутствовать на ритуале приема пищи.
— Ах да, — спохватился Эвандер. — Я как раз думал, что тебе нужно из еды.
— Вам не стоит волноваться о моих нуждах, — издевательски заявил металлический человечек. — Я прекрасно приспособлен для жизни в этом мире. Мне совершенно незачем возвращаться на Рителт.
Эвандер вспомнил, в какое отчаяние впал Конитомимо, когда они оказались на Ортонде.
— Похоже, твои взгляды резко изменились?
— Разве? — угрожающе переспросил металлический человечек своим обычным раздраженным тоном.
— Когда нам пришлось оставить тебя в разрушенном поселении, ты очень волновался, удастся ли тебе выжить одному.
Конитомимо это не смутило.
— Крайне нетактично с твоей стороны упоминать о подобных вещах. Элементарные правила вежливости предполагают, что подобные вопросы не обсуждаются. — Металлический человечек подпрыгнул на перилах и сделал пируэт.
— Ну ладно, давай говорить разумно, — попытался урезонить юноша металлического скандалиста.
— Вы настроены крайне враждебно. Не желаю с вами разговаривать. — Синий человечек спрыгнул с изгороди и исчез в зарослях кустарника.
— Ничего себе, — возмутилась Сирина. — Кто бы подумал, что ковер может быть таким несносным?
— Только не я, — отозвался Эвандер. — Хотя мои взгляды на мир за последнее время во многом изменились.
Они вместе прошлись по саду. Нилды были везде. Из-за каждого куста, из каждой ямы, из-под мостов и с крон деревьев сверкали огромные влажные глаза. Нилды и правда заполонили свою благодатную землю. Постоянное ощущение, что за ним наблюдают, начинало раздражать Эвандера.
Сирина заметила его реакцию.
— Видишь, чем это обернулось?
— Верно. Здесь скоро затоскуешь об уединении.
— Давай вернемся в дом. Во всяком случае, их там меньше.
Они свернули в сад, разбитый в восточном стиле, и почувствовали себя великанами среди миниатюрных деревьев, прудов и мостиков. Детеныши нилдов суетились вокруг крошечных деревьев — поливали, подстригали, убирали отмершие побеги. В стороне еще одна группа копала пруд.
Эвандер и девушка дошли до кромки миниатюрного сада, огороженного аккуратно подстриженной живой изгородью, и, пройдя через ворота, вновь очутились в мире вещей нормального размера. Ощущение было несколько пугающим.
— Нилды очень изобретательный народ, правда?
— Слишком изобретательный. Не знаю почему, но они меня пугают.
Люди подошли к низкому мосту через канал. Под мостом резвилась стайка совсем маленьких детенышей — малыши прыгали в воду с берега.
Их поведение настолько отличалось от обычной трудолюбивой сосредоточенности взрослых нилдов, что Эвандер на минуту остановился. Малыши еще больше, чем взрослые, походили на черепах. С радостным визгом они плюхались в воду, через несколько секунд выныривали на поверхность, отряхивались и вылезали на берег.
Но вдруг что-то изменилось в этой веселой картине. Эвандер присмотрелся повнимательнее. Один из исчезнувших в воде детенышей не вынырнул. Остальные не замечали его отсутствия и продолжали нырять. Юноша пригляделся еще внимательнее.
— В чем дело? — спросила Сирина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36