Д. Флекснер, Джордж Вашингтон, т. 1, 1965

В начале 1754 года Динвидди проявил большую распорядительность. Ссылаясь на доклад майора Вашингтона, он бил в набат, звал подняться на француза. Сестры-колонии не торопились прийти на помощь Вирджинии, над головой которой, по словам Динвидди, сверкал французский меч и были занесены окровавленные томагавки.
Квакеры Пенсильвании усомнились в том, что земли в Огайо, а за них и звал встать горою Динвидди, принадлежат британской короне, и больше не пошевелили пальцем. Легислатура (законодательное собрание) Нью-Йорка заняла строго юридическую позицию, записав: «Представляется, что французы построили форт в месте, именуемом Френч-Крик, находящемся на значительном расстояний от реки Огайо, что в свете имеющейся у нас информации может, но не обязательно означает вторжение в одну из колоний Его Величества». Ньюйоркцы обещали выделить со временем пять тысяч фунтов стерлингов, но ни одного ополченца. Только Южная Каролина выразила желание прислать людей.
Ассамблея самой Вирджинии безмерно возмутила губернатора. Ему удалось вырвать у скопидомов 10 тысяч фунтов стерлингов, но при условии – деньги даются не на войну, а для обеспечения безопасности поселенцев за Аллеганами. Больше того, ассамблея выделила комитет надзирать за действиями Динвидди. «Они заражены республиканским образом мышления», – процедил королевский губернатор и распорядился открыть вербовку ополченцев. Он наметил набрать войско в 300 человек и, двинув его в бассейн Огайо, преградить путь наглецам (смотри доклад майора Вашингтона, изобличившего французов).
По логике вещей автору замечательного открытия, вознагражденному чином подполковника, надлежало возглавить вирджинское воинство. Джордж, хотя и подковался в стратегии, прочитав записки Юлия Цезаря о Галльской войне и книжку о Фридрихе II, все же оробел, выразив настойчивое желание служить «под началом опытного офицера или разумного человека». Губернатор возвел в полковники профессора математики колледжа Уильяма и Мэри Джошиа Фрая. Полководческий талант тучного и малоподвижного Фрая не успел расцвести, он разбился насмерть, упав с боевой лошади.
Подготовка похода на Огайо целиком легла на сильные руки Джорджа, устроившего свой лагерь в долине Шенанда. На клич губернатора собирались туго. Подполковник докладывал в Вильямсбург: приходят сущие босяки, «грязные бездельники, бездомные бродяги. Некоторые явились без сапог, другие клянчат чулки, иные без рубах, немало без пальто или камзолов». Для начала их нужно одеть и обуть. Динвидди частично возместил расходы из собственного кармана. На свой страх и риск он объявил – вступившие в ополчение получат участки земли у реки Огайо, свободные от любого обложения на 15 лет. Динвидди щедро выделил 80 тысяч гектаров из незавоеванных «земель короля». Прокламация губернатора и обещание ополченцам ежедневной доброй порции рома в походе сделали свое дело – вербовка пошла веселее. К счастью для организаторов предприятия, Лондон подтвердил обещание насчет земли.
Вашингтон столкнулся с бесконечными проблемами, решать которые нужно было немедленно. Волонтеры и слышать не хотели о порядке. Подполковник кое-как дисциплинировал их, пойдя на обман: он заявил, что ассамблея уже ввела военное положение. Лошадей и повозки приходилось брать силой у взбешенных фермеров. Офицеров не было, Вашингтон добился утверждения в чине капитана восьми человек, среди них старого знакомого Ван Браама. Хотя Динвидди приказал «выступить немедленно» 15 марта, только 18 апреля войско Вашингтона – 159 человек с несколькими пушками – двинулось в путь.
Отряду предстояло пройти около 400 километров, достичь развилки Огайо и построить там форт. Туда губернатор уже выслал авангард – капитана Трента с группой ополченцев, которые начали работы. Вашингтону, в сущности, предписывалось подкрепить отряд Трента. Хотя отношения между Францией и Англией были напряженными, формально война не была объявлена, и губернатор предлагал держаться осторожно, прибегая к оружию только в случае крайней необходимости.
Поход вылился в мучительно трудное продвижение, пришлось буквально прорубаться через леса, строить дорогу для повозок и орудий. В день проходили четыре-шесть километров. А предстояло перевалить через два горных хребта, перебросить мосты через несколько рек. Ополченцы не скрывали раздражения – им шло жалованья вдвое меньше, чем солдатам регулярной английской армии. Вашингтон засыпал губернатора письмами, жалуясь на нехватку провианта: «у нас только соль и вода»; справедливо указывал на дискриминацию в оплате офицеров, они получали в день на десять шиллингов меньше, чем британские офицеры.
Внезапно выяснилось, что все усилия отряда заведомо бесплодны – им повстречались люди Трента. Оказалось, что еще 17 апреля «больше тысячи французов» с пушками приплыли к развилке Огайо. Французский командир, который, очевидно, как и Динвидди, помнил о том, что война официально не объявлена, любезно предложил вирджинцам выбор – погибнуть с честью в недостроенной фортеции или убраться восвояси с земли, принадлежащей христианнейшему королю. 33 вирджинца предпочли второе и под улюлюканье несметной толпы французских союзников-индейцев отправились навстречу Вашингтону.
Французы (их в действительности было 600 человек) быстро довели до конца работы вирджинцев и соорудили мощный по тем местам форт Дюкень. Вскоре прибыло подкрепление – еще 800 человек. Французское продвижение в бассейне Огайо подняло на ноги индейские племена, изъявившие готовность сражаться против англичан.
Вашингтон оказался в чрезвычайно опасном положении, которое по неопытности не понимал. Он добился внушительного достижения – через доселе непроходимые Аллеганы в долину Огайо прошла дорога. Однако враг мог перехватить ее в любой момент. Если к его отряду подкрепления и припасы можно было подвезти только по этому примитивному пути, французы имели в своем распоряжении реки, по которым они без труда доставляли солдат.
Тем не менее он решил идти вперед, о чем и сообщил Динвидди, а губернаторам Мэриленда и Пенсильвании бодро написал: французы обнаглели и созрели для возмездия. Новости с Огайо, объяснял он, «должны вывести нас из летаргии, пробудить героический дух каждого свободнорожденного англичанина, дабы утвердить права и привилегии нашего Короля (если мы уж не заботимся о собственных) и спасти от захвата наглым врагом имущества, достоинства и земель Его Величества».
Наконец в конце мая отряд спустился по скалистым кручам хребта Лоурел-Ридж. Подполковник облюбовал большой луг, окруженный лесистыми холмами. Он счел, что нашел великолепнейшее место для сооружения укрепления, в котором можно в крайнем случае отсидеться. Расчистили кустарник, наспех построили палисад, отрыли неглубокую траншею и окрестили укрепление – форт Необходимость. «Я подготовил прелестное поле для боя», – донес подполковник, пусть хоть «500 французов сунутся к форту».
Он полагал, что стоит на пороге великих побед. Динвидди Вашингтон гордо сообщил – вверенные ему офицеры, недовольные оплатой, давно бы ушли, если бы не «французская угроза». Вообще, учитывая более высокое жалованье британских военнослужащих, он не может понять, «почему жизнь подданных Его Величества в Вирджинии ценится дешевле». Что касается его самого, то отныне он не желает получать никакого вознаграждения за свои труды, «ибо моя служба соответствует тому, что делает лучший офицер, и для меня дело чести не получать меньше». Позднее он отказался от героического решения, а тогда определенно любовался собой – Джордж Вашингтон бескорыстным пришел на войну.
Тут нежданно-негаданно объявился Хафкинг с десятком воинов. Джордж расстался с ним прошлой зимой, так и не оттащив индейца от бочки французского вина. Подполковник отчаянно нуждался в помощи и, не моргнув глазом, рассказал Хафкингу, что французы разыскивают индейца, чтобы предать его смерти. «Это имело желанный результат, – записал Джордж. – Они не раздумывая согласились сопровождать нас воевать французов». Индейский вождь припомнил, что французы «убили, сварили и съели моего отца». Беспощадная месть им!
Индейцы сообщили, что видели неподалеку французский отряд, скрытно продвигавшийся в лесу. Решение созрело мгновенно – атаковать! Взяв около сорока человек и сопровождаемый дюжиной индейцев во главе с Хафкингом, Вашингтон немедленно выступил в поход. Шли глубокой ночью по узкой тропинке, спотыкаясь, разбивая лбы и носы. Семь человек заблудились. Утром 28 мая подполковник собственными глазами узрел неприятеля: примерно тридцать французов мирно отдыхали в небольшой лощине, окруженной скалами.
Вашингтон в первом своем сражении применил тактику, ставшую для него обычной в войне за независимость, – направил одну колонну в обход, а две колонны с флангов, сам пойдя с правой. Залп почти в упор из-за скал и деревьев положил на месте треть неприятельского отряда, остальные, что-то крича, бросились к оружию и попытались оказать сопротивление. Вашингтон писал, что только «чудом избежал смерти». Вероятно, преувеличение – из полусотни человек, бывших с ним, лишь один был убит и двое ранены.
В считанные минуты подполковник одолел неприятеля, десять человек были убиты, включая командира, младшего лейтенанта Жозефа де Жюмонвиля, двадцать два взяты в плен. Раненых не оказалось, ибо индейцы тут же добили неспособных подняться с земли, заодно оскальпировав их. Они было рванулись резать пленных, но Вашингтон по-рыцарски защитил французов, бросивших оружие.
Радость победы омрачило крайне неприятное открытие – пленные истерически обвиняли вирджинцев в том, что они прикончили «посла». Разъяренный француз бросился к трупу Жюмонвиля и извлек окровавленный пакет. Там были официальные инструкции убитому офицеру – найти англичан, выразить им желание жить в мире и предостеречь против вторжения во владения короля Франции. Вашингтон, придерживавшийся вирджинской версии о принадлежности бассейна Огайо, был возмущен. В его глазах подобные утверждения были «отъявленной наглостью».
В донесении Динвидди о «выдающейся» (по собственной оценке) победе он выразил мнение, подкрепленное ссылкой на эксперта Хафкинга: дипломатический статус французского отряда не что иное, как уловка. На самом деле Жюмонвиль со своими спутниками были теплой компанией низких «шпионов», в инструкциях ведь ясно говорилось, что им надлежит собрать информацию об англичанах. Утверждение пленных, что они в начале схватки кричали, прося прекратить огонь, Вашингтон отвел, заявил, что он лично ничего подобного не слышал. Ему не пришло в голову провести параллель – всего полгода назад он сам ездил на французскую территорию в форт Лебеф, выполняя миссию, аналогичную возложенной на Жюмонвиля. Тем не менее подполковник был несколько смущен, реляция о бое в лесу заключала длинное письмо губернатору, полное привычных жалоб на скверную оплату вирджинских офицеров по сравнению со служившими в регулярной армии. Героическая сага заняла в письме значительно меньше места, чем бухгалтерские выкладки.
Динвидди был явно озадачен распорядительностью молодого подполковника. На всякий случай поздравив его с победой, губернатор сообщил о подвиге вирджинцев кабинету в Лондон в осторожных словах: «Эту маленькую стычку учинили Хафкинг и индейцы. Мы лишь поддерживали их, ибо я приказал командиру нашей части только обороняться».
Расторопность Вашингтона в темном лесу снискала ему европейскую, а в XVIII веке, следовательно, всемирную известность: во Франции, изыскивавшей предлог для войны с Англией, случившееся в далекой Америке было даром небес, подполковника надолго наградили титулом «убийца Вашингтон». В Лондоне были озабочены – провинциальный офицер колониального ополчения сумел выставить себя, Вирджинию и Британскую империю нападающей стороной.
Не будет преувеличением сказать, что Вашингтон сделал первый выстрел Семилетней войны, хотя официально она была объявлена почти через два года. Современники, во всяком случае, придерживались такого мнения. Вольтер заметил: «Политические интересы настолько осложнились, что один пушечный выстрел в Америке погрузил всю Европу в пламя войны». Вольтер ошибся только в одном – калибре примененного Вашингтоном оружия.

До всего этого еще должно было пройти время. В дебрях Огайо Вашингтон думал не о политике европейских держав и даже не о том, как увенчать себя новыми лаврами. По веским соображениям он не помышлял об отступлении, напротив, собирался дать бой французам, не смущаясь неблагоприятным соотношением сил. Ход мысли Вашингтона не был неразумным. Он постепенно набирался опыта и понимал, что успех или неуспех его отряда определит поведение многочисленных индейских племен. Нерешительность, несомненно, толкнет индейцев в объятия французов, что будет иметь неисчислимые губительные последствия для английских колоний.
Сложные переговоры, которые он попытался провести с представителями индейских племен, не увенчались никаким успехом. Сашемы считались не с обещаниями Вашингтона, а подсчитывали наличных солдат у французов и вирджинцев. Последних было плачевно мало – с прибывшими подкреплениями у подполковника было примерно 400 человек. Правда, в разболтанной толпе ополченцев выделялась в лучшую сторону рота, пришедшая из Южной Каролины. Но она разбередила раны Вашингтона – командир роты капитан Д. Маккей, прослуживший в регулярной английской армии 18 лет, категорически отказался признать старшинство 22-летнего Джорджа. Сердце Маккея не растопила радостная весть, сообщенная ему Вашингтоном, о производстве в полковники вирджинского ополчения. Склока между командирами приобрела хронический характер и заняла выдающееся место в переписке полковника с губернатором.
Бездеятельность была чужда Вашингтону, и, разругавшись с Маккеем, оставшимся в форту Необходимость со своими солдатами, полковник двинулся с вирджинцами на север, в направлении французского форта Дюкень. В одном из писем губернатору Вашингтон как-то заметил: «За себя я могу отвечать, мое телосложение позволяет вынести самые суровые испытания, и я льщу себя надеждой, что способен сделать все, что в человеческих силах». Это было правдой. Едва ли в отряде Вашингтона был хоть один человек, способный тягаться с ним в выносливости. Этого полковник не учитывал. Что для него было тяжело – совершенно невыносимо для рядового ополченца. Понукая, взывая и показывая личный пример, полковник побудил измученных ополченцев продолжить неслыханно тяжелый труд – прорубать дорогу через лесную чащу. И куда? Отнюдь не в неизвестность, а навстречу превосходящим силам врага!
На считавшихся дружественными индейцев Вашингтон махнул рукой, даже единственный союзник Хафкинг оставил его. Лукавый вождь видел, что полковник прорубается навстречу верной гибели, и почел за благо развязаться с ним. Хафкинг, записал пенсильванец, ведший торговлю с индейцами, «горько жаловался на поведение полковника Вашингтона в отношении его (хотя и сдержанно говоря, что полковник по натуре хороший человек, только неопытный). Он говорил, что полковник командовал индейцами как рабами, заставлял их ежедневно вести разведку и нападать на врага, но никогда не соглашался с советами индейцев. Просидев в одном месте от луны до луны, он не построил никаких укреплений, не считая этой мелочи на лугу, где, он думает, французы встретятся с ним в открытом поле. Если бы он послушался совета Хафкинга и сделал бы такие укрепления, как Хафкинг рекомендовал, он сумел бы отбить французов».
Над отрядом Вашингтона сгущались тучи. Французский комендант выслал против него 500 солдат. В стиле тех времен он обратился к индейским племенам. «Англичане убили моих детей, мое сердце разбито. Завтра я посылаю моих солдат отомстить за них... и я приглашаю вас присоединиться к французскому отцу помочь уничтожить убийц». Приглашение не нужно было повторять, до 500 индейских воинов выступили вместе с французами. Узнав в конце июня о приближении неприятеля, Вашингтон сосредоточил в ожидании битвы все свои силы – 400 человек в форту Необходимость. Они сгрудились в тесноте за палисадом, загнав туда же лошадей и коров. На неоконченные площадки выдвинули 9 небольших пушек.
Утром 3 июля французы и индейцы с дикими воплями бросились на штурм. Картечь и частый мушкетный огонь остановили наступавших. Торжествовать победу не пришлось, случилось предсказанное стратегом Хафкингом. Нападавшие разместились на холмах, господствовавших над палисадом, и, укрывшись за деревьями, открыли убийственный огонь. Орудия замолкли – прислуга была перебита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50