— Подойди, сядь со мной рядом, — предложила Сенедра. — Здесь гораздо теплее.У Гариона не было причин отказываться, и он присел рядом с ней на теплый мох.— Вот видишь, — произнесла она, обнимая его рукой за шею. — Ведь так гораздо лучше, правда? — Она поцеловала его — серьезно и сосредоточенно.У него перехватило дыхание и сердце забилось сильнее.Когда она наконец ослабила объятия, Гарион с беспокойством оглядел поляну. Краешком глаза он уловил порхающее движение над самой водой и смущенно кашлянул.— В чем дело? — спросила она.— Бабочка на нас смотрит, — ответил он, покраснев.— Ничего страшного, — улыбнулась она, снова обвивая руками его шею.Весна незаметно перешла в лето, а в мире в том году царило непривычное спокойствие. Независимое королевство Вордов было сломлено набегами вооруженных до зубов бандитов, и семейство Вордов наконец униженно попросило принять их обратно в состав Толнедрийской империи.Новости из Хтол-Mypгoca доходили отрывочные, но вроде бы положение на дальнем юге стабилизировалось — маллорейцы Каль Закета удерживали равнины, а Ургит со своими мургами прочно окопался в горах.Донесения, периодически посылаемые Гариону драснийской разведкой, указывали на то, что возродившийся Медвежий культ не распространяется за пределы отдаленных деревень.Гарион радовался этой передышке, и, поскольку никаких срочных дел у него не было, он взял в привычку поздно вставать и иногда проводил в блаженной дремоте два-три часа после восхода солнца.Одним таким утром где-то в середине лета ему приснился на редкость чудесный сон, будто они с Сенедрой прыгали с чердака сарая на ферме Фалдора на стог мягкого сена. Но его сладкие грезы немилосердно прервала жена, которая внезапно выпрыгнула из постели и бросилась стремглав в соседнюю комнату, откуда послышались громкие харкающие звуки.— Сенедра! — воскликнул он, вскакивая вслед за ней с постели. — Что ты делаешь?— Меня рвет, — отвечала она, поднимая бледное лицо от таза, который держала на коленях.— Тебя тошнит?— Нет, — саркастически произнесла она. — Это я так развлекаюсь.— Я позову кого-нибудь из врачей, — сказал он, хватаясь за одежду.— Не стоит.— Но тебя же тошнит.— Конечно, но врача не нужно.— Это неразумно, Сенедра. Если ты больна, тебе нужен врач.— Меня должно тошнить, — ответила она.— Что?— Ты что, ничего не понял, Гарион? Меня, возможно, еще несколько месяцев по утрам будет тошнить.— Я тебя вовсе не понимаю, Сенедра!— До тебя ужасно долго доходит. В моем положении всегда тошнит по утрам.— Положении? Каком положении?Она в отчаянии закатила глаза.— Гарион, — произнесла она преувеличенно терпеливо, — ты помнишь ту маленькую проблему, что была у нас прошлой осенью? Ту проблему, из-за которой мы посылали за тетушкой Пол?— Ну да.— Спешу тебя обрадовать, этой проблемы больше нет.Он уставился на нее, постепенно осознавая, в чем дело.— Ты хочешь сказать?..— Да, дорогой, — проговорила она с улыбкой на бледном лице. — Ты скоро станешь отцом. А теперь, с твоего позволения, меня опять сейчас вырвет. Глава 13 Все было странно и непонятно. Как ни пытался Гарион и так и эдак растолковать значение этих двух отрывков, ему никак не удавалось свести их друг с другом. Несмотря на то, что оба они, по-видимому, описывали один и тот же отрезок времени, они просто расходились в разных направлениях. За окном стояло ясное солнечное осеннее утро, но пыльная библиотека казалась мрачной, промозглой и негостеприимной.Гарион не мыслил себя в роли книжного червя, поэтому взялся за работу, которую задал ему Белгарат, с некоторой неохотой. Во-первых, его пугала огромная кипа документов, которые ему предстояло перебрать, а кроме того, эта темная комнатушка, где стоял запах древних пергаментов и заплесневевших кожаных переплетов, всегда наводила на него тоску. Однако ему и раньше приходилось делать то, что ему было неприятно. И теперь, хоть и без особого восторга, он каждый день* послушно проводил не менее двух часов в этой келье, разбираясь в старинных книгах и свитках, написанных подчас весьма неразборчиво.Стиснув зубы, Гарион который раз разложил перед собой на столе два пергаментных свитка. Он начал читать медленно и вслух, в надежде, что его ушам, возможно, удастся уловить то, что упустили глаза. В Даринских рукописях все было сказано относительно ясно и прямо. «Да будет так, — говорилось в них, — в день, когда Шар Алдура загорится алым пламенем, откроется, как зовут Дитя Тьмы. Берегите сына, что родит Дитя Света, ибо брата ему не иметь. И свершится так, что те, кто однажды были единым, а сейчас их двое, воссоединятся, и в воссоединении этом одного из них больше не станет».Шар уже загорелся красным пламенем, и открылось, как зовут Дитя Тьмы — Зандрамас. Это сходилось с тем, что произошло. Строки о том, что у сына, которого родит Дитя Света — его сына, — не будет брата, несколько обеспокоили Гариона. Сначала он решил, что это значит, что у них с Сенедрой будет только один ребенок, но чем больше он над этим размышлял, тем больше понимал несостоятельность своих выводов. На самом деле там говорилось, что у них будет только один сын. Но ничего не было сказано о дочерях. Чем больше он об этом думал, тем больше нравилась ему мысль о целой стайке маленьких резвых девчушек.Последний отрывок — о двоих, которые раньше были единым, — казался абсолютно бессмысленным, но он был уверен, что со временем и эти слова обретут смысл.Гарион переложил руку на строки Мринских рукописей, напряженно вглядываясь в них при желтом мерцании свечей. Он еще раз медленно и внимательно прочел: «И Дитя Света встретит Дитя Тьмы и победит его, — это, безусловно, относилось к поединку с Тораком, — и Тьма рассеется». Темное пророчество ушло в небытие со смертью Торака. «Но зри: камень, лежащий в центре Света, — Шар, очевидно, — будет… „ — на этом месте красовалась клякса. Гарион нахмурился, пытаясь разобрать, что за слово скрыто под чернильным пятном. Но как только он начал вглядываться в него, у него странно закружилась голова, как будто отодвинуть кляксу и заглянуть под нее стоило таких же усилий, как сдвинуть с места гору. Он повел плечами и продолжил читать: — «… и встрече сей надлежит произойти в Месте, коего нет, и выбор да свершится там“.Читая этот последний кусок, Гарион застонал от бессилия. Как может встреча — или еще что-нибудь — произойти в Месте, которого нет? И что значит слово «выбор»? Какой выбор? Чей выбор? Выбор между чем и чем?Он снова перечел это место. И снова почувствовал то же необъяснимое головокружение, когда глаза его остановились на кляксе. Гарион нахмурился. Какое бы слово ни скрывалось под кляксой, это все-таки всего лишь одно слово, а одно-единственное слово не может быть так важно. Первым приходившим на ум объяснением этому пятну была всем хорошо известная неряшливость Мринского пророка. Кроме того, можно предположить, что именно этот список был не совсем точен. Тот, кто переписывал его, возможно, нечаянно пропустил пару строк, когда замарал страницу. Гарион припомнил случаи, когда и сам допустил подобную оплошность, превратив тем самым вполне доброжелательное воззвание в устрашающее заявление о том, что он готов объявить себя военным диктатором всех королевств Запада. Обнаружив свою ошибку, он не просто стер угрожающие строки, но с содроганием сжег весь лист, чтобы знать наверняка, что его никто никогда не увидит.Гарион поднялся, расправляя затекшие мышцы, и подошел к крохотному окошку. Осеннее небо было ослепительно голубым. Ночи уже сделались прохладными, и луга, лежащие высоко над городом, на рассвете были покрыты инеем. Дни тем не менее оставались теплыми и ясными. Он посмотрел на положение солнца, чтобы определить время. В полдень он обещал встретиться с графом Валгоном, толнедрийским послом, и не хотел опаздывать на встречу. Тетушка Пол всегда подчеркивала, как важна пунктуальность, поэтому Гарион старался всюду успевать вовремя.Он вернулся к столу и рассеянно покрутил в руках свитки, в то время как ум его тщетно бился над загадкой двух противоречащих друг другу отрывков. Потом он задул свечи и вышел из библиотеки, тщательно закрыв за собой дверь.Валгон был, как всегда, утомителен. У Гариона сложилось твердое убеждение, что врожденная напыщенность толнедрийцев мешает им выразить суть проблемы, которая утопает в пучине цветистых оборотов и выражений. В тот день обсуждался вопрос о «предоставлении приоритета» в разгрузке торговых судов в Ривской гавани. Валгон явно испытывал удовольствие, произнося эту фразу — «предоставление приоритета», — и поэтому вставлял ее, по крайней мере, через предложение. Суть изложенного Валгоном сводилась к просьбе или требованию того, чтобы толнедрийские купцы получили первоочередное право швартоваться к городским причалам.— Дорогой мой Валгон, — начал Гарион, подыскивая слова, чтобы недипломатичнее отказать в просьбе, — по моему мнению, этот вопрос требует… — Он прервал себя на полуслове, подняв глаза на открывшиеся массивные резные двери Тронного зала.Порог переступил один из высоченных, одетых в серое караульных, что всегда стояли на часах у дверей Тронного зала, когда там находился Гарион, и, прокашлявшись, провозгласил голосом, который, вероятно, услыхали на другом конце острова:— Ее королевское величество, королева Сенедра Ривская, принцесса Толнедрийской империи, командующая армиями Запада и возлюбленная супруга его величества, Белгариона Ривского, Богоубийцы, Господина Западного моря и Повелителя Запада!Вслед за караульным появилась Сенедра, мужественно несущая на своих хрупких плечах всю тяжесть этих многочисленных титулов. На ней было зеленое бархатное платье, собранное под грудью, чтобы скрыть ее расплывшуюся талию, а в глазах таился проказливый огонек.Валгон повернулся к ней и сдержанно поклонился.Сенедра дотронулась до руки караульного и, поднявшись на цыпочки, прошептала ему что-то на ухо. Караульный кивнул и, повернувшись к трону, стоявшему в дальнем конце зала, снова прокашлялся:— Его высочество, принц Хелдар Драснийский, племянник безвременно ушедшего короля Родара и кузен короля Хевы, Повелитель Северных…Гарион удивленно воззрился на дверь.Шелк вступил в зал во всем своем великолепии. На нем был дорогой камзол жемчужно-серого цвета, пальцы унизаны кольцами, а на шее висела огромная золотая цепь с крупным сапфиром.— Не беспокойтесь, господа, — произнес он, помахав рукой Гариону и графу Валгону, — вставать не надо. — Он широким жестом подал Сенедре руку, и они вместе прошли по широкому, устланному коврами проходу мимо трех стоявших на полу факелов.— Шелк! — воскликнул Гарион.— Он самый, — с шутливым поклоном ответил Шелк. — Ваше величество прекрасно выглядит, принимая во внимание…— Что принимая во внимание? Шелк подмигнул ему.— Я рад снова встретиться со столь знаменитым принцем-купцом, — вежливо проговорил Валгон. — Ваше высочество, вы покрыли свое имя неувядаемой славой. Ваши подвиги на Востоке приводят все торговые палаты Тол-Хонета в полное отчаяние.— Рад, что до вас дошли известия о моих скромных успехах, — ответил Шелк, подышав на большое рубиновое кольцо на левой руке и протерев его подолом камзола. — Будьте добры, в следующем донесении вашему императору передайте мои поздравления. Он показал себя очень искусным политиком, когда справился с ситуацией у Вордов.Валгон позволил себе слегка улыбнуться.— Я уверен, что его императорское величество по достоинству оценит ваше лестное для него мнение, принц Хелдар. — И, обращаясь к Гариону, произнес: — Я знаю, что вашему величеству многое нужно обсудить со своим старым другом. Мы продолжим нашу беседу в другое время. — Он поклонился. — С позволения вашего величества я удалюсь.— Разумеется, Валгон, — ответил Гарион. — И спасибо тебе.Толнедриец снова поклонился и тихо вышел из комнаты.Сенедра под руку с Шелком подошла к трону.— Надеюсь, ты не возражаешь, что мы вас прервали, Гарион, — сказала она. — Я знаю, что вы с Валгоном вели чрезвычайно захватывающую беседу.Гарион скорчил гримасу.— Зачем понадобились все эти формальности? — с любопытством спросил он. — Я имею в виду все эти титулы.Шелк оскалил зубы в усмешке.— Это Сенедра придумала. Она решила, что если мы навалим на Валгона сразу столько титулов, то он уйдет. Мы оторвали тебя от важных дел?Гарион поморщился.— Мы говорили о том, как разгружать толнедрийские торговые суда. По-моему, если бы он еще раз произнес выражение «предоставление приоритета», я бы вскочил и задушил его.— Да? — проговорила Сенедра, по-детски расширив глаза. — Давайте тогда его вернем.— Как я понимаю, ты его недолюбливаешь? — предположил Шелк.— Он Хонет, — ответила Сенедра. — А Хонетов я презираю.— Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить, — предложил Гарион, окидывая взглядом торжественную обстановку Тронного зала.— Как угодно вашему величеству, — произнес Шелк, низко кланяясь.— Ой, да перестань паясничать, — сказал Гарион, спускаясь с возвышения, на котором стоял трон, и направляясь к боковой двери.Когда они очутились в тихих, залитых солнцем королевских покоях, Гарион, сняв корону и скинув с плеч королевскую мантию, с облегчением вздохнул.— Вы не представляете, как в ней жарко, — сказал он, швыряя скомканную мантию на стул в углу.— А ты не представляешь, как легко она мнется, — напомнила ему Сенедра, аккуратно сложив мантию и вновь повесив ее на спинку стула.— Я мог бы, пожалуй, найти тебе что-нибудь из маллорейского атласа — подходящего цвета с вплетенной серебряной нитью, — предложил Шелк. — Такая мантия будет выглядеть очень богато и изысканно, к тому же она не столь тяжела.— Это мысль, — сказал Гарион.— И я уверен, что цена тебе тоже понравится. Гарион с таким искренним удивлением посмотрел на Шелка, что тот рассмеялся.— Ты нисколько не изменился, Шелк, — сказала Сенедра.— Конечно нет, — ответил маленький воришка и без приглашения развалился в кресле.— Что привело тебя в Риву? — спросил его Гарион, садясь за стол напротив своего друга.— Глубокая привязанность — я вас обоих уже несколько лет не видел. — Он огляделся. — Как ты считаешь, у тебя найдется под рукой что-нибудь выпить?— Что-нибудь найдем, — усмехнулся в ответ Гарион.— У нас тут есть очень приятное вино, — предложила Сенедра, подходя к темному полированному буфету. — Мы пытаемся помочь Гариону воздерживаться от эля.Шелк удивленно поднял бровь.— Когда он выпьет эля, его, к несчастью, пробирает желание порадовать окружающих своим пением, — объяснила королева. — Я бы не хотела подвергать тебя такому испытанию.— Да ладно тебе, — примирительно сказал Гарион.— И дело не только в его голосе, — безжалостно продолжала Сенедра, — а в том, как он ищет нужные ноты и не находит.— Ну, может, хватит? — спросил ее Гарион. Она рассмеялась звенящим смехом и наполнила два серебряных кубка красным толнедрийским вином.— Выпьешь с нами? — спросил Шелк. Она скорчила гримаску.— Наследник Ривского трона вино не одобряет, — ответила она, нежно положив руку на свой разбухший живот. — Или, наоборот, приходит от него в восторг. Начинает дрыгать ногами, а я не хочу, чтобы он мне все ребра переломал.— Ах, вот что, — промолвил Шелк. Она поставила кубки на стол.— А теперь, господа, я с вашего позволения отправлюсь принять ванну.— Ее новое увлечение, — сказал Гарион. — Она по два часа каждый день проводит в ванне. Боюсь, скоро смоет с себя всю кожу.Она повела плечами.— У меня так спина отдыхает, а то я в последнее время ношу такую тяжесть. Он с каждым днем все прибавляет в весе.— Я рад, что детей рожают женщины, — сказал Шелк. — Уверен, что у меня бы на это сил не хватило.— Какой ты противный, Хелдар, — резко ответила она.— Конечно, противный, — хмыкнул он.Она бросила на него уничтожающий взгляд и отправилась на поиски Арелл, чтобы та помогла ей подготовиться к омовению.— Сенедра просто расцвела, — заметил Шелк, — и даже не в таком дурном расположении духа, как я предполагал.— Тебе бы сюда несколько месяцев назад приехать.— Плохо было?— Представить себе трудно.— Говорят, такое бывает.— Чем ты теперь занимаешься? — спросил Гарион, откидываясь на спинку стула. — Про тебя совсем ничего не слыхать.— Я был в Маллорее, — ответил Шелк, отхлебнув вина. — Торговля мехом уже не приносит большого дохода, к тому же Ярблек с этим справляется. Похоже, что в Маллорее можно сделать хорошие деньги на шелке, коврах и необработанных драгоценных камнях, так что я поехал туда прощупать обстановку.— Не опасно ли западному купцу в Маллорее? Шелк пожал плечами.— Не опаснее, чем в Рэк-Госку или Тол-Хонете. Если уж на то пошло, я всю свою жизнь рискую, Гарион.— А ты не можешь закупать товар в Яр-Мараке или Тул-Зелике при разгрузке маллорейских судов?— Выгоднее закупать прямо на месте. Каждый раз, когда товар проходит через чьи-то руки, цена удваивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43