– А эти русские, они тут давно воюют? – обратился он к Малошану.
– Воюют-то давно, – подпоручик уже снова стал самим собой, и странно было даже вспомнить, что этот корректный и сдержанный человек мог кинуться на кого-то с объятиями. – Правда, в основном, с водкой и нашими женщинами. На фронте от них редко бывает толк. Войти с флагом в уже отбитый другими частями город, особенно на глазах у корреспондентов, – вот это у них получается гораздо лучше. Они много говорят о каких-то идеях, но на самом деле твои русские друзья – скорее громилы, чем воины. Когда они стояли в Босне, местные жители говорили, что лучше бы их село заняли босняки, чем терпеть оборону русских! Харжич еще до возобновления боевых действий пытался разоружить их отряд. Они не дались, ушли в Македонию, якобы воевать с греками. Ваши гнали туда много оружия и боевого снаряжения, вот они и разрослись там до батальона. А когда и македонцев они достали, их перекупил Вазник, наверное, чтобы иметь дополнительные части для борьбы с внутренними беспорядками. Так что теперь и у Трансбалкании появилась «русская проблема»!
– Чего? – переспросил ошеломленный Казак, которому парни из НОРА показались все сплошь героями.
– Того, – вступил в разговор Лужице. – Я в Босне эта часть знал, рядом был. У них тот год потери было пятьдесят процент на бою и пятьдесят по расстрел на преступление.
Казак не нашел что сказать и замолчал. «Не по-христиански это. Не по-божески», – вспомнил он недавние свои размышления.
США. «Спланируйте операцию…» Срочное совещание, созванное в Белом доме через два часа после атаки на корабли шестого флота, пришлось на полночь по вашингтонскому времени. Собравшиеся уже получили информацию о событиях в Адриатическом море и были готовы к мрачному настроению президента. Но таких слов и выражений, какими он охарактеризовал сложившуюся ситуацию и ответственных за это лиц, от него еще не слышал никто – в ход пошли даже несколько испанских ругательств, что наверняка подняло бы шансы президента на следующих выборах у избирателей-латинос, если бы они могли об этом узнать. Однако сейчас главу государства волновали вовсе не грядущие выборы, а самые что ни на есть близкие неприятности.
– Ублюдки! Угробить крейсер и превратить десантный корабль в плавучий склад металлолома! За такое конгресс может назначить расследование, а в ходе его найдутся десятка два крикунов, которые потребуют импичмента. И вполне могут его протащить! Наши сердобольные американцы очень не любят, когда гибнут люди!
– Но, сэр, – осмелился заметить один из военных. – Это все-таки боевая операция…
– Ну да, я не знал. Спасибо за напоминание, сэр! Да, это боевая операция. Но стоит об этом заикнуться, как мне сразу напомнят о «Буре в пустыне» – дескать, тоже боевая операция. Может быть, вы посоветуете мне признать, что данные о наших потерях в Ираке занижены? Свалить все на славянский фанатизм? Или на то, что у меня в команде сплошные идиоты? Иногда мне хочется на все тут плюнуть и уйти в помощники к тому же Вазнику. Сожалею, но я пока еще здесь. Итак, что вы можете предложить, господа?
– Сэр, если вы дадите санкцию на зажим прессы в Штатах, наше ведомство сможет обеспечить блокирование информации о катастрофе в мировых масс-медиа, – произнес заместитель директора ЦРУ.
– Насколько эффективно? – недоверчиво поинтересовался президент.
– Примерно на девяносто процентов. Однако воздействие оставшихся десяти тоже можно снизить. Мероприятия подобного рода недавно отрабатывались и показали высокую эффективность.
– А возможно приглушить шум в Штатах?
– Возможно, – подсказал помощник президента по вопросам внутренней информационной политики. – У нас сейчас сильные позиции почти по всем информационным каналам, а тем, кто сравнительно независим, можно подсунуть дезу. Мы, конечно, не ЦРУ, но последний скандал с сенатором Мортоном показал, что мы способны на многое.
– Хм-м-м… Что ж. Так на какой срок вы сможете зажать шум?
И помощник, и заместитель директора замялись. Известная еще со времен войны с Гитлером фраза о том, что можно морочить голову все время немногим и некоторое время всем, но всем и все время – невозможно, не потеряла актуальности и в наши дни.
– Максимум на две недели, сэр. Потом придется признать несчастный случай в море во время учений или что-нибудь подобное. Разработку версии мы уже ведем.
– Допустим. А что собираетесь предпринять с самой операцией? Учтите, срок, который я вам отпустил, подходит к концу, и на меня уже начинают давить. А вы все не можете справиться с этими балканскими парнями! Кто меня уверял, что превосходство в воздухе будет за нами? А теперь эти боснийские свиньи боятся голову поднять, потому что русские прямо при них походя свалили шесть «миражей»!
– Признаю, с этими русскими самолетами мы допустили оплошность, – впервые за весь вечер заговорил директор ЦРУ. – Я уже докладывал, что их поставки проведены через криминализированную коммерческую структуру, наблюдение за которой затруднено, и российское правительство сумело остаться здесь с чистыми руками. Однако сейчас мы готовим новый шаг по ликвидации фактора «СУ».
– И какой же? Вы нашли их укрытие?
– Укрытие скоро будет локализовано. Но я не об этом. Два дня назад в руки наших людей попала кредитная карточка, из тех, что выдаются русским наемникам. Используя наши связи и влияние в финансовых кругах, мы через нее вышли на фонд, из которого ведется оплата волонтеров, и имеем возможность эту оплату прекратить. Короче, подготовка к акции завершена, и это будет выполнено завтра… Вернее, уже сегодня.
– Ну и вместо русских будут летать сербы! – бросил президент.
– У сербов летать уже некому. Долгие военные действия выбили у них практически всех мало-мальски квалифицированных военных летчиков. А любителей вряд ли стоит опасаться.
– Хорошо! – тон президента изменился, и теперь перед собравшимися был уже не вышедший из себя пожилой человек, изнуренный заботами о стране, а холодный, расчетливый политик. – Значит, ваши действия: администрация блокирует внутреннюю информацию по Адриатике, то же самое ЦРУ делает с зарубежной прессой. Военным всеми силами необходимо отыскать и уничтожить русские самолеты, независимо от того, прекратится оплата наемников или нет. Я разрешаю привлекать для этого любые силы, и больше полагайтесь на себя, а не на туземцев. Но – слушайте меня внимательно! Мы и так уже вышли по срокам из графика. Если через две недели Трансбалкания не будет полностью под нашим контролем, я отменю операцию и вам самим придется все расхлебывать перед конгрессом, а я пальцем не пошевельну, чтобы вытащить вас из дерьма! Надеюсь, я выразился ясно? Да, и, кстати, спланируйте акцию возмездия. Что-нибудь эффектное и в то же время гуманное… или выглядящее гуманным.
Никто не ответил – видимо, всем все было ясно. То, что президент способен свалить неудачи на исполнителей и выйти сухим из воды, было известно всем собравшимся – этот талант он продемонстрировал еще будучи сенатором, когда попался на закулисных махинациях перед выборами. И теперь каждый из высокопоставленных чинов не сомневался, что их шеф уже готовит почву к тому, чтобы в случае провала операции их сдать, причем сдать так, чтобы не запачкаться самому. Оставалось одно – с еще большим рвением взяться за дело и довести «Горца» до победного конца в заданный срок.
Вена. Банк теряет вкладчика Реклама, призывающая потенциальных клиентов пользоваться той или иной системой кредитных карточек, весьма разнообразна – и на пятиметровых плакатах с грудастыми девицами, и в солидных журналах демонстрируются и расписываются их удобство, защищенность от потери или хищения, налоговые льготы, системы скидок, и все это правда. Но никакая статья, никакая реклама не укажет на еще одно свойство пластиковых денег – все уходы и приходы на счет отслеживаются с точностью до цента по суммам и до минуты по времени.
И поэтому, когда в ловкие и нечистые руки попадает чья-то кредитная карточка, то всегда, располагая временем, техникой и деньгами, можно установить, кто, когда, за что и кому платил. У людей, к которым попала «юникард» Казака через господина Паповича, всего этого было в достатке, а кроме того, за их спиной была самая могучая в мире разведывательная организация. Когда пути, коими на безымянный счет предъявителя карточки попадали доллары, были отслежены, в действие включились агенты в сфере банковского дела.
Эти агенты не прятали глаз под темными очками, не носили длинных плащей, скрывающих автоматы, и в случае чего вряд ли хоть один из них смог бы устоять против пьяного хулигана на темной улице. Но, сидя за мониторами компьютеров, они превращались в безжалостных взломщиков охранных систем, в информационных воров и электронных шантажистов. И только после них к делу подключались обычные с виду парни, под просторной курткой которых вполне мог поместиться небольшой гранатомет, а в кармане вместо плейера лежала миниатюрная рация.
День, накануне которого шеф ЦРУ обещал президенту перекрыть каналы финансирования наемников, в Вене ничем особенным не отличался от остальных. Трагедия в Адриатическом море почему-то не заинтересовала ни одно европейское агентство новостей, и никаких сенсаций газеты и утренние телевыпуски не содержали.
Благополучный европейский город жил своей размеренной жизнью. В десять утра открылись отделения банков, в час дня некоторые из них закрылись на обед и в два открылись снова. Служащим центральных офисов финансовых компаний было труднее – обеденный перерыв наступал для каждого из них по отдельному графику, соблюдение которого считалось обязательным. Управляющий сектором нестрахуемых вкладов «Альпийского универсального банка», несмотря на свой достаточно высокий чин, тоже считал своим долгом выполнять общий распорядок и, покинув здание банка в 12.45, возвратился на рабочее место в 13.30, выкроив таким образом пятнадцать минут на то, чтобы спокойно посидеть и обдумать намеченные на остаток дня дела. В 13.42 он выглянул в окно и увидел медленно заруливший на стоянку («Клиентам банка – бесплатно!») дорогой, но не бросающийся в глаза особой роскошью автомобиль модели «Лексус», или, как с иронией называл такие машины председатель правления, – «мерседес» от «Тойоты».
«Ему легко иронизировать, сам-то ведь ездит исключительно на „бентли“, – подумал, глядя на „лексус“, управляющий сектором. – Но ничего. Скоро и мои дела пойдут на лад. Пусть тогда надо мной поиронизирует. Я буду не против».
Основания для подобных планов у управляющего были вполне серьезные. За последние полгода его сектор провел несколько очень крупных и выгодных для банка операций, в основном благодаря тому, что сын управляющего познакомился на лыжном курорте в Инсбруке с некоей девушкой из России, которая оказалась не более и не менее, как дочерью хозяина «Слава-Банка». Отправляясь погостить в Москву, сын сумел выговорить приглашение и для отца, и, хотя у молодых людей ничего серьезного не вышло (девушке подвернулся модный эстрадный певец), старшее поколение семей познакомилось достаточно близко, и через некоторое время «Слава-Банк» провел через сектор нестрахуемых вкладов суммы, сравнимые с оборотом всех остальных подразделений «Альпийского универсального». Кроме того, с помощью русских же отдел заполучил еще одного клиента, уже в течение двух месяцев переводившего не настолько крупные, но все же заметные суммы. Правда, этот клиент, к сожалению, никогда не вызывал симпатии у управляющего – и внешне, и по повадкам он слишком напоминал террориста из кинобоевика, но какой банк откажет клиенту на таком основании?
Поводом для беспокойства мог бы стать разве что очень специфичный, хотя и в рамках закона характер операций. Создавалось впечатление, что больше всего клиента заботит не прибыль от помещенных средств, которую он почти всю великодушно оставлял банку, а всевозможные уловки, позволяющие засекретить источник и место назначения денег. Кроме того, несколько пунктов в договоре практически исключали участие в управлении вкладом третьих лиц, даже законных наследников. И именно этот клиент ездил на «лексусе», и именно его черная шевелюра сейчас мелькнула около машины.
«В конце концов, по закону мы обязаны предоставить властям информацию по их запросу, но не обязаны им сообщать о каждом необычном клиенте. Финансовая сфера очень деликатна, конкуренция сильна, и мы должны держаться за вкладчиков. К тому же благодаря ему к концу года я, пожалуй, смогу себе позволить такую же машину.» Клиент степенно шел к подъезду банка, но вдруг без всякой видимой причины прыгнул за ближайший автомобиль и распластался на асфальте, а по тому месту, где он только что прошел, стеганула очередь, и еще одна прошлась по затемненным стеклам автомобиля, который скрыл от стрелка цель. Клиент тем временем уже бежал через улицу к другой машине, синему «опелю», который всегда приезжал за десять минут до него и уезжал то через час, то одновременно с «лексусом». Из «опеля» навстречу клиенту выскочили двое с автоматами и открыли огонь куда-то в сторону банковской стоянки. Управляющий сектором сообразил, что шальная пуля может долететь и до его окна, – а в отличие от окон первых трех этажей банка, его стекла пуленепробиваемыми не были.
Он спешно отступил в глубь комнаты и, неудобно скорчившись, лег на пол. С улицы донеслось еще несколько очередей, потом грохнул взрыв, и снова все стихло, лишь где-то за углом завывали сирены спешащей к месту происшествия полиции. Управляющий встал и подошел к окну.
Около пылающего «опеля» лежали тела двух автоматчиков, а в нескольких метрах от них распростерся в темной луже крови и сам клиент. Управляющий прищурился – может, он еще жив? Но крови было очень много, и управляющий понял, что председателю правления вряд ли еще придется над ним шутить по поводу «мерседеса» от «Тойоты».
Массив Шар-Планина. Изменения в составе На базе Казака встретили радостно, но сам он был в каком-то странном состоянии, что не укрылось от его товарищей, и Дед вполголоса заметил Корсару:
– Парень-то все отмалчивается. Сам не свой.
– Ну, я его понять могу. Давай-ка не будем его пока теребить, – сказал Корсар.
На том и порешили. Задуманное празднество с участием сербских офицеров тихо отменили, с расспросами о приключениях после вынужденной посадки не приставали, сам же Казак больше рассказывал о налете, о том, как его сбили, как удалось посадить теряющий управление истребитель. Говорил он об этом очень подробно, надеясь с помощью товарищей понять, что он сделал не так, дабы избежать подобных ошибок в дальнейшем.
Обсуждение затянулось, но, когда Казак после ужина спросил, не намечены ли на сегодняшний день другие дела. Корсар ответил:
– А какие дела? Мы истратили весь боезапас, который привезли, последний раз летали опять с дерьмом – НУРСы да бомбы эти ископаемые. Правда, и цель была не из шибко колючих, только это и спасло. Вчера Шелангер приходил, говорил, нашу группу будут на ПВО привлекать, так Хомяк, знаешь, куда его послал?
Казак оглянулся на безмятежно развалившегося в кресле Хомяка. Тот поднялся и подошел к столу.
– Кстати, Малошан еще не вернулся? – поинтересовался он.
– Да вроде нет. Как меня привез, так сразу опять умотал, а что? – вопросом на вопрос ответил Казак.
– Он вчера обещал, что деньги привезет за прошлую неделю. Вместе с премией за сбитые!
– Неплохо! – согласился до сих пор молчавший Дед.
– А ты что, решил наличными получать?
– Ну А то ведь надуют… Не наши, конечно, другари, хотя, между нами, комендант тот еще жучара. Найдется кто-нибудь в цепочке, липовую бумажку подкинет, а на большой земле – бац, и у разбитого корыта. У нас один майор вот так задарма полетал в какой-то черномазии. Полгода отработал, вернулся, а в банке ему – большие глаза. Так что я получаю на руки живые полосатые баксы, и тем доволен.
– А не боишься, что сопрут?
– У меня-то? Пускай попробуют! – ощетинился Хомяк и, глянув на его лицо, Казак подумал, что лично он попробовать бы не рискнул.
До следующего вечера не случилось никаких событий. Хотя дождя не было, но погода стояла пасмурная и уже не такая теплая – осень все увереннее вступала в свои права. Чтобы как-то занять летчиков, Корсар распорядился устроить «профилактику материальной части». Она началась с визуального осмотра самолетов – искали повреждения, которые могли остаться незамеченными. Конечно, местные техники работали добросовестно, но «свой глазок – смотрок», как выразился Дед, и даже Хомяк не стал против этого возражать. Вечером приехал подпоручик Малошан, и его обычно невозмутимое лицо выглядело на этот раз обеспокоенным до крайности.
Попросив бригаду собраться в «красном уголке», он вскоре пришел туда в сопровождении Шелангера, который тоже за считанные полчаса, прошедшие с приезда подпоручика, утратил свой беззаботно-франтоватый вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50