Тех, кто попал в рабство беллавида и не осознают это, можно назвать счастливыми. Остальные становятся настолько зависимыми от него, что их совершенно не волнует то, что, со временем, их состояние полностью исчезает, они продают все, что имеют, в конце концов продают и себя, становятся рабами и живут недолгое оставшееся им время в рабстве, почти ничего не стоя своим хозяевам, потому что ими легко управлять и они очень нетребовательны в еде и жилье. Пока у них есть беллавид, они будут безропотно делать любую самую тяжелую работу, не замечая любых трудностей и оскорблений, и постепенно умирать.
— Как страшно! — в ужасе сказала Риана. Она огляделась, охваченная отвращением и страшными предчувствиями. Все здания вокруг нее были небольшими центрами смертельных удовольствий, в них можно было войти в мир дешевой эйфории, из которого не было выхода. И теперь она сообразила, почему так мало людей они видели на улице, да и те со странными, погруженными в себя лицами.
— Если мы сами останемся здесь достаточно долго, — сказал Валсавис, — запах дыма, который наполняет воздух, будет казаться нам все более и более приятным, и он будет действовать на нас как запах свежевыпеченного хлеба на умирающего от голода человека. Нас охватит сильнейшее желание зайти в один из этих притонов и попробовать этот странно-притягательный дым. И если мы окажемся достаточно глупыми и уступим искушению, нас тепло примут, приведут в комфортабельную комнату и усадят в мягкое кресло, дадут трубку, совсем не дорого, почти даром, и это будет началом конца. Мы очень быстро узнаем, что вторая трубка стоит дороже, третья еще дороже и цена постепенно будет только возрастать. Пройдет немного времени, и нас вышвырнут из удобных, роскошных комнат и приведут в крошечную каморку в задней части дома, где на деревянных полках постелены жесткие циновки, а сами полки поднимаются до потолка, и шесть или больше человек могут лежать на них одновременно, как товары на складе большого магазина. Но к этому времени мы уже не будем возражать. Со временем мы вообще не будем говорить ничего, только подпишем кусок бумаги, который нам принесут, когда у нас кончатся деньги, а мы захотим еще больше трубок. Пройдет еше день, появятся торговцы рабами и приобретут нас в числе прочих бедолаг, таких же, как и мы.
— Откуда ты знаешь все это? — спросила Риана, со страхом глядя на Валсависа. Его рассказ звучал настолько живо и убедительно, как если бы он сам пережил все эти ужасы.
— Потому что в моей юности я однажды работал на такого торговца рабами, — глухо сказал Валсавис. — Этого было достаточно, чтобы истребить во мне любое искушение попробовать самому вдохнуть яд беллавида в мои легкие. Да я скорее перережу себе жилы и подохну на улице, чем вдохну его. Если за все годы моей долгой жизни я и научился чему-нибудь, так только тому, что любая попытка принести в свою жизнь мир, радость или удовольствие таким вот искусственным способом, это ложный путь, ведущий в никуда. Чтобы найти все это, надо смотреть на жизнь ясными, светлыми и трезвыми глазами, встречать свои трудности и бороться с ними при помощи воли, упорства и силы духа. Только так можно получить настоящее удовлетворение. А все остальное это иллюзии, производимые сладко-пахнущим дымом беллавида. Это только тени и вымысел.
— Давайте побыстрее уйдем из этого смертельного места, — сказала Риана. — Я не хочу вдыхать этот смертельный дым ни секундой больше. Он уже стал казаться мне приятным, зато теперь меня тошнит даже при мысли о нем.
Они побежали по Проспекту Мечты, оставив за собой приторно пахнувший дым. Вскоре они оказались в еще более старом районе городе, где на зданиях отчетливо лежала печать времени. Они миновали маленькую квадратную площадь с колодцем в центре, и пошли дальше по извилистой улице. Дома здесь были меньше и стояли ближе друг к другу, многие были высотой только в один этаж. Большинство из них были обычными жилыми домами, но встречались и маленькие лавки, продавашие всякую всячину, начиная с ковров и одежды, и заканчивая свежим мясом з'тала. Пройдя мимо небольший булочной они подошли к узкому двухэтажному зданию с деревянной вывеской, на которой крупными зелеными буквами было написано: Тихий Путь. Под этим названием стояло еще одно слово: Аптекарь.
Было уже очень поздно, но в переднем окне дома горела лампа, и ставни окон было открыты, пропуская в дом холодный ночной ветерок. Они подошли к входной двери и обнаружили, что она не заперта. Когда они открыли ее, она задела несколько веток кактуса, подвешенных над входом, и внутри дома раздался приятный звон колокольчиков, извещая хозяина, что кто-то вошел.
Внутри магазин был невелик и имел форму вытянутого прямоугольника. Вдоль одной из стен шел деревянный прилавок, на котором стояли различные иструменты для взвешивания, нарезания, измельчения и смешивания различных трав и порошков. За прилавком стояли полки, на которых стояли ряды стеклянных бутылок и керамических горшков, на каждом из них было отчетливо написано имя засушенного растения или порошка. Такие же полки шли вдоль всех стен комнаты, от пола до потолка, и на многих из них стояли бутылки с разнообразными жидкостями и зельями. С потолка свешивались пучки засушенных растений, наполняя магазин замечательным, острым запахом, который немедленно уничтожал у ожидавших здесь посетителей памать о страшном приторном запахе дыма беллавида.
Невысокий человек, одетый в простую коричневую одежду, прошел через занавеску за задней стеной прилавка. Он подошел к прилавку, тяжело дыша во время ходьбы, держа свои старые, покрытые сегментными пятнами руки перед собой. Его морщинстое лицо все высохло и одрябло, но темные коричневые глаза, с морщинками в уголках, глядели весело и задорно.
— Добро пожаловать и добрый вечер, мои друзья, — сказал он им. — Я Каллис, аптекарь. Чем я могу помочь вам?
— Ваше имя и местоположение вашего магазина дал нам управляющий Дворца Пустыни, — сказал Сорак. — Он попросил, чтобы мы упомянули его.
— А, да, — сказал аптекарь, кивая. — Он часто посылет мне клиентов. Он мой сын, знаете ли.
— Ваш сын? — с удивлением спросила Риана.
Старик печально усмехнулся. — Я завел его, когда был уже не очень молод, к сожалению, и его мать умерла, давая ему жизнь. Он решил не следовать по стопам своего отца, и это всегда не нравилось мне. Но дети всегда сами выбирают свой путь в жизни, нравится это их родителям или нет. Так устроен этот мир. Но, как я понимаю, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать жалобу старика. Чем я могу помочь вам? У вас есть рана или болезнь, которую надо вылечить, а возможно вам нужна мазь для усталых мышц? Или любовное зелье? А может быть какие-нибудь припарки и мази для путешествия?
— Нет, мы ищем друида по имени Молчаливый, добрый аптекарь, — сказал Сорак.
— Аааа, — сказал старик. — Понимаю, понимаю. Да, я должен был немедленно догадаться об этом, как только увидел ваш внешний вид. У вас вид искателей приключений и искателей сокровищ. Да, я должен был догадаться. Вы, естестественно, ищете информацию, касающуюся легендарных пропавших сокровищ Бодаха.
— Мы ищем Молчаливого, — повторил Сорак.
— Молчаливый не захочет увидеть вас, — спокойно сказал аптекарь.
— Почему? — спросил Сорак.
— Молчаливый не хочет видеть никого.
— И кто собирается остановить нас, если мы хотем увидеть его? Ты? — сказал Валсавис, его страшный взгляд уперся в аптекаря.
— Не нужно мне угрожать, — ответил Каллис, сказав именно то, что сам Сорак уже собирался сказать. — Конечно я не могу остановить вас, если вы вдруг решите войти в его комнату. Вы все высокие и сильные, а я маленький и слабый. Но, если вы силой ворветесь к нему, то это не пойдет вам на пользу, а потом окажется, что выйти из Соленого Поля будет труднее, чем войти в него.
Сорак успокаивающе взял Валсависа за плечо. — Никто из нас не собирается применять силу или сражаться, — успокоил он аптекаря. — Мы просто просим тебя передать Молчаливому, что мы здесь и хотим увидеться с ним. Если Молчаливый откажется, мы повернемся, спокойно уйдем и больше он нас не увидит.
Старик заколебался. — А что я должен сказать ему, если он спросит о тех, кто хочет увидеться с ним?
Сорак покопался в своем рюкзаке и вынул оттуда копию Дневника Странника, которую он получил от Сестры Дионы в монастыре виличчи. — Скажи Молчаливому, что нас послал автор этой книжки, — сказал он, отдавая ее старику.
Каллис посмотрел на книжку и прочитал ее название, потом опять взглянул на Сорака. По выражению его лица было трудно судить о том, что он собирается сделать. Сорак скользнул вниз, на его место вышла Страж и проверила его мысли. Там были только скептецизм и настороженность.
— Хорошо, — наконец сказал Каллис. — Пожалуйста, ждите здесь. — Он исчез за занавесом.
— Все это кажется мне бессмысленным, — сказал Валсавис. — Почему просто не пойти и не повидать старого друида. Зачем эта комедия? Что остановит нас?
— Хорошие манеры, — сказал Сорак. — А, кстати. С каких это пор наше личное дело вдруг начало волновать тебя? Почему ты заинтересовался этим? Ты же приехал в Соленое Поле просто поразвлечься, по меньшей мере ты так сказал.
— Если ты на самом деле собираешься искать пропавшие сокровища Бодаха, то я заинтересован — по очевидным причинам, — сказал Валсавис. — Я понимаю, что ты не собирался приглашать меня совершить эту маленькую прогулку с вами, но ты же понимаешь, что тебе самому будет намного лучше иметь с собой опытного и умелого бойца в городе немертвых. А если то, что рассказывают об этих сокровищах правда, там будет более, чем достаточно, чтобы разделить все на три части, и каждая часть сделает нас баснословными богачами. Ну и вы должны мне, так ты сам, по меньшей мере, сказал. Именно я нашел тебя, полумертвого, и обработал твою рану, когда мародеры бросили тебя умирать, и именно я помог тебе вырвать Риану у них из лап. Более того, все, что я выиграл, я был вынужден оставить там, в игорном доме.
— Никто не заставлял тебя, Валсавис. Ты легко мог сохранить твой выигрыш, хотя ты никогда бы не выиграл его без меня, — сказал Сорак. — Управляющий сказал, что он не будет пытаться заставить тебя вернуть его.
— Возможно, — сказал Валсавис, — но после того как вы оба поступили так благородно и вернули ваш выигрыш, мне не оставалось ничего другого.
— А я думал, что деньги не так важны для тебя, — сказал Сорак. — Не ты ли говорил, что чересчур много денег приносит лишь неприятности и проблемы?
— Возможно я так и сказал, — вынужден был согласиться Валсавис, — но одно дело не хотеть украсть чей-то меч, каким бы замечательным оружием он ни был, и совсем другое дело добывать сокровища, ради которого придется рискнуть жизнью. Мечи крадут трусы, рискуют жизнью герои. И в моем возрасте я уже должен думать о том, как бы мне прожить быстро приближающиеся последние годы. Часть пропавших сокровищ Бодаха, даже очень маленькая часть, позволит мне прожить в комфорте оставшиеся мне годы жизни. Или ты настолько жаден и хочешь сохранить все для себя?
В тот момент, когда Сорак хотел ответить, вернулся Каллис. — Молчаливый хочет посмотреть на вас, — объявил он. — Сюда, пожалуйста.
Они прошли через занавес из бус и последовали за ним через склад в заднюю часть магазина, а потом по деревянной лестнице на второй этаж. Там было темно, только одна единственная лампа горела на самом верху лестницы.
Валсавис напрягся, не зная, что ожидать. Они прошли через короткий, темный коридор и остановились перед дверью.
— Сюда, — сказал Каллис, приглашая их войти.
— Открой и войди первым, старик, — сказал Валсавис.
Аптекарь просто поглядел на него, потом вздохнул и печально покачал головой. Он открыл деревянную дверь и вошел первым. Они пошли за ним, причем Валсавис не отрывал руку от рукоятки меча.
Внутри была комната, разделенная на две половины аркой. В ближней к ним части комнаты был небольшой, конусообразный камин, сделанный из красных кирпичей, в котором горел огонь. На огне стоял чайник с водой. Стены были пусты, пол сделан из грубых досок. И здесь с деревянного потолка свисали пучки высушенных растений. В комнате находился небольшой круглый стол, сделанный из простого дерева и два маленьких грубых стула. На столе стоял подсвечник со свечой, несколько растений и инструменты для резки растений и изготовления лекарств. У стены лежал небольшой соломенный тюфяк и стоял книжный шкаф со свитками и старинными книгами. Другой мебели или украшений в комнате не было.
По ту сторону арки был маленький кабинет, с письменным столом и одним единственным стулом, прислоненным к голой стене. В комнате вообще не было окон. Одинокая масляная лампа горела в кабинете, освещая одетую в белую одежду фигуру с длинными, прямыми, серебряными волосами, сидевшую около стола, лицо человека было отвернуто от них.
— Молчаливый, — сказал Каллис, повернулся и вышел из комнаты, закрыв дверь за собой.
Молчаливый встал и повернулся к ним.
— Кровь Гита, — ахнул Валсавис. — Да это женщина.
Серебряные волосы, падавшие почти до талии, больше подходили для женщины на склоне лет, но эта женщина выглядела едва ли старше Рианы. Ее лицо выглядело несколько нереальным, красивые черты лица без морщин, кожа похожая на тонкий фарфор, блестящие, ярко-зеленые глаза, настолько яркие, что, казалось, они светятся. Она было высока и стройна, держалась прямо и уверенно. Она подошла к ним, двигаясь плавно и грациозно. Казалось, что она просто плывет над полом.
В ее руках была копия Дневника Странника, которую Сорак дал Каллису. — Я верю, что это ваше, — сказала она, звучным и ясным голосом. — Вы пришли с безупречными рекомендациями.
— Но… ты можешь говорить! — сказал Валсавис.
Она улыбнулась. — Когда я захочу, — сказала она. — Намного легче избегать нежелательных бесед, когда люди думают, что у меня нет голоса. Здесь меня знают как Молчаливого, и все, за исключением старого и верного Каллиса, верят, что я не могу говорить. Но теперь вы знаете правду, и можете называть меня по имени, Кара.
— Нет, это какой-то обман, — упрямо сказал Валсавис. — Ты никак не можешь быть Молчаливым. Друид, которого зовут Молчаливый, отправился в Бодах и вернулся обратно почти сто лет назад. По меньшей мере барды уже сто лет рассказывают эту историю. Ты же слишком молода. — Он взглянул на Сорака и Риану. — Эта женщина самозванка, она выдает себя за Молчаливого.
— Нет, — сказал Сорак. — Она пирена.
Валсавис потрясенно уставился на него. — Погоди, ты имеешь в виду…одна из легендарных подателей-мира? — он неуверенно посмотрел на женщину-друида. — Меняющие-форму?
— Я не так молода, как выгляжу, — ответила Кара. — Мне почти двести пятьдесят лет. Однако, для моего народа, я все еще очень молода.
— Я слышал истории о пиренах, — сказал Валсавис, — но я никогда не встречался ни с одним из них и не видел их в своей жизни, и я не знаю, как они выглядят. Из всего, что я знаю, они вообще не существуют, это легенда, миф. Если ты действительно пирена, докажи это.
Какое-то мгновение Кара глядела на него, не говоря ни слова. Наконец она сказала, — Я не собираюсь ничего тебе доказывать. Кочевник знает, кто я такая. Больше говорить не о чем.
— Сейчас посмотрим, — зловеще сказал Валсавис, выхватывая меч.
— Валсавис, убери меч, — твердо сказал Сорак, становясь между ними, — если не хочешь скрестить его с моим.
Их взгляды встретились, время замерло. Потом, медленно, Валсавис убрал меч в ножны. Нет, подумал он, еще не время. Но скоро. Очень скоро. Пирена просто стояла и невозмутимо смотрела на него.
— Разрешите мне, — сказала Риана, подходя к пирене. Она взяла одну руку пирены, опустилась на колено и склонила голову чуть ли не до пола.
Кара опустила руку ей на голову. — Встань, монахиня, — сказала она. — Нет необходимости в таких формальных выражениях почтения. Скорее я должна почитать тебя, учитывая задачу, за которую вы взялись.
— Вы знали, почему мы придем? — удивленно спросил Сорак.
— Я ожидала вас, — ответила пирена. — Затем она взглянула на Валсависа. — Но не его.
— Я путешествую с ними, — сказал Валсавис.
Кара взглянула на Сорак и подняла бровь.
— На некоторое время, — сказал Сорак.
— Ну, если вы так решили… — сказала она.
— Они сказали, что ты знаешь, где найти потерянные сокровища Бодаха, — сказал Валсавис.
— Да, знаю, — ответила Кара. — В Бодахе.
— Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать, как ты говоришь загадками, женщина, — раздраженно сказал Валсавис.
— Ты пришел сюда не для того, чтобы слушать меня, — ответила она.
— Клянусь громом, мне это надоело! — сказал Валсавис.
— Возьми себя в руки, Валсавис, — спокойно но твердо сказал Сорак. — Никто не заставлял тебя придти сюда и говорить. Вспомни, что ты просил нас разрешить тебе придти сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Как страшно! — в ужасе сказала Риана. Она огляделась, охваченная отвращением и страшными предчувствиями. Все здания вокруг нее были небольшими центрами смертельных удовольствий, в них можно было войти в мир дешевой эйфории, из которого не было выхода. И теперь она сообразила, почему так мало людей они видели на улице, да и те со странными, погруженными в себя лицами.
— Если мы сами останемся здесь достаточно долго, — сказал Валсавис, — запах дыма, который наполняет воздух, будет казаться нам все более и более приятным, и он будет действовать на нас как запах свежевыпеченного хлеба на умирающего от голода человека. Нас охватит сильнейшее желание зайти в один из этих притонов и попробовать этот странно-притягательный дым. И если мы окажемся достаточно глупыми и уступим искушению, нас тепло примут, приведут в комфортабельную комнату и усадят в мягкое кресло, дадут трубку, совсем не дорого, почти даром, и это будет началом конца. Мы очень быстро узнаем, что вторая трубка стоит дороже, третья еще дороже и цена постепенно будет только возрастать. Пройдет немного времени, и нас вышвырнут из удобных, роскошных комнат и приведут в крошечную каморку в задней части дома, где на деревянных полках постелены жесткие циновки, а сами полки поднимаются до потолка, и шесть или больше человек могут лежать на них одновременно, как товары на складе большого магазина. Но к этому времени мы уже не будем возражать. Со временем мы вообще не будем говорить ничего, только подпишем кусок бумаги, который нам принесут, когда у нас кончатся деньги, а мы захотим еще больше трубок. Пройдет еше день, появятся торговцы рабами и приобретут нас в числе прочих бедолаг, таких же, как и мы.
— Откуда ты знаешь все это? — спросила Риана, со страхом глядя на Валсависа. Его рассказ звучал настолько живо и убедительно, как если бы он сам пережил все эти ужасы.
— Потому что в моей юности я однажды работал на такого торговца рабами, — глухо сказал Валсавис. — Этого было достаточно, чтобы истребить во мне любое искушение попробовать самому вдохнуть яд беллавида в мои легкие. Да я скорее перережу себе жилы и подохну на улице, чем вдохну его. Если за все годы моей долгой жизни я и научился чему-нибудь, так только тому, что любая попытка принести в свою жизнь мир, радость или удовольствие таким вот искусственным способом, это ложный путь, ведущий в никуда. Чтобы найти все это, надо смотреть на жизнь ясными, светлыми и трезвыми глазами, встречать свои трудности и бороться с ними при помощи воли, упорства и силы духа. Только так можно получить настоящее удовлетворение. А все остальное это иллюзии, производимые сладко-пахнущим дымом беллавида. Это только тени и вымысел.
— Давайте побыстрее уйдем из этого смертельного места, — сказала Риана. — Я не хочу вдыхать этот смертельный дым ни секундой больше. Он уже стал казаться мне приятным, зато теперь меня тошнит даже при мысли о нем.
Они побежали по Проспекту Мечты, оставив за собой приторно пахнувший дым. Вскоре они оказались в еще более старом районе городе, где на зданиях отчетливо лежала печать времени. Они миновали маленькую квадратную площадь с колодцем в центре, и пошли дальше по извилистой улице. Дома здесь были меньше и стояли ближе друг к другу, многие были высотой только в один этаж. Большинство из них были обычными жилыми домами, но встречались и маленькие лавки, продавашие всякую всячину, начиная с ковров и одежды, и заканчивая свежим мясом з'тала. Пройдя мимо небольший булочной они подошли к узкому двухэтажному зданию с деревянной вывеской, на которой крупными зелеными буквами было написано: Тихий Путь. Под этим названием стояло еще одно слово: Аптекарь.
Было уже очень поздно, но в переднем окне дома горела лампа, и ставни окон было открыты, пропуская в дом холодный ночной ветерок. Они подошли к входной двери и обнаружили, что она не заперта. Когда они открыли ее, она задела несколько веток кактуса, подвешенных над входом, и внутри дома раздался приятный звон колокольчиков, извещая хозяина, что кто-то вошел.
Внутри магазин был невелик и имел форму вытянутого прямоугольника. Вдоль одной из стен шел деревянный прилавок, на котором стояли различные иструменты для взвешивания, нарезания, измельчения и смешивания различных трав и порошков. За прилавком стояли полки, на которых стояли ряды стеклянных бутылок и керамических горшков, на каждом из них было отчетливо написано имя засушенного растения или порошка. Такие же полки шли вдоль всех стен комнаты, от пола до потолка, и на многих из них стояли бутылки с разнообразными жидкостями и зельями. С потолка свешивались пучки засушенных растений, наполняя магазин замечательным, острым запахом, который немедленно уничтожал у ожидавших здесь посетителей памать о страшном приторном запахе дыма беллавида.
Невысокий человек, одетый в простую коричневую одежду, прошел через занавеску за задней стеной прилавка. Он подошел к прилавку, тяжело дыша во время ходьбы, держа свои старые, покрытые сегментными пятнами руки перед собой. Его морщинстое лицо все высохло и одрябло, но темные коричневые глаза, с морщинками в уголках, глядели весело и задорно.
— Добро пожаловать и добрый вечер, мои друзья, — сказал он им. — Я Каллис, аптекарь. Чем я могу помочь вам?
— Ваше имя и местоположение вашего магазина дал нам управляющий Дворца Пустыни, — сказал Сорак. — Он попросил, чтобы мы упомянули его.
— А, да, — сказал аптекарь, кивая. — Он часто посылет мне клиентов. Он мой сын, знаете ли.
— Ваш сын? — с удивлением спросила Риана.
Старик печально усмехнулся. — Я завел его, когда был уже не очень молод, к сожалению, и его мать умерла, давая ему жизнь. Он решил не следовать по стопам своего отца, и это всегда не нравилось мне. Но дети всегда сами выбирают свой путь в жизни, нравится это их родителям или нет. Так устроен этот мир. Но, как я понимаю, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать жалобу старика. Чем я могу помочь вам? У вас есть рана или болезнь, которую надо вылечить, а возможно вам нужна мазь для усталых мышц? Или любовное зелье? А может быть какие-нибудь припарки и мази для путешествия?
— Нет, мы ищем друида по имени Молчаливый, добрый аптекарь, — сказал Сорак.
— Аааа, — сказал старик. — Понимаю, понимаю. Да, я должен был немедленно догадаться об этом, как только увидел ваш внешний вид. У вас вид искателей приключений и искателей сокровищ. Да, я должен был догадаться. Вы, естестественно, ищете информацию, касающуюся легендарных пропавших сокровищ Бодаха.
— Мы ищем Молчаливого, — повторил Сорак.
— Молчаливый не захочет увидеть вас, — спокойно сказал аптекарь.
— Почему? — спросил Сорак.
— Молчаливый не хочет видеть никого.
— И кто собирается остановить нас, если мы хотем увидеть его? Ты? — сказал Валсавис, его страшный взгляд уперся в аптекаря.
— Не нужно мне угрожать, — ответил Каллис, сказав именно то, что сам Сорак уже собирался сказать. — Конечно я не могу остановить вас, если вы вдруг решите войти в его комнату. Вы все высокие и сильные, а я маленький и слабый. Но, если вы силой ворветесь к нему, то это не пойдет вам на пользу, а потом окажется, что выйти из Соленого Поля будет труднее, чем войти в него.
Сорак успокаивающе взял Валсависа за плечо. — Никто из нас не собирается применять силу или сражаться, — успокоил он аптекаря. — Мы просто просим тебя передать Молчаливому, что мы здесь и хотим увидеться с ним. Если Молчаливый откажется, мы повернемся, спокойно уйдем и больше он нас не увидит.
Старик заколебался. — А что я должен сказать ему, если он спросит о тех, кто хочет увидеться с ним?
Сорак покопался в своем рюкзаке и вынул оттуда копию Дневника Странника, которую он получил от Сестры Дионы в монастыре виличчи. — Скажи Молчаливому, что нас послал автор этой книжки, — сказал он, отдавая ее старику.
Каллис посмотрел на книжку и прочитал ее название, потом опять взглянул на Сорака. По выражению его лица было трудно судить о том, что он собирается сделать. Сорак скользнул вниз, на его место вышла Страж и проверила его мысли. Там были только скептецизм и настороженность.
— Хорошо, — наконец сказал Каллис. — Пожалуйста, ждите здесь. — Он исчез за занавесом.
— Все это кажется мне бессмысленным, — сказал Валсавис. — Почему просто не пойти и не повидать старого друида. Зачем эта комедия? Что остановит нас?
— Хорошие манеры, — сказал Сорак. — А, кстати. С каких это пор наше личное дело вдруг начало волновать тебя? Почему ты заинтересовался этим? Ты же приехал в Соленое Поле просто поразвлечься, по меньшей мере ты так сказал.
— Если ты на самом деле собираешься искать пропавшие сокровища Бодаха, то я заинтересован — по очевидным причинам, — сказал Валсавис. — Я понимаю, что ты не собирался приглашать меня совершить эту маленькую прогулку с вами, но ты же понимаешь, что тебе самому будет намного лучше иметь с собой опытного и умелого бойца в городе немертвых. А если то, что рассказывают об этих сокровищах правда, там будет более, чем достаточно, чтобы разделить все на три части, и каждая часть сделает нас баснословными богачами. Ну и вы должны мне, так ты сам, по меньшей мере, сказал. Именно я нашел тебя, полумертвого, и обработал твою рану, когда мародеры бросили тебя умирать, и именно я помог тебе вырвать Риану у них из лап. Более того, все, что я выиграл, я был вынужден оставить там, в игорном доме.
— Никто не заставлял тебя, Валсавис. Ты легко мог сохранить твой выигрыш, хотя ты никогда бы не выиграл его без меня, — сказал Сорак. — Управляющий сказал, что он не будет пытаться заставить тебя вернуть его.
— Возможно, — сказал Валсавис, — но после того как вы оба поступили так благородно и вернули ваш выигрыш, мне не оставалось ничего другого.
— А я думал, что деньги не так важны для тебя, — сказал Сорак. — Не ты ли говорил, что чересчур много денег приносит лишь неприятности и проблемы?
— Возможно я так и сказал, — вынужден был согласиться Валсавис, — но одно дело не хотеть украсть чей-то меч, каким бы замечательным оружием он ни был, и совсем другое дело добывать сокровища, ради которого придется рискнуть жизнью. Мечи крадут трусы, рискуют жизнью герои. И в моем возрасте я уже должен думать о том, как бы мне прожить быстро приближающиеся последние годы. Часть пропавших сокровищ Бодаха, даже очень маленькая часть, позволит мне прожить в комфорте оставшиеся мне годы жизни. Или ты настолько жаден и хочешь сохранить все для себя?
В тот момент, когда Сорак хотел ответить, вернулся Каллис. — Молчаливый хочет посмотреть на вас, — объявил он. — Сюда, пожалуйста.
Они прошли через занавес из бус и последовали за ним через склад в заднюю часть магазина, а потом по деревянной лестнице на второй этаж. Там было темно, только одна единственная лампа горела на самом верху лестницы.
Валсавис напрягся, не зная, что ожидать. Они прошли через короткий, темный коридор и остановились перед дверью.
— Сюда, — сказал Каллис, приглашая их войти.
— Открой и войди первым, старик, — сказал Валсавис.
Аптекарь просто поглядел на него, потом вздохнул и печально покачал головой. Он открыл деревянную дверь и вошел первым. Они пошли за ним, причем Валсавис не отрывал руку от рукоятки меча.
Внутри была комната, разделенная на две половины аркой. В ближней к ним части комнаты был небольшой, конусообразный камин, сделанный из красных кирпичей, в котором горел огонь. На огне стоял чайник с водой. Стены были пусты, пол сделан из грубых досок. И здесь с деревянного потолка свисали пучки высушенных растений. В комнате находился небольшой круглый стол, сделанный из простого дерева и два маленьких грубых стула. На столе стоял подсвечник со свечой, несколько растений и инструменты для резки растений и изготовления лекарств. У стены лежал небольшой соломенный тюфяк и стоял книжный шкаф со свитками и старинными книгами. Другой мебели или украшений в комнате не было.
По ту сторону арки был маленький кабинет, с письменным столом и одним единственным стулом, прислоненным к голой стене. В комнате вообще не было окон. Одинокая масляная лампа горела в кабинете, освещая одетую в белую одежду фигуру с длинными, прямыми, серебряными волосами, сидевшую около стола, лицо человека было отвернуто от них.
— Молчаливый, — сказал Каллис, повернулся и вышел из комнаты, закрыв дверь за собой.
Молчаливый встал и повернулся к ним.
— Кровь Гита, — ахнул Валсавис. — Да это женщина.
Серебряные волосы, падавшие почти до талии, больше подходили для женщины на склоне лет, но эта женщина выглядела едва ли старше Рианы. Ее лицо выглядело несколько нереальным, красивые черты лица без морщин, кожа похожая на тонкий фарфор, блестящие, ярко-зеленые глаза, настолько яркие, что, казалось, они светятся. Она было высока и стройна, держалась прямо и уверенно. Она подошла к ним, двигаясь плавно и грациозно. Казалось, что она просто плывет над полом.
В ее руках была копия Дневника Странника, которую Сорак дал Каллису. — Я верю, что это ваше, — сказала она, звучным и ясным голосом. — Вы пришли с безупречными рекомендациями.
— Но… ты можешь говорить! — сказал Валсавис.
Она улыбнулась. — Когда я захочу, — сказала она. — Намного легче избегать нежелательных бесед, когда люди думают, что у меня нет голоса. Здесь меня знают как Молчаливого, и все, за исключением старого и верного Каллиса, верят, что я не могу говорить. Но теперь вы знаете правду, и можете называть меня по имени, Кара.
— Нет, это какой-то обман, — упрямо сказал Валсавис. — Ты никак не можешь быть Молчаливым. Друид, которого зовут Молчаливый, отправился в Бодах и вернулся обратно почти сто лет назад. По меньшей мере барды уже сто лет рассказывают эту историю. Ты же слишком молода. — Он взглянул на Сорака и Риану. — Эта женщина самозванка, она выдает себя за Молчаливого.
— Нет, — сказал Сорак. — Она пирена.
Валсавис потрясенно уставился на него. — Погоди, ты имеешь в виду…одна из легендарных подателей-мира? — он неуверенно посмотрел на женщину-друида. — Меняющие-форму?
— Я не так молода, как выгляжу, — ответила Кара. — Мне почти двести пятьдесят лет. Однако, для моего народа, я все еще очень молода.
— Я слышал истории о пиренах, — сказал Валсавис, — но я никогда не встречался ни с одним из них и не видел их в своей жизни, и я не знаю, как они выглядят. Из всего, что я знаю, они вообще не существуют, это легенда, миф. Если ты действительно пирена, докажи это.
Какое-то мгновение Кара глядела на него, не говоря ни слова. Наконец она сказала, — Я не собираюсь ничего тебе доказывать. Кочевник знает, кто я такая. Больше говорить не о чем.
— Сейчас посмотрим, — зловеще сказал Валсавис, выхватывая меч.
— Валсавис, убери меч, — твердо сказал Сорак, становясь между ними, — если не хочешь скрестить его с моим.
Их взгляды встретились, время замерло. Потом, медленно, Валсавис убрал меч в ножны. Нет, подумал он, еще не время. Но скоро. Очень скоро. Пирена просто стояла и невозмутимо смотрела на него.
— Разрешите мне, — сказала Риана, подходя к пирене. Она взяла одну руку пирены, опустилась на колено и склонила голову чуть ли не до пола.
Кара опустила руку ей на голову. — Встань, монахиня, — сказала она. — Нет необходимости в таких формальных выражениях почтения. Скорее я должна почитать тебя, учитывая задачу, за которую вы взялись.
— Вы знали, почему мы придем? — удивленно спросил Сорак.
— Я ожидала вас, — ответила пирена. — Затем она взглянула на Валсависа. — Но не его.
— Я путешествую с ними, — сказал Валсавис.
Кара взглянула на Сорак и подняла бровь.
— На некоторое время, — сказал Сорак.
— Ну, если вы так решили… — сказала она.
— Они сказали, что ты знаешь, где найти потерянные сокровища Бодаха, — сказал Валсавис.
— Да, знаю, — ответила Кара. — В Бодахе.
— Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать, как ты говоришь загадками, женщина, — раздраженно сказал Валсавис.
— Ты пришел сюда не для того, чтобы слушать меня, — ответила она.
— Клянусь громом, мне это надоело! — сказал Валсавис.
— Возьми себя в руки, Валсавис, — спокойно но твердо сказал Сорак. — Никто не заставлял тебя придти сюда и говорить. Вспомни, что ты просил нас разрешить тебе придти сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31