Он шагал по палатке, энергичный, к нему вернулась былая стремительность и в движениях, и в мыслях.– Мы и понятия не имели, где находимся и куда направляемся. Мы просто вели Арго против течения темных вод, тащили его по суше, когда это было необходимо, и все время надеялись, что продвигаемся к дому.– Да, я помню.– Я рад, что ты помнишь. А теперь послушай, что я скажу! – Он склонился надо мной и заговорил с пылом вновь обретшего веру: – Всю свою жизнь я считал, что мой мир – это мир, в котором живу я! Время для меня не имеет значения. Как не имеет значения и место. Я здесь! Теперь это мой мир, Антиох, новый, странный, еще не познанный. А еще я верю в дневной свет! А если верно то, что ты мне рассказал, значит, хотя бы один из моих сыновей тоже живет в этом мире! Я могу найти его. Это достойное испытание для меня, ради этого стоит жить. Можешь придумать лучший повод, чтобы стряхнуть лед, починить корабль и отправиться на юг к солнцу? Можешь?– Лучшего повода не придумаешь, Ясон.– Прекрасно! Замечательно!Я поднялся, и он обнял меня:– Мы сможем нанять гребцов прямо здесь и по пути на юг. Ложись спать, и пусть тебе снятся сны, Мерлин. Пусть сны будут хорошими. И я пойду спать. Когда мы проснемся, вытащим Арго на берег. И снова его оживим! Часть втораяДУША КОРАБЛЯ Глава шестаяДУША КОРАБЛЯ Невозможно забыть, как красив был Арго. Даже сейчас, когда он стоял на берегу, разрушающийся, неподвижный, опутанный водорослями, его изысканный корпус, изукрашенный цветными символами и изображениями богов и стихий родной земли Ясона, Греции, не мог не восхищать взор. Несмотря на поломанные ветви, которыми оброс корабль, его корпус, такой изящный от заостренной кормы до элегантно изогнутого носа, увенчанного женственной деревянной фигурой ясноглазой Геры, изумлял своей завершенностью. Казалось, что статуя трепещет, когда к ней прикасаешься, словно в ней еще теплится жизнь. Она лежала на твердой земле на подпорках, перевязанная веревками, и будто что-то шептала.Да, она на самом деле просила, чтобы корабль починили. Чтобы починили хорошо. Чтобы подготовили к походу. Слишком долго он умирал.Я боялся, что корабль погиб в этом острозубом Царстве Енааки, но сейчас, обходя Арго с факелом в руке, я убедился, что слабая искорка жизни еще тлела в нем, не погасла почти за тысячу лет.
Теперь, когда начало показываться солнце, хоть и ненадолго, я снова могу измерять время сутками. В течение двух коротких дней и все еще длинных ночей Ясон стоял на коленях перед Арго и разговаривал с кораблем, но не словами, а языком души. На третий день он вырыл глубокий ров, заполнил его щепой для растопки и бревнами, а потом позвал дядю Ниив, Леманку, который был плотником и корабелом. Он сам предложил Ясону помощь, Юхан тоже выразил готовность принять участие. Леманку отделил выцветшую статую Геры от корабля и отнес бездыханную богиню ко рву. Ясон стоял внизу, только голова виднелась над бревнами, он убил жертвенного олененка голыми руками. За обрядом с интересом наблюдали подошедшие жители Похйолы, все по такому случаю были одеты в красные одежды. Они покачивали факелами и пели высокими голосами какие-то коротенькие мелодичные песни, выказывая этим свое одобрение.Отрубив голову животного, Ясон швырнул ее на бревна, потом поджег растопку.Вскоре в яме запылал огромный костер.Ясон работал с непостижимым неистовством, он разделал тушу мертвого животного, нанизал на вертела куски мяса и разложил их над огнем на деревянных перекладинах. Ниив помогала ему поддерживать пламя.Когда голова прогорела до кости, Ясон плеснул на нее из фляги крепкого алкогольного напитка местного производства. Пламя поднялось выше и стало голубым, какое-то время оно зловеще мигало.Когда все было сделано, угли прогорели, а зажаренное мясо источало аппетитный аромат, Ясон встал перед Арго:– Прощай, Старый Корабль. Прощай, Мой Лебедь. Скоро я увижу твое второе рождение. Твой остов даст молодые побеги. Новую жизнь старому кораблю. Я любил тебя, Арго, когда тебя вела Гера, великодушная богиня. Я буду любить тебя и с другой хранительницей. Клянусь своей жизнью!Потом он повернулся к Леманку и Юхану и сказал:– Теперь настал ваш черед. Разберите его до самых шпангоутов. И на этом остановитесь. Мы начнем строить с них. Но не трогайте внутренности старого корабля.Я удивился, услышав указания Ясона. Впервые он говорил о «внутренностях старого корабля». Я ходил с ним в опасное плавание, которое длилось много лет, отняло несколько жизней. Нас заносило в самые кошмарные места, стоило гибели его сыновьям (так мы тогда думали) и обрекло Ясона на двадцать лет страданий. Но ни единого раза не показал он, что знает то, что я чувствовал интуитивно, когда впервые попал на борт Арго еще в Иолке, много веков назад, еще до нашего отплытия в Колхиду за золотым руном…
Тогда, много веков назад, я не видел, как строили Арго. Когда Ясон заказывал его в Греции, таинственным образом из мрака ночи явился корабел Арг и предложил свои услуги. К тому времени, когда мое странствие по предначертанному пути привело меня в Пагазе, что находится севернее Иолка, корабль уже стоял на стапеле, готовый к отплытию. Молчаливый корабел закончил свой труд. Уже тогда внутри судна находился древний прогнивший остов, он всегда был в самом сердце Арго, заключенный внутри превосходного нового корпуса, покрытого свежей краской, украшенного символами моря и неба и охраняемого богами. Ясон самолично ходил в Додону к оракулу и срезал там ветвь священного дуба для киля Арго.Я присоединился к толпе, собравшейся у причала, чтобы посмотреть на героев, которых Ясон созвал себе в матросы. И совершенно неожиданно для себя спросил ясноглазого молодого человека, который воздавал дары Гере (это был сам Ясон), не нужен ли ему волшебник на корабле.– Совершенно не нужен, – ответил он мне, держа руки над дымящимся подношением. Он даже не взглянул на меня.– Я прошел из Оркнеи через Гиперборею и западную Иллирию. Жалкая страна. День переходит в ночь, ветер превращается в огонь, и мертвецы начинают подниматься из могил. Мне бы пригодились новые друзья. А еще я умею рассказывать занимательные истории.Правда, эту занимательной не назовешь: земли на севере и западе вселяли такой ужас, что я бежал оттуда, не желая оставаться и выяснять причину.– Ты – рассказчик? – На этот раз он удостоил меня взгляда, хоть и мимолетного, и даже усмехнулся. – Почему бы и нет? Послушаем что-нибудь, кроме бесконечных разглагольствований Геракла о себе самом. Ты умеешь грести?– Да, я умею грести и драться, остальному могу научиться. Еще могу держать руль и лечить тех, кто мается морской болезнью.– Все это пригодится!– А еще я знаю, что в шторм надо мочиться по ветру.– Ты прекрасно образован! Может, поучишь Геракла манерам?– А еще я могу находить дорогу в тумане. Я говорю на многих языках, даже на тех, о существовании которых мало кто знает, также могу распознать нового человека, находящегося на расстоянии полудня пути.– Болтунов нам и так хватает. – Он имел в виду переводчиков? – В нашем походе нам понадобятся только три языка: мои команды, ваши ответы и песни на любом наречии. Но если ты умеешь грести и в самом деле можешь управлять кораблем в тумане, ты ведь можешь это делать?– Да, есть один способ.– У меня уже есть люди, умеющие находить дорогу по волнам и по ветру, но не в тумане. На это я бы согласился. И если ты оставишь все прочее колдовство при себе, можешь ехать с нами. Я не шучу. Никаких колдовских штучек. Я не хочу ничего подобного на борту моего корабля. Тебе ясно?– Более чем, – подтвердил я, хотя и был озадачен его упорным нежеланием пользоваться заклинаниями и магией.Большинство моряков многое отдали бы за то, чтобы иметь все это, отправляясь в плавание. Ясон, конечно, не был моряком, и у него имелась капризная и непредсказуемая покровительница на вершине Олимпа.– Мы отплываем с ближайшим приливом, – сообщил он. – Приходи, как только будешь готов. И никаких лошадей. По крайней мере живых. А если не живых, тогда разрешается брать только заднюю часть.Так что мне пришлось продать обоих моих коней. Я присоединился к аргонавтам, вместо приветствия они вручили мне длинную ясеневую жердь и проинструктировали, как сделать из нее весло.Мне помогал усталый, дерганый, но очень приятный молодой человек по имени Гилас – я не очень искусен в работе по дереву. Гилас был слугой Геракла и его многострадальным любовником. Добродушный, очень неглупый молодой человек явно тяготился подобными отношениями. Геракл был в высшей степени предан своему другу, что было невиданным проявлением приязни, которая никогда не распространялась на его жен. Однако Гилас, хотя и принимал привязанность великого человека, находился на грани срыва. И не только из-за притязаний на его тело, но и по причине крайней эгоистичности хозяина.– Ради славы он готов на все. Он возьмется за любое дело ради того, чтобы возвыситься. Геракл пренебрежительно относится к богам, постоянно с ними ссорится. Он называет себя сеятелем семени и песен будущего. Ты можешь в это поверить? У него уже сорок сыновей и столько же дочерей, все незаконнорожденные, всем им он оставил в наследство полный отчет обо всех своих деяниях и подвигах по сегодняшний день. Они должны распространять эти истории по всему свету, как только начинают ходить и говорить! Геракл согласился помочь Ясону найти золотое руно только потому, что кто-то из богов шепнул ему, будто именно этот поход будут помнить наши потомки. Поэтому он и подумать не может, чтобы отказаться от участия в нем. К тому же, если там будет он, про остальных участников никто и не вспомнит.Гилас замолчал. Погрузился в тяжкие раздумья.– Эго… эрго, Арго, как вам? – предложил я с улыбкой.Гилас рассмеялся, мрачные мысли ушли. Я удивился, можно даже сказать – изумился, как легко он понял шутку на западном диалекте.– Да, что-то в этом роде, – согласился он. – Очень похоже. Скажу тебе откровенно, Антиох, при первой же возможности, на первой же стоянке я сделаю ноги. Я собираюсь сбежать от Ясона, но вовсе не оттого, что мне недостает храбрости для такого похода. Постарайся это запомнить. Я чувствую, что могу тебе доверять. Какая жалкая у меня жизнь… а я мечтаю о чудесах, новых местах и чужих наречиях, я почти все из них понимаю! Я хочу все это для себя. Судьба ведет меня. Но как я могу познавать мир, исполняя предначертанное мне богами, если я привязан к быку-производителю, дикому вепрю, который всем одеяниям предпочитает накидку из шкур диких кошек, чтобы гадить на ходу для экономии времени в походах, как он говорит?– Вопрос, конечно, интересный, – заверил его я. – Просто замечательный вопрос.Мечты Гиласа открывали для него большой мир, куда больший, чем горы и долины, что служили ему домом. Обладая редким даром легко усваивать необычное, превращая его в привычное, он был прирожденным переводчиком. Конечно, многие обладали подобными способностями: Ясон уже упоминал об этом при нашей первой встрече. Преимущество же самого Ясона заключалось в том, что он был связан тесными узами с искателем приключений, любимцем богов Гераклом, слава о подвигах которого докатилась уже до самой Гипербореи.– Я помогу тебе, – заверил я его. – Просто скажи, что нужно сделать. Но ты должен пообещать мне держать в тайне все, что я для тебя сделаю или как я это сделаю. Если, конечно, я смогу чем-то быть тебе полезен.– Клянусь моим щитом! – прошептал благодарный юноша, тень любопытства промелькнула и исчезла за простодушной улыбкой. – Ты даришь мне надежду, Антиох. И еще немножко отваги. Пищу для ума и сердца. Спасибо тебе! Кстати, ты снимаешь слишком тонкую стружку. Такими темпами ты провозишься до зимы. Дай сюда весло. Я сам сделаю.Он сбежал, когда корабль пристал к берегу в Цианин возле горы Аргантон, это случилось через месяц после начала нашего плавания, а я внушил Гераклу, что его юный компаньон был утащен нимфами в лесной пруд и там утонул. Тот пруд был маленький, пресноводный, а нимфы очень соблазнительны и абсолютно невиновны в убийстве.Им пришлось зарыться глубоко в тину, когда разъяренный Геракл тысячу раз тыкал в дно своим копьем и выкрикивал ругательства. Потом он выпил целую флягу уксуса и принялся мочиться во взбаламученную им же воду. Сразу же после этого он покинул Арго и отправился куда глаза глядят, как обычно пренебрегая волей богов, – его сердце было разбито.Когда он ушел, Гилас прокрался обратно на борт, и мы высадили его через несколько дней в устье реки Ахерон, как он просил. О дальнейшей его судьбе я не знаю. Но мне не хватало жизнерадостности и остроумия Гиласа.Все это произошло позже, во время плавания на Арго. А тогда, в доках Пагазе, после того как умелый юноша доделал весло и вырезал мое имя на нем, а затем положил его к другим, приготовленным к погрузке, я поднялся по трапу на корабль и сразу же понял, что это необычное судно. Я не мог точно сказать, что в нем такого странного, а дух мой не был готов к более глубокому проникновению в суть вещей. Но я почувствовал, что под палубой, где-то ближе к носу, под массивным деревом бортов, образующих киль, находится куда более древняя сердцевина.Я спустился в трюм и начал продвигаться к носовой части, но мне было велено уйти! Не могу выразить это по-другому. Не голос, не образ, просто острое чувство, что я забрался не просто в чужие владения или перешел границы, а попал в запретное место. Я был озадачен, взволнован и поэтому решил вернуться на сушу, найти Арга, корабельщика, который строил Арго, и расспросить его о корабле. Но Арго словно почувствовал мое любопытство и рассердился на меня. Он начал тянуть канаты, которыми был привязан. Корпус его затрещал, деревянные шпильки, которые удерживали корабль на стапеле, вдруг полезли из земли, канаты звенели от напряжения. Арго крутился и скользил вниз по земляному уклону, словно заколотая свинья, бьющаяся в собственной крови. Я изо всех сил вцепился в мачту – меня в любой момент могло выкинуть за борт. Арго подпрыгивал и скрипел у меня под ногами.Корабль словно говорил: «Выпусти меня на воду. Проверь меня в деле. Быстрее!»Воздух наполнился криками, похожими на вопли фурий.Ясон выхватил из рук одного из своих товарищей топор с двумя лезвиями и крикнул Гераклу, чтобы тот сделал то же самое, и бросился вперед, крича:– Всем в воду! Ты! Ведущий корабли сквозь туман! Бросай веревочные трапы!Аргонавты быстро разделись и бросились в море, а Ясон с Гераклом принялись одновременно рубить оставшиеся целыми веревки.Освобожденный Арго стремительно заскользил по стапелю кормой вперед. Корма ушла под воду, и я чуть не утонул. Когда судно выпрямилось и встряхнулось, словно зверь после купания, я упал между двумя свернутыми веревочными трапами, затем поднялся и направился к носу, откуда мог видеть кричащих и плывущих к нам аргонавтов. Интересно, кто они, откуда прибыли, что умеют делать, – тогда я ничего этого не знал. Наконец они нагнали корабль, окружили его, смеясь, будто изловили быка. Корабль, которым никто не управлял, остановился в центре круга и поочередно поворачивался к каждому герою, как бы приветствуя его. Теперь Арго был спокоен, он позволил людям забраться на борт.Следом подплыл Геракл, он притащил с собой дюжину весел и подавал их по два в протянутые к нему руки моряков. Используя шесть весел с каждой стороны – в открытом море будут грести двадцатью, – мы осторожно вернули корабль к причалу, снова привязали и принялись грузить все необходимое для похода.– Вот так корабль! – воскликнул счастливый, весь перемазанный грязью Ясон, запрыгивая на корабль с пристани. – С таким мощным кораблем мы доберемся до Колхиды за одну ночь! Какие там три месяца! Руно куда ближе, чем мы думали.Правда, на деле все оказалось иначе, я об этом уже когда-то рассказывал.
Арго состоял из фрагментов нескольких кораблей, а старейший из них был помещен в носовой части, в самом сердце корабля, замурованный внутри двойной обшивки его совершенного корпуса. Гера была последней в длинной череде покровителей этого таинственного судна. Когда сидишь на носу, слышишь шум течения рек и морей, который пробивается сквозь время, чувствуешь запах старого дерева, старой кожи, старых веревок, которыми когда-то пользовались на тех судах, что дрейфовали, шли на веслах и под парусами, бороздя миры, знакомые их создателям.Столько жизней в одном корпусе.А теперь, спустя несколько сотен лет, с прогнивших останков гордого, мощного корабля сдирали кожу. В морозном сиянии розовой зари, под присмотром Ясона, Леманку срывал обшивку с корпуса, обнажая спрятанное сердце Арго. Я с изумлением наблюдал, как показалась настоящая клетка из переплетенных ветвей, сохранившая форму судна, – эта поросль старого дуба, вставленного в корабль еще Аргом, заполнила внутренности корабля, словно кровеносная система.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Теперь, когда начало показываться солнце, хоть и ненадолго, я снова могу измерять время сутками. В течение двух коротких дней и все еще длинных ночей Ясон стоял на коленях перед Арго и разговаривал с кораблем, но не словами, а языком души. На третий день он вырыл глубокий ров, заполнил его щепой для растопки и бревнами, а потом позвал дядю Ниив, Леманку, который был плотником и корабелом. Он сам предложил Ясону помощь, Юхан тоже выразил готовность принять участие. Леманку отделил выцветшую статую Геры от корабля и отнес бездыханную богиню ко рву. Ясон стоял внизу, только голова виднелась над бревнами, он убил жертвенного олененка голыми руками. За обрядом с интересом наблюдали подошедшие жители Похйолы, все по такому случаю были одеты в красные одежды. Они покачивали факелами и пели высокими голосами какие-то коротенькие мелодичные песни, выказывая этим свое одобрение.Отрубив голову животного, Ясон швырнул ее на бревна, потом поджег растопку.Вскоре в яме запылал огромный костер.Ясон работал с непостижимым неистовством, он разделал тушу мертвого животного, нанизал на вертела куски мяса и разложил их над огнем на деревянных перекладинах. Ниив помогала ему поддерживать пламя.Когда голова прогорела до кости, Ясон плеснул на нее из фляги крепкого алкогольного напитка местного производства. Пламя поднялось выше и стало голубым, какое-то время оно зловеще мигало.Когда все было сделано, угли прогорели, а зажаренное мясо источало аппетитный аромат, Ясон встал перед Арго:– Прощай, Старый Корабль. Прощай, Мой Лебедь. Скоро я увижу твое второе рождение. Твой остов даст молодые побеги. Новую жизнь старому кораблю. Я любил тебя, Арго, когда тебя вела Гера, великодушная богиня. Я буду любить тебя и с другой хранительницей. Клянусь своей жизнью!Потом он повернулся к Леманку и Юхану и сказал:– Теперь настал ваш черед. Разберите его до самых шпангоутов. И на этом остановитесь. Мы начнем строить с них. Но не трогайте внутренности старого корабля.Я удивился, услышав указания Ясона. Впервые он говорил о «внутренностях старого корабля». Я ходил с ним в опасное плавание, которое длилось много лет, отняло несколько жизней. Нас заносило в самые кошмарные места, стоило гибели его сыновьям (так мы тогда думали) и обрекло Ясона на двадцать лет страданий. Но ни единого раза не показал он, что знает то, что я чувствовал интуитивно, когда впервые попал на борт Арго еще в Иолке, много веков назад, еще до нашего отплытия в Колхиду за золотым руном…
Тогда, много веков назад, я не видел, как строили Арго. Когда Ясон заказывал его в Греции, таинственным образом из мрака ночи явился корабел Арг и предложил свои услуги. К тому времени, когда мое странствие по предначертанному пути привело меня в Пагазе, что находится севернее Иолка, корабль уже стоял на стапеле, готовый к отплытию. Молчаливый корабел закончил свой труд. Уже тогда внутри судна находился древний прогнивший остов, он всегда был в самом сердце Арго, заключенный внутри превосходного нового корпуса, покрытого свежей краской, украшенного символами моря и неба и охраняемого богами. Ясон самолично ходил в Додону к оракулу и срезал там ветвь священного дуба для киля Арго.Я присоединился к толпе, собравшейся у причала, чтобы посмотреть на героев, которых Ясон созвал себе в матросы. И совершенно неожиданно для себя спросил ясноглазого молодого человека, который воздавал дары Гере (это был сам Ясон), не нужен ли ему волшебник на корабле.– Совершенно не нужен, – ответил он мне, держа руки над дымящимся подношением. Он даже не взглянул на меня.– Я прошел из Оркнеи через Гиперборею и западную Иллирию. Жалкая страна. День переходит в ночь, ветер превращается в огонь, и мертвецы начинают подниматься из могил. Мне бы пригодились новые друзья. А еще я умею рассказывать занимательные истории.Правда, эту занимательной не назовешь: земли на севере и западе вселяли такой ужас, что я бежал оттуда, не желая оставаться и выяснять причину.– Ты – рассказчик? – На этот раз он удостоил меня взгляда, хоть и мимолетного, и даже усмехнулся. – Почему бы и нет? Послушаем что-нибудь, кроме бесконечных разглагольствований Геракла о себе самом. Ты умеешь грести?– Да, я умею грести и драться, остальному могу научиться. Еще могу держать руль и лечить тех, кто мается морской болезнью.– Все это пригодится!– А еще я знаю, что в шторм надо мочиться по ветру.– Ты прекрасно образован! Может, поучишь Геракла манерам?– А еще я могу находить дорогу в тумане. Я говорю на многих языках, даже на тех, о существовании которых мало кто знает, также могу распознать нового человека, находящегося на расстоянии полудня пути.– Болтунов нам и так хватает. – Он имел в виду переводчиков? – В нашем походе нам понадобятся только три языка: мои команды, ваши ответы и песни на любом наречии. Но если ты умеешь грести и в самом деле можешь управлять кораблем в тумане, ты ведь можешь это делать?– Да, есть один способ.– У меня уже есть люди, умеющие находить дорогу по волнам и по ветру, но не в тумане. На это я бы согласился. И если ты оставишь все прочее колдовство при себе, можешь ехать с нами. Я не шучу. Никаких колдовских штучек. Я не хочу ничего подобного на борту моего корабля. Тебе ясно?– Более чем, – подтвердил я, хотя и был озадачен его упорным нежеланием пользоваться заклинаниями и магией.Большинство моряков многое отдали бы за то, чтобы иметь все это, отправляясь в плавание. Ясон, конечно, не был моряком, и у него имелась капризная и непредсказуемая покровительница на вершине Олимпа.– Мы отплываем с ближайшим приливом, – сообщил он. – Приходи, как только будешь готов. И никаких лошадей. По крайней мере живых. А если не живых, тогда разрешается брать только заднюю часть.Так что мне пришлось продать обоих моих коней. Я присоединился к аргонавтам, вместо приветствия они вручили мне длинную ясеневую жердь и проинструктировали, как сделать из нее весло.Мне помогал усталый, дерганый, но очень приятный молодой человек по имени Гилас – я не очень искусен в работе по дереву. Гилас был слугой Геракла и его многострадальным любовником. Добродушный, очень неглупый молодой человек явно тяготился подобными отношениями. Геракл был в высшей степени предан своему другу, что было невиданным проявлением приязни, которая никогда не распространялась на его жен. Однако Гилас, хотя и принимал привязанность великого человека, находился на грани срыва. И не только из-за притязаний на его тело, но и по причине крайней эгоистичности хозяина.– Ради славы он готов на все. Он возьмется за любое дело ради того, чтобы возвыситься. Геракл пренебрежительно относится к богам, постоянно с ними ссорится. Он называет себя сеятелем семени и песен будущего. Ты можешь в это поверить? У него уже сорок сыновей и столько же дочерей, все незаконнорожденные, всем им он оставил в наследство полный отчет обо всех своих деяниях и подвигах по сегодняшний день. Они должны распространять эти истории по всему свету, как только начинают ходить и говорить! Геракл согласился помочь Ясону найти золотое руно только потому, что кто-то из богов шепнул ему, будто именно этот поход будут помнить наши потомки. Поэтому он и подумать не может, чтобы отказаться от участия в нем. К тому же, если там будет он, про остальных участников никто и не вспомнит.Гилас замолчал. Погрузился в тяжкие раздумья.– Эго… эрго, Арго, как вам? – предложил я с улыбкой.Гилас рассмеялся, мрачные мысли ушли. Я удивился, можно даже сказать – изумился, как легко он понял шутку на западном диалекте.– Да, что-то в этом роде, – согласился он. – Очень похоже. Скажу тебе откровенно, Антиох, при первой же возможности, на первой же стоянке я сделаю ноги. Я собираюсь сбежать от Ясона, но вовсе не оттого, что мне недостает храбрости для такого похода. Постарайся это запомнить. Я чувствую, что могу тебе доверять. Какая жалкая у меня жизнь… а я мечтаю о чудесах, новых местах и чужих наречиях, я почти все из них понимаю! Я хочу все это для себя. Судьба ведет меня. Но как я могу познавать мир, исполняя предначертанное мне богами, если я привязан к быку-производителю, дикому вепрю, который всем одеяниям предпочитает накидку из шкур диких кошек, чтобы гадить на ходу для экономии времени в походах, как он говорит?– Вопрос, конечно, интересный, – заверил его я. – Просто замечательный вопрос.Мечты Гиласа открывали для него большой мир, куда больший, чем горы и долины, что служили ему домом. Обладая редким даром легко усваивать необычное, превращая его в привычное, он был прирожденным переводчиком. Конечно, многие обладали подобными способностями: Ясон уже упоминал об этом при нашей первой встрече. Преимущество же самого Ясона заключалось в том, что он был связан тесными узами с искателем приключений, любимцем богов Гераклом, слава о подвигах которого докатилась уже до самой Гипербореи.– Я помогу тебе, – заверил я его. – Просто скажи, что нужно сделать. Но ты должен пообещать мне держать в тайне все, что я для тебя сделаю или как я это сделаю. Если, конечно, я смогу чем-то быть тебе полезен.– Клянусь моим щитом! – прошептал благодарный юноша, тень любопытства промелькнула и исчезла за простодушной улыбкой. – Ты даришь мне надежду, Антиох. И еще немножко отваги. Пищу для ума и сердца. Спасибо тебе! Кстати, ты снимаешь слишком тонкую стружку. Такими темпами ты провозишься до зимы. Дай сюда весло. Я сам сделаю.Он сбежал, когда корабль пристал к берегу в Цианин возле горы Аргантон, это случилось через месяц после начала нашего плавания, а я внушил Гераклу, что его юный компаньон был утащен нимфами в лесной пруд и там утонул. Тот пруд был маленький, пресноводный, а нимфы очень соблазнительны и абсолютно невиновны в убийстве.Им пришлось зарыться глубоко в тину, когда разъяренный Геракл тысячу раз тыкал в дно своим копьем и выкрикивал ругательства. Потом он выпил целую флягу уксуса и принялся мочиться во взбаламученную им же воду. Сразу же после этого он покинул Арго и отправился куда глаза глядят, как обычно пренебрегая волей богов, – его сердце было разбито.Когда он ушел, Гилас прокрался обратно на борт, и мы высадили его через несколько дней в устье реки Ахерон, как он просил. О дальнейшей его судьбе я не знаю. Но мне не хватало жизнерадостности и остроумия Гиласа.Все это произошло позже, во время плавания на Арго. А тогда, в доках Пагазе, после того как умелый юноша доделал весло и вырезал мое имя на нем, а затем положил его к другим, приготовленным к погрузке, я поднялся по трапу на корабль и сразу же понял, что это необычное судно. Я не мог точно сказать, что в нем такого странного, а дух мой не был готов к более глубокому проникновению в суть вещей. Но я почувствовал, что под палубой, где-то ближе к носу, под массивным деревом бортов, образующих киль, находится куда более древняя сердцевина.Я спустился в трюм и начал продвигаться к носовой части, но мне было велено уйти! Не могу выразить это по-другому. Не голос, не образ, просто острое чувство, что я забрался не просто в чужие владения или перешел границы, а попал в запретное место. Я был озадачен, взволнован и поэтому решил вернуться на сушу, найти Арга, корабельщика, который строил Арго, и расспросить его о корабле. Но Арго словно почувствовал мое любопытство и рассердился на меня. Он начал тянуть канаты, которыми был привязан. Корпус его затрещал, деревянные шпильки, которые удерживали корабль на стапеле, вдруг полезли из земли, канаты звенели от напряжения. Арго крутился и скользил вниз по земляному уклону, словно заколотая свинья, бьющаяся в собственной крови. Я изо всех сил вцепился в мачту – меня в любой момент могло выкинуть за борт. Арго подпрыгивал и скрипел у меня под ногами.Корабль словно говорил: «Выпусти меня на воду. Проверь меня в деле. Быстрее!»Воздух наполнился криками, похожими на вопли фурий.Ясон выхватил из рук одного из своих товарищей топор с двумя лезвиями и крикнул Гераклу, чтобы тот сделал то же самое, и бросился вперед, крича:– Всем в воду! Ты! Ведущий корабли сквозь туман! Бросай веревочные трапы!Аргонавты быстро разделись и бросились в море, а Ясон с Гераклом принялись одновременно рубить оставшиеся целыми веревки.Освобожденный Арго стремительно заскользил по стапелю кормой вперед. Корма ушла под воду, и я чуть не утонул. Когда судно выпрямилось и встряхнулось, словно зверь после купания, я упал между двумя свернутыми веревочными трапами, затем поднялся и направился к носу, откуда мог видеть кричащих и плывущих к нам аргонавтов. Интересно, кто они, откуда прибыли, что умеют делать, – тогда я ничего этого не знал. Наконец они нагнали корабль, окружили его, смеясь, будто изловили быка. Корабль, которым никто не управлял, остановился в центре круга и поочередно поворачивался к каждому герою, как бы приветствуя его. Теперь Арго был спокоен, он позволил людям забраться на борт.Следом подплыл Геракл, он притащил с собой дюжину весел и подавал их по два в протянутые к нему руки моряков. Используя шесть весел с каждой стороны – в открытом море будут грести двадцатью, – мы осторожно вернули корабль к причалу, снова привязали и принялись грузить все необходимое для похода.– Вот так корабль! – воскликнул счастливый, весь перемазанный грязью Ясон, запрыгивая на корабль с пристани. – С таким мощным кораблем мы доберемся до Колхиды за одну ночь! Какие там три месяца! Руно куда ближе, чем мы думали.Правда, на деле все оказалось иначе, я об этом уже когда-то рассказывал.
Арго состоял из фрагментов нескольких кораблей, а старейший из них был помещен в носовой части, в самом сердце корабля, замурованный внутри двойной обшивки его совершенного корпуса. Гера была последней в длинной череде покровителей этого таинственного судна. Когда сидишь на носу, слышишь шум течения рек и морей, который пробивается сквозь время, чувствуешь запах старого дерева, старой кожи, старых веревок, которыми когда-то пользовались на тех судах, что дрейфовали, шли на веслах и под парусами, бороздя миры, знакомые их создателям.Столько жизней в одном корпусе.А теперь, спустя несколько сотен лет, с прогнивших останков гордого, мощного корабля сдирали кожу. В морозном сиянии розовой зари, под присмотром Ясона, Леманку срывал обшивку с корпуса, обнажая спрятанное сердце Арго. Я с изумлением наблюдал, как показалась настоящая клетка из переплетенных ветвей, сохранившая форму судна, – эта поросль старого дуба, вставленного в корабль еще Аргом, заполнила внутренности корабля, словно кровеносная система.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37