В лесной полосе было совсем не так, как в космопорту. Все там было иначе - и запахи, и звуки, и само состояние воздуха, более тягучего и густого. Бугго пробовала петь, но голос увязал, как будто лесное безмолвие перекрикивало и властно требовало от человека молчания. Тогда она просто села на землю и стала смотреть перед собой.
И увидела почти сразу.
Поначалу она обратила на это внимание просто потому, что оно до странности напоминало космопорт, существующий как бы в ином измерении. К высокому, до середины древесного ствола, конусовидному сооружению то и дело подлетали насекомые, садились, складывали крылья и вползали в ангары, а оттуда, им навстречу, выбегали другие и суетились вокруг, подталкивая и словно помогая освободиться от груза. Бугго не знала, как называются эти насекомые, - у нас такие не водятся. Про себя она стала именовать их «мурашками», хотя на самом деле это не муравьи.
Она нашла в кармане смятую конфету и положила рядом с собой. Ох, как набежали мурашки, как облепили! Как трудились они, пытаясь переправить конфету к себе в грузовые отсеки! Бугго забавлялась недолго - ее укусили за палец, и тотчас пелена упал с глаз, решение пришло мгновенно, исцелив больной, натруженный ум. Бугго сняла маечку и забрала в узел всю ватагу мурашек, вместе со сладким, а летную куртку застегнула прямо на голом теле. Гладкие женщины им, видите ли, не нравятся. Почти бегом она припустила к своему кораблю.
На «Ласточке» за это время мало что переменилось. Двое бубнили теперь в трюме: «Вентиль сорван… три троса исправные, общей длиной… да не разворачивай, ну их! Пиши: четверть парасанга». В рубке покойно, еле слышно пощелкивали клавиши счетной машинки. Бугго вошла, стараясь не шуметь, и присела за топчаном, выпуская мурашек.
Господин Низа повернулся, уловив слабый звук, и тут Бугго выпрямилась и встретилась с ним глазами.
- А! - молвил он. - Я как раз заканчиваю. Хотите посмотреть? Вы непременно должны внимательно читать всю документацию, дорогая, иначе вас облапошат. Садитесь и читайте! Будете пить чогу?
Бугго посмотрела на плоскую мисочку, где плескалось то, зелененькое, и отважно согласилась.
- Вот и умница, - похвалил господин Низа. - Теперь смотрите. - Он быстро пробежал пальцами по кнопкам. - Файл 871. Исследование грузового трюма номер четыре. Остатки крепежа для контейнеров - шестнадцать; при этом микромолекулярное сканирование выявило: в семи случаях крепеж выломан вместе с тяжелым предметом, предположительно контейнером, насильственно; в пяти случаях - выпадение крепежа произошло естественно, вследствие усталости (изношенности) металла… Вы успеваете следить?
- Да, - сказала Бугго. - За семь крепежей плачу я, за пять - вы. То есть, страховая компания. А что с остальными?
- В каком смысле?
- Пять и семь - одиннадцать. Осталось еще пять крепежей. С ними-то что?
- Пять и семь - двенадцать, так что остается четыре, - поправил господин Низа. - В случае с этими четырьмя… молекулярный анализ не выявил… Слишком давно. Я в затруднении.
- Да ладно вам, - развязно произнесла Бугго. - Давайте поделим расходы пополам. Два - на мне, два - на вас.
- Мне необходимы веские аргументы, подтвержденные объективными данными, в противном случае…
- Хорошо, все четыре - мои, - легко согласилась Бугго.
Мурашки уже расползлись по рубке. Одного Бугго краем глаза видела на топчанчике - он упорно карабкался к сиденью.
Господин Низа внес несколько цифр в свою планшетку и показал Бугго.
- После того, как мы с вами пришли к окончательному соглашению по вопросу крепежа в грузовом-четыре, картина приобретает такой вид…
Мурашка приподнял усики над краем сиденья и пошевелил ими, исследуя воздух. Помогая ему принять верное решение, Бугго украдкой обмакнула палец в чашку с чогой и оставила несколько сладких капель рядом с собой. Отринув сомнения, мурашка пополз вперед, а там, где он только что был, тотчас появился еще один.
Бугго взяла планшетку в руки и погрузилась в изучение цифр. Господин Низа поглядывал на нее сбоку, доброжелательно и чуть снисходительно. И вдруг в мгновение ока все изменилось. Круглое лицо распорядителя работ вытянулось, каждая шерстинка на нем встала дыбом, и он, подскочив противоестественно высоко над сиденьем, заверещал тонким и резким голосом, как бы разрывающим гортань и совершенно невыносимым для слуха:
- Дэрису! Дэрису! Дэрису!
С этим он сорвался с места и вылетел из рубки.
Бугго даже не посмотрела ему вслед. Она полулежала на топчанчике, среди опрокинутых мисочек с чогой и разбросанных планшеток, и скучно наблюдала за тем, как деловитые дэрису запускают хоботки в обшивку и вытягивают сладкое. Она совершенно ничего не чувствовала. Ни злорадства, ни даже удовлетворения. И в голове опять сгустился туман.
Она напомнила себе об их с Хугебуркой плане, встала ногами на сиденье и вытащила эхолот из гнезда в стене.
Хугебурка ждал ее в гостинице. Он валялся в смятой, засаленной постели и читал журнал, заимствованный у портье, - очень старый, с заляпанным экраном. Завидев Бугго, Хугебурка выключил журнал и встал.
Бугго бросила на кровать эхолот и потянулась к бутылке, стоявшей на стереовизоре. Хугебурка поглядел на эхолот, потом взял в руки, повертел.
- Молекулярный анализ покажет, что его украли совсем недавно, - сказала Бугго. - Но вряд ли выявит вора.
- Когда суммарные результаты экспертизы станут известны, господин Низа, вероятно, заподозрит вас, - сказал Хугебурка мрачно.
- Да? - отозвалась Бугго. - Между прочим, он считает меня глупой.
- Когда речь заходит о деньгах, людям свойственно резко менять мнение на противоположное.
Бугго плюхнулась на кровать с бутылкой в руке.
- Они ничего не докажут. - Она подняла голову и пьяно поглядела в глаза своему старшему офицеру. - Ничего. Ясно?
- Если только не найдут эхолот.
Бугго фыркнула.
- Не найдут! У вас деньги остались?
Хугебурка промолчал и не двинулся с места.
- Я спросила, есть ли у вас деньги, господин Хугебурка.
- Немного.
- Купите мне конфет. Липких. Дешевых. Каких-нибудь карамелек. Нужно штук двадцать. Только не задерживайтесь в баре, времени мало.
Хугебурка накинул куртку и вышел, а Бугго включила журнал и прочитала местный анекдот, которого не поняла.
Следующие полчаса они сосали карамельки и оплевывали сладкой слюной злополучный эхолот. Хугебурку затошнило после третьей, а капитану, похоже, все нипочем. Наконец карамельки иссякли. Последнюю Бугго проглотила. Эхолот поместили в бумажный пакет и вдвоем покинули гостиницу.
- Местные называют их дэрису, - объясняла Бугго по дороге. - По мне - обычные мурашки. Эти пушистики их смерть как боятся. Если мы закопаем эхолот в муравейнике, там даже искать не станут.
Все прошло как по маслу. Прибор засунули в середину муравьиной кучи, и вокруг тотчас закипело строительство: спешно латались дыры, возводились новые стены, сладкое покрытие перерабатывалось и шло в дело.
- Идемте-ка отсюда, - сказала Бугго своему офицеру, который сомнамбулически глядел на эту бурную коллективную деятельность. - Завтра и следа не останется.
* * *
Ближе к вечеру начался дождь. Холодный, встревоженный порывистым ветром, он то брызгал во все стороны, то, на мгновение успокаиваясь, слабо шелестел в листве и под ногами. Желтые и синие лучи уличных фонарей растекались разноцветной жижей и плавали по плохо замощенным тротуарам. В лужах вздувались крупные пузыри, но лопались прежде, чем Бугго наступала на них.
Впереди мигал бар, похожий на опрокинутый шаттл. Ветер приносил оттуда музыку, но по дороге рвал ее на кусочки, и до Бугго с Хугебуркой долетали только хрупкие обломки, из которых никак не складывалась мелодия. А потом теплое, влажное нутро бара поглотило их.
Битые зеркала, в беспорядке прилепленные повсюду на стенах, дробили посетителей. Эхо скакало под потолком, путаясь в искусственных металлических сталактитах и круглых пестрых лампах, а музыка по-прежнему оставалась неуловимой, существующей только в воображении трех музыкантов с мятыми лицами и свалявшейся шерстью на щеках. Один из них натужно дул в длинный оранжевый шланг, оживляя музыкальный инструмент, похожий на плоский младенческий гробик; а двое других то попеременно, то оба разом дергали толстые струны, натянутые на гигантскую бочку.
С бутылкой и двумя стаканами Хугебурка направлялся к столику, где сидела Бугго. Ему нечасто доводилось смотреть на нее с расстояния - обычно обстоятельства тесно притискивали их друг к другу; и сейчас он остановился, чтобы получше разглядеть своего капитана. Бугго сильно пообносилась, лоск недавней выпускницы сполз, как дешевая позолота, и осталось только то, чем она была на самом деле. А что это - Хугебурка определить не успел, поскольку был вырван из созерцания.
- У! - проговорил сипловатый, но вполне дружеский голос над самым ухом Хугебурки. - Как статус?
Шершавая теплая рука скользнула по ладони Хугебурки, желтые глаза на смуглом лице близоруко прищурились.
- Стабильно, - сказал Хугебурка. - Глотнешь?
Незнакомый космоволк хлебнул из бутыли, обтер губы, еще раз глотнул и вернул злягу Хугебурке.
- Антиквара не видел? - спросил он, озабоченно озираясь.
- Кого?
- Калмине Антиквара. Купили с Уфели слайдборд за семь сотен с полбочкой экю, давно мечтали… Звали покататься - я отказался, представляешь? - на сорок втором парасанге в сторону Орясины отказал правый тормозной - Уфели в смятку - Антиквар с костылями…
И, бормоча на ходу, куда-то ушел, растворяясь в разноцветной мешанине лиц, звуков, бликов, мелькающих световых пятен…
- Кто это? - спросила Бугго, когда Хугебурка приблизился к ней и поставил стаканы на столик.
- Понятия не имею.
Они молча разлили злягу. Вечер для них начался и все длился и длился, принося в бар все новых и новых людей, которые входили, обтирая дождь с мокрой шерсти и встряхиваясь, и сразу же вплетали свои голоса в тугое вязание здешнего воздуха, и все пестрее становилось вокруг, и наконец настало то мгновение, когда из замысловатой пестроты потянулась единственная нить, простая и чистая, и вот эта-то нить и была истиной, а названия у нее не было.
* * *
В самый глухой час ночи, когда все огни погасли и ненадолго возникла усталая тишина, Бугго поскреблась в номер к Хугебурке. Плохо соображая, он накинул на плечи одеяло и поплелся к двери.
- Господин Хугебурка… - расслышал он глухой голос своего капитана. - Я умираю.
Хугебурка распахнул дверь, и Бугго повалилась прямо на его руки.
- Что?.. - невнятно спросил он, втаскивая ее в комнату и на ходу задевая локтем панель освещения.
Бугго вся тряслась, лицо у нее распухло - из вздутых зеленовато-белых подушек щек торчал только кончик носа, да еще высовывались краешки белых тонких ресниц.
Хугебурка положил ее на кровать, чуть отошел и уставился изучающе. Потом приблизился, тронул распухшую щеку пальцем. Ненадолго осталось углубление в тугой подушечке, потом оно медленно исчезло, выправилось.
- Больно? - спросил Хугебурка.
- Ничего не чувствую, - плачуще сказала Бугго.
Из-под реснички с трудом выбралась раздавленная слезинка. Хугебурка машинально вытер ее ладонью. Бугго всхлипнула.
- Ну, - сказал Хугебурка, проводя рукой по ее волосам. - Ну, ну.
- Может, это от зляги?
- Нет, - твердо ответил он. - Мы ведь пили из одной бутылки.
- Все равно. Я женщина. Женщины чувствительнее.
- Тогда вас бы разнесло еще месяц назад, - резонно возразил Хугебурка.
- А если накопилось в организме?
- Нет, госпожа капитан, - повторил Хугебурка. - От зляги еще ни одного космоволка не раздуло. Так не бывает.
Она чуть выпятила губы, и Хугебурка понял: обиделась. Он еще раз погладил ее, как маленькую, и вдруг нащупал за ухом странный бугорок, похожий на бородавку. На краткий миг ситуация показалась чересчур деликатной. Что, если у Бугго там на самом деле бородавка, которой она стесняется?
- У вас там бородавка? - с нарочитой грубостью спросил Хугебурка.
- Что? - жалобно удивилась Бугго.
- Сидите тихо, я лучше сам посмотрю. - С этим он отогнул ее ухо и повернул к свету. Ему открылся красноватый, чуть светящийся шарик величиной с люксейскую горошину. Этот шарик, несомненно, был живой - он пульсировал и иногда странно шевелился, как бы переступая на месте.
- Дэрису, - молвил Хугебурка.
Бугго застонала и, откинувшись назад, поперек кровати, зашаркала по полу босыми ногами.
- Противно! Противно! - забормотала она.
- Их бы лазерным излучателем, - сказал Хугебурка задумчиво и снова потрогал за ухом у капитана.
- Ну так жгите! Чего ждать? У меня будет отек легких! - выпалила Бугго.
- Чума под хвост! - высказался Хугебурка так неожиданно, что Бугго даже раздвинула мускульным усилием раздутые щеки и чуть обнажила удивленные глаза: обычно Хугебурка никогда не ругался. - Излучателя нет, - пояснил старший офицер. - Я его продал.
Бугго обреченно расслабилась и снова уронила голову на покрывало.
Хугебурка несколько раз дернул себя за волосы. Затем спросил:
- Госпожа капитан, вы боитесь боли?
- Нет, - ответила Бугго сонным голосом. Точнее, обморочным.
- Хорошо.
Хугебурка сдернул с нее майку. Бугго вздрогнула, но тут же опять успокоилась. Хугебурка разрезал майку на полоски, свернул фитильки и поджег. Первый дэрису, ощутив поблизости огонь, засуетился, попытался уйти глубже под кожу, а потом зашипел и обмяк. Хугебурка вытащил его ногтями, а круглую мясную ранку прижег. В комнате сразу завоняло, как в летней шашлычной: горелой плотью и потом.
Второй дэрису обнаружился на спине, еще два - у сгиба локтя, трое сидели на пояснице, один - на бедре. Когда Хугебурка переворачивал стонущую голую Бугго на спину, чтобы посмотреть, нет ли врага на животе и под мышками, в комнату вломился портье.
Хугебурка, закопченный и зверский, поднял лицо. Факел из тряпки в его руке источал зловоние.
Портье смотрел на него молча. Потом бесстрастно осведомился:
- Кто эта госпожа?
- Мой капитан, - чуть задыхаясь, ответил Хугебурка.
Портье подошел поближе, поглядел на Бугго с легкой опаской.
- Дэрису, - пояснил Хугебурка, предупреждая другие вопросы.
Портье подскочил и испустил хриплый вопль.
- Тихо ты, - сказал ему Хугебурка, - люди же спят.
- Люди уже проснулись, - ненавидяще проговорил портье. - Я им скажу, что у вас загорелась постель, а вы оба пьяны - едва не сгорели заживо. На самом деле вы сейчас же уберетесь отсюда!
- Погоди ты, да погоди же, она умирает.
- Ничего не умирает. С голокожей бабенки их легко выбрать. Чем ты их? Тряпкой? Дурак. Кожу ей зазря испортил.
- Лазерника нет.
- Ладно, - сказал портье. - Будет теперь в пятнышку. Голокожей - все равно. Была бы лохматенькая - тогда уродство, а так… Жалко только, что молодая.
- Чем ее лечить?
- А ничем. Само пройдет. Главное - от этой пакости избавиться… Придется постель на самом деле сжечь. И тряпки ваши - тоже. С вас, кстати, штраф.
- Со штрафом подожди.
- Сегодня к середине дня - чтоб выложили. Десять экю, понял?
- Дрянь, - сказал ему Хугебурка.
- Сам ты дрянь, - обиделся портье. - Расскажу вот всей Лагиди, что вы оба порченые, вас вообще никто больше на порог не пустит.
Бугго недовольно замычала, когда Хугебурка взвалил ее на плечо и потащил прочь. Дождь все еще шел и приятно студил воспаленную кожу. Серенький рассвет неумело пробивался сквозь тучи. Когда Хугебурка с капитаном выбрались из района гостиниц и баров, в окнах уже заморгали первые огоньки - там начали готовить завтрак. Летное поле, сверкающее мокрыми полосами и словно бы заплаканными фонарями, было пустым. Хугебурка сел на корточки возле фонаря, положил Бугго себе на колени (ее ноги бессильно болтались в луже) и завершил осмотр, убив последнего кровососа у нее на шее. После этого буквально на глазах Бугго стала оживать, отек пошел на спад с быстротой почти сверхъестественной. Она задышала глубоко и ровно, а потом открыла глаза и уставилась на своего старшего офицера с негодованием.
- Ну? - вопросила она.
- Нас вышибли из гостиницы. У вас на теле приблизительно двадцать ожогов. Да, еще вы голая.
Она метнула взгляд на себя, но не сделала ни малейшей попытки прикрыться.
- Что еще?
- Это основное.
- Мурашки?
- Да. Сильнейший аллерген. Местные жители боятся их куда сильнее, чем вы предполагали. Зараженным приходится снимать с тела и лица все волосы, а это больно и постыдно.
- На «Ласточке» их сотни, - задумчиво проговорила Бугго.
- Кстати, жить придется на корабле, - добавил Хугебурка. - Ни одна здешняя гостиница нас теперь и близко не подпустит.
Бугго дернула ртом.
- Слушайте, Хугебурка, дайте же мне свою куртку, что ли. Холодно.
Хугебурка закутал ее плечи. Она села рядом с ним на корточки и покачалась с носка на пятку.
- У меня в банке полмиллиона экю, а нам тут ни поесть, ни задницу прикрыть.
Хугебурка промолчал. Она толкнула его так неожиданно и сильно, что он потерял равновесие и упал в лужу.
- Ой, простите, - тотчас сказала Бугго, раскаиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8