о о том, что меня что-то спасло. я
тоже еще не знала. Я просто знала, что дерева больше нет, и меня, стало
быть, тоже нет. И это было очень больно и обидно.
Hе могу сказать, что я когда-то там открыла глаза и поняла, что я
где-то. Я возвращалась в настоящее медленно и муторно. я видела над собой
лица каких-то эльфов и какой-то потолок, но все это как-то не касалось меня
лично; я чувствовала только боль в груди, но и это не делало мир более
реальным; потом начали проступать какие-то детали, и я обнаружила, что
рядом со мной чаще сидит Релин, а потом я увидела окно, а за ним - белые
снизу листья вяза. Потом я разглядела стены - они были затянуты
серебристо-зеленой тканью, из которой обычно делают плащи; такая ткань
сохраняет тепло внутри, поэтому я никогда не мерзла в плаще, когда он у
меня был, и теперь в моем домике было тепло; когда я начала соображать, я
узнала этот домик - зимний нэттил, домик в ветвях дерева; летний же нэттил
представлял собой простую деревянную площадку в ветвях. Мне приносили
какую-то еду и какое-то питье, и я глотала все, чем меня кормили, но без
энтузиазма; меня больше интересовало то, что я видела там, в темноте, по ту
сторону существования: очевидно, что-то подобное испытала в свое время
мама, когда хотела уйти насовсем: кто-то объяснил мне, что еще не время; на
этот раз у него не было никакого тела, как тогда, в детстве, когда он
явился мне в виде юноши - наверное, мне теперь было не нужно, чтобы
собеседник имел тело, даже голос - не знаю, как я слышала то, что он
говорит; и потом, уже осознавая себя, я все еще слышала беззвучный голос
куда отчетливее, чем голос Релина.
За окном шел снег, я лежала и смотрела, как хлопья медленно проплывают
между листьев вяза, когда Релин, давно уже державший меня за руку, позвал
меня тем моим именем, которое только и осталось у меня, когда, прожив
человеческую жизнь, я пришла в замок Идрис, безымянная и ничего не
понимающая; Релин встретил меня, мой самый давний друг, и единственное, что
я могла ему тогда сообщить - это мое внутреннее имя; потом уже, когда мне
дали имя Дрейсинель, я начала жить с нового места, а мое тайное имя
осталось для немногих эльфов, которые так близко меня знали. Итак, он
позвал меня, и я поняла, что хочу пить.
- Релин, - сказала я, наверное, очень тихо, - я хочу сока.
- Что? Сока?! - он блеснул зелеными глазами, - какого?
- Такого... желтенького... - я сразу устала и прикрыла глаза, а, когда
открыла, Релин уже стоял надо мной с кувшином и соломинкой; и сок оказался
таким, каким нужно, и я облизала губы и улыбнулась.
- Э-а! - вскричал Релин, - кажется, ты уже здесь! Долго я ждал твоего
возвращения.
- Релин, я тут давно?
- Я сбился со счета, - рассмеялся он, - но уже совсем зима, видишь,
твое дерево свернуло листья...
- Это... мое?
- у да, конечно, уже большое выросло. Когда король понял, что пилят
твое дерево, он сразу послал за тобой, и мы нашли тебя в Сториэн Глайд, на
берегу Клуида. и ты была как мертвая, если я вообще когда-нибудь видел
мертвого эльфа, но Аллеон сказал, что ты выживешь, и мы принесли тебя сюда,
на Тайрелл, чтобы положить рядом с Деревом; ты так долго бродила где-то...
а теперь спи, только больше не уходи.
- А ты не уйдешь?
- Hу что ты! Разве что на минутку.
И я заснула, и ничего мне не приснилось.
Kat J. Trend 2:5030/168.19 22 May 97 02:54:00
Диплом остpовной школы (продолжение)
ГЛАВА 7
Я постепенно оживала, но пока не то чтобы выздоравливала. Как правило, я
сидела или на толстой ветке ламинны, на которой был мой нэттил, или в самом
домике и смотрела на запад или что-нибудь читала; Релин все время
поддерживал меня, но, как только он чувствовал, что я хочу остаться одна,
он тактично исчезал; иногда меня навещали другие эльфы, приносили сок, хлеб
и зимние яблоки, но чаще со мной все-таки бывал Релин. Он вырос и
изменился, правда, в глазах его сидела все та же печаль, что и в детстве,
но теперь он чаще смеялся, и выражение его глаз было в такие моменты
совершенно непередаваемым; в нем было что-то человеческое - хорошее
человеческое, мужское - молодые эльфы часто выглядят женственными, пока их
годы не прибавят им мудрости, а тут, возможно, сказалось общение с моим
отцом и Тони в детстве, в Релине чувствовалась внутренняя сила, как у
уверенного в себе Человека. аверное, только он и мог поддержать меня в
таком разбитом и потерянном состоянии.
В конце января мы с Релином спустились с дерева и он повел меня
прогуляться по острову, день был славный, морозный, мы поднялись к замку, и
тут я поняла, что и здесь, не так близко от маленького дерева, я все равно
его чувствую; я сообщила об этом Релину.
- Вот и хорошо, - рассмеялся он. - а Аллеон как раз решил переселить тебя
во дворец - скоро февраль, погода ухудшится, да и тебе нехорошо сидеть все
время одной.
- Думаешь?
- Я знаю. Вот увидишь.
И мы вошли в замок, в котором жили все эльфы, которые хотели каменных
стен. Релин вел меня за руку, и мы никого не встретили - может быть, их
предупредили; он привел меня в небольшую комнату и сообщил, что она теперь
моя; и я осталась в этой комнате на долгое время.
Комната была небольшая, в отличие от ее же окна, которое было забрано
частым переплетом с мелкими квадратиками прозрачного стекла; и в ней был
камин, как и в моей комнате в Джейрете, и кровать, не мягкая и не твердая,
а "то, что надо", и пара шкафов - для книг и одежды, и ковер на полу. Время
медленно двигалось к Зимнему празднику, и я практически безвылазно сидела в
своей комнате, читала или просто думала, не пытаясь ни перенестись
куда-нибудь, ни превратить что-нибудь во что-нибудь, ни вообще использовать
что-нибудь из моего магического арсенала; эльфы приносили мне еду, но, видя
мое рассеянное состояние, быстро уходили. В середине февраля ко мне явился
Учитель Сарендр - он не стал вызывать меня на разговор, а просто возник в
метре от меня, и его глаза метали молнии.
- Дрейсинель Тренд! - провозгласил он, - где Книга Сэмрен?
- е знаю, - сказала я.
- Как ты смеешь что-либо не знать? е учил ли я тебя так долго? Где вообще
тебя носило?
- Они убили Дерево, - прошептала я, - я не могу...
- Ты не имеешь права не мочь! Будь ты обычной эльфийкой, я бы тебя понял,
да только не взял бы в ученики. о ты-то - ты избрала мужское ремесло мага,
на что-то надеясь, как ты смеешь теперь зависеть от чего-то?!!
- Я...
- Молчи! И чтобы я не слышал больше таких вещей. Твоя сила не в дереве
каком-то, а в тебе самой. ет, вы подумайте: ее отец, вообще ничего толком
не умея, рискнул перехватить у нее, почти дипломированного мага, Книгу,
отправился в сомнительное предприятие со счастливым концом, а она сидит тут
и киснет, как будто это ее не касается! Кого я взял в...
Я испугалась, что от его взгляда на мне загорятся волосы, и сотворила
вокруг себя на ковре хрустальную стенку; она доросла до верха и сомкнулась
там в виде блестящего параболоида. Сарендр замолчал на полуслове, поднял
бровь и буркнул:
- Ну вот, хоть какое-то деяние...- и исчез, оставив меня несколько
встрепанной. Я уничтожила эту стеклянную штуку и испытала желание
уничтожить что-нибудь еще, и удивилась, так как давно уже никаких желаний
не испытывала; я выглянула в форточку и истребила весь облачный покров над
островом; вспыхнуло солнце, и яркое небо, и искристый снег, и мне
полегчало.
Совсем не сразу я сообразила, что именно он сказал о моих родителях -
стало быть, у них получилось? о как, и где папа был, и когда вернулся? Мои
родители очень любят друг друга, и я часто думала, что, возможно, их любовь
не ослабевает именно из-за ежегодной разлуки: каждую весну они завоевывали
друг друга заново, и я не могла представить, что же будет теперь. Они не
будут разлучаться, не будут отдыхать друг от друга. им будет не о чем друг
другу рассказать; или они наконец-то будут счастливы?
- А-э, Дрейси, - позвал меня кто-то от двери, я повернулась, там стоял
Рестар с выражением крайнего изумления на узком остроносом лице, - это ты
натворила с небом или твой гость?
Я призналась.
- Замечательно, - оценил Рестар, - а не могла бы ты проделать то же самое
в Дринсайн, он уже совсем скоро?
- Боюсь, облака сюда не скоро вернутся, - предположила я, Рестар
рассмеялся и исчез; а вскоре ко мне пришел Релин.
- Рести сказал, что ты выздоровела. Да?
- Ко мне явился Учитель и так на меня наорал, что я сразу поправилась, -
пожаловалась я, - я так разозлилась...
Релин обнял меня и сообщил:
- Если твоя злость всегда проявляется так, то злись, пожалуйста, это
много пользы принесет. А что стряслось?
- Он говорит, что я не имею права болеть. Что моя сила во мне, а не в
Дереве... и что я кучу времени потеряла зря.
Релин посадил меня себе на колено и объяснил:
- Он видит в тебе только ученицу мага, а мы - еще и эльфа, и ты все-таки
эльф, да еще и с Кольцом, и Дерево было для тебя очень важно; но сейчас ты
и сама достаточно сильная, и есть же еще маленькое Дерево - оно же всегда с
тобой. Так что, малыш, и он прав, и я прав - тебе было плохо, но ты
выздоровела. Вот так.
Он снял меня с колена, посадил на кровать, прошелся до двери и оттуда
сообщил:
- Я только что понял - корни-то деревьев пронизывают весь этот мир и
сплетаются там, внизу, - он показал вниз так убедительно, что я тоже
посмотрела вниз, надеясь увидеть сквозь ковер, два этажа замка и толщу
скалы, как там, в глубине, переплетаются корни Трех Деревьев, - их некому
корчевать, разве что Создатель мира перепишет нашу сказку. Так что никто их
у нас не отнимет.
Релин ушел, а я попыталась привести себя в приличный вид, но одежды у
меня хорошей не было, волосы перестали виться, и я опять упала духом.
ГЛАВА 8
Где-то здесь, в замке, как я знала, жила Тириэль, моя давняя знакомая
- она всегда нравилась мне тем, что была так же крепко сложена, как и я, в
отличие от большинства эльфийских женщин, и с ней я не чувствовала себя
такой неуклюжей и толстой. Hаверное, ее одежда пришлась бы мне впору, если
бы она согласилась одолжить мне что-нибудь. К сожалению, я напрочь забыла,
как выглядят мои старые вещи из тех, что остались в Джейрете, могла только
смутно припомнить, какого они были типа, а вот то, что нужно для переноса -
помнить цвет, фактуру ткани, цвет ниток, пуговиц, представить, как ты
держишь вещь в руке, как она пахнет, сколько весит - этого не было. Я даже
любимую фиолетовую рубашку представить толком не могла.
- Эй, Тинни, - позвала я пробегавшего мимо двери эльфенка, - ты знаешь,
где живет Тириэль?
- Знаю, - просиял он, - она сестра моей мамы, пойдем, проведу.
Мы пошли с ним по коридору и вниз по лестнице, и всю дорогу он болтал и
смеялся, расспрашивая меня, вправду ли я поправилась, останусь ли на
Дринсайн и тому подобное, и вот мы стоим у ее двери, Тинни вырвался вперед
и прозвенел там, внутри, что пришла Дрейси и все прочие новости обо мне.
Тириэль же сидела в уютном кресле и что-то быстро шила, и я остановилась в
дверях перед бархатной занавесью и смотрела, как быстро-быстро снует ее
игла - кажется, она не могла ее остановить; она улыбнулась мне и придержала
иглу. Она нисколько не изменилась с того момента, как я с ней
познакомилась, с ней первой из эльфов, я знала, что, если кто и может меня
одеть, так это Тириэль.
- Дрейси! - воскликнула она, - наконец-то ты вышла! Иди скорей к свету
- это ведь ты натворила с облаками? Снимай-ка свитер, он у тебя ни на что
не похож, сейчас мы тебе что-нибудь подберем, - я улыбнулась: мне и
говорить ничего не пришлось.
- Ты до сих пор предпочитаешь брюки? - говорила она, - или готова разок
надеть платье? Вот, скажем, это, - она вытащила темно-зеленое шуршащее
платье с открытым воротом и длинными рукавами, я покачала головой. У самой
стенки шкафа висело что-то темное, бархатное, я взялась рукой за бархат -
о, эльфийский бархат - это вам не едва мохнатая человеческая тряпочка, это
нежное. теплое, живое вещество - а это платье - это же просто чудо -
вышитое жемчугом и тонкими серебряными нитями, черное, юбка ниспадает
мягкими складками, узкие рукава от локтя застегнуты на десяток жемчужных
пуговиц...
- Что ты? Такое мрачное? - удивилась Тириэль, - сама не знаю, зачем я
его сшила. Ты уверена?
Я заверила ее, что лучшего и быть не могло, и мигом оказалась внутри
платья, и оно мягко обняло меня, как свою.
- Ты выйдешь в нем к обеду? Походи в нем пока, чтобы оно к тебе
привыкло. Да, а сапожки?
Сапожки мои оставляли желать лучшего - они тоже изрядно обносились, но
я наложила на них заклинание, заставлявшее их казаться новыми и черными.
- Это надолго? - заинтересовалась Тириэль.
- Пока не сниму заклинание, - сказала я, - или пока не развалятся
сапожки. Они же только кажутся такими.
К обеду я, разумеется, вышла с лютней - у меня накопилось много новых
песен, но для начала я наконец-то с удовольствием поела - насколько вообще
можно есть с удовольствием в таком платье. Релин заботливо подкладывал мне
в тарелку все новые куски чего-то вкусного, и я не осталась в долгу.
- Ты знаешь, - сказал Релин, - к Дринсайну приедет Ламмиар - помнишь
его - Среброволосый, и Динайр тоже.
Помню ли я Ламмиара! Он долго жил отшельником в старом замке Идрис
после того, как весь народ эльфов переселился на остров Тайрелл и дальше, в
Эмерелл. и, если он собирался выйти из своего затворничества, значит, все у
него хорошо. А Динайр - это тот, кого долгие годы детства я знала под
именем Эссиор, или Эссан - "Бродяга", каким он, собственно, и был; мы давно
не виделись. Все складывалось как нельзя лучше - если бы еще прилетели мои
родители, все было бы совсем замечательно. Что ж, счастье в контрастах.
Мы поели и попели - хорошая попалась лютня, мне принес ее откуда-то
малыш Тинни, который все время ошивался вокруг меня. После обеда я
подхватила ее под мышку и ушла к себе, откуда вызвала Учителя.
- Со мной все в порядке, - сообщила я, как только увидела его.
- Вижу, - сказал он спокойно, - я знал, что тебе необходима встряска.
- Спасибо, учитель.
- ...Hо где ты этого набралась? - он изобразил руками мой параболоид.
- Hе знаю. Это... получилось рефлекторно.
- Хорошие рефлексы, - он засмеялся, - а теперь послушай. Мы даем тебе
отсрочку, поскольку Книгу сейчас трудновато найти, но ты справишься; на
следующий ваш Дринсайн мы ждем тебя в Школе с готовым переводом - таким
образом, у тебя год и семь дней. Семь дней можешь отдохнуть, так и быть, но
мотом отправляйся, иначе не успеешь.
- Книга у отца?
- Hет уже. о его ты должна повидать. Пока ты еще в этом мире, вызывай
меня время от времени, - и отключился.
Трудновато найти? В этом мире? Загадочная история.
А назавтра Тириэль принесла мне отрез бархата, зеленого, как мох под
елями и свою волшебную иглу, которая бежит вперед пальцев, и жемчужные
пуговки, и просто жемчуг, и до самого Дринсайна меня не волновали другие
вопросы, кроме моего будущего платья. Конечно, у меня не получалось так
хорошо, как у Тириэли, и все же я была довольна своим произведением, тем
более, что Тириэль подарила мне то, черное, и я сверялась с ним - как
обработаны швы, как... ну, все, что можно было выжать из того, я усвоила. В
прошлой жизни мне приходилось шить вещи для себя и дочки, но я больше
любила туники разного размера и вида и длинные рубашки. Почему бы мне не
обзавестись парой платьев на всякий случай?
Дринсайн - зимний праздник эльфов, один из главных праздников года,
когда все собираются на острове Тайрелл или в Аладреле и поют, пьют, едят,
развлекаются; не раз я праздновала Дринсайн сама с собой то в пути, то в
школе, но теперь-то, когда обучение мое закончено, я могу повеселиться
вместе с моими друзьями на Лошадином острове; и теперь мне хотелось
выглядеть настоящей эльфийской женщиной, тем более, что друзья считали меня
все еще ребенком.
А потом, только я успела закончить платье, и вот уже праздник, и все
было хорошо - и ослепительное небо, сначала голубое, потом звездное, и
песни, и чудесное вино, и встреча со старыми друзьями, и фейерверк; и вот я
оказалась в своем нэттиле вчетвером с Релином, Ламмиаром и Динайром, и мы
просто валялись рядком на полу и смотрели на обитый серебристой тканью
потолок.
- А я ухожу, - сообщила я.
- Да мы знаем, - сказал Релин, - но ты ведь вернешься?
- Конечно... - пробормотала я, и мы снова замолчали. В праздник все
кажется замечательным и радостным, и мы четверо были так счастливы, просто
лежа рядом в паутине волос Ламмиара - а у него были восхитительные волосы -
серебряные, густые, как живое длинное текучее серебро. они оплели весь
нэттил и светились в темноте; мы так и заснули в моем домике и проснулись
утром все сразу.
К утру в домике не похолодало, и все же мы сплелись в клубок и
прижались друг к другу, а я проснулась оттого, что у меня затекла нога;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
тоже еще не знала. Я просто знала, что дерева больше нет, и меня, стало
быть, тоже нет. И это было очень больно и обидно.
Hе могу сказать, что я когда-то там открыла глаза и поняла, что я
где-то. Я возвращалась в настоящее медленно и муторно. я видела над собой
лица каких-то эльфов и какой-то потолок, но все это как-то не касалось меня
лично; я чувствовала только боль в груди, но и это не делало мир более
реальным; потом начали проступать какие-то детали, и я обнаружила, что
рядом со мной чаще сидит Релин, а потом я увидела окно, а за ним - белые
снизу листья вяза. Потом я разглядела стены - они были затянуты
серебристо-зеленой тканью, из которой обычно делают плащи; такая ткань
сохраняет тепло внутри, поэтому я никогда не мерзла в плаще, когда он у
меня был, и теперь в моем домике было тепло; когда я начала соображать, я
узнала этот домик - зимний нэттил, домик в ветвях дерева; летний же нэттил
представлял собой простую деревянную площадку в ветвях. Мне приносили
какую-то еду и какое-то питье, и я глотала все, чем меня кормили, но без
энтузиазма; меня больше интересовало то, что я видела там, в темноте, по ту
сторону существования: очевидно, что-то подобное испытала в свое время
мама, когда хотела уйти насовсем: кто-то объяснил мне, что еще не время; на
этот раз у него не было никакого тела, как тогда, в детстве, когда он
явился мне в виде юноши - наверное, мне теперь было не нужно, чтобы
собеседник имел тело, даже голос - не знаю, как я слышала то, что он
говорит; и потом, уже осознавая себя, я все еще слышала беззвучный голос
куда отчетливее, чем голос Релина.
За окном шел снег, я лежала и смотрела, как хлопья медленно проплывают
между листьев вяза, когда Релин, давно уже державший меня за руку, позвал
меня тем моим именем, которое только и осталось у меня, когда, прожив
человеческую жизнь, я пришла в замок Идрис, безымянная и ничего не
понимающая; Релин встретил меня, мой самый давний друг, и единственное, что
я могла ему тогда сообщить - это мое внутреннее имя; потом уже, когда мне
дали имя Дрейсинель, я начала жить с нового места, а мое тайное имя
осталось для немногих эльфов, которые так близко меня знали. Итак, он
позвал меня, и я поняла, что хочу пить.
- Релин, - сказала я, наверное, очень тихо, - я хочу сока.
- Что? Сока?! - он блеснул зелеными глазами, - какого?
- Такого... желтенького... - я сразу устала и прикрыла глаза, а, когда
открыла, Релин уже стоял надо мной с кувшином и соломинкой; и сок оказался
таким, каким нужно, и я облизала губы и улыбнулась.
- Э-а! - вскричал Релин, - кажется, ты уже здесь! Долго я ждал твоего
возвращения.
- Релин, я тут давно?
- Я сбился со счета, - рассмеялся он, - но уже совсем зима, видишь,
твое дерево свернуло листья...
- Это... мое?
- у да, конечно, уже большое выросло. Когда король понял, что пилят
твое дерево, он сразу послал за тобой, и мы нашли тебя в Сториэн Глайд, на
берегу Клуида. и ты была как мертвая, если я вообще когда-нибудь видел
мертвого эльфа, но Аллеон сказал, что ты выживешь, и мы принесли тебя сюда,
на Тайрелл, чтобы положить рядом с Деревом; ты так долго бродила где-то...
а теперь спи, только больше не уходи.
- А ты не уйдешь?
- Hу что ты! Разве что на минутку.
И я заснула, и ничего мне не приснилось.
Kat J. Trend 2:5030/168.19 22 May 97 02:54:00
Диплом остpовной школы (продолжение)
ГЛАВА 7
Я постепенно оживала, но пока не то чтобы выздоравливала. Как правило, я
сидела или на толстой ветке ламинны, на которой был мой нэттил, или в самом
домике и смотрела на запад или что-нибудь читала; Релин все время
поддерживал меня, но, как только он чувствовал, что я хочу остаться одна,
он тактично исчезал; иногда меня навещали другие эльфы, приносили сок, хлеб
и зимние яблоки, но чаще со мной все-таки бывал Релин. Он вырос и
изменился, правда, в глазах его сидела все та же печаль, что и в детстве,
но теперь он чаще смеялся, и выражение его глаз было в такие моменты
совершенно непередаваемым; в нем было что-то человеческое - хорошее
человеческое, мужское - молодые эльфы часто выглядят женственными, пока их
годы не прибавят им мудрости, а тут, возможно, сказалось общение с моим
отцом и Тони в детстве, в Релине чувствовалась внутренняя сила, как у
уверенного в себе Человека. аверное, только он и мог поддержать меня в
таком разбитом и потерянном состоянии.
В конце января мы с Релином спустились с дерева и он повел меня
прогуляться по острову, день был славный, морозный, мы поднялись к замку, и
тут я поняла, что и здесь, не так близко от маленького дерева, я все равно
его чувствую; я сообщила об этом Релину.
- Вот и хорошо, - рассмеялся он. - а Аллеон как раз решил переселить тебя
во дворец - скоро февраль, погода ухудшится, да и тебе нехорошо сидеть все
время одной.
- Думаешь?
- Я знаю. Вот увидишь.
И мы вошли в замок, в котором жили все эльфы, которые хотели каменных
стен. Релин вел меня за руку, и мы никого не встретили - может быть, их
предупредили; он привел меня в небольшую комнату и сообщил, что она теперь
моя; и я осталась в этой комнате на долгое время.
Комната была небольшая, в отличие от ее же окна, которое было забрано
частым переплетом с мелкими квадратиками прозрачного стекла; и в ней был
камин, как и в моей комнате в Джейрете, и кровать, не мягкая и не твердая,
а "то, что надо", и пара шкафов - для книг и одежды, и ковер на полу. Время
медленно двигалось к Зимнему празднику, и я практически безвылазно сидела в
своей комнате, читала или просто думала, не пытаясь ни перенестись
куда-нибудь, ни превратить что-нибудь во что-нибудь, ни вообще использовать
что-нибудь из моего магического арсенала; эльфы приносили мне еду, но, видя
мое рассеянное состояние, быстро уходили. В середине февраля ко мне явился
Учитель Сарендр - он не стал вызывать меня на разговор, а просто возник в
метре от меня, и его глаза метали молнии.
- Дрейсинель Тренд! - провозгласил он, - где Книга Сэмрен?
- е знаю, - сказала я.
- Как ты смеешь что-либо не знать? е учил ли я тебя так долго? Где вообще
тебя носило?
- Они убили Дерево, - прошептала я, - я не могу...
- Ты не имеешь права не мочь! Будь ты обычной эльфийкой, я бы тебя понял,
да только не взял бы в ученики. о ты-то - ты избрала мужское ремесло мага,
на что-то надеясь, как ты смеешь теперь зависеть от чего-то?!!
- Я...
- Молчи! И чтобы я не слышал больше таких вещей. Твоя сила не в дереве
каком-то, а в тебе самой. ет, вы подумайте: ее отец, вообще ничего толком
не умея, рискнул перехватить у нее, почти дипломированного мага, Книгу,
отправился в сомнительное предприятие со счастливым концом, а она сидит тут
и киснет, как будто это ее не касается! Кого я взял в...
Я испугалась, что от его взгляда на мне загорятся волосы, и сотворила
вокруг себя на ковре хрустальную стенку; она доросла до верха и сомкнулась
там в виде блестящего параболоида. Сарендр замолчал на полуслове, поднял
бровь и буркнул:
- Ну вот, хоть какое-то деяние...- и исчез, оставив меня несколько
встрепанной. Я уничтожила эту стеклянную штуку и испытала желание
уничтожить что-нибудь еще, и удивилась, так как давно уже никаких желаний
не испытывала; я выглянула в форточку и истребила весь облачный покров над
островом; вспыхнуло солнце, и яркое небо, и искристый снег, и мне
полегчало.
Совсем не сразу я сообразила, что именно он сказал о моих родителях -
стало быть, у них получилось? о как, и где папа был, и когда вернулся? Мои
родители очень любят друг друга, и я часто думала, что, возможно, их любовь
не ослабевает именно из-за ежегодной разлуки: каждую весну они завоевывали
друг друга заново, и я не могла представить, что же будет теперь. Они не
будут разлучаться, не будут отдыхать друг от друга. им будет не о чем друг
другу рассказать; или они наконец-то будут счастливы?
- А-э, Дрейси, - позвал меня кто-то от двери, я повернулась, там стоял
Рестар с выражением крайнего изумления на узком остроносом лице, - это ты
натворила с небом или твой гость?
Я призналась.
- Замечательно, - оценил Рестар, - а не могла бы ты проделать то же самое
в Дринсайн, он уже совсем скоро?
- Боюсь, облака сюда не скоро вернутся, - предположила я, Рестар
рассмеялся и исчез; а вскоре ко мне пришел Релин.
- Рести сказал, что ты выздоровела. Да?
- Ко мне явился Учитель и так на меня наорал, что я сразу поправилась, -
пожаловалась я, - я так разозлилась...
Релин обнял меня и сообщил:
- Если твоя злость всегда проявляется так, то злись, пожалуйста, это
много пользы принесет. А что стряслось?
- Он говорит, что я не имею права болеть. Что моя сила во мне, а не в
Дереве... и что я кучу времени потеряла зря.
Релин посадил меня себе на колено и объяснил:
- Он видит в тебе только ученицу мага, а мы - еще и эльфа, и ты все-таки
эльф, да еще и с Кольцом, и Дерево было для тебя очень важно; но сейчас ты
и сама достаточно сильная, и есть же еще маленькое Дерево - оно же всегда с
тобой. Так что, малыш, и он прав, и я прав - тебе было плохо, но ты
выздоровела. Вот так.
Он снял меня с колена, посадил на кровать, прошелся до двери и оттуда
сообщил:
- Я только что понял - корни-то деревьев пронизывают весь этот мир и
сплетаются там, внизу, - он показал вниз так убедительно, что я тоже
посмотрела вниз, надеясь увидеть сквозь ковер, два этажа замка и толщу
скалы, как там, в глубине, переплетаются корни Трех Деревьев, - их некому
корчевать, разве что Создатель мира перепишет нашу сказку. Так что никто их
у нас не отнимет.
Релин ушел, а я попыталась привести себя в приличный вид, но одежды у
меня хорошей не было, волосы перестали виться, и я опять упала духом.
ГЛАВА 8
Где-то здесь, в замке, как я знала, жила Тириэль, моя давняя знакомая
- она всегда нравилась мне тем, что была так же крепко сложена, как и я, в
отличие от большинства эльфийских женщин, и с ней я не чувствовала себя
такой неуклюжей и толстой. Hаверное, ее одежда пришлась бы мне впору, если
бы она согласилась одолжить мне что-нибудь. К сожалению, я напрочь забыла,
как выглядят мои старые вещи из тех, что остались в Джейрете, могла только
смутно припомнить, какого они были типа, а вот то, что нужно для переноса -
помнить цвет, фактуру ткани, цвет ниток, пуговиц, представить, как ты
держишь вещь в руке, как она пахнет, сколько весит - этого не было. Я даже
любимую фиолетовую рубашку представить толком не могла.
- Эй, Тинни, - позвала я пробегавшего мимо двери эльфенка, - ты знаешь,
где живет Тириэль?
- Знаю, - просиял он, - она сестра моей мамы, пойдем, проведу.
Мы пошли с ним по коридору и вниз по лестнице, и всю дорогу он болтал и
смеялся, расспрашивая меня, вправду ли я поправилась, останусь ли на
Дринсайн и тому подобное, и вот мы стоим у ее двери, Тинни вырвался вперед
и прозвенел там, внутри, что пришла Дрейси и все прочие новости обо мне.
Тириэль же сидела в уютном кресле и что-то быстро шила, и я остановилась в
дверях перед бархатной занавесью и смотрела, как быстро-быстро снует ее
игла - кажется, она не могла ее остановить; она улыбнулась мне и придержала
иглу. Она нисколько не изменилась с того момента, как я с ней
познакомилась, с ней первой из эльфов, я знала, что, если кто и может меня
одеть, так это Тириэль.
- Дрейси! - воскликнула она, - наконец-то ты вышла! Иди скорей к свету
- это ведь ты натворила с облаками? Снимай-ка свитер, он у тебя ни на что
не похож, сейчас мы тебе что-нибудь подберем, - я улыбнулась: мне и
говорить ничего не пришлось.
- Ты до сих пор предпочитаешь брюки? - говорила она, - или готова разок
надеть платье? Вот, скажем, это, - она вытащила темно-зеленое шуршащее
платье с открытым воротом и длинными рукавами, я покачала головой. У самой
стенки шкафа висело что-то темное, бархатное, я взялась рукой за бархат -
о, эльфийский бархат - это вам не едва мохнатая человеческая тряпочка, это
нежное. теплое, живое вещество - а это платье - это же просто чудо -
вышитое жемчугом и тонкими серебряными нитями, черное, юбка ниспадает
мягкими складками, узкие рукава от локтя застегнуты на десяток жемчужных
пуговиц...
- Что ты? Такое мрачное? - удивилась Тириэль, - сама не знаю, зачем я
его сшила. Ты уверена?
Я заверила ее, что лучшего и быть не могло, и мигом оказалась внутри
платья, и оно мягко обняло меня, как свою.
- Ты выйдешь в нем к обеду? Походи в нем пока, чтобы оно к тебе
привыкло. Да, а сапожки?
Сапожки мои оставляли желать лучшего - они тоже изрядно обносились, но
я наложила на них заклинание, заставлявшее их казаться новыми и черными.
- Это надолго? - заинтересовалась Тириэль.
- Пока не сниму заклинание, - сказала я, - или пока не развалятся
сапожки. Они же только кажутся такими.
К обеду я, разумеется, вышла с лютней - у меня накопилось много новых
песен, но для начала я наконец-то с удовольствием поела - насколько вообще
можно есть с удовольствием в таком платье. Релин заботливо подкладывал мне
в тарелку все новые куски чего-то вкусного, и я не осталась в долгу.
- Ты знаешь, - сказал Релин, - к Дринсайну приедет Ламмиар - помнишь
его - Среброволосый, и Динайр тоже.
Помню ли я Ламмиара! Он долго жил отшельником в старом замке Идрис
после того, как весь народ эльфов переселился на остров Тайрелл и дальше, в
Эмерелл. и, если он собирался выйти из своего затворничества, значит, все у
него хорошо. А Динайр - это тот, кого долгие годы детства я знала под
именем Эссиор, или Эссан - "Бродяга", каким он, собственно, и был; мы давно
не виделись. Все складывалось как нельзя лучше - если бы еще прилетели мои
родители, все было бы совсем замечательно. Что ж, счастье в контрастах.
Мы поели и попели - хорошая попалась лютня, мне принес ее откуда-то
малыш Тинни, который все время ошивался вокруг меня. После обеда я
подхватила ее под мышку и ушла к себе, откуда вызвала Учителя.
- Со мной все в порядке, - сообщила я, как только увидела его.
- Вижу, - сказал он спокойно, - я знал, что тебе необходима встряска.
- Спасибо, учитель.
- ...Hо где ты этого набралась? - он изобразил руками мой параболоид.
- Hе знаю. Это... получилось рефлекторно.
- Хорошие рефлексы, - он засмеялся, - а теперь послушай. Мы даем тебе
отсрочку, поскольку Книгу сейчас трудновато найти, но ты справишься; на
следующий ваш Дринсайн мы ждем тебя в Школе с готовым переводом - таким
образом, у тебя год и семь дней. Семь дней можешь отдохнуть, так и быть, но
мотом отправляйся, иначе не успеешь.
- Книга у отца?
- Hет уже. о его ты должна повидать. Пока ты еще в этом мире, вызывай
меня время от времени, - и отключился.
Трудновато найти? В этом мире? Загадочная история.
А назавтра Тириэль принесла мне отрез бархата, зеленого, как мох под
елями и свою волшебную иглу, которая бежит вперед пальцев, и жемчужные
пуговки, и просто жемчуг, и до самого Дринсайна меня не волновали другие
вопросы, кроме моего будущего платья. Конечно, у меня не получалось так
хорошо, как у Тириэли, и все же я была довольна своим произведением, тем
более, что Тириэль подарила мне то, черное, и я сверялась с ним - как
обработаны швы, как... ну, все, что можно было выжать из того, я усвоила. В
прошлой жизни мне приходилось шить вещи для себя и дочки, но я больше
любила туники разного размера и вида и длинные рубашки. Почему бы мне не
обзавестись парой платьев на всякий случай?
Дринсайн - зимний праздник эльфов, один из главных праздников года,
когда все собираются на острове Тайрелл или в Аладреле и поют, пьют, едят,
развлекаются; не раз я праздновала Дринсайн сама с собой то в пути, то в
школе, но теперь-то, когда обучение мое закончено, я могу повеселиться
вместе с моими друзьями на Лошадином острове; и теперь мне хотелось
выглядеть настоящей эльфийской женщиной, тем более, что друзья считали меня
все еще ребенком.
А потом, только я успела закончить платье, и вот уже праздник, и все
было хорошо - и ослепительное небо, сначала голубое, потом звездное, и
песни, и чудесное вино, и встреча со старыми друзьями, и фейерверк; и вот я
оказалась в своем нэттиле вчетвером с Релином, Ламмиаром и Динайром, и мы
просто валялись рядком на полу и смотрели на обитый серебристой тканью
потолок.
- А я ухожу, - сообщила я.
- Да мы знаем, - сказал Релин, - но ты ведь вернешься?
- Конечно... - пробормотала я, и мы снова замолчали. В праздник все
кажется замечательным и радостным, и мы четверо были так счастливы, просто
лежа рядом в паутине волос Ламмиара - а у него были восхитительные волосы -
серебряные, густые, как живое длинное текучее серебро. они оплели весь
нэттил и светились в темноте; мы так и заснули в моем домике и проснулись
утром все сразу.
К утру в домике не похолодало, и все же мы сплелись в клубок и
прижались друг к другу, а я проснулась оттого, что у меня затекла нога;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10