Ненависть маркиза к нам была равносил
ьна его страху Ц то есть безмерна, и мне смешно было смотреть на пухлую и
бледную физиономию этого ханжи, когда он лебезил передо мною. На другой д
ень после его возвращения в Милан мне выдали три локтя
Локоть Ц старинная «есте
ственная» мера длины, по длине локтевой кости. Была распространена во вс
ей Европе.
сукна и двести франков из шестимиллионной контрибуции; я вновь оп
ерился и стал кавалером моих хозяек, так как начались балы.
История лейтенанта Робера походит на историю всех французов в Милане: вм
есто того чтобы посмеяться над нищетой этих удальцов, к ним почувствовал
и жалость и полюбили их.
Пора нежданного счастья и опьянения длилась два коротких года; безумств
а доходили до крайних пределов, захватили всех поголовно, и объяснить их
можно лишь с помощью следующего исторического и глубокого рассуждения:
этот народ скучал целое столетие.
Некогда при дворе Висконти и Сфорца
Висконти Ц династия миланских герцогов (XIII
Ц XV века); власть их наследовали Сфорца, правившие до захвата Милана испан
цами.
, знаменитых герцогов миланских, царило сладострастие, свойственн
ое южным странам. Но, начиная с 1624 года, когда Миланом завладели испанцы, мо
лчаливые, надменные и подозрительные повелители, всегда опасавшиеся во
сстания, веселость исчезла. Переняв обычаи своих владык, люди больше стр
емились отомстить ударом кинжала за малейшую обиду, чем наслаждаться ка
ждой минутой жизни.
С 15 мая 1796 года, когда французы вступили в Милан, и до апреля 1799 года, когда их о
ттуда изгнали после сражения при Кассано
В сражении при Кассоно 28 ап
реля 1799 года соединенная австро-русская армия под командой Суворова разб
ила французов, которыми командовал Моро.
, повсюду господствовало счастливое безумство, веселье, сладостра
стье, забвенье всех унылых правил или хотя бы просто благоразумия, и даже
старые купцы-миллионеры, старые ростовщики, старики нотариусы позабыли
свою обычную угрюмость и погоню за наживой.
Лишь несколько семейств, принадлежавших к высшим кругам дворянства, сло
вно досадуя на всеобщую радость и расцвет всех сердец, уехали в свои поме
стья. Правда, эти знатные и богатые семьи были невыгодным для них образом
выделены при раскладке военной контрибуции для французской армии.
Маркиз дель Донго, раздраженный картиной ликования, одним из первых удал
ился в свой великолепный замок Грианта, находившийся неподалеку от горо
да Комо; дамы привезли туда однажды и лейтенанта Робера. Замок представл
ял собою крепость, и местоположение его, пожалуй, не имеет себе равного в м
ире, ибо он стоит на высоком плато, поднимающемся на сто пятьдесят футов н
ад чудесным озером, и из окон его видна большая часть озера. Это был родово
й замок маркизов дель Донго, построенный ими еще в пятнадцатом столетии,
как о том свидетельствовали мраморные щиты с фамильным гербом; от тех вр
емен, когда он служил крепостью, в нем сохранились подъемные мосты и глуб
окие рвы, правда уже лишившиеся воды; все же под защитой его стен высотою в
восемьдесят футов и толщиною в шесть футов можно было не бояться внезап
ного нападения, и поэтому подозрительный маркиз дорожил им. Окружив себя
двадцатью пятью Ц тридцатью лакеями, которых он считал преданными слуг
ами, вероятно за то, что всегда осыпал их руганью, он тут меньше терзался с
трахом, чем в Милане.
Страх этот не лишен был оснований: маркиз вел весьма оживленную переписк
у со шпионом, которого Австрия держала на швейцарской границе, в трех лье
от Грианты, для того чтобы он способствовал бегству военнопленных, взяты
х французами в сражениях, и это обстоятельство могло очень не понравитьс
я французским генералам.
Свою молодую жену маркиз оставил в Милане. Она управляла там семейными д
елами, обязана была договариваться относительно сумм контрибуций, кото
рыми облагали casa del Dongo, как говорят в Италии, Ц стараться уменьшить их, что за
ставляло ее встречаться с некоторыми дворянами, принявшими на себя выпо
лнение общественных должностей, а также и с лицами незнатными, но весьма
влиятельными. В семействе дель Донго произошло большое событие: маркиз п
одыскал жениха для своей юной сестры Джины, человека очень богатого и вы
сокородного; но этот вельможа пудрил волосы, и поэтому Джина всегда встр
ечала его взрывом хохота, а вскоре она совершила безумный поступок Ц вы
шла замуж за графа Пьетранера. Правда, он был человек достойный и весьма к
расивый, но из обедневшего дворянского рода и, в довершение несчастья, яр
ый сторонник новых идей. Пьетранера был суб-лейтенантом Итальянского ле
гиона Итал
ьянский (вернее, Италийский) легион был организован Директорией после пе
рвого итальянского похода Бонапарта; как и другие иностранные легионы, п
ринимал участие во всех военных кампаниях Наполеона.
, что усугубляло негодование маркиза.
Прошли два года, полных безумного веселья и счастья; парижская Директори
я Директор
ия Ц правительство Франции с 1795 по 1799 год. Исполнительная власть принадле
жала пяти директорам, законодательная Ц Совету пятисот и Совету старей
шин.
, разыгрывая роль прочно утвердившейся власти, стала выказывать см
ертельную ненависть ко всем, кто не был посредственностью. Бесталанные г
енералы, которыми она наградила Итальянскую армию, проигрывали битву за
битвой в тех самых Веронских долинах, которые за два года до того были сви
детельницами чудес, совершенных при Арколе и Лонато
При Арколе и Лонато, селен
иях Ломбардии, Бонапарт в 1796 году, во время первого итальянского похода, на
голову разбил австрийские войска.
. Австрийцы подошли к Милану; лейтенант Робер, уже получивший коман
дование батальоном и раненный в сражении при Кассано, в последний раз ок
азался гостем своей подруги, маркизы дель Донго. Прощание было горестным
. Вместе с Робером уехал и граф Пьетранера, который последовал за француз
скими войсками, отступавшими к Нови
В бою под деревней Нови 15 августа 1799 года сое
диненные австро-русские войска нанесли поражение французской армии Жу
бера.
. Молодой графине Пьетранера брат отказался выплатить законную ча
сть родительского наследства, и она ехала за армией в простой тележке.
Настала та пора реакции и возвращения к старым взглядам, которую жители
Милана называют «i tredici mesi» (тринадцать месяцев), потому что, на их счастье, это
вернувшееся мракобесие действительно продлилось только тринадцать ме
сяцев Ц до сражения при Маренго
Сражение при Маренго (14 июня 1800 г.) принесло по
беду Бонапарту над австрийцами во время второго итальянского похода и о
тдало в его руки всю Северную Италию.
. Все старики, все угрюмые ханжи подняли головы, захватили бразды пр
авления и верховодили обществом; вскоре эти благонамеренные люди, остав
шиеся верными старому режиму, распространили по деревням слух, что Напол
еон повешен в Египте мамелюками
Мамелюки Ц первоначально телохранители
египетских султанов; в XIII веке они уже являлись крупными феодалами; в пери
од египетской экспедиции Наполеона Бонапарта (1798) мамелюки все еще сохран
яли господствующее положение в Египте.
, Ц участь, заслуженная им по многим причинам.
Среди дворян-злопыхателей, которые возвратились из своих имений и жажда
ли мести, особенной яростью отличался маркиз дель Донго. Неистовство, вп
олне естественно, поставило его во главе партии реакции. Члены этой парт
ии люди порядочные, когда им нечего было бояться, но теперь все еще дрожав
шие от страха, сумели обойти австрийского генерала. Он был человеком дов
ольно благодушным, но, поддавшись их уговорам, решил, что суровость Ц сам
ая искусная политика, и приказал арестовать сто пятьдесят патриотов, а э
то были тогда поистине лучшие люди Италии.
Вскоре их сослали в бухты Катарро
В мае 1800 года в Милане была арестована групп
а итальянских либералов; их обвинили в государственной измене и бросили
в венецианскую темницу, оттуда они были переведены в австрийскую крепос
ть Катарро в Далмации. Узники Катарро были выпущены на свободу только 1 ав
густа 1801 года. Милан устроил им торжественную встречу.
, бросили в подземные пещеры, и сырость, а главное голод, быстро расп
равились с этими «негодяями».
Маркиз дель Донго получил важный пост. Так как ко множеству его прекрасн
ых качеств присоединялась и мерзкая скаредность, то он во всеуслышание п
охвалялся, что ни разу не послал и не пошлет ни одного гроша своей сестре,
графине Пьетранера: она по-прежнему безумствовала от любви и, не желая по
кинуть мужа, умирала с голоду во Франции вместе с ним. Добрая маркиза дель
Донго была в отчаянии; наконец, ей удалось похитить несколько небольших
бриллиантов из своего ларчика с драгоценностями, который ее супруг отби
рал у нее каждый вечер и запирал в кованый сундук, стоявший под его кроват
ью; маркиза принесла мужу в приданое восемьсот тысяч франков, а получала
от него ежемесячно на свои личные расходы восемьдесят франков. Все трина
дцать месяцев, которые французы провели вне Милана, эта робкая женщина о
девалась в черное, находя для своего траура благовидные предлоги.
Признаемся, что, по примеру многих солидных писателей, мы начали историю
нашего героя за год до его рождения. В самом деле, главное действующее лиц
о в этой книге не кто иной, как Фабрицио Вальсерра marchesino
Произносится «маркезино
»; по местным обычаям, заимствованным из Германии, этот титул дается сыно
вьям маркиза; «контино» Ц сыновьям графа, «контесина» Ц дочерям графа
и т. д. (прим. авт.).
дель Донго, как говорят в Милане. Он родился как раз в то время, когда
прогнали французов, и по воле случая оказался вторым сыном г-на маркиза д
ель Донго, того самого вельможи, о котором читателю кое-что уже известно,
а именно, что у него было пухлое и бледное лицо, лживая улыбка и беспредель
ная ненависть к новым идеям. Наследником всего родового состояния дель Д
онго являлся старший сын маркиза, Асканьо, вылитый портрет и достойный о
тпрыск своего отца. Ему было восемь лет, а Фабрицио Ц два года, когда гене
рал Бонапарт, которого все высокородные особы считали уже давно повешен
ным, нежданно-негаданно перешел Сенбернарский перевал и вступил в Милан
, Ц еще один исключительный момент в Истории: вообразите себе целый наро
д, обезумевший от восторга. Через несколько дней Наполеон выиграл сражен
ие при Маренго. Остальное рассказывать излишне. Опьянение жителей Милан
а достигло предела, но на этот раз к нему примешивалась мысль о мести: этот
добрый народ научился ненавидеть. Вскоре вернулись из ссылки немногие в
ыжившие «в бухтах Катарро» патриоты; возвращение их было отпраздновано
как национальное торжество. Бледные, исхудалые узники, с большими удивле
нными глазами, представляли собою странный контраст ликованию, гремевш
ему вокруг них. Для наиболее запятнанных родовитых семейств их возвраще
ние было сигналом к бегству. Маркиз дель Донго одним из первых удрал в сво
й замок Грианта. Во многих знатных семьях отцы были преисполнены ненавис
ти и страха, но жены и дочери вспоминали, сколько радости принесло им перв
ое вступление французов в Милан, и с сожалением думали о веселых балах, ко
торые тотчас после взятия Маренго стали устраивать в Casa Tanzi
В Бальном дворце.
. Через несколько дней после победы французский генерал, на которо
го возложена была обязанность поддерживать спокойствие в Ломбардии, за
метил, что все фермеры, арендаторы дворянских земель, все деревенские ст
арухи уже нисколько не думают о поразительной победе при Маренго, измени
вшей судьбу Италии и в один день вновь отдавшей в руки победителей трина
дцать крепостей, Ц все поглощены пророчеством святого Джиовиты, главно
го покровителя Брешии. Это священное прорицание гласило, что благоденст
вию Наполеона и французов настанет конец ровно через тринадцать недель
после Маренго. В оправдание маркиза дель Донго и других злобствовавших в
ладельцев поместий надо сказать, что они непритворно поверили пророчес
тву. Все эти господа не прочли и четырех книг за свою жизнь. Теперь они отк
рыто занимались сборами, готовясь вернуться в Милан через тринадцать не
дель; но время шло и вело за собою все новые успехи Франции. Возвратившись
в Париж, Наполеон мудрыми декретами спас революцию от внутренних врагов
, как он спас ее при Маренго от натиска чужестранцев. Тогда ломбардские дв
оряне, бежавшие в свои поместья, открыли, что они сперва плохо поняли пред
сказание святого покровителя Брешии: речь шла не о тринадцати неделях, н
о, конечно, о тринадцати месяцах. Прошло тринадцать месяцев, а благоденст
вие Франции, казалось, с каждым днем все возрастало.
Упомянем лишь вскользь о десятилетии успехов и процветания, длившемся с
1800 по 1810 год. Почти все это десятилетие Фабрицио провел в поместье Грианта с
реди крестьянских ребятишек, дрался с ними на кулачках и ничему не училс
я, даже грамоте. Затем его послали в Милан, в коллегию отцов иезуитов. Марк
из потребовал, чтобы его сына познакомили с латынью не по сочинениям дре
вних авторов, которые постоянно толкуют о республиках, а по великолепном
у фолианту, украшенному более чем сотней гравюр и являвшемуся шедевром х
удожников XVII века, Ц это была генеалогия рода Вальсерра, маркизов дель До
нго, изданная на латинском языке в 1650 году Фабрицио дель Донго, архиеписко
пом Пармским. Отпрыски рода Вальсерра в большинстве своем были воины, по
этому гравюры изображали многочисленные битвы, где какой-либо герой, но
сивший эту фамилию, разил врагов могучими ударами меча. Книга эта очень н
равилась Фабрицио. Мать, которая обожала его, получала иногда от мужа доз
воление съездить в Милан повидаться с сыном, но маркиз никогда не давал е
й ни гроша на эти поездки, Ц деньгами ее ссужала невестка, добрая графиня
Пьетранера. После возвращения французов графиня стала одной из самых бл
естящих дам при дворе принца Евгения
Принц Евгений Ц пасынок Наполеона, Евгени
й Богарне, вице-король Итальянского королевства (1805Ц 1814).
, вице-короля Италии.
Когда Фабрицио пошел к первому причастию, она добилась от маркиза дель Д
онго, по-прежнему находившегося в добровольной ссылке, дозволения изред
ка брать к себе племянника из коллегии. Она решила, что этот своеобразный
и умненький мальчик, очень серьезный, красивый, вовсе не будет портить го
стиную светской женщины, хотя он полный невежда и еле-еле умеет писать. Гр
афиня во все вносила свойственную ей страстность; она обещала свое покро
вительство ректору коллегии, если ее племянник Фабрицио сделает блестя
щие успехи в ученье и получит к концу года награды. Вероятно, для того чтоб
ы дать ему возможность заслужить эти награды, она брала его из коллегии к
аждую субботу и нередко отвозила обратно только в среду или в четверг. Ие
зуиты, хоть и пользовались любовью принца Евгения, вице-короля Италии, бы
ли, однако, изгнаны из страны
В XIX веке иезуиты формально были изгнаны из
большинства европейских стран, но фактически продолжали там орудовать.
Они проникали в Италию и Францию на правах простых священников и нередко
выступали там в роли воспитателей юношества.
по законам королевства, и ректор коллегии, большой дипломат, понял,
как выгодно для него установить дружеские отношения с всесильной придв
орной дамой. Он не осмеливался жаловаться на отлучки Фабрицио, и мальчик,
оставаясь все таким же невеждой, получил в конце года первую награду по п
яти предметам. Вполне естественно, что графиня Пьетранера, в сопровожден
ии своего супруга, дивизионного гвардейского генерала, и пяти-шести сан
овных особ из свиты вице-короля, посетила коллегию иезуитов и присутств
овала при раздаче наград примерным ученикам. Ректор получил похвалу от с
воего начальства.
Графиня возила мальчика на все пышные празднества, которыми было ознаме
новано слишком краткое царствование любезного принца Евгения. Своей вл
астью она произвела Фабрицио в гусарские офицеры, и он в двенадцать лет у
же носил гусарский мундир. Однажды графиня, восхищенная миловидностью с
воего племянника, попросила принца назначить его пажом, что означало бы
примирение семейства дель Донго с новой властью. На следующий день графи
не понадобилось все ее влияние, чтобы упросить принца позабыть об этой п
росьбе, хотя для исполнения ее недоставало самой малости Ц согласия отц
а будущего пажа, но в согласии, несомненно, было бы отказано, и очень бурно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
ьна его страху Ц то есть безмерна, и мне смешно было смотреть на пухлую и
бледную физиономию этого ханжи, когда он лебезил передо мною. На другой д
ень после его возвращения в Милан мне выдали три локтя
Локоть Ц старинная «есте
ственная» мера длины, по длине локтевой кости. Была распространена во вс
ей Европе.
сукна и двести франков из шестимиллионной контрибуции; я вновь оп
ерился и стал кавалером моих хозяек, так как начались балы.
История лейтенанта Робера походит на историю всех французов в Милане: вм
есто того чтобы посмеяться над нищетой этих удальцов, к ним почувствовал
и жалость и полюбили их.
Пора нежданного счастья и опьянения длилась два коротких года; безумств
а доходили до крайних пределов, захватили всех поголовно, и объяснить их
можно лишь с помощью следующего исторического и глубокого рассуждения:
этот народ скучал целое столетие.
Некогда при дворе Висконти и Сфорца
Висконти Ц династия миланских герцогов (XIII
Ц XV века); власть их наследовали Сфорца, правившие до захвата Милана испан
цами.
, знаменитых герцогов миланских, царило сладострастие, свойственн
ое южным странам. Но, начиная с 1624 года, когда Миланом завладели испанцы, мо
лчаливые, надменные и подозрительные повелители, всегда опасавшиеся во
сстания, веселость исчезла. Переняв обычаи своих владык, люди больше стр
емились отомстить ударом кинжала за малейшую обиду, чем наслаждаться ка
ждой минутой жизни.
С 15 мая 1796 года, когда французы вступили в Милан, и до апреля 1799 года, когда их о
ттуда изгнали после сражения при Кассано
В сражении при Кассоно 28 ап
реля 1799 года соединенная австро-русская армия под командой Суворова разб
ила французов, которыми командовал Моро.
, повсюду господствовало счастливое безумство, веселье, сладостра
стье, забвенье всех унылых правил или хотя бы просто благоразумия, и даже
старые купцы-миллионеры, старые ростовщики, старики нотариусы позабыли
свою обычную угрюмость и погоню за наживой.
Лишь несколько семейств, принадлежавших к высшим кругам дворянства, сло
вно досадуя на всеобщую радость и расцвет всех сердец, уехали в свои поме
стья. Правда, эти знатные и богатые семьи были невыгодным для них образом
выделены при раскладке военной контрибуции для французской армии.
Маркиз дель Донго, раздраженный картиной ликования, одним из первых удал
ился в свой великолепный замок Грианта, находившийся неподалеку от горо
да Комо; дамы привезли туда однажды и лейтенанта Робера. Замок представл
ял собою крепость, и местоположение его, пожалуй, не имеет себе равного в м
ире, ибо он стоит на высоком плато, поднимающемся на сто пятьдесят футов н
ад чудесным озером, и из окон его видна большая часть озера. Это был родово
й замок маркизов дель Донго, построенный ими еще в пятнадцатом столетии,
как о том свидетельствовали мраморные щиты с фамильным гербом; от тех вр
емен, когда он служил крепостью, в нем сохранились подъемные мосты и глуб
окие рвы, правда уже лишившиеся воды; все же под защитой его стен высотою в
восемьдесят футов и толщиною в шесть футов можно было не бояться внезап
ного нападения, и поэтому подозрительный маркиз дорожил им. Окружив себя
двадцатью пятью Ц тридцатью лакеями, которых он считал преданными слуг
ами, вероятно за то, что всегда осыпал их руганью, он тут меньше терзался с
трахом, чем в Милане.
Страх этот не лишен был оснований: маркиз вел весьма оживленную переписк
у со шпионом, которого Австрия держала на швейцарской границе, в трех лье
от Грианты, для того чтобы он способствовал бегству военнопленных, взяты
х французами в сражениях, и это обстоятельство могло очень не понравитьс
я французским генералам.
Свою молодую жену маркиз оставил в Милане. Она управляла там семейными д
елами, обязана была договариваться относительно сумм контрибуций, кото
рыми облагали casa del Dongo, как говорят в Италии, Ц стараться уменьшить их, что за
ставляло ее встречаться с некоторыми дворянами, принявшими на себя выпо
лнение общественных должностей, а также и с лицами незнатными, но весьма
влиятельными. В семействе дель Донго произошло большое событие: маркиз п
одыскал жениха для своей юной сестры Джины, человека очень богатого и вы
сокородного; но этот вельможа пудрил волосы, и поэтому Джина всегда встр
ечала его взрывом хохота, а вскоре она совершила безумный поступок Ц вы
шла замуж за графа Пьетранера. Правда, он был человек достойный и весьма к
расивый, но из обедневшего дворянского рода и, в довершение несчастья, яр
ый сторонник новых идей. Пьетранера был суб-лейтенантом Итальянского ле
гиона Итал
ьянский (вернее, Италийский) легион был организован Директорией после пе
рвого итальянского похода Бонапарта; как и другие иностранные легионы, п
ринимал участие во всех военных кампаниях Наполеона.
, что усугубляло негодование маркиза.
Прошли два года, полных безумного веселья и счастья; парижская Директори
я Директор
ия Ц правительство Франции с 1795 по 1799 год. Исполнительная власть принадле
жала пяти директорам, законодательная Ц Совету пятисот и Совету старей
шин.
, разыгрывая роль прочно утвердившейся власти, стала выказывать см
ертельную ненависть ко всем, кто не был посредственностью. Бесталанные г
енералы, которыми она наградила Итальянскую армию, проигрывали битву за
битвой в тех самых Веронских долинах, которые за два года до того были сви
детельницами чудес, совершенных при Арколе и Лонато
При Арколе и Лонато, селен
иях Ломбардии, Бонапарт в 1796 году, во время первого итальянского похода, на
голову разбил австрийские войска.
. Австрийцы подошли к Милану; лейтенант Робер, уже получивший коман
дование батальоном и раненный в сражении при Кассано, в последний раз ок
азался гостем своей подруги, маркизы дель Донго. Прощание было горестным
. Вместе с Робером уехал и граф Пьетранера, который последовал за француз
скими войсками, отступавшими к Нови
В бою под деревней Нови 15 августа 1799 года сое
диненные австро-русские войска нанесли поражение французской армии Жу
бера.
. Молодой графине Пьетранера брат отказался выплатить законную ча
сть родительского наследства, и она ехала за армией в простой тележке.
Настала та пора реакции и возвращения к старым взглядам, которую жители
Милана называют «i tredici mesi» (тринадцать месяцев), потому что, на их счастье, это
вернувшееся мракобесие действительно продлилось только тринадцать ме
сяцев Ц до сражения при Маренго
Сражение при Маренго (14 июня 1800 г.) принесло по
беду Бонапарту над австрийцами во время второго итальянского похода и о
тдало в его руки всю Северную Италию.
. Все старики, все угрюмые ханжи подняли головы, захватили бразды пр
авления и верховодили обществом; вскоре эти благонамеренные люди, остав
шиеся верными старому режиму, распространили по деревням слух, что Напол
еон повешен в Египте мамелюками
Мамелюки Ц первоначально телохранители
египетских султанов; в XIII веке они уже являлись крупными феодалами; в пери
од египетской экспедиции Наполеона Бонапарта (1798) мамелюки все еще сохран
яли господствующее положение в Египте.
, Ц участь, заслуженная им по многим причинам.
Среди дворян-злопыхателей, которые возвратились из своих имений и жажда
ли мести, особенной яростью отличался маркиз дель Донго. Неистовство, вп
олне естественно, поставило его во главе партии реакции. Члены этой парт
ии люди порядочные, когда им нечего было бояться, но теперь все еще дрожав
шие от страха, сумели обойти австрийского генерала. Он был человеком дов
ольно благодушным, но, поддавшись их уговорам, решил, что суровость Ц сам
ая искусная политика, и приказал арестовать сто пятьдесят патриотов, а э
то были тогда поистине лучшие люди Италии.
Вскоре их сослали в бухты Катарро
В мае 1800 года в Милане была арестована групп
а итальянских либералов; их обвинили в государственной измене и бросили
в венецианскую темницу, оттуда они были переведены в австрийскую крепос
ть Катарро в Далмации. Узники Катарро были выпущены на свободу только 1 ав
густа 1801 года. Милан устроил им торжественную встречу.
, бросили в подземные пещеры, и сырость, а главное голод, быстро расп
равились с этими «негодяями».
Маркиз дель Донго получил важный пост. Так как ко множеству его прекрасн
ых качеств присоединялась и мерзкая скаредность, то он во всеуслышание п
охвалялся, что ни разу не послал и не пошлет ни одного гроша своей сестре,
графине Пьетранера: она по-прежнему безумствовала от любви и, не желая по
кинуть мужа, умирала с голоду во Франции вместе с ним. Добрая маркиза дель
Донго была в отчаянии; наконец, ей удалось похитить несколько небольших
бриллиантов из своего ларчика с драгоценностями, который ее супруг отби
рал у нее каждый вечер и запирал в кованый сундук, стоявший под его кроват
ью; маркиза принесла мужу в приданое восемьсот тысяч франков, а получала
от него ежемесячно на свои личные расходы восемьдесят франков. Все трина
дцать месяцев, которые французы провели вне Милана, эта робкая женщина о
девалась в черное, находя для своего траура благовидные предлоги.
Признаемся, что, по примеру многих солидных писателей, мы начали историю
нашего героя за год до его рождения. В самом деле, главное действующее лиц
о в этой книге не кто иной, как Фабрицио Вальсерра marchesino
Произносится «маркезино
»; по местным обычаям, заимствованным из Германии, этот титул дается сыно
вьям маркиза; «контино» Ц сыновьям графа, «контесина» Ц дочерям графа
и т. д. (прим. авт.).
дель Донго, как говорят в Милане. Он родился как раз в то время, когда
прогнали французов, и по воле случая оказался вторым сыном г-на маркиза д
ель Донго, того самого вельможи, о котором читателю кое-что уже известно,
а именно, что у него было пухлое и бледное лицо, лживая улыбка и беспредель
ная ненависть к новым идеям. Наследником всего родового состояния дель Д
онго являлся старший сын маркиза, Асканьо, вылитый портрет и достойный о
тпрыск своего отца. Ему было восемь лет, а Фабрицио Ц два года, когда гене
рал Бонапарт, которого все высокородные особы считали уже давно повешен
ным, нежданно-негаданно перешел Сенбернарский перевал и вступил в Милан
, Ц еще один исключительный момент в Истории: вообразите себе целый наро
д, обезумевший от восторга. Через несколько дней Наполеон выиграл сражен
ие при Маренго. Остальное рассказывать излишне. Опьянение жителей Милан
а достигло предела, но на этот раз к нему примешивалась мысль о мести: этот
добрый народ научился ненавидеть. Вскоре вернулись из ссылки немногие в
ыжившие «в бухтах Катарро» патриоты; возвращение их было отпраздновано
как национальное торжество. Бледные, исхудалые узники, с большими удивле
нными глазами, представляли собою странный контраст ликованию, гремевш
ему вокруг них. Для наиболее запятнанных родовитых семейств их возвраще
ние было сигналом к бегству. Маркиз дель Донго одним из первых удрал в сво
й замок Грианта. Во многих знатных семьях отцы были преисполнены ненавис
ти и страха, но жены и дочери вспоминали, сколько радости принесло им перв
ое вступление французов в Милан, и с сожалением думали о веселых балах, ко
торые тотчас после взятия Маренго стали устраивать в Casa Tanzi
В Бальном дворце.
. Через несколько дней после победы французский генерал, на которо
го возложена была обязанность поддерживать спокойствие в Ломбардии, за
метил, что все фермеры, арендаторы дворянских земель, все деревенские ст
арухи уже нисколько не думают о поразительной победе при Маренго, измени
вшей судьбу Италии и в один день вновь отдавшей в руки победителей трина
дцать крепостей, Ц все поглощены пророчеством святого Джиовиты, главно
го покровителя Брешии. Это священное прорицание гласило, что благоденст
вию Наполеона и французов настанет конец ровно через тринадцать недель
после Маренго. В оправдание маркиза дель Донго и других злобствовавших в
ладельцев поместий надо сказать, что они непритворно поверили пророчес
тву. Все эти господа не прочли и четырех книг за свою жизнь. Теперь они отк
рыто занимались сборами, готовясь вернуться в Милан через тринадцать не
дель; но время шло и вело за собою все новые успехи Франции. Возвратившись
в Париж, Наполеон мудрыми декретами спас революцию от внутренних врагов
, как он спас ее при Маренго от натиска чужестранцев. Тогда ломбардские дв
оряне, бежавшие в свои поместья, открыли, что они сперва плохо поняли пред
сказание святого покровителя Брешии: речь шла не о тринадцати неделях, н
о, конечно, о тринадцати месяцах. Прошло тринадцать месяцев, а благоденст
вие Франции, казалось, с каждым днем все возрастало.
Упомянем лишь вскользь о десятилетии успехов и процветания, длившемся с
1800 по 1810 год. Почти все это десятилетие Фабрицио провел в поместье Грианта с
реди крестьянских ребятишек, дрался с ними на кулачках и ничему не училс
я, даже грамоте. Затем его послали в Милан, в коллегию отцов иезуитов. Марк
из потребовал, чтобы его сына познакомили с латынью не по сочинениям дре
вних авторов, которые постоянно толкуют о республиках, а по великолепном
у фолианту, украшенному более чем сотней гравюр и являвшемуся шедевром х
удожников XVII века, Ц это была генеалогия рода Вальсерра, маркизов дель До
нго, изданная на латинском языке в 1650 году Фабрицио дель Донго, архиеписко
пом Пармским. Отпрыски рода Вальсерра в большинстве своем были воины, по
этому гравюры изображали многочисленные битвы, где какой-либо герой, но
сивший эту фамилию, разил врагов могучими ударами меча. Книга эта очень н
равилась Фабрицио. Мать, которая обожала его, получала иногда от мужа доз
воление съездить в Милан повидаться с сыном, но маркиз никогда не давал е
й ни гроша на эти поездки, Ц деньгами ее ссужала невестка, добрая графиня
Пьетранера. После возвращения французов графиня стала одной из самых бл
естящих дам при дворе принца Евгения
Принц Евгений Ц пасынок Наполеона, Евгени
й Богарне, вице-король Итальянского королевства (1805Ц 1814).
, вице-короля Италии.
Когда Фабрицио пошел к первому причастию, она добилась от маркиза дель Д
онго, по-прежнему находившегося в добровольной ссылке, дозволения изред
ка брать к себе племянника из коллегии. Она решила, что этот своеобразный
и умненький мальчик, очень серьезный, красивый, вовсе не будет портить го
стиную светской женщины, хотя он полный невежда и еле-еле умеет писать. Гр
афиня во все вносила свойственную ей страстность; она обещала свое покро
вительство ректору коллегии, если ее племянник Фабрицио сделает блестя
щие успехи в ученье и получит к концу года награды. Вероятно, для того чтоб
ы дать ему возможность заслужить эти награды, она брала его из коллегии к
аждую субботу и нередко отвозила обратно только в среду или в четверг. Ие
зуиты, хоть и пользовались любовью принца Евгения, вице-короля Италии, бы
ли, однако, изгнаны из страны
В XIX веке иезуиты формально были изгнаны из
большинства европейских стран, но фактически продолжали там орудовать.
Они проникали в Италию и Францию на правах простых священников и нередко
выступали там в роли воспитателей юношества.
по законам королевства, и ректор коллегии, большой дипломат, понял,
как выгодно для него установить дружеские отношения с всесильной придв
орной дамой. Он не осмеливался жаловаться на отлучки Фабрицио, и мальчик,
оставаясь все таким же невеждой, получил в конце года первую награду по п
яти предметам. Вполне естественно, что графиня Пьетранера, в сопровожден
ии своего супруга, дивизионного гвардейского генерала, и пяти-шести сан
овных особ из свиты вице-короля, посетила коллегию иезуитов и присутств
овала при раздаче наград примерным ученикам. Ректор получил похвалу от с
воего начальства.
Графиня возила мальчика на все пышные празднества, которыми было ознаме
новано слишком краткое царствование любезного принца Евгения. Своей вл
астью она произвела Фабрицио в гусарские офицеры, и он в двенадцать лет у
же носил гусарский мундир. Однажды графиня, восхищенная миловидностью с
воего племянника, попросила принца назначить его пажом, что означало бы
примирение семейства дель Донго с новой властью. На следующий день графи
не понадобилось все ее влияние, чтобы упросить принца позабыть об этой п
росьбе, хотя для исполнения ее недоставало самой малости Ц согласия отц
а будущего пажа, но в согласии, несомненно, было бы отказано, и очень бурно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10