Он не оглянулся, поэтому не видел
, как парень в овчинном тулупе, тянувший тележку с хворостом, обернулся, не
вольно развернув дышло и тележку. Не видел Рейневан и того, как Иенч Кнобе
льсдорф вылетел из седла и смел своим телом половину нагруженного на тел
ежку хвороста.
Рейневан промчался галопом по Свентоянской улице, пронесся между ратуш
ей и домом бургомистра, на полном ходу влетел на огромный олесьницкий ры
нок. Проблема состояла в том, что рынок, хоть и огромный, был забит людьми. И
разверзся истинный ад. Направившись к южному входу и видневшемуся над ни
м пузатому четырехугольнику башни над Олавскими воротами, Рейневан рас
пихивал попадающихся на пути людей, лошадей, волов, свиней, телеги и ларьк
и, оставляя за собой побоище. Люди вопили, выли и ругались, крупная скотина
рычала и мычала, мелкая живность скулила, визжала, переворачивались лар
ьки и палатки, оттуда градом летели самые разнообразные предметы Ц горш
ки, миски, ведра, мотыги, кочерги, рыболовные снасти, овечьи шкуры, фетровы
е шапки, липовые ложки, восковые свечи, лыковые лапти и глиняные петушки с
о свистульками. Дождем сыпались яйца, сыры, выпечка, горох, крупа, морковь,
репа, лук, даже живые раки. В тучах перьев летала и орала на разные голоса с
амая различная птица. Все еще сидевшие на шее у Рейневана Стерчи доверша
ли разрушения.
Напуганный пролетевшим у самого носа гусем конь Рейневана дернулся и на
скочил на лоток с рыбой, разбивая крынки и выворачивая бочки. Разъяренны
й рыбак взмахнул подсечником, метясь в Рейневана, но промахнулся и угоди
л в круп коня. Конь заржал и рванулся в сторону, перевернув переносной лар
ек с нитками и ленточками, несколько секунд плясал на месте, утопая в воню
чей серебристой массе плотвы, лещей и карасей, перемешанных с феерией ра
зноцветных катушек и шпуль с нитками. То, что Рейневан не свалился, Ц был
о просто чудом. Уголком глаза он заметил, как торговка нитками бежит к нем
у с огромным топором в руках, одному богу известно, для чего понадобившем
уся в нитяной торговле. Он выплюнул прилепившиеся к губам гусиные перья,
сдержал коня и устремился в улочку Резников, а оттуда Ц он это знал Ц до
Олавских ворот оставалось всего ничего.
Ц Я тебе яйца оторву, Белява! Ц ревел позади Вольфгер Стерча. Ц Оторву и
в горло запихаю!
Ц Поцелуй меня в зад!
Преследователей уже было только четверо Ц Роткирха только что стащили
с лошади и теперь избивали разбушевавшиеся рыночные перекупщики. Рейне
ван не хуже стрелы пронесся между шпалерами подвешенных за ноги туш. Пер
епуганные до жути рубщики в панике отскакивали, но все равно одного, несу
щего на плече огромный бычий окорок, он свалил. От толчка тот вместе с окор
оком рухнул под копыта Виттихова коня, конь с перепугу поднялся на дыбы, н
а него налетел конь Вольфгера. Виттих сверзился с седла прямо на раздело
чный стол рубщика, носом в печень, легкие и почки, сверху на него грохнулся
Вольфгер Ц его ступня застряла в стремени, Ц не успел высвободиться и р
азвалил огромную кучу требухи, по уши погрузившись в грязь и слизь.
Рейневан в последний момент прильнул к лошадиной шее и проскочил под выв
еской с намалеванной поросячьей головизной. Почти догнавший его Дитер Г
акст наклониться не успел. Доска с изображением радостно ухмыляющейся с
винки саданула его по голове так, что аукнулось эхо. Дитера выбило из седл
а, он рухнул на кучу отходов, распугав кошек. Рейневан оглянулся. Теперь за
ним гнался только Никлас.
Не снижая скорости, он вылетел из тупичка рубщиков на площадку, где работ
али кожевенники. А когда прямо перед носом у него неожиданно вырос обвеш
енный мокрыми шкурами стеллаж, он поднял коня и заставил его прыгнуть. Ко
нь прыгнул. Рейневан не свалился. Опять чудом.
Никласу повезло гораздо меньше. Его конь врылся в землю копытами перед с
теллажом и протаранил его, скользя в грязи, жире и требухе. Самый младший С
терча перелетел через конскую голову. Очень, ну, очень неудачно. Пахом и жи
вотом прямо на оставленный кожевенниками мездровальныи нож.
Вначале Никлас просто не понял, что произошло. Он вскочил, подбежал к коню
и ухватил вожжи. Конь захрапел и попятился. Юный Стерч вдруг ощутил, что но
ги его не держат. По-прежнему, не соображая, что происходит, он поехал по гр
язи за пятящимся и храпящим конем. Наконец опустил вожжи и попытался вст
ать. Поняв, что тут не все в порядке, глянул на свой живот. И заорал, елозя в б
ыстро расползающейся луже крови.
Подъехал Дитер Гакст, остановил коня, спрыгнул с седла. То же спустя минут
у сделали Вольфгер и Виттих Стерчи.
Никлас тяжело сел. Снова взглянул на свой живот. Крикнул, потом разревелс
я. Глаза у него начал заволакивать туман. Хлещущая из живота кровь смешив
алась с кровью зарезанных утром быков и хряков.
Ц Никлаааас!
Никлас Стерча закашлялся, подавился. И умер.
Ц Ты Ц мертвец, Рейневан Беляу, Ц проревел в сторону ворот бледный от я
рости Вольфгер Стерча. Ц Я поймаю тебя, убью, уничтожу, изведу вместе со в
сем твоим змеиным родом! Со всем твоим змеиным родом, слышишь?!
Рейневан не слышал. Конь, грохоча подковами по доскам моста, нес его в это
время из Олесьницы на юг, прямо на вроцлавский тракт.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой читатель узнает о Рейневане еще больше, причем в основно
м из разговоров, которые ведут о нем различные люди, как настроенные добр
ожелательно, так и совсем наоборот. В это время сам Рейневан скитается по
подолесьницким лесам. Описывать его блуждания автор не станет, так что ч
итатель nolens volens должен представить их себе сам
Ц Присаживайтесь, присаживайтесь к столу, господа, Ц пригласил членов
магистрата Бартоломей Захс, бургомистр Олесьницы. Ц Что прикажете пода
ть? Из вин, откровенно говоря, у меня нет ничего, чем можно было бы похваста
ться. Но пиво, ого, сегодня мне прямо из Свидницы привезли. Выдержанное, пе
рвого сорта, из глубокого холодного подвала.
Ц Ну, значит, пива, господин Бартоломей, Ц потер руки Ян Гофрихтер, один и
з самых богатых купцов города. Ц Пиво Ц наш напиток, а вином пусть благо
родные и иже с ними кишки себе квасят… С позволения вашего преподобия…
Ц Ничего, ничего, Ц улыбнулся Якуб фон Галль, приходской священник у Св
ятого Яна Евангелиста. Ц Я ж не из дворян, я Ц плебан. А плебан, как следуе
т из самого названия, завсегда с народом, стало быть, и мне пивом брезговат
ь не пристало. А отведать могу, ибо вечерня уже позади.
Они сидели за столом в большой, низкой, побеленной зале ратуши, обычном ме
сте заседаний магистрата. Бургомистр на своем привычном стуле, спиной к
камину, плебан Галль рядом, лицом к окну. Напротив сел Гофрихтер, рядом с н
им Лукас Фридман, пользующийся успехом зажиточный золотых дел мастер в м
одном вамсе и бархатном берете на красиво подстриженной шевелюре, выгля
девший совсем как дворянин. Бургомистр откашлялся и, не дожидаясь, пока с
луги принесут пиво, начал.
Ц И что мы имеем? Ц проговорил он, сплетая пальцы на обширном животе. Ц
Что соизволили устроить нам в нашем городе благородные господа рыцари? Д
раку у августинцев. Конные, стал-быть, гонки по улицам города. Заварушку н
а рынке: несколько побитых, в том числе один ребенок серьезно. Приведено в
негодность имущество, испоганен товар. Крупные потери, стал-быть, матери
альные. Почти до самого ужина ко мне лезли merkatores et institores
Купцы и мелкие торговцы (л
ат.).
с требованиями возместить убытки. Вообще-то я обязан отсылать их с
претензиями к господам Стерчам в Берутов, Ледну и Стежендорф.
Ц Лучше не надо, Ц сухо посоветовал Ян Гофрихтер. Ц Хоть и я тоже полага
ю, что господа рыцари последнее время сверх меры разбушевались, однако н
ельзя забывать ни о причинах, ни о следствиях оного. Следствием же, причем
трагическим, стала смерть юного Никласа де Стерча. А причина: распущенно
сть и разврат. Стерчи защищали честь брата, гнались за прелюбодеем, собла
знившим невестку и опозорившим супружеское ложе. Правда, они малость пог
орячились и переусердствовали…
Купец умолк под многозначительным взглядом плебана Якуба. Ибо, когда пле
бан Якуб давал взглядом понять, что желает высказаться, умолкал даже сам
бургомистр. Якуб Галль был не просто приходским священником здешней цер
кви, но и секретарем олесьницкого князя Конрада и каноником в капитуле в
роцлавского кафедрального собора.
Ц Чужеложство есть грех, Ц проговорил плебан, распрямляясь за столом.
Ц Чужеложство есть также преступление. Но за грехи карает Господь, а за п
реступления Ц закон. Самосудов же и убийств не оправдывает никто.
Ц Вот-вот, Ц поддержал credo бургомистр, но тут же умолк и все внимание удел
ил принесенному в этот момент пиву.
Ц Никлас Стерча, что нас особо печалит, Ц добавил Галль, Ц погиб трагич
ески, но в результате несчастного случая. Однако если б Вольфгер с компан
ией поймали Рейневана де Беляу, то мы, в соответствии с нашей юрисдикцией,
имели бы дело с убийством. Впрочем, неизвестно еще, не будем ли. Напоминаю,
что приор Штайнкеллер, жестоко побитый братьями Стерчами благочестивы
й старец, еле живой лежит у августинцев. Если после такого избиения он умр
ет, то возникнет проблема. Как раз для Стерчей.
Ц Что же до преступления чужеложства, Ц злотник Лукас Фридман вперилс
я в свои унизанные перстнями ухоженные пальцы, Ц то примите во внимание,
уважаемые господа, что это вовсе не наша юрисдикция. Хоть в Олесьнице и им
ел место разврат, участники оного подчиняются не нам. Гельфрад Стерча, ко
торому изменила супруга, Ц вассал Зембицкого князя, как и соблазнитель,
юный медик Рейнмар де Беляу…
Ц У нас имел место разврат и у нас имело место преступление, Ц жестко пр
оговорил Гофрихтер. Ц К тому же немалое, если верить тому, в чем стерчева
супруга призналась у августинцев. Что, мол, медикус ее чарами околдовал и
чернокнижеством довел до греха. Принудил против ее желания.
Ц Все так говорят, Ц проворчал из глубин кружки бургомистр.
Ц Тем более, Ц равнодушно добавил злотник, Ц когда им приставляет нож
к горлу кто-нибудь вроде Вольфгера де Стерчи. Правильно сказал преподоб
ный отец Якуб: чужеложство есть преступление, crimen, и как таковое нуждается
в расследовании и суде. Нам здесь не нужна кровная месть или побоища на ул
ицах, мы не допустим, чтобы разбушевавшиеся хозяйчики поднимали тут руку
на священников, размахивали ножами и уродовали людей на площадях. В Свид
нице попал в башню один из Панневицей за то, что ударил оруженосца и кордо
м ему грозил. И это справедливо. Нельзя допустить разврата времен рыцарс
кого произвола и своеволия. Дело должен рассмотреть князь.
Ц Тем более, Ц поддержал кивком головы бургомистр, Ц что Рейнмар из Бе
лявы Ц дворянин, а Адель Стерчева Ц дворянка. Мы не можем их выпороть, ка
к каких-то простолюдинов, или изгнать из города. Все должен решать князь.
Ц Спешить с этим не следует, Ц бросил, глядя в потолок, плебан Якуб Галль.
Ц Князь Конрад выезжает во Вроцлав, перед выездом у него бесчисленное м
ножество дел. Слухи, как и всякие слухи, конечно, наверняка уже давно дошли
до него, но сейчас не время придавать этим слухам официальный статус. Дос
таточно будет, когда князь вернется, изложить ему проблему. А до того врем
ени многое может решиться само собой.
Ц Я тоже так считаю, Ц опять кивнул Бартоломей Захс.
Ц И я, Ц добавил злотник.
Ян Гофрихтер поправил куний колпак, сдул пену с кружки.
Ц Князя, Ц проговорил он, Ц информировать пока не стоит, подождем, когд
а вернется, в этом я согласен с вами, уважаемые. Но Святой Официум уведомит
ь надобно. К тому же немедля. О том, что мы у медикуса в кабинете нашли. Не кр
утите головой, господин Бартоломей, не стройте рожиц, уважаемый господин
Лукас. А вы, преподобный, не вздыхайте и не считайте мух на потолке. Мне все
это так же нужно, как и вам, и я так же жажду увидеть здесь Инквизицию, как и
вы. Но при вскрытии кабинета присутствовало множество людей. А там, где ск
апливается много народу, всегда Ц думаю, я не открою страшную тайну Ц от
ыщется по крайней мере хотя бы один, который донесет Инквизиции. А если в О
лесьницу нагрянет визитатор, то он нас же первых спросит, почему мы тянул
и.
Ц Я же, Ц Галль оторвал взгляд от потолка, Ц объясню. Лично я. Ибо это мой
приход и на мне лежит обязанность информировать епископа и папского инк
визитора. Мне также полагается оценивать, возникли ли обстоятельства, об
основывающие вызов и загрузку работой курии и Суда.
Ц Колдовство, о котором вопила у августинцев Адель Стерчева, не обстоят
ельство? Кабинет Ц не обстоятельство? Алхимическая реторта и пентаграм
ма на полу Ц не обстоятельства? Мандрагора? Черепа, руки скелетов? Хруста
ль и зеркала? Бутылки и флаконы дьявол знает с какой дрянью или ядом? Лягуш
ки в банках? Все это Ц не обстоятельства?
Ц Нет. Инквизиторы Ц люди серьезные. Их дело Ц inquisito de articulis fidel
Беспристрастное рассмот
рение предмета (лат.).
, а не какие-то бабские выдумки, предрассудки и лягушки. Такими глуп
остями я и не подумаю забивать им головы.
Ц А книги? Те, что вот здесь лежат?
Ц Книги, Ц спокойно ответил Якуб Галль, Ц вначале следует изучить. Вни
мательно и не спеша. Святой Официум не запрещает читать книги и владеть и
ми.
Ц Во Вроцлаве, Ц угрюмо сказал Гофрихтер, Ц только что двое отправили
сь на костер. Говорят, как раз за то, что у них были книги.
Ц Отнюдь не за книги, Ц сухо возразил плебан, Ц а за контумацию, за отка
з отречься от сведений, содержащихся в этих книгах. Среди которых были пи
сьма Виклифа и Гуса, лоллардский «Floretus»
Книга лоллардов, своеобразный «манифест в
еры» лоллардов и виклифистов.
, пражские статьи и многочисленные другие гуситские либеллы
Сочинения,
памфлеты, пасквили.
и манифесты. Ничего подобного я не вижу среди книг, реквизированны
х в кабинете Рейнмара из Белявы, а вижу почти исключительно медицинские
произведения. Кстати, в большинстве своем либо даже полностью являющиес
я собственностью скриптория монастыря августинцев.
Ц Повторяю. Ц Ян Гофрихтер встал, подошел к выложенным на столе книгам.
Ц Повторяю, я вовсе не горю желанием обратиться ни к епископской, ни к пап
ской Инквизиции, я не намерен ни на кого доносить и видеть кого-либо вопящ
им на костре. Но тут речь идет о наших, прошу прощения, задницах. Чтобы и на н
ас не пало обвинение за эти книги. А что мы среди них видим? Кроме Галена, Пл
иния и Страбона? Саладин де Аскуло, «Compendium aromatorum», Скрибоний Ларг, «Compositiones medicamentorum», Ба
ртоломей Англичанин, «De proprietatibus rerum», Альберт Великий, «De vegetalibus et peantes». «Великий», над
о же, прозвище воистину достойное колдуна. А это, извольте, Сабур бен Саад.
Абу Бекр аль-Рази. Нехристи! Сарацины!!
Ц Этих сарацинов, Ц спокойно пояснил, рассматривая свои перстни, Лукас
Фридман, Ц преподают в христианских университетах. Как медицинских авт
оритетов. А ваш «колдун» Ц Альберт Великий Ц это епископ Регенсбургски
й, ученый теолог.
Ц Да? Хм-м… Посмотрим дальше… Вот! «Causae et curae», написанная Хильдегардой Бинге
нской. Наверняка колдунья эта Хильдегарда!
Ц Не совсем, Ц улыбнулся плебан Галль. Ц Хильдегарда Бингенская, прор
очица, именуемая Рейнской Сивиллой. Скончалась в ауре святости.
Ц Хе. Ну, если вы так утверждаете… А это что такое? Джон Герард? «General… Historic… of Plante
». Интересно, по-какому это? Не иначе Ц по-жидовскому. Впрочем, скорее всег
о какой-нибудь очередной святой. А вот здесь «Herbarius» Томаса Богемского.
Ц Как вы сказали? Ц поднял голову плебан Якуб. Ц Томас Чех?
Ц Так здесь написано.
Ц А ну покажите… Хм-м… Любопытно, любопытно… Все, оказывается, остается
в семейном кругу. И вокруг родни крутится-вертится.
Ц Какой родни?
Ц Семейной. Ц Лукас Фридман по-прежнему, казалось, интересовался тольк
о своими перстнями. Ц Лучше не скажешь. Томас Чех, или Богемец, автор этог
о гербариуса, прадед нашего Рейнмара, любителя до чужих жен, наделавшего
нам столько неприятностей и хлопот.
Ц Томас Богемец, Томас Богемец, Ц собрал в складки лоб бургомистр, Ц им
енуемый также Томасом Медиком. Слышал. Он был другом одного из князей… Не
помню…
Ц Князя Генриха VI Вроцлавского, Ц спокойно пояснил злотник Фридман. Ц
И верно, этот Томас был его другом. Крупный был в то время ученый, способны
й врач. Учился в Падуе, в Салерно и Монпелье…
Ц Говорили также, Ц вклинился Гофрихтер, уже некоторое время кивками п
одтверждавший, что тоже припоминает, Ц он еще был чародеем и еретиком.
Ц Ну, прицепились вы, господин Ян, Ц поморщился бургомистр, Ц к колдовс
тву, что твоя пиявка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
, как парень в овчинном тулупе, тянувший тележку с хворостом, обернулся, не
вольно развернув дышло и тележку. Не видел Рейневан и того, как Иенч Кнобе
льсдорф вылетел из седла и смел своим телом половину нагруженного на тел
ежку хвороста.
Рейневан промчался галопом по Свентоянской улице, пронесся между ратуш
ей и домом бургомистра, на полном ходу влетел на огромный олесьницкий ры
нок. Проблема состояла в том, что рынок, хоть и огромный, был забит людьми. И
разверзся истинный ад. Направившись к южному входу и видневшемуся над ни
м пузатому четырехугольнику башни над Олавскими воротами, Рейневан рас
пихивал попадающихся на пути людей, лошадей, волов, свиней, телеги и ларьк
и, оставляя за собой побоище. Люди вопили, выли и ругались, крупная скотина
рычала и мычала, мелкая живность скулила, визжала, переворачивались лар
ьки и палатки, оттуда градом летели самые разнообразные предметы Ц горш
ки, миски, ведра, мотыги, кочерги, рыболовные снасти, овечьи шкуры, фетровы
е шапки, липовые ложки, восковые свечи, лыковые лапти и глиняные петушки с
о свистульками. Дождем сыпались яйца, сыры, выпечка, горох, крупа, морковь,
репа, лук, даже живые раки. В тучах перьев летала и орала на разные голоса с
амая различная птица. Все еще сидевшие на шее у Рейневана Стерчи доверша
ли разрушения.
Напуганный пролетевшим у самого носа гусем конь Рейневана дернулся и на
скочил на лоток с рыбой, разбивая крынки и выворачивая бочки. Разъяренны
й рыбак взмахнул подсечником, метясь в Рейневана, но промахнулся и угоди
л в круп коня. Конь заржал и рванулся в сторону, перевернув переносной лар
ек с нитками и ленточками, несколько секунд плясал на месте, утопая в воню
чей серебристой массе плотвы, лещей и карасей, перемешанных с феерией ра
зноцветных катушек и шпуль с нитками. То, что Рейневан не свалился, Ц был
о просто чудом. Уголком глаза он заметил, как торговка нитками бежит к нем
у с огромным топором в руках, одному богу известно, для чего понадобившем
уся в нитяной торговле. Он выплюнул прилепившиеся к губам гусиные перья,
сдержал коня и устремился в улочку Резников, а оттуда Ц он это знал Ц до
Олавских ворот оставалось всего ничего.
Ц Я тебе яйца оторву, Белява! Ц ревел позади Вольфгер Стерча. Ц Оторву и
в горло запихаю!
Ц Поцелуй меня в зад!
Преследователей уже было только четверо Ц Роткирха только что стащили
с лошади и теперь избивали разбушевавшиеся рыночные перекупщики. Рейне
ван не хуже стрелы пронесся между шпалерами подвешенных за ноги туш. Пер
епуганные до жути рубщики в панике отскакивали, но все равно одного, несу
щего на плече огромный бычий окорок, он свалил. От толчка тот вместе с окор
оком рухнул под копыта Виттихова коня, конь с перепугу поднялся на дыбы, н
а него налетел конь Вольфгера. Виттих сверзился с седла прямо на раздело
чный стол рубщика, носом в печень, легкие и почки, сверху на него грохнулся
Вольфгер Ц его ступня застряла в стремени, Ц не успел высвободиться и р
азвалил огромную кучу требухи, по уши погрузившись в грязь и слизь.
Рейневан в последний момент прильнул к лошадиной шее и проскочил под выв
еской с намалеванной поросячьей головизной. Почти догнавший его Дитер Г
акст наклониться не успел. Доска с изображением радостно ухмыляющейся с
винки саданула его по голове так, что аукнулось эхо. Дитера выбило из седл
а, он рухнул на кучу отходов, распугав кошек. Рейневан оглянулся. Теперь за
ним гнался только Никлас.
Не снижая скорости, он вылетел из тупичка рубщиков на площадку, где работ
али кожевенники. А когда прямо перед носом у него неожиданно вырос обвеш
енный мокрыми шкурами стеллаж, он поднял коня и заставил его прыгнуть. Ко
нь прыгнул. Рейневан не свалился. Опять чудом.
Никласу повезло гораздо меньше. Его конь врылся в землю копытами перед с
теллажом и протаранил его, скользя в грязи, жире и требухе. Самый младший С
терча перелетел через конскую голову. Очень, ну, очень неудачно. Пахом и жи
вотом прямо на оставленный кожевенниками мездровальныи нож.
Вначале Никлас просто не понял, что произошло. Он вскочил, подбежал к коню
и ухватил вожжи. Конь захрапел и попятился. Юный Стерч вдруг ощутил, что но
ги его не держат. По-прежнему, не соображая, что происходит, он поехал по гр
язи за пятящимся и храпящим конем. Наконец опустил вожжи и попытался вст
ать. Поняв, что тут не все в порядке, глянул на свой живот. И заорал, елозя в б
ыстро расползающейся луже крови.
Подъехал Дитер Гакст, остановил коня, спрыгнул с седла. То же спустя минут
у сделали Вольфгер и Виттих Стерчи.
Никлас тяжело сел. Снова взглянул на свой живот. Крикнул, потом разревелс
я. Глаза у него начал заволакивать туман. Хлещущая из живота кровь смешив
алась с кровью зарезанных утром быков и хряков.
Ц Никлаааас!
Никлас Стерча закашлялся, подавился. И умер.
Ц Ты Ц мертвец, Рейневан Беляу, Ц проревел в сторону ворот бледный от я
рости Вольфгер Стерча. Ц Я поймаю тебя, убью, уничтожу, изведу вместе со в
сем твоим змеиным родом! Со всем твоим змеиным родом, слышишь?!
Рейневан не слышал. Конь, грохоча подковами по доскам моста, нес его в это
время из Олесьницы на юг, прямо на вроцлавский тракт.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой читатель узнает о Рейневане еще больше, причем в основно
м из разговоров, которые ведут о нем различные люди, как настроенные добр
ожелательно, так и совсем наоборот. В это время сам Рейневан скитается по
подолесьницким лесам. Описывать его блуждания автор не станет, так что ч
итатель nolens volens должен представить их себе сам
Ц Присаживайтесь, присаживайтесь к столу, господа, Ц пригласил членов
магистрата Бартоломей Захс, бургомистр Олесьницы. Ц Что прикажете пода
ть? Из вин, откровенно говоря, у меня нет ничего, чем можно было бы похваста
ться. Но пиво, ого, сегодня мне прямо из Свидницы привезли. Выдержанное, пе
рвого сорта, из глубокого холодного подвала.
Ц Ну, значит, пива, господин Бартоломей, Ц потер руки Ян Гофрихтер, один и
з самых богатых купцов города. Ц Пиво Ц наш напиток, а вином пусть благо
родные и иже с ними кишки себе квасят… С позволения вашего преподобия…
Ц Ничего, ничего, Ц улыбнулся Якуб фон Галль, приходской священник у Св
ятого Яна Евангелиста. Ц Я ж не из дворян, я Ц плебан. А плебан, как следуе
т из самого названия, завсегда с народом, стало быть, и мне пивом брезговат
ь не пристало. А отведать могу, ибо вечерня уже позади.
Они сидели за столом в большой, низкой, побеленной зале ратуши, обычном ме
сте заседаний магистрата. Бургомистр на своем привычном стуле, спиной к
камину, плебан Галль рядом, лицом к окну. Напротив сел Гофрихтер, рядом с н
им Лукас Фридман, пользующийся успехом зажиточный золотых дел мастер в м
одном вамсе и бархатном берете на красиво подстриженной шевелюре, выгля
девший совсем как дворянин. Бургомистр откашлялся и, не дожидаясь, пока с
луги принесут пиво, начал.
Ц И что мы имеем? Ц проговорил он, сплетая пальцы на обширном животе. Ц
Что соизволили устроить нам в нашем городе благородные господа рыцари? Д
раку у августинцев. Конные, стал-быть, гонки по улицам города. Заварушку н
а рынке: несколько побитых, в том числе один ребенок серьезно. Приведено в
негодность имущество, испоганен товар. Крупные потери, стал-быть, матери
альные. Почти до самого ужина ко мне лезли merkatores et institores
Купцы и мелкие торговцы (л
ат.).
с требованиями возместить убытки. Вообще-то я обязан отсылать их с
претензиями к господам Стерчам в Берутов, Ледну и Стежендорф.
Ц Лучше не надо, Ц сухо посоветовал Ян Гофрихтер. Ц Хоть и я тоже полага
ю, что господа рыцари последнее время сверх меры разбушевались, однако н
ельзя забывать ни о причинах, ни о следствиях оного. Следствием же, причем
трагическим, стала смерть юного Никласа де Стерча. А причина: распущенно
сть и разврат. Стерчи защищали честь брата, гнались за прелюбодеем, собла
знившим невестку и опозорившим супружеское ложе. Правда, они малость пог
орячились и переусердствовали…
Купец умолк под многозначительным взглядом плебана Якуба. Ибо, когда пле
бан Якуб давал взглядом понять, что желает высказаться, умолкал даже сам
бургомистр. Якуб Галль был не просто приходским священником здешней цер
кви, но и секретарем олесьницкого князя Конрада и каноником в капитуле в
роцлавского кафедрального собора.
Ц Чужеложство есть грех, Ц проговорил плебан, распрямляясь за столом.
Ц Чужеложство есть также преступление. Но за грехи карает Господь, а за п
реступления Ц закон. Самосудов же и убийств не оправдывает никто.
Ц Вот-вот, Ц поддержал credo бургомистр, но тут же умолк и все внимание удел
ил принесенному в этот момент пиву.
Ц Никлас Стерча, что нас особо печалит, Ц добавил Галль, Ц погиб трагич
ески, но в результате несчастного случая. Однако если б Вольфгер с компан
ией поймали Рейневана де Беляу, то мы, в соответствии с нашей юрисдикцией,
имели бы дело с убийством. Впрочем, неизвестно еще, не будем ли. Напоминаю,
что приор Штайнкеллер, жестоко побитый братьями Стерчами благочестивы
й старец, еле живой лежит у августинцев. Если после такого избиения он умр
ет, то возникнет проблема. Как раз для Стерчей.
Ц Что же до преступления чужеложства, Ц злотник Лукас Фридман вперилс
я в свои унизанные перстнями ухоженные пальцы, Ц то примите во внимание,
уважаемые господа, что это вовсе не наша юрисдикция. Хоть в Олесьнице и им
ел место разврат, участники оного подчиняются не нам. Гельфрад Стерча, ко
торому изменила супруга, Ц вассал Зембицкого князя, как и соблазнитель,
юный медик Рейнмар де Беляу…
Ц У нас имел место разврат и у нас имело место преступление, Ц жестко пр
оговорил Гофрихтер. Ц К тому же немалое, если верить тому, в чем стерчева
супруга призналась у августинцев. Что, мол, медикус ее чарами околдовал и
чернокнижеством довел до греха. Принудил против ее желания.
Ц Все так говорят, Ц проворчал из глубин кружки бургомистр.
Ц Тем более, Ц равнодушно добавил злотник, Ц когда им приставляет нож
к горлу кто-нибудь вроде Вольфгера де Стерчи. Правильно сказал преподоб
ный отец Якуб: чужеложство есть преступление, crimen, и как таковое нуждается
в расследовании и суде. Нам здесь не нужна кровная месть или побоища на ул
ицах, мы не допустим, чтобы разбушевавшиеся хозяйчики поднимали тут руку
на священников, размахивали ножами и уродовали людей на площадях. В Свид
нице попал в башню один из Панневицей за то, что ударил оруженосца и кордо
м ему грозил. И это справедливо. Нельзя допустить разврата времен рыцарс
кого произвола и своеволия. Дело должен рассмотреть князь.
Ц Тем более, Ц поддержал кивком головы бургомистр, Ц что Рейнмар из Бе
лявы Ц дворянин, а Адель Стерчева Ц дворянка. Мы не можем их выпороть, ка
к каких-то простолюдинов, или изгнать из города. Все должен решать князь.
Ц Спешить с этим не следует, Ц бросил, глядя в потолок, плебан Якуб Галль.
Ц Князь Конрад выезжает во Вроцлав, перед выездом у него бесчисленное м
ножество дел. Слухи, как и всякие слухи, конечно, наверняка уже давно дошли
до него, но сейчас не время придавать этим слухам официальный статус. Дос
таточно будет, когда князь вернется, изложить ему проблему. А до того врем
ени многое может решиться само собой.
Ц Я тоже так считаю, Ц опять кивнул Бартоломей Захс.
Ц И я, Ц добавил злотник.
Ян Гофрихтер поправил куний колпак, сдул пену с кружки.
Ц Князя, Ц проговорил он, Ц информировать пока не стоит, подождем, когд
а вернется, в этом я согласен с вами, уважаемые. Но Святой Официум уведомит
ь надобно. К тому же немедля. О том, что мы у медикуса в кабинете нашли. Не кр
утите головой, господин Бартоломей, не стройте рожиц, уважаемый господин
Лукас. А вы, преподобный, не вздыхайте и не считайте мух на потолке. Мне все
это так же нужно, как и вам, и я так же жажду увидеть здесь Инквизицию, как и
вы. Но при вскрытии кабинета присутствовало множество людей. А там, где ск
апливается много народу, всегда Ц думаю, я не открою страшную тайну Ц от
ыщется по крайней мере хотя бы один, который донесет Инквизиции. А если в О
лесьницу нагрянет визитатор, то он нас же первых спросит, почему мы тянул
и.
Ц Я же, Ц Галль оторвал взгляд от потолка, Ц объясню. Лично я. Ибо это мой
приход и на мне лежит обязанность информировать епископа и папского инк
визитора. Мне также полагается оценивать, возникли ли обстоятельства, об
основывающие вызов и загрузку работой курии и Суда.
Ц Колдовство, о котором вопила у августинцев Адель Стерчева, не обстоят
ельство? Кабинет Ц не обстоятельство? Алхимическая реторта и пентаграм
ма на полу Ц не обстоятельства? Мандрагора? Черепа, руки скелетов? Хруста
ль и зеркала? Бутылки и флаконы дьявол знает с какой дрянью или ядом? Лягуш
ки в банках? Все это Ц не обстоятельства?
Ц Нет. Инквизиторы Ц люди серьезные. Их дело Ц inquisito de articulis fidel
Беспристрастное рассмот
рение предмета (лат.).
, а не какие-то бабские выдумки, предрассудки и лягушки. Такими глуп
остями я и не подумаю забивать им головы.
Ц А книги? Те, что вот здесь лежат?
Ц Книги, Ц спокойно ответил Якуб Галль, Ц вначале следует изучить. Вни
мательно и не спеша. Святой Официум не запрещает читать книги и владеть и
ми.
Ц Во Вроцлаве, Ц угрюмо сказал Гофрихтер, Ц только что двое отправили
сь на костер. Говорят, как раз за то, что у них были книги.
Ц Отнюдь не за книги, Ц сухо возразил плебан, Ц а за контумацию, за отка
з отречься от сведений, содержащихся в этих книгах. Среди которых были пи
сьма Виклифа и Гуса, лоллардский «Floretus»
Книга лоллардов, своеобразный «манифест в
еры» лоллардов и виклифистов.
, пражские статьи и многочисленные другие гуситские либеллы
Сочинения,
памфлеты, пасквили.
и манифесты. Ничего подобного я не вижу среди книг, реквизированны
х в кабинете Рейнмара из Белявы, а вижу почти исключительно медицинские
произведения. Кстати, в большинстве своем либо даже полностью являющиес
я собственностью скриптория монастыря августинцев.
Ц Повторяю. Ц Ян Гофрихтер встал, подошел к выложенным на столе книгам.
Ц Повторяю, я вовсе не горю желанием обратиться ни к епископской, ни к пап
ской Инквизиции, я не намерен ни на кого доносить и видеть кого-либо вопящ
им на костре. Но тут речь идет о наших, прошу прощения, задницах. Чтобы и на н
ас не пало обвинение за эти книги. А что мы среди них видим? Кроме Галена, Пл
иния и Страбона? Саладин де Аскуло, «Compendium aromatorum», Скрибоний Ларг, «Compositiones medicamentorum», Ба
ртоломей Англичанин, «De proprietatibus rerum», Альберт Великий, «De vegetalibus et peantes». «Великий», над
о же, прозвище воистину достойное колдуна. А это, извольте, Сабур бен Саад.
Абу Бекр аль-Рази. Нехристи! Сарацины!!
Ц Этих сарацинов, Ц спокойно пояснил, рассматривая свои перстни, Лукас
Фридман, Ц преподают в христианских университетах. Как медицинских авт
оритетов. А ваш «колдун» Ц Альберт Великий Ц это епископ Регенсбургски
й, ученый теолог.
Ц Да? Хм-м… Посмотрим дальше… Вот! «Causae et curae», написанная Хильдегардой Бинге
нской. Наверняка колдунья эта Хильдегарда!
Ц Не совсем, Ц улыбнулся плебан Галль. Ц Хильдегарда Бингенская, прор
очица, именуемая Рейнской Сивиллой. Скончалась в ауре святости.
Ц Хе. Ну, если вы так утверждаете… А это что такое? Джон Герард? «General… Historic… of Plante
». Интересно, по-какому это? Не иначе Ц по-жидовскому. Впрочем, скорее всег
о какой-нибудь очередной святой. А вот здесь «Herbarius» Томаса Богемского.
Ц Как вы сказали? Ц поднял голову плебан Якуб. Ц Томас Чех?
Ц Так здесь написано.
Ц А ну покажите… Хм-м… Любопытно, любопытно… Все, оказывается, остается
в семейном кругу. И вокруг родни крутится-вертится.
Ц Какой родни?
Ц Семейной. Ц Лукас Фридман по-прежнему, казалось, интересовался тольк
о своими перстнями. Ц Лучше не скажешь. Томас Чех, или Богемец, автор этог
о гербариуса, прадед нашего Рейнмара, любителя до чужих жен, наделавшего
нам столько неприятностей и хлопот.
Ц Томас Богемец, Томас Богемец, Ц собрал в складки лоб бургомистр, Ц им
енуемый также Томасом Медиком. Слышал. Он был другом одного из князей… Не
помню…
Ц Князя Генриха VI Вроцлавского, Ц спокойно пояснил злотник Фридман. Ц
И верно, этот Томас был его другом. Крупный был в то время ученый, способны
й врач. Учился в Падуе, в Салерно и Монпелье…
Ц Говорили также, Ц вклинился Гофрихтер, уже некоторое время кивками п
одтверждавший, что тоже припоминает, Ц он еще был чародеем и еретиком.
Ц Ну, прицепились вы, господин Ян, Ц поморщился бургомистр, Ц к колдовс
тву, что твоя пиявка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11