– Может, ты дашь им какой-нибудь знак, чтобы они представили свои требования в письменном виде?…

Было уже около полудня. В джунглях позади Ринсвинда ухали и щебетали какие-то существа. Вокруг его головы жужжали комары размером с колибри.
– Разумеется, – в десятый раз повторил он, – до изобретения бумаги у них дело так и не дошло.
Каменщик отступил назад, отдал последний обсидиановый резец своему помощнику и выжидающе взглянул на Ринсвинда.
Волшебник тоже сделал шаг назад и критически осмотрел каменную плиту.
– Очень хорошо, – одобрил он. – В смысле, отличное сходство. Лучше всего получилась прическа. Конечно, в обычных условиях он не такой, э-э, квадратный, но да, очень похоже. А тут у нас колесница, а здесь ступенчатые пирамиды. Да. Что ж, по-моему, они хотят, чтобы ты отправился с ними в город, – сообщил он Эрику.
– Передай им, что я согласен, – твердо ответил Эрик.
Ринсвинд повернулся к главе делегации.
– Да, – сказал волшебник.
– ?[Сгорбленная-фигурка-в-тройном-головном-уборе-из-перьев-над-тремя-точками]?
Ринсвинд вздохнул. Каменщик, не говоря ни слова, вложил в его вялые пальцы очередной каменный резец и установил в нужное положение новую гранитную плиту.
Одной из проблем жизни в Тецуманской империи – не считая такого бога, как Кусалькоатль, – было то, что, если бы вашей семье неожиданно понадобилось заказать на завтра лишнюю бутылку молока, вам пришлось бы начать писать записку молочнику еще в прошлом месяце. Тецуманцы – единственные люди на Плоском мире, которые совершают самоубийство, забивая себя до смерти собственными посмертными записками.

* * *

К тому времени, как колесница въехала в каменный город, окружающий самую высокую пирамиду, и покатилась между рядами восторженно вопящих тецуманцев, день начал клониться к вечеру.
– Вот это уже ближе к делу, – заметил Эрик, любезно отвечая на приветствия. – Они очень рады нас видеть.
– Угу, – мрачно отозвался Ринсвинд. – Интересно почему.
– Конечно же потому, что я – новый правитель.
– Хм-м.
Ринсвинд искоса взглянул на попугая. Уже довольно долго птица хранила неестественное молчание, а теперь вообще пугливо жалась к его уху, точно старая дева в стриптиз-клубе. Очевидно, у попугая возникли некоторые серьезные сомнения по поводу изысканных головных уборов из перьев.
– Гадские какихтам, – прохрипел он. – Помяни мое слово, пусть какой-нибудь как его там только попробует до меня дотронуться – мигом останется без пальца!
– Во всем этом есть что-то неправильное… – сказал Ринсвинд.
– Абсолютно согласен, – откликнулся попугай.
– Очень неправильное…
– Говорю тебе, хоть одно перышко упадет и…
Ринсвинд не привык к тому, чтобы люди радовались его появлению. Это было неестественно и добра не сулило. Причем местные жители не только выкрикивали приветствия, они еще бросали в воздух цветы и шляпы. Шляпы были вырублены из камня, но традиции – прежде всего.
Ринсвинду эти шляпы показались довольно странными. У них не было тульи. Просто диски с дыркой посередине.
По широким городским улицам колесницы проследовали к кучке зданий у подножия пирамиды, где ждала еще одна группа местных сановников.
Богатые одежды были щедро изукрашены всякими драгоценными побрякушками, которые в основе своей были совершенно одинаковы. Существует достаточно много способов использовать каменный диск с дыркой посередине, и тецуманцы испробовали их все, кроме одного.
Однако важнее было то, что перед сановниками стояла уйма сундуков и сундуки эти были доверху набиты драгоценностями.
Глаза Эрика расширились.
– Дань! – воскликнул он.
Ринсвинд сдался. У него действительно получилось. Он не знал, с чего бы это, не знал почему, но наконец-то все шло Как Надо. Заходящее солнце сверкало в дюжине сундуков с сокровищами. Разумеется, все это предположительно принадлежало Эрику, но, может, и ему, Ринсвинду, кое-что перепадет…
– Естественно, – слабо отозвался он. – А чего ты ожидал?

А после был пир, и были долгие тосты, которых Ринсвинд не понимал, но которые перемежались приветственными криками, кивками и поклонами в сторону Эрика. А еще был концерт народной тецуманской музыки, которая звучала примерно так, как если бы кто-то решил наконец прочистить месяцами заложенную ноздрю.
Ринсвинд оставил Эрика гордо восседать на троне, а сам понуро побрел в сторону пирамиды.
– Между прочим, я очень неплохо проводил какеготам, – обиженно буркнул попугай.
– Я все никак не могу успокоиться, – признался Ринсвинд. – Извини, но раньше со мной такого не случалось. Никогда. Эти драгоценности и так далее. Все идет словно по маслу. Это неправильно.
Он посмотрел на чудовищный фасад пирамиды, багровый и мерцающий в свете пламени факелов. На каждой из огромных глыб был вырезан барельеф, изображающий тецуманцев, которые проделывали со своими врагами всякие невероятно изобретательные вещи. Барельефы позволяли предположить, что тецуманцы, какими бы милыми и радушными они ни выглядели, совсем не склонны чествовать пришлых незнакомцев и осыпать их златом и каменьями. Вся эта огромная куча покрытых изображениями глыб представляла собой настоящий шедевр искусства, главное было не присматриваться к деталям.
Пробираясь вдоль стены, Ринсвинд наткнулся на громадную дверь, на которой была мастерски вырезана И в прямом, и в переноснос смысле.

группа пленников.
Дверь открывалась в короткий, залитый светом факелов тоннель. Твердя про себя, что удрать всегда успеется, Ринсвинд сделал несколько шагов вперед и оказался в помещении с высоким потолком, занимающем большую часть внутреннего пространства пирамиды.
Здесь вдоль стен также были установлены факелы, которые достаточно хорошо освещали интерьер.
На самом деле в этом было мало хорошего, потому что в основном они освещали гигантскую статую Кусалькоатля, Пернатого Змея.
Если бы вам случилось оказаться с этой статуей в одной комнате, вы бы предпочли, чтобы вокруг царила абсолютная темнота.
А может, и нет. Наилучшим вариантом было поместить эту штуковину в темную комнату, а самому страдать бессонницей в тысяче миль от нее, пытаясь забыть, как она выглядит.
«Это всего лишь статуя, – напомнил себе, Ринсвинд. – На самом деле ничего подобного существовать не может. Просто скульптор страдал избытком воображения, только и всего».
– Что это, какеготам возьми? – изумился попугай.
– Их бог.
– Да ну?
– Нет, правда. Кусалькоатль. Наполовину человек, наполовину цыпленок, наполовину ягуар, наполовину змея, наполовину скорпион и наполовину псих.
Попугай пошевелил клювом, осмысливая услышанное.
– В целом получается три какихтам-убийцы, – подытожил он.
– Да, примерно так, – подтвердила статуя.
– С другой стороны, – немедленно вставил Ринсвинд, – я считаю, каждый человек имеет право поклоняться богу по-своему, пусть даже в этом присутствует некоторое извращение, а теперь, думаю, мы пойдем отсюда, так что…
– Пожалуйста, не бросайте меня здесь, – взмолилась статуя. – Возьмите меня с собой, а?
– Гм, вряд ли это получится, ты уж извини, – торопливо проговорил Ринсвинд, пятясь к выходу. – Пойми правильно, дело не во мне, просто там, откуда я приехал, царят жуткие расовые предрассудки против людей тридцати футов ростом, с клыками, когтями и ожерельями из черепов. У тебя будут некоторые проблемы с тем, чтобы вписаться в нормальное человеческое общество.
Попугай дернул волшебника клювом за ухо и хрипло выкрикнул:
– Эй, какеготам, это не статуя!
Оказалось, что на самом деле голос исходит из дыры в полу, расположенной позади Кусалькоатля. Из глубины ямы на Ринсвинда близоруко уставилось бледное лицо. Пожилое, добродушное, слегка обеспокоенное, но вполне человеческое лицо.
– Гм-м, привет? – окликнул Ринсвинд.
– Ты даже не представляешь, что такое вновь услышать дружеский голос, – отозвалось лицо, расплываясь в глупой ухмылке. – Не мог бы ты вроде как помочь мне вылезти и?…
– Извини? – переспросил Ринсвинд. – Ты ведь пленник, да?
– Увы, но это так.
– Не знаю, следует ли мне разгуливать тут и освобождать пленников, – буркнул Ринсвинд. – Ну, то есть я ж не знаю, что ты там натворил…
– Уверяю, ни в каких преступлениях я не повинен!
– Это ты так утверждаешь, – сурово проговорил Ринсвинд. – Но если тецуманцы решили осудить тебя…
– Какеготам, какеготам, какеготам! – завопил ему в ухо попугай, прыгая на Ринсвиндовом плече вверх-вниз. – Ты, что, совсем какеготам потерял? Откуда ты такой взялся? Он же узник! Узник в храме! А таких узников полагается спасать! Для этого, какеготам возьми, они тут и сидят!
– Вот ты много знаешь! – огрызнулся Ринсвинд. – Скорее всего, он здесь для того, чтобы его принесли в жертву! Правильно? – Волшебник посмотрел на узника, ища у него подтверждения.
Лицо кивнуло.
– Действительно, ты прав. И вскоре с меня заживо сдерут кожу.
– Вот! – крикнул Ринсвинд попугаю. – Видишь? Тоже мне, умник выискался! Он здесь для того, чтобы с него заживо содрали кожу.
– И удаление каждого дюйма кожи будет сопровождаться невероятной, неописуемой болью, – услужливо добавил узник.
Ринсвинд поморщился. Его не в меру ретивое воображение мигом нарисовало картины, которых он предпочел бы не видеть.
– Что, каждого кусочка? – уточнил он.
– По-видимому, так.
– Ничего себе. Что же ты натворил?
– Ты ни за что не поверишь… – вздохнув, промолвил узник.

Правитель демонов позволил зеркалу потемнеть и какое-то мгновение барабанил пальцами по столу, после чего взял переговорную трубку и решительно в нее дунул.
Некоторое время спустя оттуда послышался далекий голос:
– Да, начальник?
– Да, сир! – рявкнул Астфгл.
Далекий голос что-то пробормотал под нос и добавил:
– Да, СИР?
– У нас тут работает некий Кусалькоатль?
– Сей минут посмотрю, начальник. – Голос затих вдали, а потом прорезался снова: – Да, начальник.
– Он какой-нибудь герцог, граф, маркиз или барон? – спросил Астфгл.
– Нет, начальник.
– Так кто же он?
На другом конце линии наступило долгое молчание.
– Ну? – поторопил своего собеседника правитель демонов.
– Да так, начальник, ничего особенного он собой не представляет.
Пару мгновений правитель демонов сверлил трубку свирепым взглядом. «Вот она, благодарность, – думал он. – Составляешь подробные планы, организовываешь все, пытаешься помочь людям, и вот что ты получишь в ответ».
– Пошли его ко мне, – приказал он.

Музыка, звучащая снаружи, достигла пика громкости и умолкла. В кострах потрескивало пламя. Из джунглей за происходящим наблюдали тысячи сверкающих глаз.
Верховный жрец поднялся на ноги и толкнул речь. Эрик сиял как медная пуговица. Тецуманцы притащили корзины с драгоценностями. Проходя длинной колонной мимо Эрика, они рассыпали эти драгоценности у его ног.
Затем верховный жрец толкнул вторую речь. Она, похоже, заканчивалась вопросом.
– Прекрасно, – отозвался Эрик. – Все просто замечательно. Продолжайте в том же духе. – Он поскреб ухо и наугад выдал: – Можете все взять отгул на полдня.
Верховный жрец повторил вопрос, в голосе его звучало легкое нетерпение.
– Да, это я, – подтвердил Эрик на тот случай, если еще оставались какие-то сомнения. – Ты абсолютно правильно все понял.
Верховный жрец снова заговорил. Но ни о какой «легкости» речи уже не шло.

– А теперь повторим все сначала, – сказал правитель демонов, откидываясь на спинку трона. – В один прекрасный день ты случайно наткнулся на этих тецуманцев и решил – кажется, я верно припоминаю твои слова, – что они «кучка безнадежных неудачников из каменного века, сидящих по уши в своем болоте». Я прав? После чего ты проник в мозг одного из верховных жрецов – по-моему, в то время они поклонялись какой-то палочке, – лишил его рассудка и внушил этим племенам, что они должны объединиться, нагнать страху на соседей и создать на континенте новую нацию, посвятившую себя идее, что всех людей следует отводить на вершину церемониальной пирамиды и разрубать на куски каменными ножами. – Правитель демонов придвинул к себе свои заметки и добавил: – Ах да, еще с некоторых из них полагалось заживо сдирать кожу.
Кусалькоатль зашаркал ногами по полу.
– После чего, – продолжил Астфгл, – они немедленно вступили в длительную войну практически со всеми остальными народами, неся смерть и разрушение тысячам сравнительно неповинных людей, и тэ дэ, и тэ пэ. Так вот, всему этому нужно немедленно положить конец, понял?!
Кусалькоатль слегка отшатнулся.
– Я не нарочно… – пролепетал он. – Я думал, ну, вроде как это правильно. Смерть, разрушение и все такое…
– Ах ты думал, да? – переспросил Астфгл. – Ты загубил тысячи более-менее невинных людей! И они… они выскользнули у нас из лап, – он щелкнул пальцами, – вот так! И направились прямиком на свои небесные пажити, или во что там они веруют. Беда с вами, ребята. Вы абсолютно не представляете Общую Картину! Возьмем, к примеру, тех же тецуманцев. Мрачные, лишенные воображения, одержимые люди… к этому времени они уже могли бы изобрести систему бюрократии и налогообложения, которая зашлаковала бы мозги всего континента. А вместо этого они так и остались кучкой второразрядных убийц с каменными топорами. Какие потери! Что за бессмысленный перевод полезных ресурсов!
Кусалькоатль корчился от стыда.
Правитель демонов покрутился на своем вращающемся троне.
– В общем, я хочу, чтобы ты отправился в Тецуманскую империю и извинился за свой проступок.
– Что?
– Скажи им, что ты передумал. Тебя неправильно поняли. На самом деле ты хотел, чтобы они трудились день и ночь во благо своих собратьев по человечеству. Это пройдет «на ура».
– Что? – опять спросил Кусалькоатль. Он неловко переступил с ноги на ногу. – Но… но повелитель… Я должен явиться им во плоти?
– А что тут такого? Они ведь с тобой уже знакомы, не так ли? Я видел статую, вы с ней очень похожи.
– Ну, в общем, да… Я посещал их во снах и все такое прочее… – неуверенно пробормотал демон.
– Вот и чудненько. Давай, действуй.
Кусалькоатлю явно не давала покоя какая-то мысль.
– Э-э, – проговорил он. – То есть я должен материализоваться у всех на глазах? Я правильно понял? В смысле, меня нет, а потом – бац, всем привет, вот он я?
– Да!
– О-о.

Узник отряхнулся от пыли и протянул Ринсвинду морщинистую руку.
– Огромное спасибо, Понт да Щеботан, – сказал он.
– Что, прости?
– Это мое имя.
– О-о.
– Гордое, древнее имя, – продолжил да Щеботан, пристально вглядываясь в глаза Ринсвинда на предмет того, не мелькают ли там смешливые искорки.
– Прекрасно, – невыразительным голосом отозвался волшебник.
– Мы искали Источник Жизни, который дарит человеку вечную молодость, – поведал Понт.
Ринсвинд оглядел его сверху донизу и вежливо спросил:
– Ну и как, удачно?
– Нет, значительных результатов мы не добились.
Ринсвинд снова заглянул в яму.
– Ты сказал «мы». А где остальные? – поинтересовался он.
– Перешли в местную веру.
Ринсвинд еще раз посмотрел на статую Кусалькоатля. Местная вера умела агитировать за себя.
– Думаю, – осторожно проговорил он, – нам лучше идти.
– Это уж точно, – подхватил старик. – И побыстрее. Пока не заявился этот, как его, Повелитель Мира.
Ринсвинд похолодел. «Начинается, – подумал он. – Я знал, что все будет очень плохо, и вот, начинается. У меня, должно быть, инстинкт на такие вещи».
– Кто-кто? – осторожно осведомился он.
– О, у них тут есть одно пророчество. Ну, на самом деле даже не пророчество, скорее вся история мира, от начала до конца. Ее описание покрывает эту пирамиду сверху донизу, – жизнерадостно пояснил Понт да Щеботан. – Клянусь честью, не хотел бы я быть этим самым Повелителем, когда он прибудет сюда. У них насчет его такие планы…

Эрик поднялся на ноги.
– А теперь послушайте-ка меня, – сказал он. – Подобного отношения я терпеть не собираюсь. Я, знаете ли, ваш повелитель…

* * *

Ринсвинд таращился на ближайшие к статуе каменные плиты, Тецуманцам понадобилось два этажа, двадцать лет и десять тысяч тонн гранита, чтобы объяснить, что они собираются сделать с Повелителем Мира, когда тот наконец объявится. Результат получился, как бы получше выразиться, очень наглядным. У Ринсвинда не оставалось никаких сомнений в том, что тецуманцы очень недовольны. Он рискнул бы даже предположить, что они весьма раздражены.
– Но почему они сначала дарили ему все эти драгоценности? – спросил он, указывая на соответствующий сюжет.
– Ну, он же все-таки Повелитель, – пожал плечами да Щеботан. – Полагаю, он имеет право на некоторое уважение.
Ринсвинд кивнул. Все вполне справедливо. Представьте себе, вот вы – племя, живущее в болоте посреди влажного леса. Вы не знаете металла, а на шее у вас сидит бог, подобный Кусалькоатлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14