Прежде чем тут появится кто-нибудь еще, пройдут годы!
– Столетия, – мрачно поправил его Ринсвинд. – Тысячелетия. Япохи. А потом начнутся всякие там войны, полезут чудовища и все такое прочее. Большая часть истории просто отвратительна – если рассмотреть ее внимательно. И даже не очень внимательно.
– Но я хотел продолжать жить вечно с этого момента! – Эрик был в отчаянии. – В смысле, с того момента. Ты только посмотри по сторонам. Здесь нет девчонок. Нет народу. В субботний вечер совершенно некуда пойти и…
– Первый субботний вечер наступит через много тысяч лет, – поправил его Ринсвинд. – А до этого будут просто вечера.
– Ты должен немедленно вернуть меня обратно, – заявил Эрик. – Приказываю тебе. Изыди!
– Еще раз посмеешь заговорить со мной таким тоном, получишь затрещину, – предупредил Ринсвинд.
– Но все, что тебе нужно, это щелкнуть пальцами!
– Не получится. Твои три желания уже выполнены. Извини.
– Что же мне теперь делать?
– Ну, если увидишь, как что-то выползает из моря и пытается дышать, можешь посоветовать ему не тратить времени зря.
– Это, по-твоему, смешная шутка?
– Честно говоря, да, довольно забавная, – с ничего не выражающим лицом отозвался Ринсвинд.
– Что ж, у нее вырастет длиннющая борода, – заметил Эрик.
– Чего?
– Ну, ты же никуда не денешься. Ты останешься здесь, со мной.
– Чушь какая, я…
Ринсвинд с отчаянием оглянулся по сторонам и подумал: «Кстати, а что я?»
На пляж мирно накатывались волны, пока не очень сильные, потому что они все еще разведывали обстановку. Первый прилив осторожно захватывал сушу. Скоро на песке появится первая линия прибоя, разлохмаченная полоса из засохших водорослей и ракушек. Воздух пах чистотой и свежестью. Это был воздух, которому еще только предстояло познакомиться с испарениями лесного перегноя, а также со всеми ходами и выходами пищеварительной системы жвачного животного.
Ринсвинд вырос в Анк-Морпорке. Ему нравился воздух, который уже повращался в обществе, познакомился с людьми, стал кому-то приютом.
– Мы должны вернуться, – с жаром заявил он.
– Именно это я и говорил, – отозвался Эрик, чье терпение подходило к концу.
Ринсвинд откусил от бутерброда еще один кусок. Он много раз смотрел Смерти в лицо – точнее, Смерть много раз смотрел в его быстро удаляющийся затылок. Но внезапно перспектива жить вечно потеряла всякую привлекательность. Разумеется, он, Ринсвинд, узнает ответы на самые фундаментальные вопросы – например, как развивалась жизнь и все такое, но в качестве способа скоротать время (тем более что впереди – вечность) это не шло ни в какое сравнение с тихой вечерней прогулкой по улицам Анка.
Тем не менее, надо признать, путешествие было интересным и познавательным. Он познакомился со своим предком. А это кое-что. Не у каждого человека есть предок. Кстати, а что бы его предок предпринял в подобной ситуации?
Во-первых, он бы в нее не попал.
Ну да, разумеется, но помимо этого он бы… он бы использовал свой превосходный разум полководца для того, чтобы оценить имеющиеся в распоряжении инструменты, Да, именно так.
У Ринсвинда были:
Первое – один недоеденный бутерброд с яйцом и кресс-салатом. От него помощи не дождешься. Ринсвинд отбросил бутерброд в сторону.
Второе – он сам. Ринсвинд поставил на песке галочку. Он не знал точно, на что он сам себе сдался, но к более подробному разбору можно вернуться чуть позже.
Третье – Эрик. Тринадцатилетний демонолог, он же – объект сумасшедшей атаки прыщей.
Похоже и все.
Какое-то время Ринсвинд смотрел на чистый, свежий песок, машинально рисуя на нем палочки и загогульки.
А потом вдруг негромко позвал:
– Эрик, пойди-ка сюда на минутку…

Волны стали гораздо сильнее. Они ухватили суть затеи с приливом и сейчас осваивали систему «накат-откат».
Астфгл материализовался в облаке голубого дыма.
– Ага! – воскликнул он, однако желаемого действия это восклицание не произвело, поскольку поблизости не было никого, кто мог бы его услышать.
Астфгл опустил глаза. На песке были следы. Сотни следов. Они шли в разных направлениях, словно какое-то существо лихорадочно что-то искало, – а затем исчезали.
Он нагнулся поближе. Следы были крайне запутанными, да и ветер с прибоем постарались, но у самой кромки надвигающегося прилива Астфгл разглядел знакомые очертания магического круга.
Астфгл произнес ругательство – песок вокруг расплавился, превратившись в стекло, – и растворился в воздухе.
Прилив продолжил свою работу. Чуть дальше по берегу волна захлестнула некое углубление в скалах, и новорожденное солнце озарило промокшие останки недоеденного бутерброда с яйцом и кресс-салатом. Прилив перевернул бутерброд. Тысячи бактерий внезапно оказались в эпицентре взрыва вкусовых ощущений и начали как сумасшедшие размножаться.
Если бы в этом бутерброде было хоть немножко майонеза, жизнь могла бы стать совершенно другой. Более пикантной, и, возможно, в ней бы присутствовало чуть больше сливок.

В путешествиях при помощи магии всегда есть серьезные изъяны. Сначала вы ощущаете, что ваш желудок остался где-то позади. А потом ваш разум наполняется ужасом, ведь вы никогда не знаете наверняка, куда вас занесет. Дело даже не в том, что вы можете оказаться где угодно. «Где угодно» описывает весьма ограниченный диапазон возможностей по сравнению с истинным изобилием мест, куда способна перенести вас магия. Само путешествие – плевое дело, это очень просто. Но вот для того, чтобы попасть туда, где вы сможете выжить во всех четырех измерениях одновременно, нужно как следует постараться.
На самом деле вероятность ошибки была настолько огромной, что, очутившись в довольно обычной пещере с песчаным дном, Ринсвинд и Эрик разом громко выдохнули.
В дальней стене пещеры виднелась дверь.
И дверь эта излучала неприкрытую угрозу. Она выглядела так, словно тот, кто ее проектировал, изучил все тюремные двери, какие только смог найти, и только после этого создал некий вариант, который вместил бы в себя все визуальное многообразие увиденного. Это была даже не дверь, а скорее портал. Над его осыпающимся сводом было вырезано какое-то древнее и, возможно, страшное предостережение, но ему суждено было остаться непрочитанным, потому что поверх него кто-то наклеил яркое, белое с красным объявление. Которое гласило: «Чтобы работать здесь, не обязательно быть проклятым, но это помогает!!!»
Ринсвинд, прищурившись, посмотрел на лозунг.
– Прекрасно, отличный девиз. А многочисленные восклицательные знаки, – он покачал головой, – явный признак больного ума.
Он оглянулся. Рдеющие очертания Эрикова магического круга медленно поблекли, а затем мигнули и погасли совсем.
– Пойми меня правильно, я не привередничаю, – заявил волшебник. – Просто мне показалось, ты сказал, что можешь вернуть нас обратно в Анк. Это не Анк. Я определил это по незначительным деталям, типа мерцающих багровых теней и отдаленных воплей. Конечно, в Анке вопли тоже имеются, но раздаются они куда ближе, – добавил он.
– По-моему, ты должен радоваться, что мне вообще удалось заставить его работать! – возмутился Эрик. – Я тебя немножко просвещу. Вообще-то, предполагается, что магические круги нельзя использовать задом наперед. То есть когда ты остаешься в круге, а реальность вокруг тебя движется. Но, кажется, у меня отлично все получилось. Видишь ли, – в голосе Эрика вдруг зазвенел энтузиазм, – когда ты переписываешь кодекс источника и – это очень сложный момент – направляешь его через высокоэнергетичный…
– Да-да, молодец, и чего вы, ребята, только не выдумаете, – перебил его Ринсвинд. – Единственная загвоздка в том, что мы… Думаю, вполне возможно, что нас занесло прямиком в Ад.
– О-о?
Отсутствие какой-либо реакции со стороны Эрика разожгло любопытство волшебника.
– Ну, – добавил он, – это там, где собраны все демоны.
– О-о?
– И многие считают, это не совсем то место, где стоит находиться, – не унимался Ринсвинд.
– А почему?
Ринсвинд тщательно обдумал данный вопрос. Если уж на то пошло, он не знал, как именно поступают с людьми демоны. Зато он прекрасно знал, как поступают с людьми люди. После стольких лет, проведенных в Анк-Морпорке, Ад мог показаться вполне приемлемым местечком. Во всяком случае, здесь было теплее.
Ринсвинд посмотрел на дверной молоток. Тот был черным и ужасным, а еще его привязали так, чтобы исключить всякую возможность воспользоваться им. Зато рядом на растрескавшейся деревянной панели виднелась кнопка – судя по всем признакам, ее установили совсем недавно, причем устанавливал ее человек, явно не знающий, что делает, да и не желающий этого знать. Ринсвинд на пробу ткнул в кнопку пальцем.
Звук, который раздался вслед за этим, некогда мог быть популярной мелодией, написанной весьма талантливым композитором, которому на один краткий, полный экстаза миг было дозволено услышать музыку небесных сфер. Однако сейчас эта мелодия звучала лишь как «бим-БОМ, динь-ДОН».
Сказать, что существо, открывшее им дверь, является, как правило, в кошмарных снах, означало бы полениться использовать все богатые языковые возможности. Кошмары обычно отличаются полным идиотизмом, и порой очень трудно объяснить собеседнику, что такого ужасного кроется в ваших оживших носках или гигантских морковках, выскакивающих из живой изгороди. Тогда как это существо относилось к тем ужасающим тварям, что могут быть порождены лишь воображением человека, которому делать больше нечего, кроме как на ясную голову придумывать всякие страхолюдные штуки. У твари было больше щупалец, чем ног, но меньше рук, чем голов.
А еще у привратника на груди висела карточка, гласившая: «Меня зовут Урглефлогга, я Исчадие Ада и Премерзейший Страж Врат Преисподней, чем могу вам помочь?»
Содержание карточки особого восторга не вызывало.
– Да? – проскрежетал демон.
Ринсвинд, который по третьему разу перечитывал карточку, ошеломленно уточнил:
– Чем ты можешь нам помочь?
Урглефлогга, в котором присутствовало определенное сходство с покойным Кусалькоатлем, скрипнул некоторыми из своих зубов.
– Э-э… привет, – нараспев проговорил он с таким видом, будто кто-то терпеливо отрепетировал с ним этот текст при помощи раскаленного докрасна железного прута. – Меня зовут Урглефлогга, я Исчадие Ада, и сегодня я приветствую вас здесь… Это великая честь первым препроводить вас в наши роскошно отделанные…
– Погоди-ка минутку, – встрял Ринсвинд.
– …Все для вашего удобства… – громогласно вещал Урглефлогга.
– Тут что-то не так, – заметил Ринсвинд.
– …Внимание к пожеланиям, высказанным клиентами… – стоически продолжал демон.
– Эй, ты меня слышишь? – окликнул Ринсвинд.
– …Как можно более приятным, – закончил Урглефлогга. Где-то в глубине его жвал раздался звук, похожий на вздох облегчения. Только теперь демон обратил внимание на волшебника. – Да? Что?
– Где мы очутились? – спросил Ринсвинд.
Демон сияюще улыбнулся несколькими ртами.
– Во! Робей, смертный!
– Что? Воробей? Мы внутри птицы?
– Я хотел сказать, тряситесь и трепещите, смертные, – поправился демон, – ибо вы приговорены к вечной… – Он опять прервался и тихо заскулил, а потом начал по новой: – Вы пройдете период исправительной терапии, – демон буквально выплевывал каждое слово, – который мы надеемся сделать как можно более поучительным и приятным. Вы клиент, и ваше слово для нас закон.
Демон посмотрел на Ринсвинда несколькими глазами и уже более нормальным голосом добавил:
– Ужасно, правда? Но я тут ни при чем. Если бы все зависело от меня, гореть бы вам по старинке в этой, как ее, геенне огненной.
– Это, стало быть, и есть Ад? – поинтересовался Эрик. – Я видел картинки.
– Тут ты прав, – отозвался демон на какие-то собственные мысли, усаживаясь или, по крайней мере, складываясь крайне замысловатым образом. – Персональное обслуживание, – вот что было раньше. Люди знали, что мы проявляем к ним интерес, что они не просто человеческие массы, а… ну, в общем, жертвы. У нас были древние традиции. Но ему до этого никакого дела нет. Впрочем, что я вам рассказываю о моих бедах? У вас собственных проблем хватает – учитывая то, что вы мертвы и находитесь здесь. Кстати, вы случайно не музыканты?
– Вообще-то, мы даже не мерт… – начал Ринсвинд.
Демон, не обращая на него внимания, поднялся на ноги и, приглашающе махнув рукой, тяжеловесно затопал по промозглому коридору.
– Будь вы музыкантами, ваше пребывание здесь было бы по-настоящему неприятным. В смысле, куда более неприятным. Местные стены весь день напролет исполняют музыку, по крайней мере он называет это музыкой, причем, заметьте, я ничего не имею против хорошего мотивчика, под который можно повопить вволю, но тут-то все по-другому, а сам говорил, вы у меня будете слушать самые лучшие мелодии, так почему же нам ставят эту белиберду, которая звучит так, словно кто-то врубил пианино на всю громкость, а сам сбежал?
– Послушай, я хочу объяс…
– И эти горшки с цветами. Поймите меня правильно: мне нравится, когда в доме растет какая-нибудь зелень. Но кое-кто из ребят считает, что эти растения ненастоящие, а я и говорю: да быть такого не может, никто в здравом уме не станет изготавливать растение, которое выглядит как темно-зеленая кожа и пахнет будто дохлый ленивец. Однако он утверждает, что эти цветочки придают нашей конторе открытый и дружественный вид. Открытый и дружественный вид! Садоводы-любители, не в силах снести это зрелище, рыдают в голос! Честно говорю, они сами мне признавались: после этих цветочков те пытки, которым мы подвергали их впоследствии, они принимали с благодарностью!
– Нас вообще-то нельзя причислить к… – опять начал было Ринсвинд, пытаясь втиснуть эти слова в краткую паузу в нескончаемом монологе демона, но опять опоздал.
– Вот кофейный автомат, спору нет, это хорошая штука. Раньше мы всего-навсего топили людей в озерах кошачьей мочи, а не заставляли их покупать ее чашками.
– Мы вовсе не мертвы! – крикнул Эрик.
Урглефлогга, вздрогнув, остановился.
– Да ладно тебе, – наконец возразил он. – Мертвее не бывает, иначе вас бы тут не было. Чтобы живой человек по собственной воле заявился сюда? Ерунда. Он не выдержит здесь и пяти минут. – Демон открыл несколько ртов, явив взору богатый выбор клыков, и добавил: – Хы-хы, да если бы я поймал тут, внизу, кого-нибудь живого…
Недаром Ринсвинду в течение стольких лет удавалось выжить в параноидальных хитросплетениях, характеризующих жизнь Незримого Университета. В Аду он чувствовал себя почти как дома. Его инстинкты работали с невероятной четкостью.
– То есть тебе ничего не сообщили? – спросил он.
Трудно было сказать, изменилось ли выражение лиц Урглефлогги (хотя бы только потому, что сначала следовало разобраться, какая часть его лиц – выражение), но от демона определенно подуло знакомым Ринсвинду ароматом внезапно нахлынувшего смущения и неуверенности.
– Не сообщили чего? – уточнил Урглефлогга.
Ринсвинд посмотрел на Эрика.
– А ты говорил, не волнуйся, сообщат, сообщат!
– Сообщат, чт… ай-й-й! – взвыл Эрик, хватаясь за щиколотку.
– Вот тебе и современный менеджмент, – посетовал Ринсвинд, лицо которого излучало сердитое участие. – Повсюду всякие нововведения, старые правила изменяются, но скажи: кто-нибудь поинтересовался мнением тех, кто составляет самый костяк…
– Экзоскелет, – поправил демон.
– …Или другую известковую либо хитиновую структуру организации? – без запинки закончил Ринсвинд и немного подождал, предвкушая то, что непременно должно было последовать.
– Ага, сейчас, жди! Спросят у нас! – отозвался Урглефлогга. – Нет, лучше объявлений побольше повесят!
– Лично я считаю, это просто отвратительно, – заявил Ринсвинд.
– А знаешь, – продолжал жаловаться Урглефлогга, – совсем недавно меня не пустили на праздник клуба «18000–30000»! Сказали, что я слишком стар. Мол, я испорчу все веселье.
– И куда только катится преисподняя?! – сочувственно воскликнул Ринсвинд.
– Честно говоря, сюда вообще никто не спускается. – Плечи демона слегка обмякли. – И никто никаких советов у меня не спрашивает. Я охраняю эти чертовы врата – и ладненько, сиди там себе, старый черт!
– Послушай, – окликнул его Ринсвинд. – Хочешь, я замолвлю за тебя словечко?
– Торчишь тут сутки напролет, впускаешь, впускаешь…
– Я могу кое с кем переговорить, – предложил Ринсвинд.
Демон шмыгнул несколькими носами одновременно и спросил:
– А ты не врешь?
– Ты мне понравился, и я с радостью окажу тебе эту услугу, – ответил Ринсвинд.
Урглефлогга немного оживился, но не очень сильно – так, на всякий случай.
– Гм…Ну, вреда от этого вроде не будет, так ведь?
Ринсвинд собрался с силами и ободряюще похлопал демона по спине. Во всяком случае, он очень надеялся, что это была именно спина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14