— Да, это верно, — согласился я.Отец, Олдер Тарл и Торм переглянулись.— Хорошо, — сказал отец, — потому что нам нужно восстановить город.— Как мы найдем других жителей Ко-ро-ба? — спросил я.— Новость распространится, — ответил отец, — и они придут по двое и по трое со всех концов Гора, придут с песнями, принесут камни для стен и цилиндров своего города.— Я рад, — сказал я.Я почувствовал на своей руке руку Вики.— Я знаю, что ты должен делать, Кабот, — сказала она. — И хочу, чтобы ты это сделал.Я взглянул на девушку из Трева. Она знала, что я должен искать талену, провести, если понадобится, всю жизнь в поисках той, кого назвал своей вольной спутницей.Я обнял ее, и она заплакала.— Я все потеряю! — плакала она. — Все!— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? — спросил я.Она вытерла слезы с глаз.— Нет. Ищи ту, которую любишь.— А ты что будешь делать?— Мне нечего делать, — сказала Вика. — Нечего.— Можешь уехать в Ко-ро-ба. Мой отец и Тарл — лучшие мечники Гора.— Нет. В твоем городе я буду думать только о тебе, и если ты вернешься со своей любимой, что мне тогда делать? — Она задыхалась от чувств. — Ты думаешь, я такая сильная, дорогой Кабот?— У меня есть в Аре друзья, — сказал я, — среди них Казрак, администратор города. Ты можешь жить там.— Я вернусь в Трев, — ответила Вика. — Продолжу работу врача из Трева. Я знаю это искусство и узнаю еще больше.— В Треве тебя могут приказать убить члены касты посвященных.Она посмотрела на меня.— Иди в Ар, — сказал я. — Там ты будешь в безопасности. — И добавил:— Думаю, там тебе будет лучше, чем в Треве.— Да, Кабот, — ответила она, — ты прав. В Треве мне было бы трудно жить.Я был доволен, что она поедет в Трев. Хоть она и женщина, но там она сможет изучать медицину, Казрак ей в этом поможет, там она начнет новую жизнь вдали от воинственного разбойничьего Трева, сможет работать как достойная дочь искусного храброго отца. И, может, со временем забудет простого воина из Ко-ро-ба.— Только потому что я тебя люблю, Кабот, — сказала она, — я не борюсь за тебя.— Я знаю, — ответил я, прижимая к себе ее голову.Она рассмеялась.— Если бы любила хоть немного меньше, сама отыскала бы Талену из Ара и всадила ей кинжал в сердце.Я поцеловал ее.— Может, когда-нибудь, — сказала она, — я найду себе вольного спутника, подобного тебе.— Немного найдется достойных Вики из Трева, — ответил я.Она расплакалась и хотела вцепиться в меня, но я мягко передал ее в руки отца.— Я присмотрю, чтобы она благополучно добралась до Ара, — сказал он.— Кабот! — воскликнула Вика, вырвалась и с плачем бросилась ко мне в объятия.Я нежно поцеловал ее и вытер ей слезы с глаз.Она выпрямилась.— Желаю тебе добра, Кабот.— И я желаю тебе добра, Вика, моя девушка из Трева.Она улыбнулась, отвернулась, отец обнял ее за плечи и увел.Почему-то и у меня на глазах выступили слезы, хоть я и воин.— Она прекрасна, — сказал Олдер Тарл.— Да, — согласился я, — прекрасна. — И тыльной стороной ладони вытер слезы.— Но ты воин.— Да, я воин.— И пока не найдешь Талену, — продолжал Тарл, — твои спутники опасность и сталь.Это старая поговорка воинов.Я достал меч и осмотрел его.Олдер Тарл тоже смотрел на меч, во взгляде его было одобрение.— Ты сражался им в Аре, — сказал он.— Да, тот самый.— Опасность и сталь, — повторил он.— Знаю, — ответил я. — Меня ждет дело воина.И вложил меч в ножны.Мне предстояла долгая дорога, и я хотел пуститься в нее как можно быстрее. Попросил Олдера Тарла и Торма передать привет отцу, потому что не доверял себе, боялся, что при новой встрече больше не смогу с ним расстаться.И вот я попрощался со своими друзьями.И хоть встретились мы ненадолго в тени Сардара, в мгновение наша дружба, наша любовь друг к другу восстановились.— Куда ты пойдешь? — спросил Торм. — И что будешь делать?— Не знаю, — сказал я, и сказал правду.— Мне кажется, — заметил Торм, — что тебе нужно с нами возвратиться в Ко-ро-ба и там ждать. Может, Талена вернется туда.Олдер Тарл улыбнулся.— Но ведь это возможно, — сказал Торм.Да, сказал я себе, возможно, но маловероятно. Не очень велика вероятность, что такая прекрасная женщина, как Талена, сумеет вернуться одна, по одиноким дорогам, по открытым полям, через города Гора.Может быть, именно сейчас она в опасности, и некому защитить ее.Может, ей угрожают страшные звери или еще более страшные люди.Может, она, моя вольная спутница, лежит скованная в желто-голубом рабском фургоне, или подносит выпивку в таверне, или украшает сад удовольствий какого-нибудь воина. Может даже, стоит на помосте аукциона где-нибудь на улице Клейм в Аре.— Я буду возвращаться в Ко-ро-ба время от времени, — сказал я, — чтобы узнавать, не вернулась ли она.— Может, она попытается добраться до своего отца Марлениуса в Вольтайских горах, — предположил Олдер Тарл.И это возможно, подумал я, так как Марлениус после своего свержения с трона жил как изгнанный убар в Вольтае. Было бы естественно, если бы она направилась туда.— Верно, — сказал я, — и, услышав, что Ко-ро-ба восстановлен, Марлениус поможет ей туда добраться.— Это правда, — сказал Олдер Тарл.— А может, она в Аре, — предположил Торм.— Если это так и Казрак об этом узнает, он вернет ее.— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Олдер Тарл.Конечно, его меч мне бы пригодился, но я знал, что его первейший долг— перед городом.— Нет, — ответил я.— Ну что ж, — сказал Торм, беря свиток на плечо, как копье, — значит остаемся мы вдвоем.— Нет, — сказал я, — иди с Тарлом.— Ты понятия не имеешь, каким полезным я могу быть, — заявил Торм.Он прав, я об этом понятия не имею.— Прости, — сказал я.— В восстановленном городе нужно будет изучить множество свитков и составить их каталог, — заметил Олдер Тарл. — Конечно, — добавил он, — я сам могу этим заняться.Торм задрожал от ужаса.— Никогда! — закричал он.Олдер Тарл захохотал и подхватил маленького писца на руки.— Желаю тебе добра, — сказал он.— И я желаю вам добра, — ответил я.Он повернулся и, ни слова больше не говоря, ушел. Торм по-прежнему торчал у него из-под мышки. Он несколько раз попытался ударить Тарла свитком, но это ни к чему не привело. Исчезая, Торм прощально взмахнул свитком.Я поднял руку.— Желаю тебе добра, маленький Торм, — сказал я. Мне будет не хватать его и Олдера Тарла. И отца, отца. — Всем вам желаю добра, — негромко сказал я.Я посмотрел на Сардар.Вот я снова один.И мало кто, почти никто на Горе не поверит мне.И на моем старом мире, вероятно, тоже мало кто мне поверит.Может, так оно и лучше.Если бы я сам не пережил всего этого, смог ли бы я сам, Тарл Кабот, поверить в это? Нет, откровенно сказал я себе. Зачем же тогда я написал все это? Не знаю. Просто мне казалось, что стоит записать, независимо от того, поверят или нет.
Остается мало что сказать.Несколько дней я провел вблизи Сардара в лагере людей из Тарны, с которыми был знаком раньше. К сожалению среди них не было моего друга, сурового величественного светловолосого Крона из Тарны, из касты работников по металлу.Эти жители Тарны, в основном мелкие торговцы, пришли на осеннюю ярмарку Се-Вар. Она только начиналась, когда ослабла сила тяжести. Я оставался с ними, принимал их гостеприимство, встречался в делегациями многочисленных городов, прибывавших к Сардару на ярмарку.Систематически и настойчиво я расспрашивал жителей разных городов о Талене из Ара, надеялся найти какую-то нить, которая приведет меня к ней. Может, всего пьяное воспоминание какого-нибудь пастуха о красавице, встреченной в таверне Коса или Порт-Кара. Но несмотря на все усилия, я ничего не узнал.Итак, мой рассказ заканчивается.Но я должен рассказать еще об одном происшествии. 35. НОЧЬ ЦАРЯ-ЖРЕЦА Это произошло в последнюю ночь.Я присоединился к группе жителей Ара, некоторые из них помнили меня по осаде Ара, семь лет назад.Мы оставили ярмарку Се-Вар и огибали Сардар, прежде чем пересечь Воск на пути в Ар.Мы устроили лагерь.Сардар все еще был виден на горизонте.Ночь была ветреная и холодная, и три луны Гора ярко освещали серебристую траву на полях, прихваченную холодным ветром. В воздухе чувствовалось приближение зимы. Накануне был сильный заморозок. Прекрасная дикая осенняя ночь.— Клянусь царями-жрецами! — воскликнул кто-то, указывая на хребет. — Что это?Я вместе с остальными вскочил на ноги и обнажил меч, глядя туда, куда он указал.Примерно в двухстах ярдах от лагеря, в сторону Сардара, утесы которого хорошо были видны на фоне черного звездного неба, показалась странная фигура. За ней вставала одна из белых лун Гора.Все, кроме меня, испустили крики ужаса и изумления. Мужчины схватились за оружие.— Надо убить его! — кричали они.Я сунул меч в ножны.На фоне самой большой из трех маленьких быстрых лун Гора хорошо выделялись антенны и большая, похожая на лезвие фигура царя-жреца.— Подождите! — крикнул я, побежал по полю и на небольшой холм, где он стоял.На меня смотрели два больших глаза, золотых и светящихся. Антенны раскачивали на ветру, но нацелились на меня. На одном глазу виднелся шрам, оставленный лезвием Сарма.— Миск! — крикнул я, подбежал к царю-жрецу и поднял руки, и он коснулся их антеннами.— Приветствую, Тарл Кабот, — послышалось из переводчика Миска.— Ты спас наш мир, — сказал я.— Для царей-жрецов он пуст, — ответил Миск.Я стоял под ним, глядя вверх, и ветер развевал мои волосы.— Я пришел повидаться с тобой в последний раз, — сказал он, — потому что между нами роевая правда.— Да, — ответил я.— Ты мой друг, — сказал он.Сердце мое дрогнуло.— Да, — подтвердил он, — в нашем языке теперь есть это выражение, и ты научил нас, что оно значит.— Я рад, — сказал я.В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела в рое. Еще немало времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает смотровая комната и будет восстановлен поврежденный купол, но люди и цари-жрецы работают над этим рука об руку.Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись, потому что, как я и опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные. Сами корабли посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на их пассажиров нападали именем тех самых царей-жрецов, от которых они прилетели. В конце концов те, кто хотел оставаться на поверхности, высадились далеко от своих родных городов и рассеялись как бродяги по дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать в работе по его восстановлению.Тело Сарма, в соответствии с обычаем царей-жрецов, было сожжено в помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.Миск, по-видимому, не таил на него зла.Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже не злюсь на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный, в рушащемся рое.— Он был величайшим из царей-жрецов, — сказал Миск.— Нет, — возразил я, — Сарм не был величайшим из царей-жрецов.Миск вопросительно посмотрел на меня.— Мать не царь-жрец, — сказал он, — она просто Мать.— Знаю, — ответил я. — Я не ее имел в виду.— Ну, да, — сказал Миск. — Наверно, величайший из всех живущих царей-жрецов Куск.— И не Куска я имел в виду.Миск удивленно смотрел на меня.— Я никогда не пойму людей, — сказал он.Я рассмеялся.Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит, что именно его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.Но я так считал.Он одно из величайших созданий, известных мне, яркий, храбрый, верный, преданный, неэгоистичный.— А как молодой самец? — спросил я. — Он не погиб?— Нет, — ответил Миск. — Он в безопасности.Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не тратятся жизни.— Вы попросили людей перебить золотых жуков?Миск распрямился.— Конечно, нет.— Но ведь они убивают царей-жрецов.— Кто я такой, — спросил Миск, — чтобы решать, жить ли царю-жрецу или умереть?Я молчал.— Сожалею только, — продолжал Миск, — что так и не узнал, где находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов погибнет.Я посмотрел на него.— Мать говорила со мной. Она собиралась сказать мне, где спрятало яйцо, но не успела.Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания, поднял антенны, насторожил все золотые волоски.— Что ты узнал? — послышалось из его преобразователя.— Она сказала только:— Иди к людям телег.Миск задумчиво пошевелил антеннами.— Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.— Но ведь за это время его могли уничтожить, — сказал я.Миск недоверчиво посмотрел на меня.— Это яйцо царей-жрецов, — сказал он. Но тут его антенны уныло обвисли. — Да, его могли уничтожить, — согласился он.— И, вероятно, уничтожили.— Несомненно.— Но ты не уверен.— Не уверен, — сказал Миск.— Ты можешь послать на поиски имплантов, — предложил я.— Имплантов больше нет, — ответил Миск. — Мы их всех отозвали и изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться в рое, как захотят.— Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.— Да.— Но почему?— Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, — сказал Миск.— Я думаю, ты прав, — согласился я.— Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем наблюдать только за объектами на открытой местности.— Может, вы разработаете такой сканер, который проникал бы сквозь стены, землю, крыши, — предположил я.— Мы работаем над этим, — сказал Миск.Я рассмеялся.Антенны Миска свернулись.— Если вы сохраните свою власть, что вы собираетесь с нею делать? — спросил я. — Будете заставлять людей подчиняться определенным законам?— Несомненно, — сказал Миск.Я молчал.— Мы должны защитить себя и живущих с нами людей.Я посмотрел туда, где в темноте светился костер лагеря. Увидел людей, они сидели вокруг костра, поглядывая на холм.— Так как же яйцо? — спросил Миск— Что яйцо?— Я не могу идти сам. Я нужен в рое, да к тому же мои антенны не выносят солнца, не больше нескольких часов, и если я попробую приблизиться к человеку, тот испугается и постарается меня убить.— Значит тебе нужно найти человека, — сказал я ему.Миск смотрел на меня.— А ты, Тарл Кабот?Я смотрел на него.— Дела царей-жрецов — не мои дела, — сказал я.Миск осмотрелся, протянул антенны к лунам и к колеблемой ветром траве. Посмотрел вниз, на лагерь. Вздрогнул на холодном ветру.— Луны прекрасны, не правда ли? — спросил я.Миск снова посмотрел на луны.— Да, — согласился он.— Когда-то ты мне говорил о случайных событиях и элементах случайности. — Я посмотрел на луны. — Это в человеке случайное — смотреть на луны и видеть, как они прекрасны?— Я думаю, это свойство человека.— Ты тогда говорил о машинах, — напомнил я.— Что бы я ни говорил, — ответил Миск, — слова не могут уменьшить значение человека или царя-жреца. Кто бы мы ни были, мы действуем, принимаем решения, чувствуем красоту, ищем правду и надеемся на будущее своего народа.Я с трудом глотнул, потому что знал, что надеюсь на будущее человека, как Миск надеется на будущее своего племени, только его племя умирает, и все они, рано или поздно, один за другим, погибнут в несчастных случаях или предадутся радостям золотого жука. А мой народ, он будет жить на Горе — благодаря тому, что Миск и цари-жрецы сохранили этот мир.— Ваши дела, — сказал я, но на этот раз самому себе, — это ваши дела, а не мои.— Конечно, — согласился Миск.Если я попытаюсь помочь Миску, что в конечном счете это будет означать? Разве не отдам я тогда свою расу на милость племени Сарма и царей-жрецов? Или же я тем самым защищу человечество, пока оно не достигнет зрелости, научится жить самостоятельно, пока не составит один мир с теми, кто называет себя царями-жрецами?— Твой мир умирает, — сказал я Миску.— Сама вселенная умрет, — ответил Миск.Его антенны были подняты вверх, туда, где над Гором во тьме ночи горят звезды.Я решил, что он говорит об увеличении энтропии, о потере энергии, о ее превращении в пепел звездной ночи.— Будет все холоднее и темнее, — сказал Миск.Я посмотрел на него.— Но в конце концов, — продолжал он, — жизнь так же реальна, как смерть, это просто продолжение вечного ритма, и новый взрыв разбросает элементарные частицы, и колесо снова повернется, и когда-нибудь, через бесконечность, которую не смогут рассчитать даже цари-жрецы, будет другой рой, и другая Земля, и Гор; и другой Миск, и другой Тарл Кабот будут стоять на холме в ветреную лунную ночь и говорить о странном.Миск направил на меня антенны.— Может, мы уже стояли здесь, на холме, незнакомые друг другу, бесчисленное количество раз.Ветер теперь казался очень холодным и сильным.— И что мы делали? — спросил я.— Не знаю, — ответил Миск. — Но я бы хотел делать то, чего не стал бы стыдиться, о чем не стал бы сожалеть целую вечность.Его мысли приводили меня в ужас.Миск стоял, размахивая антеннами, как будто был возбужден.Потом посмотрел на меня. Его антенны свернулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30