У него сбоку висела свернутая в бухточку веревка. Почему бы не развернуть и один ее конец не спустить в расщелину Наде? Если осталась жива, могла бы выбраться по ней наверх. Ошлыков скосил глаза на веревку. Еще раз заглянув в расщелину, перекрестился и быстро пошел под гору.
— Сергей Петрович, почему вы нам сказали, что лошади украдены, а когда дядя Лагутин спросил об этом, вы ответили, что они сами убежали? — с таким вопросом
обратился Гриша к Ветлужанину, как только экспедиция покинула лагерь.
— Так надо, ребята. Вы же видели нового проводника. При нем я не мог обо всем рассказать. Мы его мало знаем, — сказал Сергей Петрович, вкладывая в маленькую книжечку записку пастуха из «Зари». Ее, как и записку ребят, оставленную у костра, Ветлужанину вручил перед уходом из лагеря Цинченко.
Ребята ушли спать.
Оставшись один, Ветлужанин вновь перебрал в памяти события минувшей ночи. «Чтобы всех взять, нужна овчарка, — подумал он. — Придется вызвать Грея...»
Вечером следующего дня с гор спустились Алексей и Олонко. Переночевав, они вновь нагрузились продуктами и ушли. Проводив людей, Ветлужанин решил еще раз побывать в тех местах, где были обнаружены краденые лошади. Может быть, ему удастся обнаружить жилище Якута и Щеголя. Доехав до края лиственного леса, Ветлужанин привязал лошадь и дальше отправился пешком. Вот и знакомые валуны. Вдруг почти рядом послышались шаги.
Ветлужанин прильнул к камню, достал пистолет. Он успел заметить, как двое скользнули за огромный камень, прикрывавший вход в пещеру. Через минуту оттуда донеслась ругань, кто-то недовольным голосом произнес:
— Не укараулили лошадей.
— В убытке Старовер, а не мы, — ответил другой голос.
— Хорошо, что содрали с него куш. Беситься будет.
— Пусть.
Голоса понизились до полушепота, и Ветлужанин не мог разобрать слов. Несколько раз упоминали имя Старовера. Сомнений у Ветлужанина не было. Это были те же голоса, что и ночью, это были те же люди.
Некоторое время царило молчание. Потом Ветлужанин услыхал такой разговор:
— Как ключ думаешь достать, Щеголь?
— Какой ключ?
— Будто не знаешь? Меня не проведешь! Сколько он тебе дал?
— Ничего не дал.
— Опять врешь. Я же слышал разговор.
— Ну, а если дал, что тогда?
— Дурак ты. Чего с этим волком якшаешься? Он тебя облапошит, как старого гусака. Знаешь, зачем ему ключ?
— Не знаю.
— Зато я знаю. Ключ этот от сундука с драгоценностями, с моими драгоценностями. Уж сколько лет за ящиком охочусь и не могу на след напасть. А то я торчал бы тут!
«Ого, видно, крупная птица!» — удивился Ветлужанин. Некоторое время длилось молчание, потом Ветлужанин снова услышал голос Якута.
— Один Кун знает, где спрятан ящик. Больше никто. Я уже попытался было вырвать у него тайну, но не вышло — удрал он из этих мест, и неизвестно, где пропадал. Вернулся в Комкур недавно. Верный человек говорил, что зверобой укажет место, где спрятан ящик, тому, кто покажет ключ со знаком. А ключ находится у одного из членов экспедиции. Я в Комкуре уже пробовал достать ключ. Не удалось...
Якут сделал паузу, потом закончил:
— Завладеть бы ключом. Кун отдал бы ящик.
— А к Куну кто должен идти, я? — спросил Щеголь.
— Больше некому. Я не могу этого сделать. Старый хрыч узнает меня.
— А, вон оно что! Старовер тоже хотел послать меня к Куну с ключом. Значит, без меня вам не обойтись. Учтем, — заметил Щеголь.
«Неужели Ошлыков? — тревожно забилось сердце у Ветлужанина. — Как бы не случилось беды с Надей».
— Если мы достанем ящик, — продолжал Щеголь, —-поделимся со Старовером?
Старков ответил не сразу.
— Посмотрим, — проговорил он нехотя. Опять наступило молчание.
— Надо уходить отсюда, Якут, — услыхал Ветлужанин сипловатый голос Щеголя. — Нас уже открыли. Люди будут остерегаться.
— А ящик?
— Ну, ладно...
В лагерь Ветлужанин вернулся в сумерки.
После отъезда хозяина овчарка Грей очень скучала и целыми днями сидела у дверей, чутко прислушиваясь ко всем звукам, которые доносились из коридора. Но среди них не было звука знакомых шагов.
Хозяин часто брал Грея с собой. На улице в нос били тысячи разных запахов. Как это интересно: среди многих запахов найти тот, который нужен хозяину...
Были дни, когда за ним приходил другой человек. Грей в первое время не совсем доверял ему. Потом привык. Правда, Грей не позволял фамильярничать с собой, а раз-' решал только вести.
Но вот уже давным-давно хозяин не показывался дома. Грей все ждал, что за ним пришлют, как это бывало не раз. Но дни шли за днями, а хозяин не возвращался и никого за ним не присылал.
Однажды в квартире раздался звонок. Грей сразу же лег у дверей и стал ждать посетителя. В комнату вошел человек, который часто приходил за ним. Может, и сейчас он уведет его к хозяину? Грей насторожился и внимательно прислушивался к голосам. Несколько раз повторили его имя. Потом ом услышал, как пришедший назвал имя хозяина, и еще больше насторожился. Чужой хотел взять с вешалки шапку. Грей зарычал. Хозяйка зачем-то увела гостя в другую комнату. Через некоторое время он вернулся назад; в руках у него была шапка хозяина. Грей понюхал ее и завилял хвостом.
— Пойдем, хозяин зовет, — сказал человек. Грей посмотрел на хозяйку.
— Иди, иди, — сказала она, надев Грею намордник.
— Самолет, самолет прилетел!
С этими криками Гриша и Ваня побежали к озеру. Ветлужанин вышел из палатки и, на ходу застегивая ватник, тоже последовал за ними.
— Сергей Петрович!— донесся голос Левченко из открытой кабины гидроплана, стоявшего на небольшом расстоянии от берега. — Для вас живой груз прибыл...
Услышав имя хозяина, Грей молниеносно выскочил из кабины и прыгнул в воду. Выбравшись на берег, собака бросилась на грудь Ветлужанину.
— Ай ты, умник! Молодец, Грей, молодец, — приговаривал Ветлужанин, гладя Грея. Грей помахивал хвостом, возбужденно скулил, выражая свою радость.
— Грейчик, какой ты хороший и большой, — говорил Ваня, водя рукой по мокрой серой шерсти собаки. — Мы с ним лошадей будем караулить. Да, Сергей Петрович?
Распивая чай у костра, Алексей рассказывал:
— Запас продовольствия на две недели. Для костра заготовили хворост. Завтра наша группа перебазируется в горы. Начнем изучать режим ледников. Вот только куда начальник экспедиции и его заместитель запропастились?
— Еще вчера должны были вернуться, — заметил Ветлужанин. — Не нравится мне такое дело.
Грей, лежавший возле Ветлужанина, поднялся и зарычал. Все умолкли и прислушались. К костру приближались чьи-то тяжелые шаги, и скоро из темноты вышел человек с какой-то ношей на плече.
Это был Ошлыков. Он подошел к костру и положил на землю Цинченко.
— Папа! — вскрикнул Гриша и бросился к отцу.
— Подожди, Гриша! — Цинченко приподнялся на локтях и обвел взглядом присутствующих.
— Пропала Надя. Вчера и сегодня мы искали ее. Не нашли. Надо обшарить горы.
— Как же это случилось? — в один голос спросили Соснин и Ветлужанин.
— Третьего дня утром, — продолжал Цинченко, — я отправился к белой скале из кварца и занялся ее исследованием. Только под вечер вернулся я на стоянку. Прихожу, Надежды Владимировны нет. Спрашиваю Кузьму Федоровича — где? «Ушла, говорит, сразу же за вами». Всю ночь не спали, огонь в костре поддерживали, чтобы могла нас найти. Утром пошли искать. День проходили — и безрезультатно.
— А с вами что? — спросил Ветлужанин.
— Пустяк. Вывих небольшой.
— Левченко, наверно, спит? — спросил Алексей.
— Спит, — подтвердил Сергей Петрович.
— Как у него с горючим?
— Горючее есть! — убежденно сказал Сергей Петрович.
Глава двенадцатая
В КАМЕННОМ МЕШКЕ
Надя очнулась от холода и не сразу сообразила, где она и что с ней произошло. Она лежала в снегу. Но где же Ошлыков? Почему он молчит?
— Кузьма Федорович! — крикнула Надя. — Кузьма Федорович! — повторила она еще раз и прислушалась. Никакого ответа. Наде казалось, что она находится в каком-то мешке, который давит на грудь, на спину. Правая рука была цела. А левая? Надя шевельнула ею. И левая была цела. Это обрадовало девушку, и она потихоньку начала освобождать их.
Ночь Надя не спала, выбираясь из снежной ямы.Рассвет наступал медленно. Красноватые лучи солнца чуть озарили край расщелины. Только теперь девушка хорошенько осмотрелась. Она упала с высоты тридцати— тридцати пяти метров в толщу снега. Это-то и спасло ее от гибели. Стены расщелины отвесные, гладкие, нигде ни одного выступа. Значит, нечего и думать о том, чтобы выбраться без посторонней помощи.
Надя проверила запас продуктов: банка молока, банка мяса, две плитки шоколада, сахар и сухари. Неделю можно продержаться.
К полудню расщелина наполнилась шумом. Причину его возникновения Надя не сразу поняла. Но шум все усиливался. Он шел откуда-то снизу, из-под снега. «Да это же вода течет», — обрадовалась Надя и подошла к месту своего падения. Из ямы звуки доносились более отчетливо. Временами даже можно было услышать шум перекатываемых камней. К вечеру все стихло. Только долго еще журчал ручей.
Надя призадумалась. Куда течет вода? Бесспорно, она выходит на поверхность. Но где? И далекий ли путь она совершает до выхода на открытое пространство? Может, этот подземный ручей выходит в Голубую долину, которая, как знала Надя, находилась совсем рядом с расщелиной? Почему Ошлыков не попытался помочь ей? Десятки самых разнообразных вопросов возникали у Нади.
В расщелине начало темнеть. Наде, хотя она и бодрилась, было страшновато. Иногда слезы появлялись на глазах. Главное, она чувствовала себя совершенно беспомощ-
ной. Если бы была хоть малейшая возможность выбраться из расщелины! Бездействие расслабляло волю. Но что это? Будто совсем рядом, где-то за стеной, поют. Или Наде это только кажется? Может, она начинает галлюцинировать? Но нет. Звуки тихие, но отчетливые. Надя несколько раз крикнула, надеясь, что ее услышат и придут на помощь.
Ирина с мая не выходила из Голубой долины. Все попытки отпроситься у отца съездить в Комкур кончались неудачей. Ошлыков больше находился в разъездах. Ульяна в счет не шла. После возвращения с Алдана она резко изменилась. Ирину не замечала, дерзила мужу. Отношения между женщинами окончательно испортились после того, как Ульяна рассказала Ошлыкову о встречах Ирины с Николаем.
Почти ежедневно Ирина работала на небольшом огороде. Глядя на ровные грядки, она чувствовала гордость за свой труд. Все-таки она посадила картофель так, как учила Надя, — на участке, почти сплошь покрытом камнями. Камни быстрее будут нагреваться на солнце, и часть тепла отдадут хорошо удобренной почве. На теплых землях быстрее разовьется картофель, вырастет большой урожай.
В свободное время Ирина уходила в конец долины и до вечера пропадала там. Места ей нравились. У отвесной скалы лежал огромный валун, а в самой стене зияла черная дыра. К обеду из нее начинал вытекать поток воды; он быстро увеличивался и широкой лентой устремлялся вниз по Голубой долине. Ирина взбиралась на валун и часами сидела, слушая шум воды. Постепенно вокруг все утихало. Поток таял и к вечеру превращался в маленький, едва слышный ручеек.
Сегодня Ирина до вечера пробыла в конце долины. Уже стало прохладно, когда она поднялась и поправила волосы. «Где-то сейчас Николай? — мелькнула в голове мысль. — Вспоминает ли меня? А что делает Надя?» Ирине стало грустно. Она запела печальную песенку. И долго звонкий девичий голос переливался в Голубой долине.
На заимку Ирина возвращалась мимо маленькой избушки, построенной отцом примерно в полукилометре от заимки. В избушке никто не жил. Она была необитаемой.
Только зимой сюда два—три раза заезжал отец, чтобы заколоть и освежевать оленя. Приближаясь к избушке, Ирина услышала глухие удары, раздававшиеся изнутри. Кто же мог быть в избушке, запертой снаружи? Ирина прибавила шаг и услышала лай собаки. Голос показался ей знакомым. «Тузик старого Куна», — подумала Ирина, но сразу же отбросила эту мысль. Откуда тут быть охотнику? Вот уж с неделю как он покинул Голубую долину. Уходя, отец сказал, что Кун отправился в Комкур.
Старый охотник уже давно пришел на заимку. И, как это было ни странно, Ошлыков сам пригласил его немного погостить. Для Куна он не жалел ни спирта, ни браги. Пей, сколько хочешь! А Кун был слаб на выпивку, и водка часто подводила его.
Ирина подошла к избушке. Удары усилились.
— Кто там? — стараясь перекричать звуки, спросила она.
Удары сразу же умолкли.
— Кто там? — повторила Ирина.
— Однако, открой.
— Дядя Кун?
— Однако, я... Старый Кун.
Ирина отбросила засов и открыла дверь. Охотник выскочил из избушки. Убедившись, что Ирина одна, успокоился.
— Худой, однако, Кузя, худой!
— Почему ты здесь, дядя Кун?
— Однако, худой Кузя...
Из бессвязного рассказа зверобоя Ирина поняла, что запер его здесь отец. Кун не помнил, как попал в этот домик: был пьян. Когда он отоспался, то увидел возле себя большую бутыль спирта, много хлеба, вареного картофеля. Кун пил, ел, спал, опять пил... Сегодня утром он съел последний кусок хлеба..
— Ай, Кузя! Ай, Кузя!.. Худой Кузя человек! — без конца повторял Кун.
Ирина побежала на заимку. Вернулась она, когда уже совсем стемнело, принесла хлеба и масла, а также, по просьбе старого охотника, веревку и его ружье. Зачем понадобилась веревка, Ирина не знала, но захватила первую попавшуюся. Подкрепившись, старый Кун сразу же повеселел.
— Ирина молчать может? — спросил ом девушку.
— Может, дядя Кун.
— Олешки дает Ирина?
— Зачем тебе олени, дядя Кун?
— Надо, надо... Ходи лови олешек. Два олешка надо.
Ирина больше не стала расспрашивать: знала, что ничего не добьется. Захватив аркан, отправилась в стадо. Вернулась она с двумя оленями. Кун впряг их в старую нарту, лежавшую возле избушки, и пошел в конец долины. Ирина последовала за ним.
Надя стояла, прислонившись к каменной стене расщелины. Много времени прошло с тех пор, как она услышала пение и кричала, но никто не пришел ей на помощь. И теперь ей казалось, что она слышала звуки песни во сне, а не наяву. Темнота и тишина обступили Надю со всех сторон. Она видела кусок черного неба, обсыпанный звездами. Они холодно мерцали, и им не было никакого дела до человека, заживо погребенного в глубокой расщелине.
Чтобы отогнать тяжелые мысли, Надя мысленно перенеслась в лагерь. Сейчас ее товарищи сидят у костра и обсуждают план поисков. Она видит лицо Алексея, сосредоточенно-хмурое, с резкой поперечной складкой на высоком лбу. Л может, он сейчас бродит в горах и ищет ее...
— Алеша, Алешенька... — шепчут ее губы.
В воображении девушки возникают картины недавнего прошлого. И кажется ей, что это было очень-очень давно.Вдруг по расщелине поползли какие-то странные звуки. В мертвой тишине, которая царила тут, каждый шорох доносился отчетливо. Надя прислушалась. Никаких сомнений не было: внизу стучали. Но кто там может быть? И в такой поздний час? Надя долго прислушивалась к глухим звукам, стараясь понять их происхождение.
Если бы только она знала, что в двадцати шагах от нее находились старый Кун и Ирина! Но что, если бы и знала, разве она могла бы сообщить о себе?
Надю мучила собственная беспомощность. Зимой при «шепоте звезд» она с вывихнутой ногой ползла по снегу сотни метров. А тут совершенно здоровая ничего не может сделать. Раскисла совсем, а еще «волевой человек», как сказал о ней однажды дядя — генерал Смоленский. «Вот
тебе и волевой человек»,— усмехнулась Надя. Собственно, почему нельзя ничего сделать? Раз есть сток воды, есть и русло для стока. Почему бы не исследовать его, посмотреть, куда течет вода? Тогда можно было бы принять какое-то решение. Значит, надо пробиваться к руслу, посмотреть, куда устремляется вода.
Но чем копать снег? В расщелине он, очевидно, лежит толстым и довольно плотным слоем, поскольку, при падении с большой высоты он не был пробит. Попробовать руками?.. Больше нечем. Именно руками, как лопатой, но добраться до русла! Обязательно добраться!
Старый Кун привел Ирину к тоннелю.Вспыхнула спичка. Охотник зажег лучину и протянул ее Ирине. Она даже не сообразила, откуда у старика взялись лучинки, и вообще все для нее пока было загадкой.
Вслед за Куном, низко пригибаясь, она вошла в тоннель. Молча сделали несколько шагов и остановились.Ирина увидела в стене нишу, а в ней заржавленную лопату. Кун взял ее и несколько раз ударил о каменную стену, пробуя крепость черенка. По тоннелю поползли глухие звуки ударов, которые и услыхала Надя. Кун молча зашагал к выходу. Возле валуна, на котором любила сидеть Ирина, старый охотник остановился, воткнул лопату в землю и два раза обошел вокруг камня. Потом молча стал копать. Послышался лязг железа. Кун заработал энергичнее. Из ямы кое-как вытащили металлический ящик. Старый охотник ощупал его.
— Худо не думай, высокий русский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Сергей Петрович, почему вы нам сказали, что лошади украдены, а когда дядя Лагутин спросил об этом, вы ответили, что они сами убежали? — с таким вопросом
обратился Гриша к Ветлужанину, как только экспедиция покинула лагерь.
— Так надо, ребята. Вы же видели нового проводника. При нем я не мог обо всем рассказать. Мы его мало знаем, — сказал Сергей Петрович, вкладывая в маленькую книжечку записку пастуха из «Зари». Ее, как и записку ребят, оставленную у костра, Ветлужанину вручил перед уходом из лагеря Цинченко.
Ребята ушли спать.
Оставшись один, Ветлужанин вновь перебрал в памяти события минувшей ночи. «Чтобы всех взять, нужна овчарка, — подумал он. — Придется вызвать Грея...»
Вечером следующего дня с гор спустились Алексей и Олонко. Переночевав, они вновь нагрузились продуктами и ушли. Проводив людей, Ветлужанин решил еще раз побывать в тех местах, где были обнаружены краденые лошади. Может быть, ему удастся обнаружить жилище Якута и Щеголя. Доехав до края лиственного леса, Ветлужанин привязал лошадь и дальше отправился пешком. Вот и знакомые валуны. Вдруг почти рядом послышались шаги.
Ветлужанин прильнул к камню, достал пистолет. Он успел заметить, как двое скользнули за огромный камень, прикрывавший вход в пещеру. Через минуту оттуда донеслась ругань, кто-то недовольным голосом произнес:
— Не укараулили лошадей.
— В убытке Старовер, а не мы, — ответил другой голос.
— Хорошо, что содрали с него куш. Беситься будет.
— Пусть.
Голоса понизились до полушепота, и Ветлужанин не мог разобрать слов. Несколько раз упоминали имя Старовера. Сомнений у Ветлужанина не было. Это были те же голоса, что и ночью, это были те же люди.
Некоторое время царило молчание. Потом Ветлужанин услыхал такой разговор:
— Как ключ думаешь достать, Щеголь?
— Какой ключ?
— Будто не знаешь? Меня не проведешь! Сколько он тебе дал?
— Ничего не дал.
— Опять врешь. Я же слышал разговор.
— Ну, а если дал, что тогда?
— Дурак ты. Чего с этим волком якшаешься? Он тебя облапошит, как старого гусака. Знаешь, зачем ему ключ?
— Не знаю.
— Зато я знаю. Ключ этот от сундука с драгоценностями, с моими драгоценностями. Уж сколько лет за ящиком охочусь и не могу на след напасть. А то я торчал бы тут!
«Ого, видно, крупная птица!» — удивился Ветлужанин. Некоторое время длилось молчание, потом Ветлужанин снова услышал голос Якута.
— Один Кун знает, где спрятан ящик. Больше никто. Я уже попытался было вырвать у него тайну, но не вышло — удрал он из этих мест, и неизвестно, где пропадал. Вернулся в Комкур недавно. Верный человек говорил, что зверобой укажет место, где спрятан ящик, тому, кто покажет ключ со знаком. А ключ находится у одного из членов экспедиции. Я в Комкуре уже пробовал достать ключ. Не удалось...
Якут сделал паузу, потом закончил:
— Завладеть бы ключом. Кун отдал бы ящик.
— А к Куну кто должен идти, я? — спросил Щеголь.
— Больше некому. Я не могу этого сделать. Старый хрыч узнает меня.
— А, вон оно что! Старовер тоже хотел послать меня к Куну с ключом. Значит, без меня вам не обойтись. Учтем, — заметил Щеголь.
«Неужели Ошлыков? — тревожно забилось сердце у Ветлужанина. — Как бы не случилось беды с Надей».
— Если мы достанем ящик, — продолжал Щеголь, —-поделимся со Старовером?
Старков ответил не сразу.
— Посмотрим, — проговорил он нехотя. Опять наступило молчание.
— Надо уходить отсюда, Якут, — услыхал Ветлужанин сипловатый голос Щеголя. — Нас уже открыли. Люди будут остерегаться.
— А ящик?
— Ну, ладно...
В лагерь Ветлужанин вернулся в сумерки.
После отъезда хозяина овчарка Грей очень скучала и целыми днями сидела у дверей, чутко прислушиваясь ко всем звукам, которые доносились из коридора. Но среди них не было звука знакомых шагов.
Хозяин часто брал Грея с собой. На улице в нос били тысячи разных запахов. Как это интересно: среди многих запахов найти тот, который нужен хозяину...
Были дни, когда за ним приходил другой человек. Грей в первое время не совсем доверял ему. Потом привык. Правда, Грей не позволял фамильярничать с собой, а раз-' решал только вести.
Но вот уже давным-давно хозяин не показывался дома. Грей все ждал, что за ним пришлют, как это бывало не раз. Но дни шли за днями, а хозяин не возвращался и никого за ним не присылал.
Однажды в квартире раздался звонок. Грей сразу же лег у дверей и стал ждать посетителя. В комнату вошел человек, который часто приходил за ним. Может, и сейчас он уведет его к хозяину? Грей насторожился и внимательно прислушивался к голосам. Несколько раз повторили его имя. Потом ом услышал, как пришедший назвал имя хозяина, и еще больше насторожился. Чужой хотел взять с вешалки шапку. Грей зарычал. Хозяйка зачем-то увела гостя в другую комнату. Через некоторое время он вернулся назад; в руках у него была шапка хозяина. Грей понюхал ее и завилял хвостом.
— Пойдем, хозяин зовет, — сказал человек. Грей посмотрел на хозяйку.
— Иди, иди, — сказала она, надев Грею намордник.
— Самолет, самолет прилетел!
С этими криками Гриша и Ваня побежали к озеру. Ветлужанин вышел из палатки и, на ходу застегивая ватник, тоже последовал за ними.
— Сергей Петрович!— донесся голос Левченко из открытой кабины гидроплана, стоявшего на небольшом расстоянии от берега. — Для вас живой груз прибыл...
Услышав имя хозяина, Грей молниеносно выскочил из кабины и прыгнул в воду. Выбравшись на берег, собака бросилась на грудь Ветлужанину.
— Ай ты, умник! Молодец, Грей, молодец, — приговаривал Ветлужанин, гладя Грея. Грей помахивал хвостом, возбужденно скулил, выражая свою радость.
— Грейчик, какой ты хороший и большой, — говорил Ваня, водя рукой по мокрой серой шерсти собаки. — Мы с ним лошадей будем караулить. Да, Сергей Петрович?
Распивая чай у костра, Алексей рассказывал:
— Запас продовольствия на две недели. Для костра заготовили хворост. Завтра наша группа перебазируется в горы. Начнем изучать режим ледников. Вот только куда начальник экспедиции и его заместитель запропастились?
— Еще вчера должны были вернуться, — заметил Ветлужанин. — Не нравится мне такое дело.
Грей, лежавший возле Ветлужанина, поднялся и зарычал. Все умолкли и прислушались. К костру приближались чьи-то тяжелые шаги, и скоро из темноты вышел человек с какой-то ношей на плече.
Это был Ошлыков. Он подошел к костру и положил на землю Цинченко.
— Папа! — вскрикнул Гриша и бросился к отцу.
— Подожди, Гриша! — Цинченко приподнялся на локтях и обвел взглядом присутствующих.
— Пропала Надя. Вчера и сегодня мы искали ее. Не нашли. Надо обшарить горы.
— Как же это случилось? — в один голос спросили Соснин и Ветлужанин.
— Третьего дня утром, — продолжал Цинченко, — я отправился к белой скале из кварца и занялся ее исследованием. Только под вечер вернулся я на стоянку. Прихожу, Надежды Владимировны нет. Спрашиваю Кузьму Федоровича — где? «Ушла, говорит, сразу же за вами». Всю ночь не спали, огонь в костре поддерживали, чтобы могла нас найти. Утром пошли искать. День проходили — и безрезультатно.
— А с вами что? — спросил Ветлужанин.
— Пустяк. Вывих небольшой.
— Левченко, наверно, спит? — спросил Алексей.
— Спит, — подтвердил Сергей Петрович.
— Как у него с горючим?
— Горючее есть! — убежденно сказал Сергей Петрович.
Глава двенадцатая
В КАМЕННОМ МЕШКЕ
Надя очнулась от холода и не сразу сообразила, где она и что с ней произошло. Она лежала в снегу. Но где же Ошлыков? Почему он молчит?
— Кузьма Федорович! — крикнула Надя. — Кузьма Федорович! — повторила она еще раз и прислушалась. Никакого ответа. Наде казалось, что она находится в каком-то мешке, который давит на грудь, на спину. Правая рука была цела. А левая? Надя шевельнула ею. И левая была цела. Это обрадовало девушку, и она потихоньку начала освобождать их.
Ночь Надя не спала, выбираясь из снежной ямы.Рассвет наступал медленно. Красноватые лучи солнца чуть озарили край расщелины. Только теперь девушка хорошенько осмотрелась. Она упала с высоты тридцати— тридцати пяти метров в толщу снега. Это-то и спасло ее от гибели. Стены расщелины отвесные, гладкие, нигде ни одного выступа. Значит, нечего и думать о том, чтобы выбраться без посторонней помощи.
Надя проверила запас продуктов: банка молока, банка мяса, две плитки шоколада, сахар и сухари. Неделю можно продержаться.
К полудню расщелина наполнилась шумом. Причину его возникновения Надя не сразу поняла. Но шум все усиливался. Он шел откуда-то снизу, из-под снега. «Да это же вода течет», — обрадовалась Надя и подошла к месту своего падения. Из ямы звуки доносились более отчетливо. Временами даже можно было услышать шум перекатываемых камней. К вечеру все стихло. Только долго еще журчал ручей.
Надя призадумалась. Куда течет вода? Бесспорно, она выходит на поверхность. Но где? И далекий ли путь она совершает до выхода на открытое пространство? Может, этот подземный ручей выходит в Голубую долину, которая, как знала Надя, находилась совсем рядом с расщелиной? Почему Ошлыков не попытался помочь ей? Десятки самых разнообразных вопросов возникали у Нади.
В расщелине начало темнеть. Наде, хотя она и бодрилась, было страшновато. Иногда слезы появлялись на глазах. Главное, она чувствовала себя совершенно беспомощ-
ной. Если бы была хоть малейшая возможность выбраться из расщелины! Бездействие расслабляло волю. Но что это? Будто совсем рядом, где-то за стеной, поют. Или Наде это только кажется? Может, она начинает галлюцинировать? Но нет. Звуки тихие, но отчетливые. Надя несколько раз крикнула, надеясь, что ее услышат и придут на помощь.
Ирина с мая не выходила из Голубой долины. Все попытки отпроситься у отца съездить в Комкур кончались неудачей. Ошлыков больше находился в разъездах. Ульяна в счет не шла. После возвращения с Алдана она резко изменилась. Ирину не замечала, дерзила мужу. Отношения между женщинами окончательно испортились после того, как Ульяна рассказала Ошлыкову о встречах Ирины с Николаем.
Почти ежедневно Ирина работала на небольшом огороде. Глядя на ровные грядки, она чувствовала гордость за свой труд. Все-таки она посадила картофель так, как учила Надя, — на участке, почти сплошь покрытом камнями. Камни быстрее будут нагреваться на солнце, и часть тепла отдадут хорошо удобренной почве. На теплых землях быстрее разовьется картофель, вырастет большой урожай.
В свободное время Ирина уходила в конец долины и до вечера пропадала там. Места ей нравились. У отвесной скалы лежал огромный валун, а в самой стене зияла черная дыра. К обеду из нее начинал вытекать поток воды; он быстро увеличивался и широкой лентой устремлялся вниз по Голубой долине. Ирина взбиралась на валун и часами сидела, слушая шум воды. Постепенно вокруг все утихало. Поток таял и к вечеру превращался в маленький, едва слышный ручеек.
Сегодня Ирина до вечера пробыла в конце долины. Уже стало прохладно, когда она поднялась и поправила волосы. «Где-то сейчас Николай? — мелькнула в голове мысль. — Вспоминает ли меня? А что делает Надя?» Ирине стало грустно. Она запела печальную песенку. И долго звонкий девичий голос переливался в Голубой долине.
На заимку Ирина возвращалась мимо маленькой избушки, построенной отцом примерно в полукилометре от заимки. В избушке никто не жил. Она была необитаемой.
Только зимой сюда два—три раза заезжал отец, чтобы заколоть и освежевать оленя. Приближаясь к избушке, Ирина услышала глухие удары, раздававшиеся изнутри. Кто же мог быть в избушке, запертой снаружи? Ирина прибавила шаг и услышала лай собаки. Голос показался ей знакомым. «Тузик старого Куна», — подумала Ирина, но сразу же отбросила эту мысль. Откуда тут быть охотнику? Вот уж с неделю как он покинул Голубую долину. Уходя, отец сказал, что Кун отправился в Комкур.
Старый охотник уже давно пришел на заимку. И, как это было ни странно, Ошлыков сам пригласил его немного погостить. Для Куна он не жалел ни спирта, ни браги. Пей, сколько хочешь! А Кун был слаб на выпивку, и водка часто подводила его.
Ирина подошла к избушке. Удары усилились.
— Кто там? — стараясь перекричать звуки, спросила она.
Удары сразу же умолкли.
— Кто там? — повторила Ирина.
— Однако, открой.
— Дядя Кун?
— Однако, я... Старый Кун.
Ирина отбросила засов и открыла дверь. Охотник выскочил из избушки. Убедившись, что Ирина одна, успокоился.
— Худой, однако, Кузя, худой!
— Почему ты здесь, дядя Кун?
— Однако, худой Кузя...
Из бессвязного рассказа зверобоя Ирина поняла, что запер его здесь отец. Кун не помнил, как попал в этот домик: был пьян. Когда он отоспался, то увидел возле себя большую бутыль спирта, много хлеба, вареного картофеля. Кун пил, ел, спал, опять пил... Сегодня утром он съел последний кусок хлеба..
— Ай, Кузя! Ай, Кузя!.. Худой Кузя человек! — без конца повторял Кун.
Ирина побежала на заимку. Вернулась она, когда уже совсем стемнело, принесла хлеба и масла, а также, по просьбе старого охотника, веревку и его ружье. Зачем понадобилась веревка, Ирина не знала, но захватила первую попавшуюся. Подкрепившись, старый Кун сразу же повеселел.
— Ирина молчать может? — спросил ом девушку.
— Может, дядя Кун.
— Олешки дает Ирина?
— Зачем тебе олени, дядя Кун?
— Надо, надо... Ходи лови олешек. Два олешка надо.
Ирина больше не стала расспрашивать: знала, что ничего не добьется. Захватив аркан, отправилась в стадо. Вернулась она с двумя оленями. Кун впряг их в старую нарту, лежавшую возле избушки, и пошел в конец долины. Ирина последовала за ним.
Надя стояла, прислонившись к каменной стене расщелины. Много времени прошло с тех пор, как она услышала пение и кричала, но никто не пришел ей на помощь. И теперь ей казалось, что она слышала звуки песни во сне, а не наяву. Темнота и тишина обступили Надю со всех сторон. Она видела кусок черного неба, обсыпанный звездами. Они холодно мерцали, и им не было никакого дела до человека, заживо погребенного в глубокой расщелине.
Чтобы отогнать тяжелые мысли, Надя мысленно перенеслась в лагерь. Сейчас ее товарищи сидят у костра и обсуждают план поисков. Она видит лицо Алексея, сосредоточенно-хмурое, с резкой поперечной складкой на высоком лбу. Л может, он сейчас бродит в горах и ищет ее...
— Алеша, Алешенька... — шепчут ее губы.
В воображении девушки возникают картины недавнего прошлого. И кажется ей, что это было очень-очень давно.Вдруг по расщелине поползли какие-то странные звуки. В мертвой тишине, которая царила тут, каждый шорох доносился отчетливо. Надя прислушалась. Никаких сомнений не было: внизу стучали. Но кто там может быть? И в такой поздний час? Надя долго прислушивалась к глухим звукам, стараясь понять их происхождение.
Если бы только она знала, что в двадцати шагах от нее находились старый Кун и Ирина! Но что, если бы и знала, разве она могла бы сообщить о себе?
Надю мучила собственная беспомощность. Зимой при «шепоте звезд» она с вывихнутой ногой ползла по снегу сотни метров. А тут совершенно здоровая ничего не может сделать. Раскисла совсем, а еще «волевой человек», как сказал о ней однажды дядя — генерал Смоленский. «Вот
тебе и волевой человек»,— усмехнулась Надя. Собственно, почему нельзя ничего сделать? Раз есть сток воды, есть и русло для стока. Почему бы не исследовать его, посмотреть, куда течет вода? Тогда можно было бы принять какое-то решение. Значит, надо пробиваться к руслу, посмотреть, куда устремляется вода.
Но чем копать снег? В расщелине он, очевидно, лежит толстым и довольно плотным слоем, поскольку, при падении с большой высоты он не был пробит. Попробовать руками?.. Больше нечем. Именно руками, как лопатой, но добраться до русла! Обязательно добраться!
Старый Кун привел Ирину к тоннелю.Вспыхнула спичка. Охотник зажег лучину и протянул ее Ирине. Она даже не сообразила, откуда у старика взялись лучинки, и вообще все для нее пока было загадкой.
Вслед за Куном, низко пригибаясь, она вошла в тоннель. Молча сделали несколько шагов и остановились.Ирина увидела в стене нишу, а в ней заржавленную лопату. Кун взял ее и несколько раз ударил о каменную стену, пробуя крепость черенка. По тоннелю поползли глухие звуки ударов, которые и услыхала Надя. Кун молча зашагал к выходу. Возле валуна, на котором любила сидеть Ирина, старый охотник остановился, воткнул лопату в землю и два раза обошел вокруг камня. Потом молча стал копать. Послышался лязг железа. Кун заработал энергичнее. Из ямы кое-как вытащили металлический ящик. Старый охотник ощупал его.
— Худо не думай, высокий русский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18