Под ногами, на мостовой серый слой легкого пепла. Прошел по нему первым, видны твои следы. Летящая сверху гарь и зола оседает у тебя на плечах и на каске, Яркие летящие и горящие огоньки углей носятся в воздухе и сверкают на темном фоне пространства. Мы сунулись было по одной из улиц [идти], но горячий воздух отбросил нас обратно. Оглядевшись кругом, мы подалась в другую сторону, где было меньше огня. Что там воздух, и ************! Передохнуть, перевести дух было нечем! Солдаты валились с ног, дорога их довела до изнеможения. За сутки пути мы ни разу не присели! Когда-то от этого города до укрепрайона весь путь мы проделали за три перехода. После каждого ночного перехода солдаты имели целый день отдыха и горячее питание. Три перехода! А теперь? Весь семидесятикилометровый путь пройден нами за сутки! Мы полагали, что в городе стоят войска, что здесь на крутом берегу выгодная линия обороны. Мы думали, что нас здесь встретят, дадут отдохнуть, и конечно накормят. А потом уж пошлют на новую точку обороны. Кроме небольшого запаса хлеба и [сала] сухарей у нас с собой ничего не было. Измученный и усталый человек всегда на кого-то надеется. Надеется, что кто-то другой позаботиться о нем и поможет. Солдат вышел с оружием, вынес на себе патроны, прошел такой путь, а здесь! Кроме огня и дыма – ни одной живой души! Здесь нас не только [с барабанным боем] никто не встретил, но и котелка похлебки никто не сварил! [Чем они собственно были здесь заняты?] Мы никак не рассчитывали, что в таком большом городе мы будем одни, что город брошен, что нам нужно снова идти и искать себе дорогу.
– 3- До cих пор у нас была уверенность, что нам нужно только добраться до Ржева. Все свои силы мы рассчитали и истратили на этот переход. Но где мы разошлись с немцами, почему они не обстреляли нас при подходе к городу? Возможно, нас укрыла [и спасла] темнота? Возможно, они нас приняли за своих, за взвод немецких солдат, неспеша и спокойно [приближающихся] шагавших по дороге к берегу Волги. [Но нет, это исключено!] Но скорей всего наши саперы поторопились, закричали нам, когда мы перебегали мост.
– "Давай скорей! К берегу подошли немецкие танки!" Никаких танков на том берегу не было видно. Шума моторов не было слышно. Просто они захотели побыстрее закончить свои дела на мосту. Здесь на улицах и в домах было совершенно пусто. Ни одной живой души! Даже ночные обитатели, любимицы старушек – кошки куда-то исчезли. О собаках я не говорю! Мы стояли на развилке дорог, перед нами разбитый бомбой, пылающий каменный дом. Внутренность его охватило пламя. Видно, что дом загорелся [от падающих сверху углей] потом от брошенных зажигалок. Фугасная бомба дома не зажигает. Солдат, с веснушками, молодой паренёк, ****** побежал к горящему дому. Он хотел заскочить в нижний этаж, ещё не охваченный пламенем.
– Куда в пекло полез? – закричал старшина.
– Вернись назад!
– Живьем сгореть захотел!
– Я ложку хотел поискать, – ответил он, возвращаясь к стоявшим солдатам.
– У него ложки нет! – подхватил кто-то ив стоявших солдат.
– Он её по дороге потерял. Растяпа!
– Ну и дела!
– Он, товарищ лейтенант, щец со свининкой собрался похлебать. Сунулся в карман, а ложки на месте нету!
– Ты случайно не к теще притопал на блины?
– Нет. С чего ты взял? Чего вы смеетесь?
– А ложка тебе зачем?
– Думаешь, что сюда сейчас подъедет кухня?
– Всем стоять на мосте! По домам не шарить! Слышали все? Это приказ лейтенанта! – пробасил старшина. Я стоял и смотрел на огонь. Вспомнил, как раньше [далёкой] юности, подкладывая в горящую печку дров, сидел и смотрел, как шевелятся огненные поленья охваченные пылающими красками. ****** На горящие дрова и огонь можно было подолгу смотреть и думать. И теперь я стоял, смотрел на огонь и думал. Мне нужно
– 4- было собраться с мыслями. Мне нужно было решить задачу со многими неизвестными. В какую сторону вести своих солдат, где их лучше устроить на ночлег [до утра]? Днем, вспомнил я, когда мы шагали сюда, над нами строй за строем гудели самолёты. Вот их работа! Немцы, взяв Зубцов, прорвались к Старице. Они боялись флангового удара со стороны Ржева, разбомбили и подожгли его. Они сделали все по науке, направив в сторону города авиацию. Бомбёжкой города они прикрыли свои войска, рвавшиеся на Калинин. Действуя расчетливо и по науке, они, однако на этот раз дали ошибку. Предполагая, что в городе находятся наши войска, и что они рассредоточились по домам, и ждут только удобного момента для атаки. И немцы огромный запас бомбового груза обрушили на совершенно пустой город. Самолёты весь день десятого октября бомбили пустынные улицы, а наши войска, которые накануне тянулись к городу, покинули его ещё ночью. Сверху не видно [когда летала стрекоза] идут войска или разрозненные мелкие группы. Гражданское население покинуло город тоже перед рассветом. Так что немцы напрасно бомбили и подожгли тогда город. И вот мы, последний взвод солдат, проходим горящим улицам города Ржева. Видите, на скольких страницах уложилась одна только ночь. Длинная, бесконечная и один тяжелый день 10-го октября 1941 года. А сколько их будет потом, бессонных, невыносимых, кровавых и не по силам тяжелых!
Р Ж Е В
– 1-
Прежде чем рассказать о нашем пребывании в горящем Ржеве, я хотел бы коснуться истории и облика [этого] города, каким он предстал тогда перед нами. ************ Я не располагаю подробными данными по истории этого края. ****** И меня особенно интересуют города Ржев, Старица и [особенно город] Белый – с ними связаны ****** долгие годы тяжелой войны. Ржев довольно старый город на Руси. Об этом сообщает одна из ранних летописей. Впервые в летописях Ржев упоминается в 1216 году, когда князь Святослав пытался захватить город со своей дружиной. Ржев тогда нё сдался. Но в начале следующего века, город пал от нашествия Литвы. И только после Куликовской битвы и разгрома орд Мамая, город освободился от иноземного ига. В I485 году Ржев вошел в состав Московского княжества. Во время Ливонской войны Ржев был снова захвачен литовцами и поляками. Во Ржеве некоторое время находился Лжедмитрий III, когда поляки вторглись в пределы Руси. [В старину на верхней Волге шла бойкая торговля и развивались ремесла. В те далекие времена люди селились по рекам и перевозили грузы в основном по воде. Лодки и струги здесь появились раньше, чем появились ************ возить по земле. Волга в те далекие времена служила столбовой дорогой. ****************** Широкое развитие ремесла и торговля получили позднее, когда через Ржев прошла Виндавская железная дорога. Теперь она/называется Рижская. Город до [Отечественной] войны был в основном деревянный. Строительный лес здесь был доступным и дешёвым. Ржев и сейчас с запада окружают большие леса. В 1941 году во Ржеве проживало 51 тысячи жителей, Улицы в то время были узкие и кривые, сильно запутанные. Дома деревянные, одноэтажные, крытые щепой, дранкой и железом. Каменные дома были разбросаны по городу. Они стояли в основном в центре и на крутом берегу Волги. Мостовые, тротуары и газовые фонари были только на основных проезжих улицах, которые служили магистралями. По ним в мирное время с раннего утра и до позднего вечера громыхали ломовые извозчики, да скрипели неторопливые крестьянские подводы.
– 2-
Из города по главным [направлениям] выходило пять основных [мощёных] дорог. Первая столбовая юла на Старицу и Калинин. Вторая мощеная шла на Зубцов и Волоколамск. Третья, почти совсем разбитая, петляла лесами и болотами в сторону Нелидово. Четвертая, совершенно не годная для [тяжелых]войсковых обозов ****** и артиллерии, шла вдоль левого берега Волги на Селижарово. От нее, если повернуть на север, можно было уйти ****** на Торжок. И последняя пятая подходила к городу Ржеву из- за Волги, по ней мы ночью через мост вошли во Ржев. Вот собственно все пути и дороги, которые проходят через Ржев. [Все выходы и выходы в город и из города.] Я представлял себе по памяти их примерное расположение. Но, находясь среди узких и запутанных улиц, я не мог разобраться [какая из них куда идёт] и выбрать нужное нам направление. Я видел когда-то карту этого района, но не думал, тогда, что мне придется вести своих солдат через пустой и безлюдный город. Если бы знать заранее, я запомнил бы всё как следует, [подробно и точно]. А теперь я шел, и с усилием извлекал из памяти расположение этих пяти дорог. Я по компасу выбрал улицу идущую в северном направлении. Мы тронулись и пошли по ней. Но улица вскоре круто завернула и вывела нас обратно на берег Волги. Без карты трудно было определить, где мы находимся в данный момент, и куда нам следует лучше идти. Карты города у нас с собой не было, а из горящего города нужно было поскорей уходить. Пожар охватил всю южную часть и вокзальную сторону города. Я смотрел на море огня и думал – город сгорит за ближайшие дни. Пламя повсюду бушует, гудит и набирает – силу! Огонь перебрасывается с одного здания на другое в одно мгновение. Это происходит так быстро, что не успеваешь даже глазом моргнуть. Разогретая до предела стена соседнего деревянного дома покрывается слоем огня в доли секунды. Лизнул её огонь широкой кистью красного пламени, и она из бледно-серой вдруг стала ярко-огнедышащей. Через несколько дней в городе останутся голые каменные стены, пустые коробки [домов], обгорелые остовы печей и одиноко торчащие в небо трубы. Кое-где из золы и пепла будут торчать спинки железных кроватей, обгоревшие [помятые] листы железной кровли. Над городом повиснет сизо-черным облаком удушливый запах паленого жилья, сгоревшего тряпья и отбросов. Мы стоим на углу двух мощеных улиц. Слева и справа пылающие дома. Мне нужно снова выбрать направление по какой из этих улиц лучше идти. Куда ведут эти дороги? По какой из них мы выйдем на северную окраину города? Мои уставшие солдаты стоят позади. ************************ Они ждут и выжидательно смотрят мне в спину. Я это чувствую и тороплюсь. Но вот наконец я решаюсь, выбираю ту, что уходит влево, и мы медленно трогаемся с места и уходим куда-то в темноту.]
– 3- Идти приходится часто прижимаясь к одной стороне улицы. ****** Другая охвачена пылающим огнем. Едкий дым застилает и режет глаза. Иногда приходится по одному, прикрыв лицо рукавом шинели, перебегать вдоль узкого пространства между пожарами. Говорят, что при кремации умерших людей, они в огне начинают шевелить и двигать суставами. Возможно от огня натягиваются сухожилия. Случается это или нет, утверждать не берусь. А вот во Ржеве, в горящих домах я сам видел, как домашние вещи, детские коляски, железные кровати, луженые самовары в неистовом огне корёжились, кривились и изгибались как живые. В огне рушилось всё, не только крыши и стены, вверх улетали железные листы кровли, сгорали и ломались, как спички, толстые бревна, рушились, кирпичные ****** стены. Но вот позади остались огненные клубы дыма и пылающие здания. Мы медленно уходим в темноту пустынных улиц и закоулков. Мощеная булыжником мостовая должна нас вывести на тихую окраину города. Солдатам нужен отдых. Считай, уже целые сутки мы на ногах! Силы у людей уже на исходе! Мы долго и медленно идем стуча стальными подковами сапог по мостовой и этот звук солдатских сапог раздается в гробовой тишине особенно зловеще. Темная улица неожиданно свернула и так же внезапно оборвалась на краю открытого непроглядного поля. Мы оказались на окраине Ржева. Самым последним у дороги стоял небольшой деревянный дом. Окна закрыты плотными ставнями. Дверь поперек опоясана стальной перекладиной, а на нее навешен массивный замок. Склад не склад! На магазин тоже не похоже! По середине дома высокое в четыре ступеньки крыльцо. Крыша железная, и под ней никакой казенной вывески. Мы вышли из города неожиданно и поэтому сразу остановились. Вперед, в темноту уходила мощеная дорога, по которой мы только что шли. Я огляделся кругом. Рядом со мной старшина Сенин, солдаты чуть сзади стоят у забора. Небольшие деревянные дома, больше пoxoжие на деревенские избы. Они чернеют по обе стороны улицы сзади. Впереди открытое поле и никакой практической видимости на сотню шагов. Здесь воздух чист. Носом потянешь – ни запаха, ни гари. Только осевшая ранее копоть першила в горле.
– Где заночуем? – спросил я старшину.
– Дома все маленькие. В один дом все не влезут. Старшина не успел ответить. Кто-то из стоявших сзади солдат чиркнул спичкой и решил закурить. На мелькнувший огонь из темноты, со стороны открытой дороги сразу полоснул пулемет горящими трассирующими пулями. ******
– 4- ******[момент], что ложиться не надо. Старшина Сенин тоже остался стоять, сопровождая их взглядом. Мы смотрели вперед, туда, где дорога уходила в темноту и резко опускалась вниз. Оттуда из низины в нашу сторону летели горящие [в воздухе] пули. Следом за первой очередью ещё несколько длинных очередей разрезали темноту и задребезжали по соседней железной крыше. Мы невольно пригнули головы, но остались стоять. Было слышно, как ударили они и завизжали по кровельному железу. Но что в этом обстреле было странного и необычного? Ни окрика – Стой! Кто идёт! – ни других русских слов [и матерщины, ни немецких]. Я не подал своим солдатам команду – Ложись! Все произошло само собой в одно мгновение. Солдаты увидели пули, быстро отбежали назад и теперь, прижав животы, лежали в придорожной канаве. Мы со старшиной стояли и смотрели, откуда бьет пулемет.
– Кто это, немцы или наши? – сказал я вслух глухим негромким голосом.
– Если это наши, почему не окликнули, как положено и бьют без разбора по своим?
– Это немцы, товарищ лейтенант! – сказал старшина хриповатым басом.
– Они могли подойти к городу по железной дороге со стороны Оленино! – [добавил он] Я поднялся по ступенькам на открытое со всех сторон крыльцо и решил высоты посмотреть, откуда бьет пулемет. Они не должны меня видеть в темноте, решил я, прямое попадание почти невозможно. Старшина оглянулся назад, он что-то сказал лежавшим в канаве солдатам. Солдаты по возрасту все были гораздо старше меня. Их жизненный опыт подсказал им, что здесь стоять нельзя, можно схлопотать пулю. Они сразу отбежали назад и спрятались в канаву. А я, на то и лейтенант, чтобы стоять на крыльце и смотреть вперед на дорогу. Я должен решать, что дальше делать. Мы со старшиной переждали обстрел, хотя каждый из нас мог получить шальную пулю в живот [запросто], возьми пулемет прицел несколько ниже. Под пулями мы были впервые и естественно не совсем понимали, как они убивают людей. У нас при себе даже перевязочных средств не было. При отправке из Москвы все думали и полагали, что по прибытии на фронт нам их выдадут и всем обеспечат. Но обстановка сложилась так, что мы остались без перевязочных средств. Мы стояли по-прежнему и смотрели в темноту, я на высоком крыльце, а старшина на четыре ступеньки ниже.
– А может это наши? – спросил я старшину, спускаясь по ступенькам на землю.
– У наших, лейтенант, я трассируюших [до сих пор не видал]. Мы стояли в раздумьи, молчали и не знали что делать. Посвист пуль на время прекратился. Но вот пули снова со звоном ударили по крыше и заставили нас приг- ************
– 5- вали настоящие пули. Они издавали какой-то противный дребезжащий звук. Я не представлял себе, что они могут вот так просто царапнуть и лишить жизни человека. А солдаты мои разбирались в этом [куда] лучше меня. Они сразу прикинули, что соваться вперед им не следует. Я видел впереди, как пули, пролетая над самым бугром ******, цепляли за землю и веером вверх и разлетались в разные стороны. [Я понял сразу, что ложиться на землю нет никакого смысла.] Пулемет ещё раз полоснул в нашу сторону, пулеметчик видно хотел взять прицел чуть ниже, [вот почему] но впереди на мощеной дороге веером вырос горящий сноп трассирующих пуль. Они, ударяясь о камни дороги, улетали веером вверх. Мне стало ясно, что мы находимся в мертвом пространстве. Стоим в таком месте, в промежутке местности, куда пули не залетят. Старшина видимо тоже подумал об этом.
– Но позвольте спросить? – обратился я мысленно сам к себе. Как они тогда могли увидеть огонь зажженной спички или папироски, если пулемет задевает пулями за камни на дороге, когда пытается взять прицел несколько ниже? Кто-то у них там стоит во весь рост и корректирует огонь пулемета, а пулеметчик стреляет из положения лёжа. Пулемет явно хочет нащупать нас и пытается пустить очередь под основание дома, но это ему не удается. Мы отошли с Сениным от крыльца, пули теперь грохотали по железной крыши с нашей стороны. Не зная, что делать и что предпринять, я в нерешительности стоял за углом дома и думал. Я смотрел на дорогу и вспоминал подходящий пример из учебной практики в военном училище, но ответа для себя не находил. Не могу же я позорно бежать от первой встречной пули или очереди из пулемета. Я оглянулся назад. Солдаты больше не курили. Их лица из-под касок торчали над канавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– 3- До cих пор у нас была уверенность, что нам нужно только добраться до Ржева. Все свои силы мы рассчитали и истратили на этот переход. Но где мы разошлись с немцами, почему они не обстреляли нас при подходе к городу? Возможно, нас укрыла [и спасла] темнота? Возможно, они нас приняли за своих, за взвод немецких солдат, неспеша и спокойно [приближающихся] шагавших по дороге к берегу Волги. [Но нет, это исключено!] Но скорей всего наши саперы поторопились, закричали нам, когда мы перебегали мост.
– "Давай скорей! К берегу подошли немецкие танки!" Никаких танков на том берегу не было видно. Шума моторов не было слышно. Просто они захотели побыстрее закончить свои дела на мосту. Здесь на улицах и в домах было совершенно пусто. Ни одной живой души! Даже ночные обитатели, любимицы старушек – кошки куда-то исчезли. О собаках я не говорю! Мы стояли на развилке дорог, перед нами разбитый бомбой, пылающий каменный дом. Внутренность его охватило пламя. Видно, что дом загорелся [от падающих сверху углей] потом от брошенных зажигалок. Фугасная бомба дома не зажигает. Солдат, с веснушками, молодой паренёк, ****** побежал к горящему дому. Он хотел заскочить в нижний этаж, ещё не охваченный пламенем.
– Куда в пекло полез? – закричал старшина.
– Вернись назад!
– Живьем сгореть захотел!
– Я ложку хотел поискать, – ответил он, возвращаясь к стоявшим солдатам.
– У него ложки нет! – подхватил кто-то ив стоявших солдат.
– Он её по дороге потерял. Растяпа!
– Ну и дела!
– Он, товарищ лейтенант, щец со свининкой собрался похлебать. Сунулся в карман, а ложки на месте нету!
– Ты случайно не к теще притопал на блины?
– Нет. С чего ты взял? Чего вы смеетесь?
– А ложка тебе зачем?
– Думаешь, что сюда сейчас подъедет кухня?
– Всем стоять на мосте! По домам не шарить! Слышали все? Это приказ лейтенанта! – пробасил старшина. Я стоял и смотрел на огонь. Вспомнил, как раньше [далёкой] юности, подкладывая в горящую печку дров, сидел и смотрел, как шевелятся огненные поленья охваченные пылающими красками. ****** На горящие дрова и огонь можно было подолгу смотреть и думать. И теперь я стоял, смотрел на огонь и думал. Мне нужно
– 4- было собраться с мыслями. Мне нужно было решить задачу со многими неизвестными. В какую сторону вести своих солдат, где их лучше устроить на ночлег [до утра]? Днем, вспомнил я, когда мы шагали сюда, над нами строй за строем гудели самолёты. Вот их работа! Немцы, взяв Зубцов, прорвались к Старице. Они боялись флангового удара со стороны Ржева, разбомбили и подожгли его. Они сделали все по науке, направив в сторону города авиацию. Бомбёжкой города они прикрыли свои войска, рвавшиеся на Калинин. Действуя расчетливо и по науке, они, однако на этот раз дали ошибку. Предполагая, что в городе находятся наши войска, и что они рассредоточились по домам, и ждут только удобного момента для атаки. И немцы огромный запас бомбового груза обрушили на совершенно пустой город. Самолёты весь день десятого октября бомбили пустынные улицы, а наши войска, которые накануне тянулись к городу, покинули его ещё ночью. Сверху не видно [когда летала стрекоза] идут войска или разрозненные мелкие группы. Гражданское население покинуло город тоже перед рассветом. Так что немцы напрасно бомбили и подожгли тогда город. И вот мы, последний взвод солдат, проходим горящим улицам города Ржева. Видите, на скольких страницах уложилась одна только ночь. Длинная, бесконечная и один тяжелый день 10-го октября 1941 года. А сколько их будет потом, бессонных, невыносимых, кровавых и не по силам тяжелых!
Р Ж Е В
– 1-
Прежде чем рассказать о нашем пребывании в горящем Ржеве, я хотел бы коснуться истории и облика [этого] города, каким он предстал тогда перед нами. ************ Я не располагаю подробными данными по истории этого края. ****** И меня особенно интересуют города Ржев, Старица и [особенно город] Белый – с ними связаны ****** долгие годы тяжелой войны. Ржев довольно старый город на Руси. Об этом сообщает одна из ранних летописей. Впервые в летописях Ржев упоминается в 1216 году, когда князь Святослав пытался захватить город со своей дружиной. Ржев тогда нё сдался. Но в начале следующего века, город пал от нашествия Литвы. И только после Куликовской битвы и разгрома орд Мамая, город освободился от иноземного ига. В I485 году Ржев вошел в состав Московского княжества. Во время Ливонской войны Ржев был снова захвачен литовцами и поляками. Во Ржеве некоторое время находился Лжедмитрий III, когда поляки вторглись в пределы Руси. [В старину на верхней Волге шла бойкая торговля и развивались ремесла. В те далекие времена люди селились по рекам и перевозили грузы в основном по воде. Лодки и струги здесь появились раньше, чем появились ************ возить по земле. Волга в те далекие времена служила столбовой дорогой. ****************** Широкое развитие ремесла и торговля получили позднее, когда через Ржев прошла Виндавская железная дорога. Теперь она/называется Рижская. Город до [Отечественной] войны был в основном деревянный. Строительный лес здесь был доступным и дешёвым. Ржев и сейчас с запада окружают большие леса. В 1941 году во Ржеве проживало 51 тысячи жителей, Улицы в то время были узкие и кривые, сильно запутанные. Дома деревянные, одноэтажные, крытые щепой, дранкой и железом. Каменные дома были разбросаны по городу. Они стояли в основном в центре и на крутом берегу Волги. Мостовые, тротуары и газовые фонари были только на основных проезжих улицах, которые служили магистралями. По ним в мирное время с раннего утра и до позднего вечера громыхали ломовые извозчики, да скрипели неторопливые крестьянские подводы.
– 2-
Из города по главным [направлениям] выходило пять основных [мощёных] дорог. Первая столбовая юла на Старицу и Калинин. Вторая мощеная шла на Зубцов и Волоколамск. Третья, почти совсем разбитая, петляла лесами и болотами в сторону Нелидово. Четвертая, совершенно не годная для [тяжелых]войсковых обозов ****** и артиллерии, шла вдоль левого берега Волги на Селижарово. От нее, если повернуть на север, можно было уйти ****** на Торжок. И последняя пятая подходила к городу Ржеву из- за Волги, по ней мы ночью через мост вошли во Ржев. Вот собственно все пути и дороги, которые проходят через Ржев. [Все выходы и выходы в город и из города.] Я представлял себе по памяти их примерное расположение. Но, находясь среди узких и запутанных улиц, я не мог разобраться [какая из них куда идёт] и выбрать нужное нам направление. Я видел когда-то карту этого района, но не думал, тогда, что мне придется вести своих солдат через пустой и безлюдный город. Если бы знать заранее, я запомнил бы всё как следует, [подробно и точно]. А теперь я шел, и с усилием извлекал из памяти расположение этих пяти дорог. Я по компасу выбрал улицу идущую в северном направлении. Мы тронулись и пошли по ней. Но улица вскоре круто завернула и вывела нас обратно на берег Волги. Без карты трудно было определить, где мы находимся в данный момент, и куда нам следует лучше идти. Карты города у нас с собой не было, а из горящего города нужно было поскорей уходить. Пожар охватил всю южную часть и вокзальную сторону города. Я смотрел на море огня и думал – город сгорит за ближайшие дни. Пламя повсюду бушует, гудит и набирает – силу! Огонь перебрасывается с одного здания на другое в одно мгновение. Это происходит так быстро, что не успеваешь даже глазом моргнуть. Разогретая до предела стена соседнего деревянного дома покрывается слоем огня в доли секунды. Лизнул её огонь широкой кистью красного пламени, и она из бледно-серой вдруг стала ярко-огнедышащей. Через несколько дней в городе останутся голые каменные стены, пустые коробки [домов], обгорелые остовы печей и одиноко торчащие в небо трубы. Кое-где из золы и пепла будут торчать спинки железных кроватей, обгоревшие [помятые] листы железной кровли. Над городом повиснет сизо-черным облаком удушливый запах паленого жилья, сгоревшего тряпья и отбросов. Мы стоим на углу двух мощеных улиц. Слева и справа пылающие дома. Мне нужно снова выбрать направление по какой из этих улиц лучше идти. Куда ведут эти дороги? По какой из них мы выйдем на северную окраину города? Мои уставшие солдаты стоят позади. ************************ Они ждут и выжидательно смотрят мне в спину. Я это чувствую и тороплюсь. Но вот наконец я решаюсь, выбираю ту, что уходит влево, и мы медленно трогаемся с места и уходим куда-то в темноту.]
– 3- Идти приходится часто прижимаясь к одной стороне улицы. ****** Другая охвачена пылающим огнем. Едкий дым застилает и режет глаза. Иногда приходится по одному, прикрыв лицо рукавом шинели, перебегать вдоль узкого пространства между пожарами. Говорят, что при кремации умерших людей, они в огне начинают шевелить и двигать суставами. Возможно от огня натягиваются сухожилия. Случается это или нет, утверждать не берусь. А вот во Ржеве, в горящих домах я сам видел, как домашние вещи, детские коляски, железные кровати, луженые самовары в неистовом огне корёжились, кривились и изгибались как живые. В огне рушилось всё, не только крыши и стены, вверх улетали железные листы кровли, сгорали и ломались, как спички, толстые бревна, рушились, кирпичные ****** стены. Но вот позади остались огненные клубы дыма и пылающие здания. Мы медленно уходим в темноту пустынных улиц и закоулков. Мощеная булыжником мостовая должна нас вывести на тихую окраину города. Солдатам нужен отдых. Считай, уже целые сутки мы на ногах! Силы у людей уже на исходе! Мы долго и медленно идем стуча стальными подковами сапог по мостовой и этот звук солдатских сапог раздается в гробовой тишине особенно зловеще. Темная улица неожиданно свернула и так же внезапно оборвалась на краю открытого непроглядного поля. Мы оказались на окраине Ржева. Самым последним у дороги стоял небольшой деревянный дом. Окна закрыты плотными ставнями. Дверь поперек опоясана стальной перекладиной, а на нее навешен массивный замок. Склад не склад! На магазин тоже не похоже! По середине дома высокое в четыре ступеньки крыльцо. Крыша железная, и под ней никакой казенной вывески. Мы вышли из города неожиданно и поэтому сразу остановились. Вперед, в темноту уходила мощеная дорога, по которой мы только что шли. Я огляделся кругом. Рядом со мной старшина Сенин, солдаты чуть сзади стоят у забора. Небольшие деревянные дома, больше пoxoжие на деревенские избы. Они чернеют по обе стороны улицы сзади. Впереди открытое поле и никакой практической видимости на сотню шагов. Здесь воздух чист. Носом потянешь – ни запаха, ни гари. Только осевшая ранее копоть першила в горле.
– Где заночуем? – спросил я старшину.
– Дома все маленькие. В один дом все не влезут. Старшина не успел ответить. Кто-то из стоявших сзади солдат чиркнул спичкой и решил закурить. На мелькнувший огонь из темноты, со стороны открытой дороги сразу полоснул пулемет горящими трассирующими пулями. ******
– 4- ******[момент], что ложиться не надо. Старшина Сенин тоже остался стоять, сопровождая их взглядом. Мы смотрели вперед, туда, где дорога уходила в темноту и резко опускалась вниз. Оттуда из низины в нашу сторону летели горящие [в воздухе] пули. Следом за первой очередью ещё несколько длинных очередей разрезали темноту и задребезжали по соседней железной крыше. Мы невольно пригнули головы, но остались стоять. Было слышно, как ударили они и завизжали по кровельному железу. Но что в этом обстреле было странного и необычного? Ни окрика – Стой! Кто идёт! – ни других русских слов [и матерщины, ни немецких]. Я не подал своим солдатам команду – Ложись! Все произошло само собой в одно мгновение. Солдаты увидели пули, быстро отбежали назад и теперь, прижав животы, лежали в придорожной канаве. Мы со старшиной стояли и смотрели, откуда бьет пулемет.
– Кто это, немцы или наши? – сказал я вслух глухим негромким голосом.
– Если это наши, почему не окликнули, как положено и бьют без разбора по своим?
– Это немцы, товарищ лейтенант! – сказал старшина хриповатым басом.
– Они могли подойти к городу по железной дороге со стороны Оленино! – [добавил он] Я поднялся по ступенькам на открытое со всех сторон крыльцо и решил высоты посмотреть, откуда бьет пулемет. Они не должны меня видеть в темноте, решил я, прямое попадание почти невозможно. Старшина оглянулся назад, он что-то сказал лежавшим в канаве солдатам. Солдаты по возрасту все были гораздо старше меня. Их жизненный опыт подсказал им, что здесь стоять нельзя, можно схлопотать пулю. Они сразу отбежали назад и спрятались в канаву. А я, на то и лейтенант, чтобы стоять на крыльце и смотреть вперед на дорогу. Я должен решать, что дальше делать. Мы со старшиной переждали обстрел, хотя каждый из нас мог получить шальную пулю в живот [запросто], возьми пулемет прицел несколько ниже. Под пулями мы были впервые и естественно не совсем понимали, как они убивают людей. У нас при себе даже перевязочных средств не было. При отправке из Москвы все думали и полагали, что по прибытии на фронт нам их выдадут и всем обеспечат. Но обстановка сложилась так, что мы остались без перевязочных средств. Мы стояли по-прежнему и смотрели в темноту, я на высоком крыльце, а старшина на четыре ступеньки ниже.
– А может это наши? – спросил я старшину, спускаясь по ступенькам на землю.
– У наших, лейтенант, я трассируюших [до сих пор не видал]. Мы стояли в раздумьи, молчали и не знали что делать. Посвист пуль на время прекратился. Но вот пули снова со звоном ударили по крыше и заставили нас приг- ************
– 5- вали настоящие пули. Они издавали какой-то противный дребезжащий звук. Я не представлял себе, что они могут вот так просто царапнуть и лишить жизни человека. А солдаты мои разбирались в этом [куда] лучше меня. Они сразу прикинули, что соваться вперед им не следует. Я видел впереди, как пули, пролетая над самым бугром ******, цепляли за землю и веером вверх и разлетались в разные стороны. [Я понял сразу, что ложиться на землю нет никакого смысла.] Пулемет ещё раз полоснул в нашу сторону, пулеметчик видно хотел взять прицел чуть ниже, [вот почему] но впереди на мощеной дороге веером вырос горящий сноп трассирующих пуль. Они, ударяясь о камни дороги, улетали веером вверх. Мне стало ясно, что мы находимся в мертвом пространстве. Стоим в таком месте, в промежутке местности, куда пули не залетят. Старшина видимо тоже подумал об этом.
– Но позвольте спросить? – обратился я мысленно сам к себе. Как они тогда могли увидеть огонь зажженной спички или папироски, если пулемет задевает пулями за камни на дороге, когда пытается взять прицел несколько ниже? Кто-то у них там стоит во весь рост и корректирует огонь пулемета, а пулеметчик стреляет из положения лёжа. Пулемет явно хочет нащупать нас и пытается пустить очередь под основание дома, но это ему не удается. Мы отошли с Сениным от крыльца, пули теперь грохотали по железной крыши с нашей стороны. Не зная, что делать и что предпринять, я в нерешительности стоял за углом дома и думал. Я смотрел на дорогу и вспоминал подходящий пример из учебной практики в военном училище, но ответа для себя не находил. Не могу же я позорно бежать от первой встречной пули или очереди из пулемета. Я оглянулся назад. Солдаты больше не курили. Их лица из-под касок торчали над канавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26