Мы со Слимом подпрыгнули на диване: в сумраке гостиной вдруг зашевелились ослепительно яркие красные точки. Я инстинктивно пригнулась, сразу почувствовав, что Павлов рухнул на диван рядышком, и не успела моргнуть, вдохнуть или взвизгнуть, как Слим уже вскочил и уставился на огоньки. Мы с братом последовали его примеру, понемногу высунув головы из-за спинки. Теперь я видела, что источник красного света укреплен где-то над окном.
– Телеграфное табло, – предположил Слим, – совсем как на фондовой бирже или стадионе.
Я поняла, что он прав, как раз когда световые точки уехали куда-то вбок, оставив непроглядную черноту, почти сразу же ожившую вновь: цепочка слов, ползущих справа налево.
ДОБРО… ПОЖАЛОВАТЬ… ДОМОЙ… Я… ВАС… НАПУГАЛ?
– Оно говорит с тобой, Слим! – Павлов похлопал друга по плечу. – Принеси себя в жертву.
– Почему я?
– Ты хоть что-то смыслишь в подобных вещах.
– А как же наш великий советчик? – с раздражением парировал Слим прямо в лицо Павлову. – Парень, у которого на все случаи жизни есть готовые решения?
ГОВОРИТ… ФРЭНК
– Это Картье, – сказала я, растаскивая их. – Смотрите.
ПОСЛЕДНЯЯ… ПРОВЕРКА… СИСТЕМЫ
– В любую минуту, – шепнул Павлов, – этот дом может унестись в космос.
ХОРОШО… ВЫГЛЯДИТЕ… РЕБЯТА
– Я всегда был фотогеничен, – заявил Слим, бросая первую подвернувшуюся реплику, лишь бы совладать с неожиданностью.
В себе я такой уверенности не находила. И поэтому вздохнула с облегчением, поняв, кто наблюдает за нами, но следующее ползущее по табло сообщение вновь заставило меня съежиться на диване с прижатой к коленям подушкой:
НО… ЦИСКО… ВСЕ… РАВНО… ВЫГЛЯДИТ… ЛУЧШЕ
Слим присел рядом и попросил повременить круглить аппаратуру ногами:
– Он всего лишь честен.
– Пусть тогда помолчит на мои счет, – предупредил Павлов.
– Чем он и занимается, – сказал Слим, вновь завладевая клавиатурой. Курсор подъехал к иконке «Послать сообщение». – Глядите сюда.
СООБЩЕНИЯ
Скажите жильцам «Привет!» и наблюдайте за камерой над диваном

Одно условие – фильтруйте базар!
– Почему на душе у меня так погано? – спросила я.
– Вспомни о квартплате, – порекомендовал Слим.
– Все только это и твердят! – Оторвавшись от дивана, Павлов повернулся к веб-камере спиной. Он изучал табло, мысленно подводя итоги, но потом сдался, уступив хорошему долгому зевку. – Пойду-ка я спать. – Запястья вылезли из манжет, когда зевок перешел в сладкое потягивание. – Только сон поможет мне уместить все это в голове.
Когда Павлов уже опускал руки, моего брата омыла теплая волна розового света:
ПРИЯТНЫХ… СНОВИДЕНИЙ… ПАВЛОВ
Павлов застыл как изваяние, словно увидав Медузу Горгону.
– Откуда Картье знает, что я собрался в кровать?
Слим привлек наше внимание к экрану, напоминая, что зрители еще с нами.
– Если только ты не собирался исполнить кувырок назад, – сказал он, – это совершенно очевидно.
Павлов оглядел свои широко раскинутые руки и уронил их, уступив силе земного притяжения. По-прежнему стоя спиной к веб-камере, он поднял средний палец. Достаточно высоко, чтобы показать его табло, но не достаточно, чтобы это заметил кто-нибудь, кроме нас.
– Спокойной ночи, скотина, – сказал он, согретый этой маленькой победой, а затем повернулся к двери. – Я выхожу из кадра.
Мой брат не дошел еще и до подножия лестницы, а пальцы Слима уже запорхали над клавишами. Не нужно было ломать голову, чтобы понять, почему он так спешит.
– О, перестань, – сказала я, не удержав тихий смешок. – Павлов съедет с катушек, если узнает, что мы шпионили за его спальней.
– Долой шпиономанию, – возразил Слим. – В киберпространстве это называется «коллективные переживания».
Шаги над нашими головами получили наглядное подтверждение: на экране Павлов вошел в спальню. Угол обзора камеры захватывал его матрас, но не тут-то было. Как я поняла, брату это не понравилось, и он сразу потащил свою постель прочь из рамки кадра.
Павлов предупреждал, что так и поступит, – сказал Слим.
– А это разрешено? В контракте говорится, мы не должны пересматривать заведенные привычки и менять жизненный уклад.
– Значит, Павлов решил переставить мебель в комнате. Все делают это время от времени. Это вполне естественно, а именно этого ждет от нас Картье.
Я бросила взгляд на потолок, улыбаясь звуку перетаскиваемой кровати.
– Умный ход, – сказала я и прильнула к Слиму. – Уж точно получше налета на банк.
Слим обнял меня рукой, прижав покрепче.
– Хуже этого может быть разве что сочинение колонки с советами подросткам.
– Это не так уж сложно. Рада, что смогла ему помочь.
– Павлов еще дергается, – сказал Слим. – Боится, что редактор заподозрит, будто колонка написана женщиной.
– Но как? Только потому, что я писала от чистого сердца?
Молчание. Видимо, именно поэтому. Как раз в это время Павлов вернулся в кадр за рамой от кровати.
– Мне не по себе при мысли о том, что моя девушка вынуждена жить в таких условиях, – признался Слим.
– В каких еще условиях? С двумя парнями, которые вечно ссорятся, хотя души не чают друг в друге, не говоря уже о домовладельце с длинным носом?
– Мой нос длиннее, – фыркнул Слим. – И я вовсе не обожаю Павлова.
– Еще как обожаешь. Не стесняйся выражать свои эмоции.
– Мы едва выносим друг друга. Насколько я могу судить.
– Ты ничем не лучше его, – поцокала я языком. – Неужели нельзя хоть изредка проявить чуточку открытости и искренности?
– Можно, – сказал он, – если мне от этого есть хоть какая-то выгода.
Шутливый толчок ему в грудь, и мы оба повернулись к экрану. Теперь только краешек матраса остался в кадре, но затем на экране опять появился Павлов, волокущий стол. Несколько минут спустя, снова подключив компьютер, он поправил коврик для мышки, надел колпачки на ручки и привел в порядок остальные рабочие принадлежности автора колонки советов читателям. На этом переезд, кажется, был завершен.
– Нет, ты только глянь, – сказала я. – Он даже не забыл покормить Морских Дев.
Слим еще раз потянулся к клавиатуре и закрыл окошко веб-камеры.
– Думаю, мы видели достаточно, – сказал он, все еще печатая. – Картье тоже.
Теплое свечение со стены над экраном заставило меня поднять глаза.
ГЛЯДИ… СЮДА
– Кто это написал? – спросила я. – Еще одно послание от Картье? Только не говори, что он до сих пор за нами наблюдает.
– Вполне возможно, – отозвался Слим, щелкая по клавишам двумя пальцами. Он нажал «ввод», табло очистилось, и комната вновь расцветилась красным. Как и я сама, признаться, стоило мне прочесть послание Слима. – И сейчас, – добавил он, – мне наплевать на всех, подключись к нам хоть все киберпространство.
СЛИМ… +…ЦИСКО… =
– В ход пошли математические символы, – заметила я и оторвалась от созерцания виртуального граффити, чтобы ухватить его за подбородок и развернуть к себе. Я была рада игре: она позволяла вытащить из Слима еще что-нибудь. – В детском саду это считалось хорошим знаком.
– И теперь еще считается.
Улыбаясь, он опять уставился на экран, но я требовала полного внимания.
– Что я недавно говорила о чуточке искренности? – напомнила я. – Почему бы тебе не попробовать? Подставь слова вместо символов. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Ну ладно: ты мне нравишься. – Слим кашлянул, прочищая горло. – Очень.
– Так же, как ты – мне?
– Не знаю, – сказал он, изучая мои глаза. – А насколько я тебе нравлюсь?
Мои губы легонько коснулись кончика его носа. Я подержала его лицо в ладонях и затем нащупала воротник гавайской рубашки. Притянула поближе, ухватившись за пальмы.
– Я не боюсь выражать свое мнение.
Подумав, Слим улыбнулся:
– А я надеялся, что ты выразишь мое.
Я отодвинулась на дюйм, получив чуть больший обзор. Мне-то было известно, как я отношусь к Слиму. К тому же мое сердце рвалось выложить это ему: казалось, там завелся щенок, шустрый и неуправляемый. Но что если я открою карты, а Слим окажется к этому не готов? Не испорчу ли я все, если выпушу свой заряд, или он как раз этого и дожидается? Я заглянула ему в глаза, но не увидела там ничего, кроме собственного отражения.
– Напрасные надежды, – сказала я, отчасти в шутку. – Ума не приложу, что там творится, в твоей голове.
– Может, то же, что и в твоей? – предположил Слим.
– Ты так думаешь?
– Думаю, – кивнул он. Затем, похоже, до Слима дошло, что он сказал. Мысли его растянулись, и рот – вместе с ними. – Но не в смысле свадьбы, если ты понимаешь, к чему я клоню. Не хочу сказать, что этого не произойдет… когда-нибудь… конечно, я могу представить, как затягиваю этот узел рано или поздно…
Я коснулась его губ пальцем и держала там, пока Слим не оставил попытки что-нибудь еще добавить. Я освободила его, лишь когда единственным возможным продолжением мог стать поцелуй.
– Давай не будем портить момент, – предложила я, когда Слим отвлекся, чтобы снова попытаться все объяснить. – Не желаю слышать признаний, продиктованных надеждой куда-то попасть.
– О, я уже там! – Слим сверкнул глазами, воздевая их ввысь. Я рассмеялась, вторя ему, но тем не менее первой отправилась наверх. Как и Павлов, первым делом мы передвинули кровать – возможно, с меньшей точностью, зато гораздо энергичнее.
21
Первой звездой, приглашенной на наше шоу, стал Добряк Уильям. После нескольких дней пребывания нашего дома в Сети установленная на кухне камера начала выдавать в эфир весьма странную картинку: великан в сотню кило весом вверяет моим заботам свои ногти. Должна вам сказать, далеко не всякий мог видеть картину целиком: Добряк настоял, чтобы на протяжении всего маникюра его руки оставались вне кадра. Отсюда и слегка взволнованный вид Вилли, который сидел за кухонным столом, казалось бы, в полном одиночестве. Он не отрывал зачарованного взгляда от объектива, словно поклялся выиграть состязание в гляделки с невидимыми зрителями.
– У меня нет в зубах застрявших кусочков пищи? – шепнул Добряк уголком рта.
– Не заметила. Тебя никто не слышит, Вилли. Расслабься.
– Ничего нет хуже, чем кусочки пищи меж зубов, – заявил он уже громче, но все еще явно нервничая.
– Не считая запущенных ногтей, – поправила его я. – Хочешь, займемся потом педикюром?
Добряку пришлось посмотреть мне в глаза, чтобы удостовериться, что я шучу. Так или иначе, но собранные на углу стола лосьоны и стаканчик с ногтечистками заставили его не без тревоги во взоре вернуться к созерцанию камеры. Благодаря моему брату нам удалось четко поделить наше жизненное пространство на две части – «видимую» и «невидимую». Павлов провел добрых два часа, размечая в доме все «мертвые зоны» до единой. В результате на полу кухни пролегли две полоски красного скотча, расходящиеся из точки, расположенной прямо под камерой. Даже стол был размечен, что оставило мне уголок для работы с ногтями Вилли – там, где это не нанесло бы удар его репутации. Подобным же образом мой брат разбил на сегменты каждую комнату, кроме ванной и уборной, отделив то пространство, где мы жили в кадре, от пространства, где мы жили по-настоящему. Находиться в доме стало гораздо проще, но Вилли все никак не мог привыкнуть.
– Когда вернутся твои молокососы?
– Это ты заставил их уйти, – напомнила я, откидываясь на спинку стула. Последние десять минут я сосредоточенно обрезала и чистила ему ногти. Стоило удалить глубоко въевшуюся грязь, и они заблестели, как осколки древнего фарфора, извлеченные из археологического раскопа. У Добряка Уильяма были довольно красивые кисти рук. Ничего изящного или утонченного, вовсе нет, но уже в том, что он доверил мне эту процедуру, было нечто трогательное. Судя по всему, Вилли мало кого подпускал на достаточно близкое расстояние, чтобы можно было внимательно разглядеть сизые узлы на суставах пальцев. Я невольно призадумалась: уж не сунул ли он их, скрутив в кулак, под нос Слиму и Павлову?
– Что ты им такого сказал? – спросила я. – Уж больно быстро они слиняли.
– Обошелся без грубостей, – был ответ. – Не имею такой привычки.
На Добряка Уильяма я наткнулась, возвращаясь с работы. Залитый уже довольно низко висящим солнцем, цветочник поджидал меня у калитки, хотя Слим с Павловым были дома. Вилли не сказал напрямик, что ему нужно, но вскоре цель его визита сделалась очевидной. Я догадалась хотя бы по тому, как тщательно он избегал и темы ногтей, и моего взгляда, вместо этого болтая о прогнозе погоды, но не бросив при этом на небо ни единого взгляда. Лишь когда я предположила, что настал подходящий момент раздобыть пилочку для ногтей. Добряк оторвал наконец глаза от своих шнурков. Он напустил на себя суровый вид, только когда мы вошли в дом. Стоило ему перекинуться с мальчишками парой слов, и через считанные секунды те уже выбегали из двери, даже не попрощавшись. Подравнивая кожу вокруг ногтя, я сказала:
– Тебе и вправду не стоит беспокоиться о том, что подумают люди. Мой брат кромсает ногти, пока не выступит кровь, а Слим женских черт своей натуры даже не скрывает. Утром насилу упросила его вернуть мою ленту для волос. Расстаться с нею не мог, представляешь?
Вилли отвернул лицо от веб-камеры и с полминуты молча разглядывал меня.
– Кровавая Роуз считает, что ты могла бы найти себе парня и получше.
Вот тебе раз. Вообще-то я не собиралась критиковать Слима и не ждала ответа. Просто хотела, чтобы Добряк немного расслабился, а вместо этого напряглась сама.
– А что о нем знает Кровавая Роуз? – осторожно спросила я, надеясь, что это не станет приглашением к лекции о преступлении и наказании.
– Спроси лучше, чего она не знает, – усмехнулся Вилли, завладев моим вниманием. – Она большая поклонница caminside.
– Роуз была на нашем сайте?
– Она готова смотреть что угодно, только бы не глазеть на пациентов, проходящих мимо ее палаты. Одному только богу известно, откуда у нее ноутбук. Был я у нее тут как-то, так Роуз отложила книгу, которую я дал, и загрузила сайт, чтобы побыть с вами.
Настала моя очередь уставиться на объектив. Мне довольно быстро удалось стряхнуть ощущение, что на меня кто-то смотрит, я сумела установить психологическую ширму между собой и зрителями, но теперь, когда по ту сторону обнаружилось знакомое лицо, все переменилось. Я почувствовала себя театральной актрисой, которая незаметно косится в темноту между двумя софитами, и внезапно озадачилась вопросом: какого черта Роуз это нужно?
– И что, видела она что-нибудь?
– В основном причиндалы твоего бойфренда, – прямо сказал Вилли. – Ты бы посоветовала ему по утрам, когда он подсаживается к компьютеру, потуже завязывать пояс на халате.
Чувствуя, что на этом тема не будет закрыта, я решила вступиться за честь Слима. С халатом я разберусь, тихонько спрячу куда-нибудь эту чертову тряпку.
– Ему здорово досталось в последнее время, – сказала я. – Слим впустил меня в дом, когда мне некуда было идти, и в ответ я стараюсь поддержать его, пока он не вернется на твердую почву.
– С помощью компьютерных игр?
– «Денежный залп» не просто игра. На карту поставлен миллион.
– А заодно можно все дни напролет смотреть на то, как выдуманная красотка размахивает титьками.
– Ее зовут Мисти Вентура, – сообщила я, после чего решила, что тут Слима защищать нечего. – Знаешь, чем дольше я гляжу на парней, сидящих перед экраном этой игрушки, тем меньше она мне нравится.
– Роуз говорит, твой мужик с нею проводит больше времени, чем с тобой.
Я как раз придавала форму ногтю и едва не оттяпала Вилли кусочек пальца.
– Мисти не настоящая, – сказала я, отчасти чтобы напомнить об этом самой себе. – Не думаю, что мне стоит ревновать.
Пожав плечами, Добряк Уильям вернулся к созерцанию объектива, и вскоре его лицо заметно помрачнело. Еще примерно с минуту я молча обрабатывала его ногти укрепляющим маслом, жалея, что Роуз не оставила свое мнение при себе.
– Я чувствую себя рыбой, – произнес он вдруг с неожиданным пафосом. Я едва закончила возиться с первой рукой, но Вилли не желал сидеть смирно. – Рыбкой в банке, где вместо воды – дурные вибрации.
– Не нервничай, – сказала я. – Хочешь иметь красивые ногти, постарайся расслабиться.
– Разве ты сама не вздрагиваешь от всех этих нацеленных на тебя взглядов?
На это я возразила, что едва ли такое зрелище способно привлечь множество зрителей, – не считая, конечно, прикованных к постели пациентов больниц.
– Слим то и дело проверяет, о чем говорят в чате, – пояснила я. – По его подсчетам, нас навещает около сотни посетителей в день. Максимум сто пятьдесят.
– Сто пятьдесят?! – Насупленные брови Добряка плавным движением разгладились, чтобы взлететь еще выше. В его устремленном на веб-камеру взгляде зажегся новый интерес. – Для моего бизнеса это вполне приличный рынок.
– Вилли, сто пятьдесят посетителей – не очень-то много для предприятия со спонсорской поддержкой. Ребята считают, что Картье первым делом провел серьезные переговоры, чтобы заручиться ею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41