А следовало бы не торопиться и терпеливо искать компромиссное решение? Но рука Джози, сжимающая ее ладонь, чуть испуганное восхищение ребенка тем, что она называла «наше приключение», помогли Ирэн выбросить из головы последние страхи. Прощаясь с Андреасом, она безмятежно улыбалась, затем в сопровождении найденного греком приветливого носильщика они прошли таможню и отправились на поиски автомобиля бабушки.
Впрочем, их уже ждал мужчина – широкоплечий, в джинсах, с почти незаметной хромотой. Он поздоровался без особых церемоний и коротко извинился за свою внешность, сославшись на проблемы с новой кухонной плитой.
– Миссис Вассилу сама бы вас встретила, – продолжал он, провожая их к большому автомобилю. – Но ее мучает мигрень.
– У нее, бедняжки, все еще боли? – Память Ирэн всколыхнулась.
Крупный мужчина – шатен с внимательными серыми глазами, «цепкими», как определила их девушка, – кивнул:
– Реже, чем раньше, и не такие продолжительные. Миссис Вассилу встревожила задержка вашего самолета. Несмотря на все уговоры, она очень боялась катастрофы. Вот и прихворнула.
На переднем сиденье автомобиля хватило места для всех троих.
– Так же мы сидели в самолете с мистером Николаидесом, – объявила Джози своим высоким детским голосом. Затем, когда они тронулись в путь, весело продолжила: – Мы думали, что здесь будет холодно, после всего, что сказали в аэропорту про метели, но здесь тепло, сухо и просто чудесно. – И, прижимаясь к Ирэн, она добавила: – Разве не здорово, что мы и вправду здесь? В двух тысячах трехстах милях от тети Этель, как сказал мистер Николаидес.
– Он тоже не любит вашу тетю Этель? – Очевидно, этот управляющий не всегда угрюмый и мрачный; в его голосе слышалось веселое удивление.
– Если бы знал, не любил точно. Ее никто не любит. Мои друзья в школе сказали, что у них от нее мурашки по коже. Мистер Николаидес не испугался бы, конечно. Но мы встретили его только вчера вечером в зале аэропорта. Он поделился с нами супом. Томатным. Мы умирали от голода!
– В «Гермесе» у вас будет много еды, – уверил ее управляющий. – Чего только ваша бабушка не задумала в плане еды на ваш отпуск… – Он оборвал себя и представился: – Ваши имена я знаю. Я – Дэвид Маклеод. Управляющий вашей бабушки или – когда в особенном фаворе – ее младший партнер.
– Звучит странновато! – немедленно последовал комментарий Ирэн.
Дэвид Маклеод улыбнулся с легкой иронией:
– Она – чудесный человек, но с причудами.
– У тети Этель тоже случались причуды, – печально пожаловалась ему Джози. – Особенно после проигрыша в конкурсе. Надеюсь, бабушка не будет ругать меня, как она.
– Оставь тетю Этель в покое, любимая, – одернула ее Ирэн.
А Дэвид Маклеод успокоил девочку:
– Не волнуйся. Бабушка намерена избаловать тебя. Собственно, когда вернетесь к этой вашей тете…
– Но мы не вернемся к тете Этель, – убежденно возразила Джози. – Мы приехали жить с бабушкой.
Маклеод взглянул на Ирэн с явным удивлением:
– Вот как? Для меня это новость. – Потом, явно не собираясь обсуждать этот вопрос дальше, весело продолжил: – Скажите, вы видели что-нибудь прекраснее моря желтых маргариток на обочинах?.. А эти изумительные акации?
– Настоящее золото, – пробормотала Ирэн, но похвала, хотя и искренняя, была высказана ею механически. Страхи, возникшие в аэропорту Никосии, охватили ее с новой силой.
Невероятно, что бабушка не предупредила управляющего – своего младшего партнера или кто он там, – что они с Джози приехали в «Гермес» на постоянное жительство.
Возможно, старая леди, которую она, в конце концов, не видела восемь лет, слегка впала в маразм и, несмотря на письмо и телеграмму, не ожидала, что ее предложение переселиться к ней девочки воспримут всерьез?
В таком случае что же ей, Ирэн, теперь делать? Работа в Англии брошена, а ее крошечный капитал, кроме суммы, отложенной на воспитание и образование Джози, растрачен на оплату этого безумного приключения.
Ирэн обнаружила, что не может поддерживать беседу, но, к счастью, Джози болтала за двоих. Не обращая внимания на молчание двух взрослых, она все продолжала свой возбужденный монолог, с удивлением восклицая при каждом незнакомом виде: пастухов с маленькими смешанными стадами овец и коз, каменных домиков, полей, заросших дикими цветами всех мыслимых оттенков.
Они проехали предместья Никосии, города белых зданий и цветущих кустарников, – «Там живет наш друг мистер Николаидес», – важно объявила Джози, – и свернули на дорогу к Кирении, это было прекрасное шоссе с турецкими деревнями по обочинам – Ирэн вспомнила, что путешествовала по нему с родителями.
– Ты уже проезжала здесь, Джози, – сказала она маленькой сестре. – Я помню, мама держала тебя на коленях, пела греческую народную песню, а я делала вид, что помогаю отцу вести автомобиль, подавая сигналы рукой. Стояла жара, и ты клевала носом.
– Спой песню, – пристала к ней Джози.
Прежде чем Ирэн ответила, Дэвид удивленно поглядел на девочку:
– Не слишком ли трудная задача? В конце концов, после стольких лет в Англии…
Ирэн улыбнулась:
– Я могу спеть, но не сейчас. Слишком многое хочется увидеть. Пусть Джози подождет – а затем, возможно, я ее научу.
Действительно, они продолжали путь по весеннему Кипру в окружении ослепительной красоты. На обочинах все еще росли желтые маргаритки и оксалисы, окаймлявшие поля ярким золотом – поля, на которых в эти ранние дни апреля уже колосились короткие зеленые всходы, готовые, как отметил Дэвид, для уборки через несколько недель.
Птиц она тоже вспомнила, указывая Джози – сама на миг став ребенком – на крошечных черно-белых чеканов, столь же обычных в этой местности, как воробьи в Лондоне.
Когда дорога поднялась с широкой равнины в предгорья хребта Кирения и начала взбираться в горы, местность стала меняться. В садах долин все еще цвели цератонии и маслины, изредка щеголял фиолетовым нарядом багряник, попадались огненно-красные кусты гуайявы, на склонах паслись маленькие стада овец и коз и даже коровы. Но чем выше петляла дорога, тем больше появлялось хвойных деревьев, и пейзаж становился величественнее, даже грознее, но никак не мрачнее.
На горных пиках вздымались знаменитые древние замки крестоносцев, а розовые руины Белла-Паис, готического аббатства, даже в разрушенном состоянии сохраняли мирную атмосферу прошлых монашеских дней, в древней часовне аббатства все еще собирались на молитву жители деревни. По большим серым камням звонко сбегали серебряные ручьи, островки травы все еще давали пищу самым проворным животным, а почву покрывали, словно изящной цветной вышивкой, живописные полянки цикламена и цистуса.
Джози рвалась выйти и исследовать этот захватывающий новый мир, нарвать букетик цветов, но Дэвид непреклонно заявил, что любая дальнейшая задержка встревожит бабушку. Он утешил девочку, что времени у них впереди много, и пообещал, что привезет их с сестрой сюда на пикник.
Хотя его слова прозвучали довольно резко, Ирэн задумалась, действительно ли он так груб, как намекал Андреас. Он, конечно, далеко не красавец по сравнению с Андреасом или Гаем, однако в суровых чертах лица и пронизывающих серых глазах чувствуется характер, а в широких плечах – сила.
Манеры? Он вел себя с разумной предупредительностью. Но похоже, обаянием природа его обделила. Возможно, в ней говорит предубеждение; на фоне Гая, его восхитительной нежности даже комплиментам и мелким знакам внимания Андреаса не хватало непосредственности.
Гай! Почему он не выходит у нее из головы? Явное проявление слабости. Неужели она обречена постоянно сравнивать с ним каждого встреченного ею мужчину!
Мысли Ирэн отвлек вид, внезапно открывшийся ее глазам на вершине горбатой дороги: впереди раскинулось море, мерцающее в солнечном свете, – темно-синяя гладь, пронизанная яркими лазурными оттенками оперения зимородка. Очень красиво!
– О, любимая! – Она взволнованно обняла Джози. – Какой великолепный вид. Сколько ни смотришь, он всегда разный. И эти белые башни!
– Тут прекрасно. Но когда я смогу купаться? – Глаза Джози сияли.
Улыбаясь, Дэвид поглядел на нее:
– Все в свое время! – А Ирэн сказал: – Думаю, вам не покажется, что Кирения сильно изменилась. Я прожил в районе пять лет и все еще считаю его одним из самых красивых мест, которые видел, а это о многом говорит.
– Вы немало путешествовали?
Он кивнул:
– Я служил в британском торговом флоте, пока не повредил ногу и не поступил на работу к вашей бабушке. Вассилу связаны с семьей моей матери, и мои родители живут на юге острова.
– С вами произошла ужасная авария? – сочувственно осведомилась Джози. – Нападение страшных акул или что-то в этом роде?
– О нет! Ничего интересного! Хватит разговоров о разной ерунде, лучше смотрите в окно.
Ответ управляющего снова прозвучал резко, и осаженная Джози замолчала, впрочем, ее быстро отвлекло открывшееся перед ней чудесное зрелище.
Когда они медленно въехали в городок, Ирэн согласилась с теплой оценкой Дэвида: здесь действительно ничего не изменилось. Прекрасная гавань между древними каменными стенами и замком, яркие лодки отражаются в воде, девушки-рыбачки со смехом и разговорами раскидывают для просушки алые и розовые на солнце сети. Как хорошо снова пройти по пристани и мощеным улицам, вспоминая это и то здание, даже, возможно, сталкиваясь с людьми, знакомыми в детстве.
– Нам нельзя сейчас останавливаться. Время для прогулок у вас еще будет, – твердо, но уже спокойно сказал им Дэвид. – Даю вам минуту, посмотрите в море. Различаешь мягкую серую линию, Джози? Ирэн видела ее много раз.
– Вижу. Я думала, это низкое облако, – ответила девочка. – О, и намного выше и дальше него белые тучи.
– Умница! Ты смотришь на побережье Турции в сорока милях отсюда и на снежные горы Тавр.
Джози присвистнула, чего никогда не разрешала тетя Этель.
– Как в сказке! – восхищенно выдохнула она.
Они миновали старый город с его белыми стенами, цветущими кустарниками и с его полускрытыми садами, свернули на восток по дороге вдоль побережья и через несколько миль подъехали к гостинице «Гермес», гордо возвышавшейся фасадом к морю.
И тут, к удивлению Ирэн, чувство узнавания подвело ее. Это был не тот хаотичный старый дом, который она вспоминала с теплотой и нежностью, теперь это было что-то гораздо большее и внушительное.
Она поделилась своим открытием с Дэвидом, и управляющий самодовольно улыбнулся:
– Ваша бабушка и я многое сделали за пять минувших лет. Старый отель был очень привлекателен, но следует идти в ногу со временем. Современному туристу, от которого все более начинает зависеть экономика острова, требуются удобства. Например, номера с ванными здесь больше не роскошь – у нас их очень часто заказывают. Теперь желающих больше, чем номеров.
– Но все равно мне жаль, что старый дом исчез. Я так любила его.
– О, мы его не снесли. Когда начали перестройку, то позаботились включить комнаты, всегда занимаемые вашей бабушкой, в маленькое отдельное крыло и сохранили старый фасад неповрежденной части.
– У вас богатое воображение!
– Боюсь, у меня были другие идеи. Но кириа Вассилу очень упряма.
Ирэн бросила на него задумчивый взгляд, но по пути через двор он уже показывал Джози, широко раскрывшей от удивления глаза, апельсиновые цветы и оранжевые плоды, растущие вместе на деревьях, а еще лимоны, цветущие и плодоносящие таким же образом.
И затем на ступенях старого белого дома, который возник в памяти Ирэн, словно вчера, она увидела бабушку, та была, как обычно, в своем длинном черном шелковом платье, серебряные волосы покрывал черный шарф из шифона. Она все еще была красива лицом и фигурой, несмотря на новые морщины и легкую сутулость, и радостно улыбалась, яркие темные глаза светились счастьем, когда она поздоровалась по-гречески и раскрыла им объятия.
Ирэн взбежала по низким ступенькам и обняла ее, затем пропустила вперед Джози. Поднимая лицо для бабушкиного поцелуя, девочка сначала оробела, но через миг справилась с волнением и произнесла вежливую греческую версию «доброго утра», которой ее научила Ирэн в Майда-Вале, когда еще у них было мало надежды приехать на Кипр:
– Калимера сас!
Старая леди рассмеялась и погладила малышку по щеке.
– Умная девочка, – сказала она на правильном, но каком-то отрывистом английском языке. – Мы должны давать друг другу уроки языка, ты и я.
– Но, бабушка, ты знаешь английский намного лучше, чем я – греческий. – Сейчас Джози улыбалась.
– Моя дорогая, пришлось научиться, чтобы говорить с клиентами-англичанами, – весело сообщила ей бабушка. – Но мой язык все еще путается.
– У меня еще хуже. Ирэн пыталась меня учить, но тетя Этель так сердилась…
– Похоже, эта тетя Этель не идет у девочки из головы, – хмуро вмешался Дэвид, внося в дом чемоданы. И добавил, странно глядя на миссис Вассилу: – Говорит, что не поедет к ней. Останется здесь навсегда.
– Да? – Голос старой леди был ровен. Но к внучкам она обратилась, словно вообще не слышала Дэвида: – Идите, мои дорогие. Ирэн, я поселила вас обеих в хорошую комнату, где вы обычно спали при жизни ваших дорогих родителей, упокой Господь их души. – Она истово перекрестилась.
Хотя сейчас это крыло, похоже, считалось старомодным, комната на первом этаже, в которую провела их бабушка, по английским стандартам была очень просторной, объем подчеркивали белые стены и резное дерево. Французские окна выходили на каменный балкон, Ирэн выбежала на него и объявила, что там растет все то же апельсиновое дерево, оно расцвело и стучится ветками в комнату. В самой же комнате она с восторгом заметила на старом месте знакомую икону Богородицы.
– Но ты увидишь, гостиница во многом изменилась, – сказала ей бабушка с явным оттенком сожаления в голосе. – Мой замечательный управляющий Дэвид Маклеод – дальний кузен моего дорогого мужа со стороны его матери, но гораздо больше шотландец характером – претворяет в жизнь необходимые современные идеи. Он бесценный помощник. Но иногда мы расходимся во мнениях.
Ирэн подняла бровь:
– И что происходит тогда? У него довольно упрямый подбородок.
Миссис Вассилу пожала плечами, немного подумала перед ответом и уклончиво сказала:
– Всякое бывает. Я тоже могу быть упряма.
Внизу в гостиной, стены которой украшали семейные фотографии всех времен и размеров в разнообразных рамках, они сели обедать втроем. На первое был ягненок, ставший еще восхитительнее для Джози после бабушкиного объяснения, что блюдо приготовлено почти так же, как разбойники в старые времена готовили украденную овцу – в глиняных печах, спрятанных в сельской глубинке.
– Ты ведь знаешь о клептомании, – вставила Ирэн, и Джози энергично кивнула.
– Конечно. Тетя Этель говорит – это бесстыдное оправдание краж из магазина самообслуживания.
Участившиеся после отъезда ссылки ребенка на тетю Этель беспокоили Ирэн. Она пришла к выводу, что Джози, при всей видимой веселости, страдала от подсознательного страха, что новая жизнь, которая открывалась для них на Кипре, слишком хороша для правды, что связи между тетей и ею оборваны не навсегда. От этого ей еще больше захотелось выяснить, что подразумевала старая леди под своим приглашением.
Возможность подвернулась быстро. После обеда миссис Вассилу мягко отправила Джози в спальню для краткой сиесты, а Ирэн осталась внизу на дружескую беседу.
Сидя за кофе, Ирэн скоро узнала, что не стоит опасаться за будущее. Миссис Вассилу объяснила, что постепенно хочет сократить время своей активной работы в гостинице. В то же время бабушку крайне тревожила возможная потеря индивидуального подхода к людям, чему она всегда придавала большое значение – «как и твой дорогой дедушка».
– Ты так же очаровательна, как была твоя дорогая мать. По коротким письмам, что все эти годы приходили от тебя на мой день рождения и на Пасху, я знаю, что ты унаследовала ее искреннее расположение к людям и ее способности.
– Надеюсь, вы правы! – с сомнением улыбнулась Ирэн.
– Уверена. Так или иначе, когда в прошлом году доктор сказал, что мне следует меньше работать, я отказалась слушать Дэвида и других о компетентных молодых женщинах, желающих здесь работать. Я подумала: Ирэн, моя внучка, вот кто мне нужен. Скоро ей исполнится двадцать один год, и она будет свободна делать то, что ей нравится, ей и девочке. Ко дню рождения я напишу Ирэн и попрошу приехать, ее дом здесь. Так я и сделала. И вы приехали.
Облегчение окатило Ирэн, словно поток прохладной воды в палящий зной.
– Нам не очень счастливо жилось с родственниками папы, – искренне поделилась она с бабушкой. – Его брат, дядя Герберт, был добр. Но тетя Этель – его жена… ее все время вспоминает Джози! Не думаю, что до нашего появления она много общалась с детьми;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20