Пока Псалом не выболтал всей округе, что у Робийяров забила нефть, надо было его забрать с заднего двора салуна.
Старый Пьер галопом поскакал в свое имение. Позвал Лево и Право. Велел им вытащить из кабака Псалома и разнести по округе слух, что хозяин неудачно пошутил со слугой, напугал его злыми духами, и тот сдвинулся. «Сам же дал ему золотой, – сердился Робийяр, – как будто специально, чтобы он наболтал лишнего».
Вскоре Псалом был доставлен в имение. Хозяин велел запереть негра в подвале до утра. Сам Робийяр спать не мог и все думал, что делать с этой проклятой нефтью. С одной стороны – это деньги, с другой – стать торгашом…
Начать разрабатывать нефть – это, конечно, сорвать лакомый куш. Но ведь придется уничтожить «Страшный Суд». Разорить лес, в котором они гуляли с Кэролайн. И потом надо нанимать белых для работы на этой шахте, а все белые рабочие – воры и убийцы. Замкнутый круг. Деньги нужны для имения, ведь оно хиреет. С другой стороны, ни один уважающий себя плантатор не мог стать торговцем. Из всех соседей только один Чарльз Батлер – владелец хлопковых плантаций из соседнего графства – не погнушался заняться торговлей нефтью. Но Батлер есть Батлер. Позор всего их сословия. Этот был готов на все. Робийяр знал его с незапамятных времен – они вместе служили в одном полку еще во время Мексиканской кампании.
В любом случае надо заткнуть рот Псалому. После изгнания Филиппа Псалом стал крайне недружелюбен со старым хозяином, сторонится его, а иногда посмотрит так, будто хочет убить.
Кстати сказать, подружка Псалома живет у другого хозяина – как раз у мерзавца Батлера. Раньше Псалом чуть ли не семь раз на дню просил ее выкупить, а теперь, когда Филиппа изгнали, даже не заикается об этом, будто ему уже все равно, есть ли эта женщина или нет. Как ее имя? Очень смешное – Серна.
«А может, Псалома убить? – мистер Робийяр кровожадностью не отличался, но здравый смысл в нем был силен. – Пожалуй, стоило бы, – решил он. – Но так поступил бы Батлер, нет так я делать не буду».
Утром мистера Робийяра разбудили нехорошим известием: Псалом сбежал из-под стражи, выбрался сквозь дыру, которую под сараем прорыли свиньи. Отпечатки босых ног вели к опушке. А в лесу искать негра было бесполезно.
Оставалось ждать и надеяться на то, что молва, пущенная Лево и Право, сделает свое дело, и все сочтут Псалома беглым сумасшедшим.
«Мистер Батлер плюнул бы на него, а я, – подумал старик Робийяр, – раз так, буду искать».
Мистер Батлер жил в своем поместье «Беременное озеро», которое называлось так из-за того, что стояло на берегу у воды, которая бурно разливалась после каждого сезона дождей.
С Робийяром Батлера связывала общая молодость. Они вместе служили на мексиканской войне. В одном полку. Там между ними произошла некрасивая история, но какая – молва умалчивала.
После окончания войны у Батлера было несколько неудачных попыток женитьбы, но все девушки почему-то отвергли его. Чарльз был одинок. Правда ходили слухи, что у него был племянник – Ретт, которого к дяде и близко не подпускали, дабы не испортил влиянием.
В имении Батлер жил со своей наложницей, чернокожей служанкой Серной. Батлер был очень привязан к ней, ибо в глубине души, несмотря на дурную славу, он был человеком сентиментальным. Жил он уединенно, хотя и имел дом в городе, но туда приезжал очень редко.
Батлер мечтал иметь много детей, но кроме племянника судьба ему ничего не дала. Все свои недюжинные силы и способности он употреблял на то, чтобы зарабатывать деньги.
Батлер не интересовался слухами и пересудами и потому не знал об истории, что разыгралась в доме Робийяров. Он совсем недавно вернулся из Мексики, где провернул удачное дельце, и всю последнюю неделю вставал с постели только затем, чтобы снова поскорее лечь туда. Серна мурлыкала у него на груди свои темные негритянские песни. Батлер чувствовал себя сильным, как никогда.
Батлер знакомится с любовником своей любовницы
В Мексике, где он некогда служил, он истосковался по своей милой Кудряшке, как он ласково называл любовницу. И теперь наслаждался ею. Но странно, впервые Батлер почувствовал, что в Серне что-то изменилось. Она не перестала быть нежной с ним, нет, но то ли она стала по-другому прикасаться губами к его коже, то ли что-то еще…
«А может, что-то произошло во мне? – думал Батлер. – Я очерствел за время своих скитаний. Нет, никогда мне не сыскать женщины более нежной, чем эта». Серна была сама грация и спокойствие, сама нега и лень. Но Батлер чувствовал – стоит ее отпустить от себя, и она улетит куда-то как стрела.
«Интересно, что же все-таки произошло?»
– Милая, – обратился он к Серне. – Скажи, что в округе произошло за время моего отсутствия? Я еще не был в городе, не успел наслушаться от этого чопорного Бибисера и белых девиц сплетен. Что-нибудь здесь изменилось?
Негритянка открыла свой левый глаз.
– Ничего. Коза сдохла у Старого Дуба.
– Старый Дуб? Это кто?
– Старый Дуб – это дядюшка-негр, который чинит сапоги лучше белых людей.
– Значит, у него свинья умерла?
– Умерла.
– А что еще приключилось?
– Больше ничего.
– Вот как?
Что-то было в этом не так. Обычно Серна обрушивала на Батлера поток новостей, даже когда он отсутствовал три дня, а теперь он вернулся из полуторамесячной отлучки, и в округе ничего не произошло. «Ничего? Это надо проверить».
– А иди ты к черту, – сказал он вдруг, поворачиваясь на другой бок, – скучная ты стала. Хочу спать один. – И белый мужчина демонстративно захрапел.
Кудряшка некоторое время лежала рядом, потом легко соскользнула с кровати и исчезла за дверью. Батлер выждал некоторое время, а потом на цыпочках прокрался к двери. Серна ходила где-то в глубине дома, что-то напевая.
«Дурак, я ее уморил, а придумал бог весть что. Ей надо от меня отдохнуть, кажется, мой пыл ей не по плечу. Пойду лягу». И только Батлер собрался на самом деле уснуть, как шаги Серны заскрипели на деревянных ступенях лестницы черного хода.
«А ведь ночь, – подумал Батлер. – Пожалуй, что даже черной девушке страшновато выходить одной. Пойду-ка проверю».
Батлер, как тень, скользнул за Кудряшкой-Серной. Она обогнула дом и побежала к озеру, где у негров был сделан самодельный плавучий островок-плотик, забросанный сверху дерном, и сверху – шалаш. Негры использовали плавучий островок для ловли птиц. К этому-то плоту и бежала сейчас Серна. Он был пришвартован к берегу. Кудряшка нырнула в шалаш, и прежде чем Батлер успел добежать до плотика, тот отчалил от берега. Батлер остался незамеченным. Он тихо вернулся в дом и затаился. Часу в третьем ночи он услышал скрип двери и шлепанье босых ног Серны. А еще через секунду она нырнула к нему в постель и замерла на самом краешке, не прикасаясь к Батлеру. Подождала, подвинулась поближе, подождала – и прижалась всем горячим телом. Огонь пробежал по жилам Батлера. Он повернул голову, не разлепляя век, обнял Серну и подмял под себя. Его трясло, ее кожа охладила его губы. Батлер сгорел моментально, как сухой дуб в теплую ночь при слабом ветерке.
Серна гладила его волосы, и Батлер возмутился в душе: так мать ласкает сына, а не любовница возлюбленного. Видимо, свои чувства любовница-Серна оставила на плотике. Батлер впился горячим поцелуем в ее губы и спросил, не отрываясь:
– Зачем ты ходила на плотик? Серна, не отнимая губ, прошептала:
– У меня там мужчина.
– А я у тебя кто – мул?
В тихом голосе Батлера прошелестела угроза: темнота была готова разорваться проклятиями и криками о помощи.
– Ты у меня тоже мужчина, но белый.
– Так, значит, ты ко мне – после черного?
– Я сама черная. Что тебя смущает?
– Но разве это не называется на языке белых людей изменой, за которую муж может убить свою жену?
Серна прижалась к телу Батлера плотнее и провела пальцами по его ягодицам.
– Это если мужу изменяешь, а если с мужем, то это не измена.
– Ты хочешь сказать, что ты изменяла мне с собственным мужем?
– Да, ты же на мне не собираешься жениться. А я хочу быть нормальной женщиной и иметь мужа и детишек.
– У тебя целый дом в распоряжении: ты командуешь белыми.
– А они мне за это мстят, гадят и говорят тебе, будто это сделала я.
– Я им не верю.
– Потому что еще не остыл ко мне. А остынешь – поверишь. Я уже давно замужем. Мы были разлучены. А теперь он сбежал от своего прежнего хозяина и скрывается на озере. Так что, мистер Чарльз, никакой измены.
– Я уверен, что в подобной ситуации ты дала бы фору любой женщине. Я застаю тебя с другим мужчиной – а ты же меня делаешь виноватым и убеждаешь, что я нехорош, потому что подглядывал за вами.
– А это действительно нехорошо, что ты подглядывал за нами: пришло бы время, и я сама тебе бы все рассказала.
– Мерзавка. Но, наверное, за такую смелость я тебя люблю. Значит, получается так, что не я тебя простил, а ты меня.
– Получается так.
– Хорошо. А как зовут твоего суженого?
– Псалом. Он сбежал от Робийяра.
Маска примирения моментально слетела с лица Батлера, оно исказилось неподдельной ненавистью.
– Что? – зарычал он. – Я буду скрывать у себя беглого раба Робийяра, которому я самому не предоставил бы убежища под своим кровом?! И ты смеешь говорить мне об этом так спокойно?
– Не кипятись. Он не виноват в твоей ненависти к Робийяру.
– Я его убью! – Батлер вскочил с кровати.
– Ты не можешь ревновать к простому негру, Чарльз Батлер! – закричала Серна. – Где твое достоинство белого мужчины? Выслушай сначала его.
– Вот я его и выслушаю – в вашем шалашике. А еще лучше – приведи его ко мне. Я сам решу – нужен он мне или нет, и если нет, я убью его как негра, переспавшего с моей любовницей. Иди же за ним!
Батлер остался один. Судорожно стал рыться в шкафах. Нашел свой черный смокинг, бабочку, белоснежную сорочку, долго подкручивал усы перед зеркалом… нашел цилиндр, надел его и уселся в кресло.
Даже Серна растерялась, когда увидела его в таком виде. Она остановилась в нерешительности, а потом бухнулась перед Батлером на колени и, пряча улыбку, пролепетала тоненьким голоском:
– Я привела беглого раба, хозяин.
Псалом как увидел, с каким соперником он делил одну и ту же женщину, от страха присел со словами: «Готов делать все, что ни прикажете, только не выгоняйте».
Батлер был в душе уязвлен изменой Серны, и возлагал всю вину на своего черного соперника, но это был всего лишь добродушный глуповатый негр, который был нужен Серне только потому, что она не собиралась весь век ходить в любовницах белого джентльмена. Слава богу, Батлер не знал, что силами природы этот негр будет одарен получше хозяина.
– Значит, ты хочешь взять ее себе в жены, раб? – спросил Батлер.
– Да, я хочу свою Серну в жены.
– Так почему же ты не попросил своего хозяина выкупить ее у меня, как это делают обычно, чтобы женщину привезти к мужу, а не наоборот?
И тут Псалом рассказал Батлеру такое, от чего глаза у того заблестели, как сама луна. Оказалось, что у Робийяра на участке – нефть. Это обнаружил Псалом, когда копал артезианский колодец рядом с любимыми розами Робийяра. «Не может француз без роз, как и без странностей с женщинами», – злорадно расхохотался в душе Батлер.
Про эту находку Псалому велели молчать, а он возьми и напейся на тот золотой, что ему дали за молчание. Да, беда с этими неграми, не знаешь, в чем они тебя обманут. Белый бы на своем молчании состоянии мог сколотить, а этот только беду на себя навлек. Псалома за разглашательство скрутили да еще и выпороли – до крови. После этого он решил сбежать. Лихо. Такого поворота дела Батлер не ожидал. Он вернулся из Мексики с ощущением, что бизнес его теряет свою прибыльность – требовались новые пути наживы. И вот тут – нефть.
Батлер уже давно занимался нефтью и бредил ею. Но в их графстве, объяснили ему специалисты, если и есть залежи нефти, то очень незначительные. Такие подземные озера, как правило, только в одном месте выходят на поверхность, а в остальных стремительно скатываются как бы в мешок.
В их графстве не имело смысла бурить нефть – затраты на оборудование не оправдывались предполагаемыми доходами. Но в мозгу у Батлера созрел другой план.
Если нефть выходит на поверхность у кого-нибудь одного, значит, на этом можно великолепно блефануть не тратя деньги на глубинные нефтедобывающие установки, качать ее, пока она есть, а потом втридорога продать участок какому-нибудь простофиле. Вот это блеск!
Весь вопрос в том, как подступиться к «Страшному Суду».
– Значит, ты говоришь, что он тебя выпорол? – Батлер вновь обратился к Псалому. – Что же это? Робийяры никогда не пороли своих негров, или с ним что-то произошло?
– Произошло, масса, да. Мистер Пьер стал сущий зверь. Зверь, и то добрее, потому что свое дитя не убивает.
– Дитя? А что, Робийяр убил какую-то из своих дочерей? Интересно, за что? Наверное, он обнаружил их вместе с коровами во время игры с быками. – И от собственной сальности Батлер расхохотался.
Серна на него презрительно взглянула. А Псалом, даже не почувствовавший в словах страшного господина и тени насмешки, возразил:
– Он не девочек своих убил, он племянника своего убил.
– Что? Как это? – Это была уже новость. Все в графстве знали, что Робийяр боготворил сестру и потому на своего племянника молился.
– Он его насмерть убил? Чем? Вилами или ружьем?
– Господь с вами, – до негра дошло, что над ним смеются. – До таких страстей не дошло. Мистер Филипп якобы над Эванджелистом потешался, а мистер Пьер его за это наказал. Только я полагаю, это сам Эванджелиста виноват.
Когда Батлер выяснил, что совершил Филипп и какое понес наказание, он страшно развеселился.
– Чувствуется инквизиторская родня в крови, – простонал он. – Значит, голого перед всеми девицами и слугами! Знатно, знатно поступил. Но теперь парню уж не жениться в нашей округе. Ни одна девица за него не пойдет. Прежде от стыда сгорит, что ее будущего супруга кто-то видел в чем мать родила. А жаль, хороший парень рос. Он мне всегда нравился. Хоть и похож на Робийяра, но все-таки больше в Кэролайн, – и Батлер предался своим воспоминаниям о том, как он сватался к Кэролайн, когда она только появилась в их округе. Неумолимый Пьер Робийяр вел себя, как собака на сене; всем претендентам давал за нее только один ответ – нет! И Батлер был в числе тех, кто получил отказ. А Кэролайн он действительно любил. Теперь вот пострадал ее сын. «Но что-то не вяжется это с Робийяром, – подумал Батлер. – Ну, показал он англичанам негра, ну и что? Ну, продал он им эти карты? А может быть, на них-то нефть и обозначена, и значит, у меня могли быть конкуренты. Но англичане все равно ничего не добьются без согласия Робийяра».
– Только не совершал ничего этого молодой господин, – закончил Псалом рассказ и горестно утер слезу.
– Раз карты пропали – значит совершал.
«Как в крови людей воровство сильно! – подумал Батлер. – Даже у отпрыска благородного семейства…»
– Не совершал! Потому что я видел, как мистер Робийяр сам доставал из своего тайника карты и прятал их в другое место, и еще я видел, что когда мистер Робийяр вышел из библиотеки с одеждой Филиппа, он спустился к себе в кабинет за долларами и не знал, сколько туда надо их положить, поэтому устроил цирковой трюк с долларами, которые накрывают платком, и отсчитал ровно столько, сколько нужно.
Это не могло не вызвать искреннего восхищения Батлера, любящего находчивых людей.
– А он по-прежнему не пасует в трудных ситуациях. А теперь скажи мне, зачем он тогда выгнал юношу из дома?
Негр развел руками.
– Я не знаю этого, мой новый хозяин. Это тайна.
– Ты мне польстил своим обращением, я принимаю тебя в семью моих рабов, скажу тебе, это почетно – быть рабом Чарльза Батлера. И вот мое первое задание обо всем, что ты здесь мне рассказал, больше не должна знать ни одна живая душа. Ты это понял? Ведь, кажется, этого требуют у тебя все твои хозяева. Теперь ты можешь идти, и я думаю, твоя жена проследит за тобой.
Странная пара, в которой жена стоила ста таких мужей, ушла, а Батлер, оставшись один, подумал «Теперь мне надо разыскать этого молодого человека и выяснить у него, за что же выгнал его родной дядя. Для этого мне придется его сначала найти. Неплохое занятие для немолодого человека».
Так Филиппа Робийяра стали искать уже два джентльмена Пьер Робийяр и Чарльз Батлер. Сами того не зная, они устроили презанятную гонку. Чарльзом Батлером двигала месть и желание разбогатеть. Что двигало Пьером Робийяром, не знал никто.
Странствия Филиппа
Оставшись совсем один с двумястами долларами в кармане, Филипп готов был повеситься. Он даже не чувствовал себя невиновным. Когда мир рушится, душа, юная, наивная, чистая и безгрешная, всегда видит причины этого в себе самой.
«Я, видимо, очень грешен, раз на меня пала чужая вина».
Как взрослый человек Филипп мог бы полегче отнестись к своему наказанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Старый Пьер галопом поскакал в свое имение. Позвал Лево и Право. Велел им вытащить из кабака Псалома и разнести по округе слух, что хозяин неудачно пошутил со слугой, напугал его злыми духами, и тот сдвинулся. «Сам же дал ему золотой, – сердился Робийяр, – как будто специально, чтобы он наболтал лишнего».
Вскоре Псалом был доставлен в имение. Хозяин велел запереть негра в подвале до утра. Сам Робийяр спать не мог и все думал, что делать с этой проклятой нефтью. С одной стороны – это деньги, с другой – стать торгашом…
Начать разрабатывать нефть – это, конечно, сорвать лакомый куш. Но ведь придется уничтожить «Страшный Суд». Разорить лес, в котором они гуляли с Кэролайн. И потом надо нанимать белых для работы на этой шахте, а все белые рабочие – воры и убийцы. Замкнутый круг. Деньги нужны для имения, ведь оно хиреет. С другой стороны, ни один уважающий себя плантатор не мог стать торговцем. Из всех соседей только один Чарльз Батлер – владелец хлопковых плантаций из соседнего графства – не погнушался заняться торговлей нефтью. Но Батлер есть Батлер. Позор всего их сословия. Этот был готов на все. Робийяр знал его с незапамятных времен – они вместе служили в одном полку еще во время Мексиканской кампании.
В любом случае надо заткнуть рот Псалому. После изгнания Филиппа Псалом стал крайне недружелюбен со старым хозяином, сторонится его, а иногда посмотрит так, будто хочет убить.
Кстати сказать, подружка Псалома живет у другого хозяина – как раз у мерзавца Батлера. Раньше Псалом чуть ли не семь раз на дню просил ее выкупить, а теперь, когда Филиппа изгнали, даже не заикается об этом, будто ему уже все равно, есть ли эта женщина или нет. Как ее имя? Очень смешное – Серна.
«А может, Псалома убить? – мистер Робийяр кровожадностью не отличался, но здравый смысл в нем был силен. – Пожалуй, стоило бы, – решил он. – Но так поступил бы Батлер, нет так я делать не буду».
Утром мистера Робийяра разбудили нехорошим известием: Псалом сбежал из-под стражи, выбрался сквозь дыру, которую под сараем прорыли свиньи. Отпечатки босых ног вели к опушке. А в лесу искать негра было бесполезно.
Оставалось ждать и надеяться на то, что молва, пущенная Лево и Право, сделает свое дело, и все сочтут Псалома беглым сумасшедшим.
«Мистер Батлер плюнул бы на него, а я, – подумал старик Робийяр, – раз так, буду искать».
Мистер Батлер жил в своем поместье «Беременное озеро», которое называлось так из-за того, что стояло на берегу у воды, которая бурно разливалась после каждого сезона дождей.
С Робийяром Батлера связывала общая молодость. Они вместе служили на мексиканской войне. В одном полку. Там между ними произошла некрасивая история, но какая – молва умалчивала.
После окончания войны у Батлера было несколько неудачных попыток женитьбы, но все девушки почему-то отвергли его. Чарльз был одинок. Правда ходили слухи, что у него был племянник – Ретт, которого к дяде и близко не подпускали, дабы не испортил влиянием.
В имении Батлер жил со своей наложницей, чернокожей служанкой Серной. Батлер был очень привязан к ней, ибо в глубине души, несмотря на дурную славу, он был человеком сентиментальным. Жил он уединенно, хотя и имел дом в городе, но туда приезжал очень редко.
Батлер мечтал иметь много детей, но кроме племянника судьба ему ничего не дала. Все свои недюжинные силы и способности он употреблял на то, чтобы зарабатывать деньги.
Батлер не интересовался слухами и пересудами и потому не знал об истории, что разыгралась в доме Робийяров. Он совсем недавно вернулся из Мексики, где провернул удачное дельце, и всю последнюю неделю вставал с постели только затем, чтобы снова поскорее лечь туда. Серна мурлыкала у него на груди свои темные негритянские песни. Батлер чувствовал себя сильным, как никогда.
Батлер знакомится с любовником своей любовницы
В Мексике, где он некогда служил, он истосковался по своей милой Кудряшке, как он ласково называл любовницу. И теперь наслаждался ею. Но странно, впервые Батлер почувствовал, что в Серне что-то изменилось. Она не перестала быть нежной с ним, нет, но то ли она стала по-другому прикасаться губами к его коже, то ли что-то еще…
«А может, что-то произошло во мне? – думал Батлер. – Я очерствел за время своих скитаний. Нет, никогда мне не сыскать женщины более нежной, чем эта». Серна была сама грация и спокойствие, сама нега и лень. Но Батлер чувствовал – стоит ее отпустить от себя, и она улетит куда-то как стрела.
«Интересно, что же все-таки произошло?»
– Милая, – обратился он к Серне. – Скажи, что в округе произошло за время моего отсутствия? Я еще не был в городе, не успел наслушаться от этого чопорного Бибисера и белых девиц сплетен. Что-нибудь здесь изменилось?
Негритянка открыла свой левый глаз.
– Ничего. Коза сдохла у Старого Дуба.
– Старый Дуб? Это кто?
– Старый Дуб – это дядюшка-негр, который чинит сапоги лучше белых людей.
– Значит, у него свинья умерла?
– Умерла.
– А что еще приключилось?
– Больше ничего.
– Вот как?
Что-то было в этом не так. Обычно Серна обрушивала на Батлера поток новостей, даже когда он отсутствовал три дня, а теперь он вернулся из полуторамесячной отлучки, и в округе ничего не произошло. «Ничего? Это надо проверить».
– А иди ты к черту, – сказал он вдруг, поворачиваясь на другой бок, – скучная ты стала. Хочу спать один. – И белый мужчина демонстративно захрапел.
Кудряшка некоторое время лежала рядом, потом легко соскользнула с кровати и исчезла за дверью. Батлер выждал некоторое время, а потом на цыпочках прокрался к двери. Серна ходила где-то в глубине дома, что-то напевая.
«Дурак, я ее уморил, а придумал бог весть что. Ей надо от меня отдохнуть, кажется, мой пыл ей не по плечу. Пойду лягу». И только Батлер собрался на самом деле уснуть, как шаги Серны заскрипели на деревянных ступенях лестницы черного хода.
«А ведь ночь, – подумал Батлер. – Пожалуй, что даже черной девушке страшновато выходить одной. Пойду-ка проверю».
Батлер, как тень, скользнул за Кудряшкой-Серной. Она обогнула дом и побежала к озеру, где у негров был сделан самодельный плавучий островок-плотик, забросанный сверху дерном, и сверху – шалаш. Негры использовали плавучий островок для ловли птиц. К этому-то плоту и бежала сейчас Серна. Он был пришвартован к берегу. Кудряшка нырнула в шалаш, и прежде чем Батлер успел добежать до плотика, тот отчалил от берега. Батлер остался незамеченным. Он тихо вернулся в дом и затаился. Часу в третьем ночи он услышал скрип двери и шлепанье босых ног Серны. А еще через секунду она нырнула к нему в постель и замерла на самом краешке, не прикасаясь к Батлеру. Подождала, подвинулась поближе, подождала – и прижалась всем горячим телом. Огонь пробежал по жилам Батлера. Он повернул голову, не разлепляя век, обнял Серну и подмял под себя. Его трясло, ее кожа охладила его губы. Батлер сгорел моментально, как сухой дуб в теплую ночь при слабом ветерке.
Серна гладила его волосы, и Батлер возмутился в душе: так мать ласкает сына, а не любовница возлюбленного. Видимо, свои чувства любовница-Серна оставила на плотике. Батлер впился горячим поцелуем в ее губы и спросил, не отрываясь:
– Зачем ты ходила на плотик? Серна, не отнимая губ, прошептала:
– У меня там мужчина.
– А я у тебя кто – мул?
В тихом голосе Батлера прошелестела угроза: темнота была готова разорваться проклятиями и криками о помощи.
– Ты у меня тоже мужчина, но белый.
– Так, значит, ты ко мне – после черного?
– Я сама черная. Что тебя смущает?
– Но разве это не называется на языке белых людей изменой, за которую муж может убить свою жену?
Серна прижалась к телу Батлера плотнее и провела пальцами по его ягодицам.
– Это если мужу изменяешь, а если с мужем, то это не измена.
– Ты хочешь сказать, что ты изменяла мне с собственным мужем?
– Да, ты же на мне не собираешься жениться. А я хочу быть нормальной женщиной и иметь мужа и детишек.
– У тебя целый дом в распоряжении: ты командуешь белыми.
– А они мне за это мстят, гадят и говорят тебе, будто это сделала я.
– Я им не верю.
– Потому что еще не остыл ко мне. А остынешь – поверишь. Я уже давно замужем. Мы были разлучены. А теперь он сбежал от своего прежнего хозяина и скрывается на озере. Так что, мистер Чарльз, никакой измены.
– Я уверен, что в подобной ситуации ты дала бы фору любой женщине. Я застаю тебя с другим мужчиной – а ты же меня делаешь виноватым и убеждаешь, что я нехорош, потому что подглядывал за вами.
– А это действительно нехорошо, что ты подглядывал за нами: пришло бы время, и я сама тебе бы все рассказала.
– Мерзавка. Но, наверное, за такую смелость я тебя люблю. Значит, получается так, что не я тебя простил, а ты меня.
– Получается так.
– Хорошо. А как зовут твоего суженого?
– Псалом. Он сбежал от Робийяра.
Маска примирения моментально слетела с лица Батлера, оно исказилось неподдельной ненавистью.
– Что? – зарычал он. – Я буду скрывать у себя беглого раба Робийяра, которому я самому не предоставил бы убежища под своим кровом?! И ты смеешь говорить мне об этом так спокойно?
– Не кипятись. Он не виноват в твоей ненависти к Робийяру.
– Я его убью! – Батлер вскочил с кровати.
– Ты не можешь ревновать к простому негру, Чарльз Батлер! – закричала Серна. – Где твое достоинство белого мужчины? Выслушай сначала его.
– Вот я его и выслушаю – в вашем шалашике. А еще лучше – приведи его ко мне. Я сам решу – нужен он мне или нет, и если нет, я убью его как негра, переспавшего с моей любовницей. Иди же за ним!
Батлер остался один. Судорожно стал рыться в шкафах. Нашел свой черный смокинг, бабочку, белоснежную сорочку, долго подкручивал усы перед зеркалом… нашел цилиндр, надел его и уселся в кресло.
Даже Серна растерялась, когда увидела его в таком виде. Она остановилась в нерешительности, а потом бухнулась перед Батлером на колени и, пряча улыбку, пролепетала тоненьким голоском:
– Я привела беглого раба, хозяин.
Псалом как увидел, с каким соперником он делил одну и ту же женщину, от страха присел со словами: «Готов делать все, что ни прикажете, только не выгоняйте».
Батлер был в душе уязвлен изменой Серны, и возлагал всю вину на своего черного соперника, но это был всего лишь добродушный глуповатый негр, который был нужен Серне только потому, что она не собиралась весь век ходить в любовницах белого джентльмена. Слава богу, Батлер не знал, что силами природы этот негр будет одарен получше хозяина.
– Значит, ты хочешь взять ее себе в жены, раб? – спросил Батлер.
– Да, я хочу свою Серну в жены.
– Так почему же ты не попросил своего хозяина выкупить ее у меня, как это делают обычно, чтобы женщину привезти к мужу, а не наоборот?
И тут Псалом рассказал Батлеру такое, от чего глаза у того заблестели, как сама луна. Оказалось, что у Робийяра на участке – нефть. Это обнаружил Псалом, когда копал артезианский колодец рядом с любимыми розами Робийяра. «Не может француз без роз, как и без странностей с женщинами», – злорадно расхохотался в душе Батлер.
Про эту находку Псалому велели молчать, а он возьми и напейся на тот золотой, что ему дали за молчание. Да, беда с этими неграми, не знаешь, в чем они тебя обманут. Белый бы на своем молчании состоянии мог сколотить, а этот только беду на себя навлек. Псалома за разглашательство скрутили да еще и выпороли – до крови. После этого он решил сбежать. Лихо. Такого поворота дела Батлер не ожидал. Он вернулся из Мексики с ощущением, что бизнес его теряет свою прибыльность – требовались новые пути наживы. И вот тут – нефть.
Батлер уже давно занимался нефтью и бредил ею. Но в их графстве, объяснили ему специалисты, если и есть залежи нефти, то очень незначительные. Такие подземные озера, как правило, только в одном месте выходят на поверхность, а в остальных стремительно скатываются как бы в мешок.
В их графстве не имело смысла бурить нефть – затраты на оборудование не оправдывались предполагаемыми доходами. Но в мозгу у Батлера созрел другой план.
Если нефть выходит на поверхность у кого-нибудь одного, значит, на этом можно великолепно блефануть не тратя деньги на глубинные нефтедобывающие установки, качать ее, пока она есть, а потом втридорога продать участок какому-нибудь простофиле. Вот это блеск!
Весь вопрос в том, как подступиться к «Страшному Суду».
– Значит, ты говоришь, что он тебя выпорол? – Батлер вновь обратился к Псалому. – Что же это? Робийяры никогда не пороли своих негров, или с ним что-то произошло?
– Произошло, масса, да. Мистер Пьер стал сущий зверь. Зверь, и то добрее, потому что свое дитя не убивает.
– Дитя? А что, Робийяр убил какую-то из своих дочерей? Интересно, за что? Наверное, он обнаружил их вместе с коровами во время игры с быками. – И от собственной сальности Батлер расхохотался.
Серна на него презрительно взглянула. А Псалом, даже не почувствовавший в словах страшного господина и тени насмешки, возразил:
– Он не девочек своих убил, он племянника своего убил.
– Что? Как это? – Это была уже новость. Все в графстве знали, что Робийяр боготворил сестру и потому на своего племянника молился.
– Он его насмерть убил? Чем? Вилами или ружьем?
– Господь с вами, – до негра дошло, что над ним смеются. – До таких страстей не дошло. Мистер Филипп якобы над Эванджелистом потешался, а мистер Пьер его за это наказал. Только я полагаю, это сам Эванджелиста виноват.
Когда Батлер выяснил, что совершил Филипп и какое понес наказание, он страшно развеселился.
– Чувствуется инквизиторская родня в крови, – простонал он. – Значит, голого перед всеми девицами и слугами! Знатно, знатно поступил. Но теперь парню уж не жениться в нашей округе. Ни одна девица за него не пойдет. Прежде от стыда сгорит, что ее будущего супруга кто-то видел в чем мать родила. А жаль, хороший парень рос. Он мне всегда нравился. Хоть и похож на Робийяра, но все-таки больше в Кэролайн, – и Батлер предался своим воспоминаниям о том, как он сватался к Кэролайн, когда она только появилась в их округе. Неумолимый Пьер Робийяр вел себя, как собака на сене; всем претендентам давал за нее только один ответ – нет! И Батлер был в числе тех, кто получил отказ. А Кэролайн он действительно любил. Теперь вот пострадал ее сын. «Но что-то не вяжется это с Робийяром, – подумал Батлер. – Ну, показал он англичанам негра, ну и что? Ну, продал он им эти карты? А может быть, на них-то нефть и обозначена, и значит, у меня могли быть конкуренты. Но англичане все равно ничего не добьются без согласия Робийяра».
– Только не совершал ничего этого молодой господин, – закончил Псалом рассказ и горестно утер слезу.
– Раз карты пропали – значит совершал.
«Как в крови людей воровство сильно! – подумал Батлер. – Даже у отпрыска благородного семейства…»
– Не совершал! Потому что я видел, как мистер Робийяр сам доставал из своего тайника карты и прятал их в другое место, и еще я видел, что когда мистер Робийяр вышел из библиотеки с одеждой Филиппа, он спустился к себе в кабинет за долларами и не знал, сколько туда надо их положить, поэтому устроил цирковой трюк с долларами, которые накрывают платком, и отсчитал ровно столько, сколько нужно.
Это не могло не вызвать искреннего восхищения Батлера, любящего находчивых людей.
– А он по-прежнему не пасует в трудных ситуациях. А теперь скажи мне, зачем он тогда выгнал юношу из дома?
Негр развел руками.
– Я не знаю этого, мой новый хозяин. Это тайна.
– Ты мне польстил своим обращением, я принимаю тебя в семью моих рабов, скажу тебе, это почетно – быть рабом Чарльза Батлера. И вот мое первое задание обо всем, что ты здесь мне рассказал, больше не должна знать ни одна живая душа. Ты это понял? Ведь, кажется, этого требуют у тебя все твои хозяева. Теперь ты можешь идти, и я думаю, твоя жена проследит за тобой.
Странная пара, в которой жена стоила ста таких мужей, ушла, а Батлер, оставшись один, подумал «Теперь мне надо разыскать этого молодого человека и выяснить у него, за что же выгнал его родной дядя. Для этого мне придется его сначала найти. Неплохое занятие для немолодого человека».
Так Филиппа Робийяра стали искать уже два джентльмена Пьер Робийяр и Чарльз Батлер. Сами того не зная, они устроили презанятную гонку. Чарльзом Батлером двигала месть и желание разбогатеть. Что двигало Пьером Робийяром, не знал никто.
Странствия Филиппа
Оставшись совсем один с двумястами долларами в кармане, Филипп готов был повеситься. Он даже не чувствовал себя невиновным. Когда мир рушится, душа, юная, наивная, чистая и безгрешная, всегда видит причины этого в себе самой.
«Я, видимо, очень грешен, раз на меня пала чужая вина».
Как взрослый человек Филипп мог бы полегче отнестись к своему наказанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42