«Nullius In Verba» – «Слова – ничто». 5 Кэтрин сидела в оцепенении. Что же делать? Она обвела взглядом кабинет профессора, знакомые книжные полки и мебель, и глаза вновь стали наполняться слезами. Все здесь напоминало о том, что она больше никогда не увидит старинного друга.Ей припомнилось, как много лет назад она впервые приехала к профессору на ферму. В ту пору она была выпускницей Йеля и получала стипендию Родоса, а профессор Кент приходился ее родителям близким другом и пообещал им присмотреть за девушкой во время ее пребывания в Англии. Уже в те годы он щеголял своей фирменной белой бородой.– О, мой образ жизни научного отшельника нравится далеко не всем, – со смехом сказал ей профессор. Они шли по саду, полному цветов и низких кустарников, с маленьким прудом посередине, а затем – через залитые солнцем поля направились к краю одного из обширных лесов, примыкающих к владениям профессора. Ландшафт был просто восхитителен – изящный и очень английский, и Кэтрин поняла, отчего именно здесь любил он черпать вдохновение.– Разумеется, все тридцать пять акров мне ни к чему. Я не принадлежу к кругу землевладельцев. Купить столько земли меня побудила грустная эволюция деревни, в которой я жил последние десять лет и наблюдал, как она, еще живая, уничтожалась: деревню просто смели с лица земли, словно там пронеслась орда Чингисхана. Ее сердце было вырвано, когда снесли почту и паб, следом – сельскую школу. А люди большого бизнеса прибрали к рукам и дивные ее окрестности. Когда я впервые приехал сюда, гордостью местных жителей считались поля и луга с ярко-красными маками и небесными васильками, растущими бок о бок посреди золотого моря пшеницы. Летним днем под бирюзовым небом не было, наверное, более трепетного и блистательного пейзажа на этой стороне Юпитера! Но давным-давно канули в прошлое и луга, и дикие цветы, а там, где росли они, нынче раскинулись эти вот «покосы» высокоурожайной травы и бездушные бизнес-парки.Профессор всегда говорил так – элегически, подумала Кэтрин. Он рассказывал о древних узах, связывавших людей, их землю и времена года, и о горькой потере этих уз, и оттого кое-кто из научных сотрудников посмеивался над ним. Когда он привлек в Оксфорд последователей зеленого движения, которые время от времени приезжали повидаться с ним, руководитель научной группы назвал его местным гуру и потешался по этому поводу за «высоким столом». «Высокий стол» в столовой колледжа для профессоров и членов совета, как правило, находится на небольшом возвышении.

Но Кэтрин всегда считала профессора очень миролюбивым и необычайно добрым человеком.Кэтрин вспомнила, как они спустились к речке и сели на берегу, слушая негромкое журчание воды. Профессор скинул туфли. Ей показалось едва ли не комичным наблюдать, как видный ученый болтает ногами в воде.– Вы взгляните: повсюду на планете перспектива одна и та же. Леса вырубают, болота осушают. Загрязнение среды носит характер пандемии. Ежедневно исчезают сотни видов, магнитное поле Земли меняют в полном неведении, к каким последствиям это может привести. Озоновый слой, защищающий все живое от солнечного ультрафиолета, стремительно истончается; и в самом воздухе, которым мы дышим, все меньше и меньше кислорода и больше углекислого газа – яда, отравляющего нас и подогревающего планету. Почему мы делаем это? Потому, что приговорены к идее экономического прогресса, а наши социальные учреждения абсолютно не способны даже распознать проблему, не то что решить ее. Просто надо иметь достаточно воображения и уметь жертвовать многим. Ты попробуй водичку, доченька, так здорово – не передать!И Кэтрин, улыбаясь, скинула обувь, сняла носки и опустила босые ноги в воду. Он был прав: так приятно вода ласкала кожу. Да, она, конечно, приезжая, американка, сказала она, поэтому очень важно учитывать и местные обычаи.– Вот именно! Вы сами убедитесь, насколько это важно! Такой чудный жаркий выдался денек, вы должны насладиться им сполна! – воскликнул профессор.– Однако чтобы ответить на все эти вопросы, – продолжил он, вновь став серьезным, – мы должны понять, что наше индустриальное общество, с могущественными как никогда учреждениями, с его неизменной тягой к росту и новым технологиям, все более и более упускает из виду, какими должны быть истинные цели жизни. Необходимо очнуться и осознать: именно сама структура нашего общества позволяет возникать всем этим скоплениям силы – агломерациям, отнимающим жизнь у самих себя, которые есть нечто большее, чем сумма своих составляющих. Нашим стремлением сегодня, в двадцать первом веке, должна быть неизменная уверенность в том, что сила рассредоточена и что деструктивным вихрям этой силы не будет дозволено разгуляться. Поскольку в противном случае эти вихри затянут всех нас и уничтожат. Однако я не оптимистичен, у силы есть свое рациональное объяснение и она знает, как взывать к самым темным аспектам человеческой натуры…Кэтрин, сидя с ногами, опущенными в ласкающую прохладой воду и вглядываясь в убегавшие за горизонт поля, поняла, о чем он.– Ну, я, наверное, наскучил вам, – вздохнул профессор. – И нам пора попить чайку. Какой ужас: заманить новенькую студентку к себе в жилище, а затем трещать без умолку, даже не предложив передохнуть!Так, не обуваясь, они пошли через высокую траву по краю луга и вернулись в сад, смеющиеся и беззаботные.– Я ожидала совсем другого, когда мне объявили, что еду в Оксфорд. Спасибо вам, профессор.Внезапно Кэтрин будто выдернули из ее светлых воспоминаний в страшную реальность сегодняшнего дня: в дверь кабинета кто-то громко постучал… 6 В панике Кэтрин спрятала записку в портфель, а карты сложила в стопку и сунула под пачку документов на столе. Затем, глубоко вздохнув, подошла к двери и открыла ее. У порога терпеливо дожидался высокий темноволосый симпатичный молодой мужчина. Он улыбнулся ей и протянул руку. Голос его был мягким и доверительным:– Здравствуйте, я доктор Джеймс Рутерфорд – мы с вами как-то раз встречались на коктейле у ректора. Я преподаю классицизм в колледже Брэйсноуз.Кэтрин немного растерялась. Лицо его явно было ей знакомо: не много в университете таких лихих молодых педагогов, – хотя, возможно, она все еще пребывала в состоянии шока и была не готова к нормальному дружескому общению. Так и не придумав, что делать дальше, она распахнула дверь, и Рутерфорд шагнул в комнату. Он выглядел обеспокоенным и, прежде чем Кэтрин успела что-то сказать, проговорил:– Мне только что рассказал привратник, я очень сочувствую вам. Просто не верится…От его слов напряженность Кэтрин чуть спала, она вздохнула и помотала головой. На мгновение она забыла о картах и записке.– И не говорите… Ужас какой. Я…Оба помолчали секунду, затем Рутерфорд объяснил цель своего прихода.– Простите. Я совсем не хотел вторгаться. Привратник сказал, что вы здесь, и я просто хотел спросить, может, вам известно чуть больше о случившемся. Могу ли я вам чем-то помочь?Кэтрин вернулась к столу. Заметив, что уголок карты чуть торчит из-под бумаг, она постаралась встать так, чтобы гость ничего не заметил.– Нет, спасибо… Это страшный удар, и даже несмотря на то, что я была его самым близким другом, знаю не больше вашего. Для меня все случившееся загадка. Притом лишенная всякого смысла.Рутерфорд по-прежнему неловко мялся у самой двери.– Он пригласил меня, мы на днях договорились о встрече. С профессором я едва знаком, то есть видел его по телевизору, конечно, читал его книги, но виделись мы только раз. Мне было очень лестно получить от него записку с предложением встретиться… Еще он написал, что очень хочет послушать мое мнение кое о чем… Знаете, я, пожалуй, пойду, извините меня. Просто все так странно, мне он показался счастливым человеком…Он повернулся было уходить.Кэтрин размышляла: «А может, Рутерфорд все-таки сможет помочь. Может, ему удастся распознать древние карты. Ведь он же ведущий классицист».Рассудок ее, страстно ищущий разгадку тайны, ухватился за первый же шанс. Попытка не пытка – что она теряет?– Постойте… Вообще-то вы можете мне помочь.– О да, конечно… Я попробую… Что надо сделать? Может, мне позвонить его друзьям на факультете и сообщить им?Она медлила в нерешительности.«Могу я ему доверять? Совпадение ли, что именно на сегодняшнее утро профессор назначил ему встречу, или это какая-то зловещая игра?»Прежде чем показать Рутерфорду карты и записку, надо узнать, с какой целью профессор назначил ему встречу сегодня.– Могу ли я спросить у вас, что именно профессор хотел обсудить с вами?Задавая вопрос, Кэтрин изучала лицо гостя, пытаясь найти в нем что-то, что могло бы рассказать об этом человеке. Рутерфорд пожал плечами.– Что вы, конечно, я покажу вам записку, которую он мне оставил.Покопавшись во внутреннем кармане пиджака, Рутерфорд вынул записку профессора, которую передала ему Энни, и протянул ее Кэтрин. Она быстро пробежала текст – мрачное неодобрение промелькнуло на ее лице.Она подняла глаза.– Совсем не характерные для профессора смелые заявления. Вам что-то еще о них известно? Вам приходилось обсуждать с ним эту тему раньше?Рутерфорд попытался припомнить.– Начнем с того, что обсуждение было всего одно. Но я всегда восхищался профессором. И полностью с ним согласен в том, что своей деятельностью мы губим сами себя… Но знакомы мы не были – нас совершенно случайно усадили рядом за одним столом на обеде в Бэллиоле. Как только он узнал, что мой главный интерес – классическая мифология, мы проговорили с ним до самого конца обеда. Ну а точнее – профессор задавал вопросы, а я пытался на них отвечать.– Какого плана были вопросы?– Больше всего профессора интересовали легенды о древнем катаклизме. Он явно считал, что они имеют определенное отношение к его исследованию. Например, библейская история о Всемирном потопе и Ноевом ковчеге. Всемирный потоп он рассматривал как настоящую экологическую катастрофу, разразившуюся в доисторические времена.– О чем вы? Разве где-то еще на свете существуют легенды о потопе, подтверждающие эту гипотезу?– Разумеется. – Рутерфорд не удержался и иронично рассмеялся. – Их насчитывается около семисот.– Ничего себе! Выходит, история Ноя не уникальна?– Это очень сильное преуменьшение. В какую бы часть света вы ни отправились – повсюду сыщутся подобные легенды.– Повсюду?Рутерфорд, благодарный возможности быть полезным, с энтузиазмом стал рассказывать:– Да. Возьмем, к примеру, Китай – там существует миф о потопе, почти в точности повторяющий библейский. В нем рассказывается, как люди стали самонадеянными и потеряли почтение к богам и как боги отомстили им: перевернули Вселенную вверх тормашками и стали трясти ее, как детскую игрушку, – так, что все звезды, и планеты, и Земля полетели кувырком сквозь небеса. Дождь лил без конца, и всю Землю залило.Глаза Кэтрин удивленно распахнулись, но, прежде чем ей удалось выудить из Рутерфорда подробности, он начал новый рассказ.– Поближе к нам, в Европе, у греков, есть предание о великом потопе, и даже свой Ной у них имеется – человек по имени Девкалион. Прародитель людей, сын Прометея.

Аналогичные предания у кельтов и викингов, да что там – даже у индусов. Позвольте мне рассказать вам их версию. Ману, главный герой легенды, видит в луже близ своего дома маленькую рыбку. На самом деле рыбка непростая – это бог Вишну. Он заговаривает с Ману и обращается к нему с просьбой, посулив Ману, что, если тот выполнит просьбу, получит щедрую награду. Ману достает ее и выпускает в пруд, но на следующий день рыбка так выросла, что Ману пересаживает ее в озеро. Очень скоро рыбе и в озере становится тесно. В конце концов Ману пришлось выпустить рыбу в море. В благодарность Вишну предостерегает Ману о надвигающемся потопе и велит ему построить надежную лодку, собрать семена всех растений мира и по паре каждого животного, а затем забраться в лодку самому. Когда разражается потоп, Ману спасен и Вишну буксирует лодку по океанам к горе на севере. Ману, Девкалион, Ной – один и тот же человек, или, я б сказал, мистический персонаж… Хотите еще примеры?Кэтрин улыбнулась в молчаливом одобрении. Рассказ произвел на нее впечатление.Рутерфорд вновь заговорил, на этот раз с глубокой печалью в голосе:– Мне показалось, что профессор Кент верил: все эти легенды основываются на реальном событии, и видел их предназначение в том, чтобы передать потомкам тайное послание – именно тайное послание, – и что наши предки посредством этих легенд через бездну времен предупреждают нас о нависшей катастрофе.– Вот почему в своей записке он сообщает, будто бы расшифровал тайное послание древних.– Полагаю – да. И сам я очень хотел бы выяснить это. Настоящие открытия частенько достаются новичкам в области исследования, а это обещало быть самым крупным открытием за все времена. Я очень надеялся, что профессор окажется таким же, как Генрих Шлиман…– Кто это?– Шлиман был археологом-дилетантом. В тысяча восемьсот семьдесят первом году он обнаружил место древней Трои. В науке он был любителем. Преуспевающий бизнесмен, он к пятидесяти годам нажил приличное состояние. Решив, что работать больше не будет, он вновь взялся за учебу в университете и получил степень по классицизму в парижской Сорбонне. Там он изучал «Илиаду», в которой рассказывается о Трое. Шлиман считал, что в какой-то степени это была не просто сказка, что поэт Гомер описал реальный город и реальную войну и что Ахиллес и Елена Троянская были реальными людьми, а не просто поэтическим вымыслом. Нет нужды говорить, что никто не верил ему, в научных кругах его поднимали на смех. Однако он приступил к исследованиям на побережье Эгейского моря, спустя три года нашел развалины Трои и доказал, как они все ошибались… Мне думалось, профессор Кент мог бы стать вторым Шлиманом… Так сказать, новичком в области, делающим настоящее открытие, потому что новичок не стеснен общепризнанными предрассудками, это человек, который следует своей интуиции.Кэтрин погрузилась в размышления. Ее интуиция подсказывала, что эзотерическое исследование профессора имеет какое-то отношение к загадочным картам и что Джеймс Рутерфорд заслуживает доверия, но сомнения все же оставались. Кэтрин заглянула ему глубоко в глаза и медленно вздохнула. И приняла решение. Карты она покажет, но записку пока утаит.– Хочу показать вам нечто важное. Возможно, мой вопрос покажется вам странным, однако он имеет отношение к случившемуся сегодня: вы классицист – знаете ли вы что-либо о древних картах?Рутерфорд опешил.– Ну да… Кое-что…Кэтрин повернулась к столу и вытащила карты из-под бумаг. Глядя на них сейчас, она еще больше склонялась к мысли, что на картах – реальные места.– Взгляните, пожалуйста, на эти карты и скажите мне, знакомы ли они вам или значат ли хоть что-то для вас. Как бы странно ни звучала моя просьба – это очень важно. Их прислал мне профессор Кент перед смертью.Рутерфорд подошел к столу и принялся дотошно рассматривать каждую карту. Примерно через минуту он поднял на Кэтрин глаза – взгляд их был серьезен.– Боюсь, тут я вам ничем не помогу.Сердце Кэтрин упало. Неожиданно Рутерфорд улыбнулся:– Но я знаю, кто поможет! Доктор фон Дехенд, профессор географии в Эмеритусе. Я был на нескольких его лекциях – он блестящий знаток.Глаза Кэтрин загорелись:– Господи, ну конечно! Фон Дехенд – как же о нем-то не подумала? Тем более он сейчас здесь, в Олл-Соулз.Рутерфорд удивился:– Вы его знаете?– И неплохо знаю, просто как-то выскочило из головы. О работе мы с ним никогда не говорили, но частенько общаемся в преподавательской.Рутерфорд помрачнел. Ему так не хотелось, чтобы на этом закончилась встреча с красивой и загадочной Кэтрин Донован. Все складывалось замечательно и было так далеко от повседневной академической рутины…– Хотите, я пойду с вами? Может, все-таки пригожусь – хотя на данный момент я сделал так мало…Кэтрин не знала, что и сказать. Господи, во что она ввязывается? Ничего не подозревая, проводила свою последнюю в семестре лекцию, а через мгновение уже силилась осознать трагическую смерть дорогого друга и тот факт, что он явно занимался каким-то очень странным исследованием. Ну а сейчас она, похоже, собирается сделать шаг по его стопам в темноту…Кэтрин взглянула на Джеймса. Она была благодарна Рутерфорду за его спокойное, ободряющее присутствие и поддержку: решившись встретиться лицом к лицу с мрачной загадкой смерти профессора в одиночку, она почувствовала, как зашевелился и стал разрастаться в душе страх. Но одновременно со страхом она ощутила уверенность – впервые с того момента, как оставила лекцию. Кэтрин приняла решение:– Да, очень хочу. Часть вторая 7 Недремлющим стражем высится на пересечении 46-й улицы и 1-й авеню Нью-Йорка, на самом берегу Ист-Ривер, знаменитое здание Генеральной Ассамблеи ООН, и с него открывается замечательный вид на весь Манхэттен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28