Как можно вести столь личный разговор перед такой большой аудиторией, было выше его понимания. Роз говорила, словно они были совсем одни. Словно сказанное требовалось донести до него незамедлительно.
– Макса я встретила на втором году учебы, в двадцать лет. Он был вторым моим бойфрендом. До него у меня был парень по имени Роберт, в которого я влюбилась из-за его замечательных спортивных достижений. Вот вся история моих увлечений, такая короткая, что рассказ о ней уместится на почтовой марке.
– Все равно я не пойму.
– Что тебе понимать? Я только хочу объяснить, что не интересуюсь никакими личными отношениями. Так что, даже если я смеюсь твоим словам и нахожу тебя привлекательным, тебе следует вовремя притормаживать. Если надо, можешь использовать ведро холодной воды, только не дай нам зайти далеко.
– Ладно, – тупо согласился Ник.
– Повторю еще раз: я хочу свободы. По крайней мере на ближайшие пять лет. Абсолютной свободы.
– Я усвоил.
– Отлично.
– Никаких заигрываний.
– Можешь заигрывать с кем угодно. Только не со мной.
– Но мы вроде собираемся пожениться?
– Да, но это ничего не значит. Извини, – внезапно она снова разозлилась. – Уверена, у тебя и не было никаких намерений в отношении меня. И все мои выступления выглядят глупо. Поэтому постараюсь заткнуться.
– Хм… ладно.
Что это – неужели и она чувствует невидимые токи, пробегающие между нами, когда он держит ее в своих объятиях?
И также выбита из колеи?
Возможно, искреннее объяснение – именно то, что нужно. Он тоже не хочет никаких отношений.
Разве?
Они продолжали, танцевать, но больше уже не в одиночестве. Фотограф больше не снимал, и на танцплощадку начали выходить другие пары. Остатки дневного света померкли, но среди ветвей деревьев висели фонари, и вечер оттого казался особенно прекрасным – мерцание реки, луна, поднимающаяся над скалами.
Ему надо потанцевать с кем-нибудь еще, подумал Ник. Плохо танцевать только с Роз. Тем более после ее предупреждений. Но с ней его охватывали такие чувства… Просто непередаваемые.
Вполне нормально танцевать только с ней, почти яростно начал убеждать он себя. Она же не предлагала поменять партнеров. Никаких отношений она не хочет, так что расслабься. Можно жениться на ней, не боясь, что она навсегда к нему прицепится, а пока просто еще немного побыть рядом с ней. Ощущать под руками мягкие, плавные изгибы ее тела. Вдыхать аромат ее волос. Но так можно… потерять себя? Ничего. Ничего страшного с ним не случится. Очарование танца было грубо нарушено вторжением извне. Вдали послышались звуки сирен, показались огни.
Мотоциклы и машины. Эскорт. Вооруженные люди.
Музыка и танцы прекратились. Мужчины спешили к повозкам, женщины звали детей.
Из подъехавшего роскошного «роллс-ройса» торопливо вышел шофер, открыл дверцу, выпуская своих пассажиров. Мужчину в военной форме.
Женщину.
Джулиана. Они были достаточно похожи, чтобы узнать в них сестер, но тем не менее Роз – провинциальный ветеринар, Джулиана же – светская дама, холеная и надменная.
Роз все еще была в его объятиях. Они стояли посреди опустевшей танцплощадки. Ник ощутил, как она напряглась при виде Джулианы.
– Это Джулиана, – прошептала она. – А с ней, должно быть, Жак.
Крупные шишки. Оппозиция.
– Будем оптимистами, – прошептал он в ответ. – Это твоя сестра. Подойди и скажи, как рада ей. Не провоцируй беду, ожидая ее.
Но беда была уже совсем близко.
– Джулиана… – Роз, решив воспользоваться советом, шагнула навстречу сестре.
Джулиана не улыбнулась в ответ.
– Тебя тут не ждали, – ее беспокойство видно было невооруженным глазом. Не беспокойство даже, а страх. – Не нужна ты нам тут.
– Эрхард сказал, нужна, – Роз по мере сил изображала беззаботность. – Страна переживает не лучшие времена, и мы с Ником можем помочь.
– Глупости. Отец выгнал тебя отсюда, вот и оставалась бы там, где была. Жак говорит, вы проникли к нам нелегально.
– Мы прилетели на королевском самолете.
– По недосмотру. Жак говорит, чтоб вы убирались.
– Довольно, – вперед выступил Жак, крупный мужчина с мрачным выражением лица. – Вопрос о наследовании давно решен. Мы пытались отменить полет, но Эрхард… Ладно. Больше у него командовать не выйдет. Вы побудете под надзором моих людей, пока вас не вышлют.
Вокруг зашумели. Толпа придвинулась ближе, чтобы лучше видеть происходящее.
– Вы не имеете права нас задерживать, – спокойно заметил Ник. – Мои документы в порядке, у Роз – тоже.
– Возможно, моя сестра демонстрирует так свое гостеприимство, – Роз прижалась к нему ближе. – Да, Джулиана?
– Я… – Джулиана смутилась, – ты…
– Нас отвезут во дворец? – спросила Роз.
– Помещение для поднадзорных во дворце? – усомнился Ник.
– Что тут странного? Надзор не обязательно означает тюрьму.
– Во дворце есть подземные казематы! – крикнул кто-то.
– Не посадит же твоя сестра нас в подземный каземат, – насмешливо бросил Ник. – Как-то не по-семейному.
– Семья у нас не слишком дружная, – с сомнением сказала Роз.
– Не сажать же в тюрьму всех, кто забывает вовремя отправить рождественские открытки. Правда, Джулиана? – заметил Ник.
– Я – принцесса Джулиана, – не очень уверенно ответила та.
– Я скоро стану твоим зятем, – ответил Ник. – К чему нам лишние формальности? Ты же не захочешь называть свою сестру принцессой Роз-Анитрой? Она принцесса не меньше, чем ты. Может, даже больше – ведь она наследница трона.
Чего бы Джулиана и Жак ни ожидали, но пока они явно растерялись. Толпа жадно впитывала подробности разговора. Со всех сторон на них смотрели объективы камер, журналисты бешено строчили в блокнотах.
– Это уже хулиганство, – в бешенстве прорычал Жак.
– Вы ошибаетесь, это просто пикник, – ответила Роз, для верности цепляясь за руку Ника. – Эти люди очень гостеприимны. Но если у вас другие планы…
– Взять их, – приказал Жак, и люди в форме надвинулись на них, готовые хватать и тащить.
– Эй, мы и так идем, Джулиана, – по-прежнему весело сказала Роз. – Не стоит утруждать ваших людей. Пошли, Ник? По-видимому, от нас ждут, что мы сядем в эту машину.
И, прежде чем кто-либо успел опомниться, она дернула Ника и скользнула в «роллс-ройс».
Ник, севший следом, оценил ее ход. Жак и Джулиана попали в сложное положение. Они могли силком вытащить их из своего лимузина и запихнуть в одну из черных машин сопровождения – как, вероятно, и задумывалось вначале.
Могли присоединиться к ним, усилив впечатление от трогательного единения семьи.
Или сами могли воспользоваться черным автомобилем.
Откинувшись на мягкие подушки, Ник с удовольствием наблюдал за сменой настроений Жака. От нерешительности к ярости. Налитое кровью лицо заставляло предположить, что недалеко и до удара.
– Пошли, – Джулиана неуверенно потянула мужа к «роллс-ройсу».
Тот вырвался, отбросив от себя руку жены.
– Пусть едут одни. Авось недолго им роскошествовать. Вышвырнем их как миленьких.
– Хоппи, – Роз лишь сейчас вспомнила, что собака осталась снаружи. – Хоппи!
– Увезите их! – заорал Жак и, заметив Хоппи, с запозданием оторвавшегося от поглощения сосиски, пнул его ногой. – Езжай! – и машина тронулась.
– Похоже, мы попали в передрягу, – после трех минут езды в полном молчании Ник наконец обрел голос.
– Хоппи попал в передрягу, – прошептала Роз со слезами. – Жак его пнул.
– Ничего, не пропадет. Его подозвал к себе мальчик с колли.
– Точно?
– Да, – заверил Ник, стараясь говорить с максимумом уверенности.
– Он нас ненавидит. – От недавней бравады Роз ничего не осталось. Сейчас она казалась маленькой, ранимой и… испуганной? Нет. Просто грустной. – Оба они. Джулиана моя сестра, но она тоже.
– Относительно Джулианы я не уверен. А для Жака ты представляешь угрозу его будущему.
– Думаешь, нам следует уехать домой?
Ник лишь слабо усмехнулся. Во что они ввязались?
– Йоркшир кажется все привлекательнее.
Роз выпрямилась, оглянулась на их мотоциклетный эскорт и покачала головой.
– Нет.
– Что ж это за место такое жуткое?
– Тебе когда-нибудь приходилось перевозить теленка из деревни в деревню, когда на улице снег с дождем?
– Хм… нет.
– Темницы тоже имеют свои достоинства. Там тебя никто не станет рассматривать как племенную кобылу.
– Как кого?
– А, вздор. То, что не убивает нас, закаляет наш дух.
– Моя приемная мать обычно говорила это по поводу зубной боли. Но я серьезно опасаюсь, что нам предстоит кое-что похуже.
– Нечего меня пугать. Ты дипломат. Заговори их, чтоб нас отпустили.
– Я не могу заговорить этот «роллс-ройс». Давай посмотрим, куда нас поместят, а потом начнем испытывать мои способности заговаривать зубы.
Да, я дипломат, подумал Ник, но ее дипломатия, позволившая ей так изящно провести разговор с сестрой и зятем, выше всяких похвал. Теперь, правда, наступила реакция. Ее трясло. Он выругался и прижал ее к себе.
– Мы… сейчас мы не на публике, – пробормотала она.
– Хочешь сказать, что мне необязательно вести себя, как положено мужу? Но мне кажется, самое время действовать как людям, вместе попавшим в беду. Я мог бы заранее знать.
– Что знать? Что с нами могут сделать? Отправить в аэропорт и выставить из страны?
– Могут возникнуть проблемы и похуже.
– Типа тюрьмы?
– Да.
Роз не расслабилась, но он ощутил, как она теснее прижалась к нему, ища в нем опоры.
– Думаешь, кто-нибудь приглядит за Хоппи?
– Конечно.
– Только не люди Жака.
– Зато другие нам симпатизируют.
– Но его ударили.
– С ним все будет в порядке. – Ник с удивлением понял, что и сам тревожится за судьбу собачонки. Когда он успел к ней привязаться? Ник вспомнил, как радостно завизжал и завилял хвостом Хоппи в самолете, увидев две тарелки в руках у стюарда. А поняв, что обед для Ника и Роз, разом изобразил вселенскую скорбь – бедный-несчастный сирота, которого никто на свете не любит, – пока не принесли еду и ему.
– Ты улыбаешься.
– Я думаю, что уж Хоппи-то не пропадет.
– Полагаешь, нам стоит побеспокоиться о себе?
– Возможно. – Она свернулась комочком рядом с ним. Ему хотелось прижать ее крепче, но неизвестно, как она прореагирует на такую вольность. – Я хочу свободы.
Как и он. Так что все отлично.
– Ты, значит, предполагаешь расстрельную команду на рассвете?
Хоть тут он может ее успокоить.
– Роз, не пойдут они на это, – ответил Ник, подавляя желание прикоснуться губами к ее волосам – просто чтобы подбодрить. Но она уже выпрямилась, словно постепенно начала обретать присутствие духа, так что и ему следует вести себя соответственно.
– Эти люди не преступники. Они тут хозяева, но в их планы не входит довести страну до банкротства и сбежать. Члены Совета имеют виллы во Франции, на Капри и в тому подобных местах. Если мы исчезнем без следа, они станут международными преступниками.
Она обдумала сказанное.
– Ты проверял?
– Проверял, – заверил он ее. – Я, может, не большой специалист в области престолонаследия, но одно знаю точно – мы в безопасности. Так что давай спокойно подождем, пока не выясним, куда нас завезут.
– Во дворец? – спросила она с надеждой.
– Пятизвездочная роскошь открывает нам свои объятия, – ухмыльнулся он.
Глава седьмая
Их действительно привезли во дворец.
– Я забыла, какой он величественный, – прошептала Роз, глядя на сверкающие белые башни, зубчатые стены, мраморные ступени.
Это было похоже на сказку. Потом машину окружили люди в форме, и сказка кончилась.
– Выходите, – рявкнул кто-то, и грубые руки потащили ее наружу так сильно, что она не удержалась на ногах.
Но у нее был защитник. Ник мгновенно оказался рядом, помог ей подняться, спокойно отодвинув военных в сторону, словно не эти люди, а он был здесь главным, и ободряюще улыбнулся ей. Тут они увидели Жака. Черная машина остановилась рядом с ними, и тот вылез из нее вместе со своей дамой.
– Если вы хоть пальцем тронете принцессу Роз, вам придется ответить перед международным сообществом, – с холодным достоинством, отточенным годами адвокатской практики, произнес Ник. И повысил голос: – Принцесса Роз-Анитра и я, Ник де Монтезье, доставлены в королевский замок Альп-де-Монтезье против нашей воли. Жак и Джулиана де Монтезье заключили нас под стражу. Жак и Джулиана находятся в поле моего зрения, командуя удерживающими нас людьми. Что он делает?
– В любой момент мой мобильный телефон могут отнять, – продолжил он. – Тогда я закончу передачу, но это сообщение зафиксировано. Блэйк, ты знаешь, что предпринять.
После минутного всеобщего замешательства раздался рев Жака, понявшего, что делает Ник. Уже знакомый им Жан Дюпье отдал короткий приказ. Ника обыскали и нашли в кармане мобильный телефон.
– Он продолжает передавать сообщение, – любезно пояснил Ник, пока Дюпье протягивал телефон Жаку. И. снова повысил голос: – Телефон насильственно отобрали у меня.
Жак швырнул телефон на землю и придавил каблуком.
– Полагаю, теперь он уже не передает, – сказал Ник и улыбнулся, прижав Роз к себе. – Я связался с моим сводным братом, Блэйком, который работает вместе со мной в фирме «Гудмэн, Стерн и Хэддок». Если Блэйк и мои друзья – практически в каждом посольстве в Лондоне – в самом ближайшем будущем не получат от меня известий, они будут знать, где нас искать.
Жак не стал улыбаться ему в ответ.
– Уберите их, – приказал он, глядя на телефон, словно на раздавленного скорпиона.
Но Джулиана?..
– Джулиана! – обернулась Роз к сестре. Та казалась совершенно ошеломленной происходящим. И молчала, пока их уводили.
В… темницу?
Они прошли через три толстые двери – так быстро, что даже не поняли, мимо чего идут. Потом их бесцеремонно втолкнули в последнюю дверь, и лязганье металла возвестило, что они остались одни.
Роз в смятении огляделась. Сейчас она уже готова была оказаться в пыточной камере. Ребенком она ни с чем подобным не сталкивалась, но кто знает – времена изменились.
Это не была темница. Просто комната с бетонным полом, в которой Роз узнала складское помещение, каких много было в подвале замка. Две простые кровати, покрытые белыми покрывалами. Маленький коврик перед каждой из кроватей – скромная уступка комфорту. Через дверь в соседнее помещение видны были простейшие удобства.
Спартанские условия, но ничего жуткого.
– Отличное местечко для содержания принцесс, – как ни крепилась, дрожи в голосе она скрыть не сумела.
– Роз…
– Ничего. Все равно лучше, чем Йоркшир. – Она осторожно подергала дверь. – Закрыто.
– Черт, Роз…
– Все в порядке, – прошептала она.
– Ты не будешь сильно возражать, если я обниму тебя? – спросил Ник.
– Я…
– Видишь ли, я недолюбливаю закрытые помещения, – признался он. – По-моему, это клаустрофобия.
– Да?
– Меня надо поддержать, – и он заключил ее в объятия.
У него клаустрофобия?
Что-то не верится. Он говорит так, потому что считает, что она сама нуждается в поддержке. И он совершенно прав. Тут очень, очень страшно. И где сейчас бедный Хоппи?
Она позволила ему обнять себя. Объятия ему нужны, чтобы преодолеть страх? Должно быть, он прав, страх прошел. Осталось лишь ощущение его силы, уверенности в себе. У этого мужчины репутация бабника, и ясно почему. Какая женщина перед ним устоит?
– Эй, все хорошо. Все хорошо, Роз. Это всего лишь кратковременный неприятный эпизод. Мы скоро выберемся отсюда, увидишь.
– Предполагалось, что это ты боишься, – огрызнулась она, но не вырвалась. Пусть еще немного погладит ее по голове.
– Кто-нибудь позаботиться о Хоппи. – Удивительно, он словно слышит ее мысли.
– Хоппи истратил всего пару своих жизней. Чего о нем волноваться?
– Ты перестала бы быть собой, не волнуясь о нем. Ведь потому ты и оставалась так долго с родителями мужа?
Она нахмурилась, но все возмущение приняло на себя его сильное и теплое плечо. Пока еще она не собиралась вырываться.
– Это еще при чем?
– Ни при чем. Мы же в тюрьме. И вполне можем занять время, общаясь.
– Обнимаясь.
– И разговаривая. Спасая меня от клаустрофобии.
– Нет у тебя никакой клаустрофобии.
– Только отойди от меня, и я начну лезть, на стену. И орать. Этого ты добиваешься?
В его глазах блестел смех, опровергающий его уверения. Этот человек опасен, сказала она себе. Вся ситуация опасна, но самое опасное в ней то, что она заперта наедине с Ником.
– Спасайся сам. – Отойдя, она села на одну из кроватей, ожидая, что та спружинит. Как бы не так. Матрас лежал на досках. – Жесткая, как камень. – Он попытался сесть рядом, но она переместилась к середине, не давая ему такой возможности. – Прыгай на своей кровати.
– Какое ж тут удовольствие?
– В том, что происходит, никакого удовольствия быть не может.
– Притворимся, что может. – Он послушно сел на другую кровать и взглянул на нее с улыбкой, которую послушной назвать никак было нельзя. – Просто чтобы уберечь меня от клаустрофобии.
– Закругляйся уже с этой клаустрофобией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11