Он посоветовал Мими выполнять упражнения и заниматься регрессией. Он дразнил ее, насмехался, а на вопрос отвечать отказался.
«Если такое случалось прежде, я могу себя простить, - подумала Мими. - Может, он - одна из моих слабостей. Может, он и есть моя слабость».
- Можно тебя кое о чем спросить? - Произнесла Мими, глядя, как Кингсли оделся и подошел к небольшому обеденному столу.
Он заказал в номер завтрак, достойный короля. Не просто обычную порцию яичницы с беконом. Здесь также наличествовали блюдо с морепродуктами, на льду, баночка икры, фигурно нарезанный хлеб для бутербродов, зубчики чеснока, сметана и нарезанный лук. В ведерке покрывалась испариной бутылка шампанского «Кристалл».
- Да о чем угодно, - отозвался Кингсли, захватил пальцами щепотку икры, отправил ее в рот и облизал пальцы.
Он заполнил свою тарелку едой, потом открыл шампанское и наполнил два бокала. Один он с улыбкой вручил Мими.
- Я серьезно. Мне не хочется, чтобы ты обиделся.
- Кто - я? - Изумился Кингсли.
Он уселся на диван, водрузил ноги на кофейный столик, а тарелку с завтраком примостил себе на колени.
- На чем... на чем живет Серебряная кровь? - Спросила Мими. - Ну, в смысле, помимо кофеина, сахара и креветок размером с твой кулак, - добавила девушка, наблюдая, как Кингсли ест. - Ну, то есть ты все еще исполняешь церемонию? В смысле - над людьми?
Кингсли покачал головой. Он обмакнул креветку в коктейльный соус и заметно помрачнел.
- Нет. - Он откусил кусочек. - Нет, дорогая. Для тех, кто пил бессмертную кровь, это уже не вариант. Боюсь, для Кроатана единственная кровь, которая чего-то стоит, это кровь, текущая в твоих жилах.
Мими уселась на кровати напротив Кингсли, скрестив ноги, и изогнула шею.
- А ты когда-нибудь ощущаешь искушение?
Кингсли лениво улыбнулся.
- Постоянно.
- И что ты делаешь?
- А что тут сделаешь? Я не могу. Я дал слово соблюдать кодекс. Я живу в воздержании. Я по-прежнему могу есть пищу... и иногда она даже приятна на вкус.
Он пожал плечами и вытер пальцы о подол рубашки.
Мими чуть было не сказала ему, чтобы он так не делал, но притормозила - в конце концов, она ему не мамочка.
- Ты хочешь сказать, что не чувствуешь вкуса всего этого добра?
- Я пытаюсь.
- А как же все те жареные пирожки?.. - Удивилась Мими.
Ей вдруг стало жалко Кингсли. Он был бессмертен в истинном смысле слова. Для поддержания жизни ему не требовалось ничего. Какое одинокое и странное существование.
- Да, я знаю. - Кингсли рассмеялся, но глаза у него были печальные. - Я много ем, потому что способен чувствовать вкус лишь частицы того, что стоит передо мной. У меня бездонный аппетит, я из тех, кого невозможно насытить. - Кингсли подмигнул девушке. - В этом и заключается проклятие Серебряной крови.
- И ты еще говорил мне, что это я несерьезно отношусь к серьезным вещам! - Поддела его Мими.
- Ну, не без того. Мы с тобой во многом похожи, - отозвался Кингсли. Он поставил пустую тарелку и подошел к девушке. - И нам неплохо вместе? - Спросил он. - Ну признайся - клево же?
Он лизнул ее в шею, потом в ухо, потом нежно поцеловал спину и плечо. От его губ пахло шампанским.
Мими закрыла глаза.
Небольшое развлечение - вот что это такое. И не более. И для него, и для нее. Просто секс. Чисто физическое явление, исключительно ради удовольствия. Никаких чувств, никакой божественной связи, никакого небесного призвания... Просто развлечение. Ничего больше.
Кингсли продолжал целовать ее в шею - и вдруг Мими почувствовала, что он выпустил клыки и щекотно прикусывает ее кожу.
- Эй, ты что это делаешь? - Поинтересовалась девушка, ощущая страх, смешанный с возбуждением.
Ей никогда не доводилось оказаться на месте жертвы. На месте добычи. Кингсли был опасен. Исправившаяся Серебряная кровь. С тем же успехом его можно было бы назвать исправившимся доберманом.
- Тсс... это не больно... честное слово.
Он прикусил ее шею - совсем чуть-чуть, только чтобы она почувствовала, как его клыки пронзили кожу, - а потом слизнул каплю ее крови. Облизнул губы и улыбнулся Мими.
- Попробуй!
Мими пришла в ужас. Что он только что сделал? И теперь он хочет, чтобы она тоже это проделала?
- Нет.
Но Мими вынуждена была признать, что искушение сильно. Ей всегда было интересно - каково это. Почему Кроатан предпочитает это обычной церемонии.
- Давай. Ты не причинишь мне вреда. Уверяю тебя.
С Кингсли Мими чувствовала себя живой, раскованной, не стесненной условностями. Ну правда, какой тут вред? Просто прикосновение. Просто капля. Просто поддразнивание. Она не хотела пить его кровь, но внезапно ей до смерти захотелось ее попробовать.
Игра с огнем. Поднести руку к пламени и отдернуть прежде, чем обожжешься. Лезвие ножа, идущее между опасностью и развлечением. Русские горки. Выброс адреналина опьянял. Мими выпустила клыки и уткнулась лицом в шею Кингсли.
Солнце встало, заливая комнату светом. А Мими Форс переживала лучший момент своей жизни.
ГЛАВА 50
ШАЙЛЕР
Она переживала из-за того, что вот так бросила Блисс. Но сейчас она настолько была на взводе, что не могла думать ни о чем другом, кроме того, что та, с кем она всю жизнь мечтала поговорить, теперь очнулась. Она жива. Аллегра ван Ален жива. Она открыла глаза полчаса назад и позвала дочь.
Войдя в стеклянные двери Нью-Йоркской пресвитерианской больницы и направившись к лифту, на котором можно было добраться в отделение постоянного ухода, Шайлер попыталась вспомнить, сколько дней и ночей она провела, бродя по этим коридорам, освещенным лампами дневного света, пропахшим антисептиком и формалином, сколько раз она встречала здесь день рождения, День благодарения и Рождество, проходя мимо сочувственно улыбающихся медсестер и мимо заплаканных, встревоженных людей, толпящихся возле операционных.
Сколько раз?
Столько, что и не сосчитать. Столько, что и не перечислить. Здесь, в этом медцентре, прошло все ее детство. Горничная учила ее ходить и говорить, а Корделия оплачивала счета. Но у нее никогда не было матери. Не было того, кто пел бы ей песенки во время купания или целовал перед сном. Ей не от кого было хранить тайны, не с кем воевать за наряды, не с кем ссориться, хлопая дверью. У нее не было нормального чередования нежности и раздоров, бесконечного пути к близости матери и дочери.
У нее было только вот это.
- Как вы быстро добрались, - с улыбкой сказала ей дежурная медсестра. Она проводила Шайлер от ординаторской до частного крыла, в котором пребывали в оцепенении самые привилегированные и самые тяжелые коматозники Нью-Йорка. - Она вас ждет. Это чудо. Врачи просто не могут прийти в себя. - Медсестра понизила голос. - Говорят, о ней могут даже сообщить по телевизору!
Шайлер не знала, что и сказать. Она до сих пор не могла поверить в то, что это правда.
- Подождите. Мне нужно... мне нужно кое-что принести из кафе.
Девушка быстро обогнула медсестру и сбежала по лестнице до самого первого этажа. Она выскочила наружу через вращающуюся дверь, напугав нескольких интернов, устроивших себе незапланированный перерыв с распитием кофе на лестничной площадке.
Шайлер сама точно не знала, способна ли она это сделать. Произошедшее казалось слишком прекрасным, до неправдоподобия, и Шайлер не могла себя заставить взглянуть ему в лицо. Она вытерла слезы и вошла в кафе.
Она купила бутылку воды и пачку жевательной резинки и вернулась на нужный этаж. Доброжелательная медсестра все еще ждала ее.
- Ничего страшного, - сказала она Шайлер. - Я понимаю, какое это потрясение для вас. Но вы идите. Все будет хорошо. Она ждет вас.
Шайлер кивнула и прошептала:
- Спасибо.
Она пошла по коридору. Все выглядело точно так же, как и всегда. Окна, выходящие на мост Джорджа Вашингтона. Планшеты с листами бумаги, на которых написано имя пациента, список медикаментов и имя лечащего врача. В конце концов девушка остановилась перед нужной дверью. Та как раз приоткрылась со скрипом, и Шайлер услышала его.
Голос, мелодичный и прекрасный. Голос, нежно произнесший ее имя. Голос, который она до сих пор слышала лишь в снах. Голос ее матери.
Шайлер отворила дверь и вошла.
ГЛАВА 51
БЛИСС
«Что ты сказала?»
Блисс как раз расплачивалась за свое новое платье, когда в сознании у нее внезапно прорезался голос Посетителя.
- Вы принимаете карточки «Амекс»? - Спросила она у продавщицы, сидевшей за столиком.
Девушка попыталась сохранить самообладание, хотя от возбуждения Посетителя у нее разболелась голова.
«Аллегра очнулась? Аллегра жива?»
«Отчего это тебя так радует? - Спросила Блисс. - Какая тебе разница? Она всего лишь пациент больницы, коматозная больная».
- Вы что-то сказали? - Переспросила продавщица, уложив фиолетовое платье в простой коричневый пакет и прикрепив к нему чек.
- Нет. Извините.
Блисс схватила пакет и направилась прочь из комнаты. На выходе она налетела на нескольких девушек, которые как раз входили.
- Осталось тут у них что-нибудь стоящее или все уже расхватали? - Поинтересовалась одна из них.
- Э-э... Не знаю, - пробормотала Блисс, протиснувшись мимо новоприбывших.
Она понимала, что ее сочтут редкостной невежей, но у нее просто-таки раскалывалась голова.
Девушка попыталась поймать такси. Было пять часов, и все такси переключили свои фонарики на сигнал «в парк». И хуже того - начался дождь. Чертова нью-йоркская погода.
На мгновение Блисс затосковала о боби-энновском «силвер шэдоу» и о шофере, сопровождавшем ее повсюду. В конце концов Блисс удалось поймать лимузин, когда тот высадил на углу какого-то управленца.
- Сколько до Сто шестьдесят восьмой улицы?
- Двадцатка.
Блисс забралась в машину. После внезапно холодного дождя в салоне было тепло и уютно.
Девушка по-прежнему ощущала возбуждение и волнение Посетителя. Какое ему дело до всего этого? С чего вдруг его так интересует какая-то безмозглая женщина, лежащая в больнице?
«Следи за выражениями, - холодно произнес Посетитель. - Изволь не выражаться о своей матери подобным образом».
«Так значит, это правда. Я - ее дочь. Я - дочь Аллегры», - подумала Блисс.
Ее сердце колотилось так сильно, что грудной клетке было больно.
«Конечно, ты ее дочь, - сказал Посетитель рассудительным тоном, от которого Блисс сделалось еще сильнее не по себе. - Мы создали тебя вместе. Ну а теперь, я думаю, нам пора пойти и надлежащим образом поприветствовать Аллегру».
ГЛАВА 52
ШАЙЛЕР
Больничная постель была пуста. Аллегра ван Ален сидела рядом, в кресле. В своем простом черном платье с ниткой жемчуга мать Шайлер была настоящим воплощением элегантности и сдержанности. Она выглядела так, словно только что вышла из офиса или с заседания благотворительного комитета, а не провела последние пятнадцать лет недвижно, вот на этой самой кровати.
Шайлер вошла в комнату нерешительно, шаркающей походкой. Но стоило Аллегре раскинуть руки, как Шайлер бросилась ей в объятия.
- Мама!
От Аллегры пахло весенними розами; кожа у нее была нежной, как у младенца. От ее присутствия в комнате словно становилось светлее.
Аллегра погладила дочь по голове.
- Шайлер... Ты вернулась домой.
- Прости меня! Прости, пожалуйста! - Всхлипывая, попросила Шайлер. - Прости меня за все, что я тебе наговорила в Токио. - Девушка подняла заплаканное лицо. - Но как?..
- Время пришло, - ответила Аллегра.
Шайлер высвободилась из объятий. Она не могла поверить своим ушам.
- Ты что, хочешь сказать, что могла проснуться в любой момент?
Аллегра покачала головой.
- Нет, милая. - Она жестом предложила Шайлер пододвинуть к ее креслу второе. - Я ощутила некое движение в глубине глома... В мире что-то произошло... Я почувствовала это. С моей стороны было бы эгоистично и дальше отказываться брать кровь. Оставаться в своей изоляции.
Шайлер вдруг увидела, как это произошло - словно сама при этом присутствовала. Лежавшая в коме женщина приподнимается на кровати и впивается в шею санитара, который пришел сменить ей постельное белье. Вампирская принцесса проснулась. Спящая Красавица встает из хрустального гроба.
Шайлер с трудом сдержала всхлип.
- Лоуренс...
Аллегра кивнула.
- Погиб. Я знаю. Я говорила с ним перед тем, как он ушел на иную сторону.
- Он сказал мне про наследие ван Аленов. - Шайлер пожала плечами. - Ты не знаешь, что я должна сделать?
В ответ мать привлекла ее к себе и произнесла голосом, который могла слышать лишь Шайлер.
«Слушай внимательно, дочь моя. Ибо то, что я собираюсь сказать тебе, может быть сказано только под прикрытием глома.
В те дни, когда мы звали домом рай, пути между мирами были открыты. Ангелы свободно перемещались между небесами, землей и подземным миром. Но после мятежа Люцифера, когда Князя тьмы и его последователей сбросили с небес, путь в рай был закрыт навеки.
Но семь путей мертвых остались открытыми. В Риме мы еще доверяли Калигуле, не зная, что это замаскированный Люцифер и что он поставил себе целью обнаружить местонахождение этих путей на земле. Будучи императором, он приказал построить под Лютецией лабиринт туннелей. Именно там он обнаружил первый путь.
В заносчивости своей он поделился тайной с Михаилом. Утренняя звезда из тех, кто не может скрыть свой триумф, какие бы последствия это ни повлекло. Михаил настоял, чтобы они построили на пути врата и отковали ключ, который будет храниться у него, Михаила. Люцифер согласился.
Но конечно же, это было обманом. К тому моменту Люцифер уже полностью преобразился в Кроатан. Его измена вампирскому кодексу привела к кризису в Риме. Он украл ключ при первой же возможности и выпустил в мир Мерзость. Мы же не знали об этом, пока не стало поздно.
Голубая кровь охотилась на демонов и их братьев, Серебряную кровь. Мы превратили Лютецию в надежное убежище. Михаил поверг Люцифера, отправил его по пути мертвых в подземный мир и запер за ним врата. Затем Михаил приказал Голубой крови отыскать оставшиеся шесть путей и на всех возвести врата. Ключи от врат хранились у привратников, которых нарекли Орденом семерых. Они были из семи изначальных семейств сообщества.
Привратники согласились разойтись по всему свету и таиться даже друг от друга. Знание о вратах передавалось из поколения в поколение в семействе привратника.
«Наследие ван Аленов» - это всего лишь последнее название той работы, которую Лоуренс с Корделией начали сразу после прибытия в Новый Свет. Когда у Голубой крови снова начала пропадать молодежь, они заподозрили, что то, чего они опасались на протяжении столетий, оказалось правдой. Что врата ослабели и Люцифер с Серебряной кровью каким-то образом пережили войну в Риме и теперь строят планы возвращения к власти.
Лоуренс посвятил свою жизнь поиску врат и привратников, дабы предупредить их о грозящей опасности. Но Чарльз никогда не верил в наследие ван Аленов. Его обижало, что отец сомневается в работе, проделанной им столетия назад. Потому Лоуренс отправился в изгнание. А наследие ван Аленов было забыто».
«Но ведь Лоуренс был прав, - мысленно сказала матери Шайлер. - Они вернулись».
«Да, они вернулись и лихорадочно ищут способ отворить врата, дабы освободить дьявола, запертого в аду. Но мы их обманули, еще давно. Чарльз не был привратником в Лютеции. Земной якорь врат был перемещен. Истинный привратник давным-давно позаботился об этом».
«Откуда ты это знаешь? Ты привратник?»
«Нет. Среди ван Аленов привратником был только Лоуренс. Вспомни Орден семерых. Одно семейство - одни врата».
Левиафан и Корковадо. Теперь Шайлер поняла.
«Да. Твой дедушка был привратником врат возмездия, тюрьмы Левиафана. Когда Лоуренс убил невиновного, врата открылись и выпустили Левиафана. Но Серебряная кровь не знала, что врата возмездия - «солом бикаллис». Ими можно было воспользоваться только один раз и для прохода только в одну сторону. После того как Левиафан освободился, этот путь оказался закрыт для всех.
Серебряная кровь не успокоится. Они будут искать и привратников, и врата, пока все пути мертвых не окажутся снова свободны для прохода.
Шайлер, теперь это твоя задача - отыскать оставшихся членов Ордена, предупредить их об опасности и уберечь врата. Пока врата стоят, Люцифер не сможет выйти из подземного мира в этот. Таково наследие ван Аленов, и теперь оно твое».
«Ты хочешь сказать - наше?»
«Увы, нет. Я не смогу помочь тебе в этом деле. Я должна отыскать Чарльза. Он потерялся где-то между мирами, когда Серебряная кровь пустила в ход «сабвертио». Наши судьбы переплетены. Он нуждается во мне, как никогда прежде. Во вселенной что-то сломалось - нечто такое, что сможем исправить только мы с ним, и только вместе. Это часть и твоего пути».
- Мама, ты опять меня бросаешь! Теперь, когда ты нужнее всего! - Воскликнула Шайлер.
Рассказанное матерью и грандиозность возложенной на нее ответственности потрясли девушку. Найти врата? Найти привратников? Спасти мир? И как ей все это сделать в одиночку?
- Я не бросаю тебя. Я всегда с тобой, - произнесла Аллегра, обнимая Шайлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
«Если такое случалось прежде, я могу себя простить, - подумала Мими. - Может, он - одна из моих слабостей. Может, он и есть моя слабость».
- Можно тебя кое о чем спросить? - Произнесла Мими, глядя, как Кингсли оделся и подошел к небольшому обеденному столу.
Он заказал в номер завтрак, достойный короля. Не просто обычную порцию яичницы с беконом. Здесь также наличествовали блюдо с морепродуктами, на льду, баночка икры, фигурно нарезанный хлеб для бутербродов, зубчики чеснока, сметана и нарезанный лук. В ведерке покрывалась испариной бутылка шампанского «Кристалл».
- Да о чем угодно, - отозвался Кингсли, захватил пальцами щепотку икры, отправил ее в рот и облизал пальцы.
Он заполнил свою тарелку едой, потом открыл шампанское и наполнил два бокала. Один он с улыбкой вручил Мими.
- Я серьезно. Мне не хочется, чтобы ты обиделся.
- Кто - я? - Изумился Кингсли.
Он уселся на диван, водрузил ноги на кофейный столик, а тарелку с завтраком примостил себе на колени.
- На чем... на чем живет Серебряная кровь? - Спросила Мими. - Ну, в смысле, помимо кофеина, сахара и креветок размером с твой кулак, - добавила девушка, наблюдая, как Кингсли ест. - Ну, то есть ты все еще исполняешь церемонию? В смысле - над людьми?
Кингсли покачал головой. Он обмакнул креветку в коктейльный соус и заметно помрачнел.
- Нет. - Он откусил кусочек. - Нет, дорогая. Для тех, кто пил бессмертную кровь, это уже не вариант. Боюсь, для Кроатана единственная кровь, которая чего-то стоит, это кровь, текущая в твоих жилах.
Мими уселась на кровати напротив Кингсли, скрестив ноги, и изогнула шею.
- А ты когда-нибудь ощущаешь искушение?
Кингсли лениво улыбнулся.
- Постоянно.
- И что ты делаешь?
- А что тут сделаешь? Я не могу. Я дал слово соблюдать кодекс. Я живу в воздержании. Я по-прежнему могу есть пищу... и иногда она даже приятна на вкус.
Он пожал плечами и вытер пальцы о подол рубашки.
Мими чуть было не сказала ему, чтобы он так не делал, но притормозила - в конце концов, она ему не мамочка.
- Ты хочешь сказать, что не чувствуешь вкуса всего этого добра?
- Я пытаюсь.
- А как же все те жареные пирожки?.. - Удивилась Мими.
Ей вдруг стало жалко Кингсли. Он был бессмертен в истинном смысле слова. Для поддержания жизни ему не требовалось ничего. Какое одинокое и странное существование.
- Да, я знаю. - Кингсли рассмеялся, но глаза у него были печальные. - Я много ем, потому что способен чувствовать вкус лишь частицы того, что стоит передо мной. У меня бездонный аппетит, я из тех, кого невозможно насытить. - Кингсли подмигнул девушке. - В этом и заключается проклятие Серебряной крови.
- И ты еще говорил мне, что это я несерьезно отношусь к серьезным вещам! - Поддела его Мими.
- Ну, не без того. Мы с тобой во многом похожи, - отозвался Кингсли. Он поставил пустую тарелку и подошел к девушке. - И нам неплохо вместе? - Спросил он. - Ну признайся - клево же?
Он лизнул ее в шею, потом в ухо, потом нежно поцеловал спину и плечо. От его губ пахло шампанским.
Мими закрыла глаза.
Небольшое развлечение - вот что это такое. И не более. И для него, и для нее. Просто секс. Чисто физическое явление, исключительно ради удовольствия. Никаких чувств, никакой божественной связи, никакого небесного призвания... Просто развлечение. Ничего больше.
Кингсли продолжал целовать ее в шею - и вдруг Мими почувствовала, что он выпустил клыки и щекотно прикусывает ее кожу.
- Эй, ты что это делаешь? - Поинтересовалась девушка, ощущая страх, смешанный с возбуждением.
Ей никогда не доводилось оказаться на месте жертвы. На месте добычи. Кингсли был опасен. Исправившаяся Серебряная кровь. С тем же успехом его можно было бы назвать исправившимся доберманом.
- Тсс... это не больно... честное слово.
Он прикусил ее шею - совсем чуть-чуть, только чтобы она почувствовала, как его клыки пронзили кожу, - а потом слизнул каплю ее крови. Облизнул губы и улыбнулся Мими.
- Попробуй!
Мими пришла в ужас. Что он только что сделал? И теперь он хочет, чтобы она тоже это проделала?
- Нет.
Но Мими вынуждена была признать, что искушение сильно. Ей всегда было интересно - каково это. Почему Кроатан предпочитает это обычной церемонии.
- Давай. Ты не причинишь мне вреда. Уверяю тебя.
С Кингсли Мими чувствовала себя живой, раскованной, не стесненной условностями. Ну правда, какой тут вред? Просто прикосновение. Просто капля. Просто поддразнивание. Она не хотела пить его кровь, но внезапно ей до смерти захотелось ее попробовать.
Игра с огнем. Поднести руку к пламени и отдернуть прежде, чем обожжешься. Лезвие ножа, идущее между опасностью и развлечением. Русские горки. Выброс адреналина опьянял. Мими выпустила клыки и уткнулась лицом в шею Кингсли.
Солнце встало, заливая комнату светом. А Мими Форс переживала лучший момент своей жизни.
ГЛАВА 50
ШАЙЛЕР
Она переживала из-за того, что вот так бросила Блисс. Но сейчас она настолько была на взводе, что не могла думать ни о чем другом, кроме того, что та, с кем она всю жизнь мечтала поговорить, теперь очнулась. Она жива. Аллегра ван Ален жива. Она открыла глаза полчаса назад и позвала дочь.
Войдя в стеклянные двери Нью-Йоркской пресвитерианской больницы и направившись к лифту, на котором можно было добраться в отделение постоянного ухода, Шайлер попыталась вспомнить, сколько дней и ночей она провела, бродя по этим коридорам, освещенным лампами дневного света, пропахшим антисептиком и формалином, сколько раз она встречала здесь день рождения, День благодарения и Рождество, проходя мимо сочувственно улыбающихся медсестер и мимо заплаканных, встревоженных людей, толпящихся возле операционных.
Сколько раз?
Столько, что и не сосчитать. Столько, что и не перечислить. Здесь, в этом медцентре, прошло все ее детство. Горничная учила ее ходить и говорить, а Корделия оплачивала счета. Но у нее никогда не было матери. Не было того, кто пел бы ей песенки во время купания или целовал перед сном. Ей не от кого было хранить тайны, не с кем воевать за наряды, не с кем ссориться, хлопая дверью. У нее не было нормального чередования нежности и раздоров, бесконечного пути к близости матери и дочери.
У нее было только вот это.
- Как вы быстро добрались, - с улыбкой сказала ей дежурная медсестра. Она проводила Шайлер от ординаторской до частного крыла, в котором пребывали в оцепенении самые привилегированные и самые тяжелые коматозники Нью-Йорка. - Она вас ждет. Это чудо. Врачи просто не могут прийти в себя. - Медсестра понизила голос. - Говорят, о ней могут даже сообщить по телевизору!
Шайлер не знала, что и сказать. Она до сих пор не могла поверить в то, что это правда.
- Подождите. Мне нужно... мне нужно кое-что принести из кафе.
Девушка быстро обогнула медсестру и сбежала по лестнице до самого первого этажа. Она выскочила наружу через вращающуюся дверь, напугав нескольких интернов, устроивших себе незапланированный перерыв с распитием кофе на лестничной площадке.
Шайлер сама точно не знала, способна ли она это сделать. Произошедшее казалось слишком прекрасным, до неправдоподобия, и Шайлер не могла себя заставить взглянуть ему в лицо. Она вытерла слезы и вошла в кафе.
Она купила бутылку воды и пачку жевательной резинки и вернулась на нужный этаж. Доброжелательная медсестра все еще ждала ее.
- Ничего страшного, - сказала она Шайлер. - Я понимаю, какое это потрясение для вас. Но вы идите. Все будет хорошо. Она ждет вас.
Шайлер кивнула и прошептала:
- Спасибо.
Она пошла по коридору. Все выглядело точно так же, как и всегда. Окна, выходящие на мост Джорджа Вашингтона. Планшеты с листами бумаги, на которых написано имя пациента, список медикаментов и имя лечащего врача. В конце концов девушка остановилась перед нужной дверью. Та как раз приоткрылась со скрипом, и Шайлер услышала его.
Голос, мелодичный и прекрасный. Голос, нежно произнесший ее имя. Голос, который она до сих пор слышала лишь в снах. Голос ее матери.
Шайлер отворила дверь и вошла.
ГЛАВА 51
БЛИСС
«Что ты сказала?»
Блисс как раз расплачивалась за свое новое платье, когда в сознании у нее внезапно прорезался голос Посетителя.
- Вы принимаете карточки «Амекс»? - Спросила она у продавщицы, сидевшей за столиком.
Девушка попыталась сохранить самообладание, хотя от возбуждения Посетителя у нее разболелась голова.
«Аллегра очнулась? Аллегра жива?»
«Отчего это тебя так радует? - Спросила Блисс. - Какая тебе разница? Она всего лишь пациент больницы, коматозная больная».
- Вы что-то сказали? - Переспросила продавщица, уложив фиолетовое платье в простой коричневый пакет и прикрепив к нему чек.
- Нет. Извините.
Блисс схватила пакет и направилась прочь из комнаты. На выходе она налетела на нескольких девушек, которые как раз входили.
- Осталось тут у них что-нибудь стоящее или все уже расхватали? - Поинтересовалась одна из них.
- Э-э... Не знаю, - пробормотала Блисс, протиснувшись мимо новоприбывших.
Она понимала, что ее сочтут редкостной невежей, но у нее просто-таки раскалывалась голова.
Девушка попыталась поймать такси. Было пять часов, и все такси переключили свои фонарики на сигнал «в парк». И хуже того - начался дождь. Чертова нью-йоркская погода.
На мгновение Блисс затосковала о боби-энновском «силвер шэдоу» и о шофере, сопровождавшем ее повсюду. В конце концов Блисс удалось поймать лимузин, когда тот высадил на углу какого-то управленца.
- Сколько до Сто шестьдесят восьмой улицы?
- Двадцатка.
Блисс забралась в машину. После внезапно холодного дождя в салоне было тепло и уютно.
Девушка по-прежнему ощущала возбуждение и волнение Посетителя. Какое ему дело до всего этого? С чего вдруг его так интересует какая-то безмозглая женщина, лежащая в больнице?
«Следи за выражениями, - холодно произнес Посетитель. - Изволь не выражаться о своей матери подобным образом».
«Так значит, это правда. Я - ее дочь. Я - дочь Аллегры», - подумала Блисс.
Ее сердце колотилось так сильно, что грудной клетке было больно.
«Конечно, ты ее дочь, - сказал Посетитель рассудительным тоном, от которого Блисс сделалось еще сильнее не по себе. - Мы создали тебя вместе. Ну а теперь, я думаю, нам пора пойти и надлежащим образом поприветствовать Аллегру».
ГЛАВА 52
ШАЙЛЕР
Больничная постель была пуста. Аллегра ван Ален сидела рядом, в кресле. В своем простом черном платье с ниткой жемчуга мать Шайлер была настоящим воплощением элегантности и сдержанности. Она выглядела так, словно только что вышла из офиса или с заседания благотворительного комитета, а не провела последние пятнадцать лет недвижно, вот на этой самой кровати.
Шайлер вошла в комнату нерешительно, шаркающей походкой. Но стоило Аллегре раскинуть руки, как Шайлер бросилась ей в объятия.
- Мама!
От Аллегры пахло весенними розами; кожа у нее была нежной, как у младенца. От ее присутствия в комнате словно становилось светлее.
Аллегра погладила дочь по голове.
- Шайлер... Ты вернулась домой.
- Прости меня! Прости, пожалуйста! - Всхлипывая, попросила Шайлер. - Прости меня за все, что я тебе наговорила в Токио. - Девушка подняла заплаканное лицо. - Но как?..
- Время пришло, - ответила Аллегра.
Шайлер высвободилась из объятий. Она не могла поверить своим ушам.
- Ты что, хочешь сказать, что могла проснуться в любой момент?
Аллегра покачала головой.
- Нет, милая. - Она жестом предложила Шайлер пододвинуть к ее креслу второе. - Я ощутила некое движение в глубине глома... В мире что-то произошло... Я почувствовала это. С моей стороны было бы эгоистично и дальше отказываться брать кровь. Оставаться в своей изоляции.
Шайлер вдруг увидела, как это произошло - словно сама при этом присутствовала. Лежавшая в коме женщина приподнимается на кровати и впивается в шею санитара, который пришел сменить ей постельное белье. Вампирская принцесса проснулась. Спящая Красавица встает из хрустального гроба.
Шайлер с трудом сдержала всхлип.
- Лоуренс...
Аллегра кивнула.
- Погиб. Я знаю. Я говорила с ним перед тем, как он ушел на иную сторону.
- Он сказал мне про наследие ван Аленов. - Шайлер пожала плечами. - Ты не знаешь, что я должна сделать?
В ответ мать привлекла ее к себе и произнесла голосом, который могла слышать лишь Шайлер.
«Слушай внимательно, дочь моя. Ибо то, что я собираюсь сказать тебе, может быть сказано только под прикрытием глома.
В те дни, когда мы звали домом рай, пути между мирами были открыты. Ангелы свободно перемещались между небесами, землей и подземным миром. Но после мятежа Люцифера, когда Князя тьмы и его последователей сбросили с небес, путь в рай был закрыт навеки.
Но семь путей мертвых остались открытыми. В Риме мы еще доверяли Калигуле, не зная, что это замаскированный Люцифер и что он поставил себе целью обнаружить местонахождение этих путей на земле. Будучи императором, он приказал построить под Лютецией лабиринт туннелей. Именно там он обнаружил первый путь.
В заносчивости своей он поделился тайной с Михаилом. Утренняя звезда из тех, кто не может скрыть свой триумф, какие бы последствия это ни повлекло. Михаил настоял, чтобы они построили на пути врата и отковали ключ, который будет храниться у него, Михаила. Люцифер согласился.
Но конечно же, это было обманом. К тому моменту Люцифер уже полностью преобразился в Кроатан. Его измена вампирскому кодексу привела к кризису в Риме. Он украл ключ при первой же возможности и выпустил в мир Мерзость. Мы же не знали об этом, пока не стало поздно.
Голубая кровь охотилась на демонов и их братьев, Серебряную кровь. Мы превратили Лютецию в надежное убежище. Михаил поверг Люцифера, отправил его по пути мертвых в подземный мир и запер за ним врата. Затем Михаил приказал Голубой крови отыскать оставшиеся шесть путей и на всех возвести врата. Ключи от врат хранились у привратников, которых нарекли Орденом семерых. Они были из семи изначальных семейств сообщества.
Привратники согласились разойтись по всему свету и таиться даже друг от друга. Знание о вратах передавалось из поколения в поколение в семействе привратника.
«Наследие ван Аленов» - это всего лишь последнее название той работы, которую Лоуренс с Корделией начали сразу после прибытия в Новый Свет. Когда у Голубой крови снова начала пропадать молодежь, они заподозрили, что то, чего они опасались на протяжении столетий, оказалось правдой. Что врата ослабели и Люцифер с Серебряной кровью каким-то образом пережили войну в Риме и теперь строят планы возвращения к власти.
Лоуренс посвятил свою жизнь поиску врат и привратников, дабы предупредить их о грозящей опасности. Но Чарльз никогда не верил в наследие ван Аленов. Его обижало, что отец сомневается в работе, проделанной им столетия назад. Потому Лоуренс отправился в изгнание. А наследие ван Аленов было забыто».
«Но ведь Лоуренс был прав, - мысленно сказала матери Шайлер. - Они вернулись».
«Да, они вернулись и лихорадочно ищут способ отворить врата, дабы освободить дьявола, запертого в аду. Но мы их обманули, еще давно. Чарльз не был привратником в Лютеции. Земной якорь врат был перемещен. Истинный привратник давным-давно позаботился об этом».
«Откуда ты это знаешь? Ты привратник?»
«Нет. Среди ван Аленов привратником был только Лоуренс. Вспомни Орден семерых. Одно семейство - одни врата».
Левиафан и Корковадо. Теперь Шайлер поняла.
«Да. Твой дедушка был привратником врат возмездия, тюрьмы Левиафана. Когда Лоуренс убил невиновного, врата открылись и выпустили Левиафана. Но Серебряная кровь не знала, что врата возмездия - «солом бикаллис». Ими можно было воспользоваться только один раз и для прохода только в одну сторону. После того как Левиафан освободился, этот путь оказался закрыт для всех.
Серебряная кровь не успокоится. Они будут искать и привратников, и врата, пока все пути мертвых не окажутся снова свободны для прохода.
Шайлер, теперь это твоя задача - отыскать оставшихся членов Ордена, предупредить их об опасности и уберечь врата. Пока врата стоят, Люцифер не сможет выйти из подземного мира в этот. Таково наследие ван Аленов, и теперь оно твое».
«Ты хочешь сказать - наше?»
«Увы, нет. Я не смогу помочь тебе в этом деле. Я должна отыскать Чарльза. Он потерялся где-то между мирами, когда Серебряная кровь пустила в ход «сабвертио». Наши судьбы переплетены. Он нуждается во мне, как никогда прежде. Во вселенной что-то сломалось - нечто такое, что сможем исправить только мы с ним, и только вместе. Это часть и твоего пути».
- Мама, ты опять меня бросаешь! Теперь, когда ты нужнее всего! - Воскликнула Шайлер.
Рассказанное матерью и грандиозность возложенной на нее ответственности потрясли девушку. Найти врата? Найти привратников? Спасти мир? И как ей все это сделать в одиночку?
- Я не бросаю тебя. Я всегда с тобой, - произнесла Аллегра, обнимая Шайлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27