Я слышала рассказы смертных, которым доводилось встречаться с ангелами. Люди говорили, что в это время они ощущали покой и блаженство. Раньше я над этим не задумывалась, но постепенно страшная боль в груди стала терпимой. Я слегка успокоилась, подняла голову и посмотрела на ангела.
– Он ненавидит меня, – выдавила я. – Теперь Сет меня ненавидит.
– Почему ты так говоришь?
– После всего, что я ему рассказала…
– Да, Сет озабочен и сбит с толку, но я сомневаюсь, что он тебя ненавидит. Такая любовь редко превращается в ненависть, хотя должен признать, что иногда они переплетаются.
Я шмыгнула носом.
– Вы ее чувствовали? Его любовь?
– Не так, как ты. Но чувствовал.
– Я никогда не ощущала ничего подобного. Я не могу на нее ответить. Он мне нравится… очень нравится. Может быть, я тоже люблю его, но не так, как он меня. Я не стою такой любви.
Картер недовольно щелкнул языком.
– Любви заслуживает каждый.
– Только не тот, кто согласился прожить следующее столетие, причиняя людям вред, развращая их, соблазняя и сея отчаяние. Вы должны ненавидеть меня за это. Да я сама себя ненавижу!
Взгляд ангела остался спокойным и невозмутимым.
– Если так, то почему ты согласилась на это?
Я откинула голову на спинку сиденья.
– Потому что не вынесла бы, если бы мысли обо мне… любовь ко мне… стерли из его сознания… и он бы больше никогда не вспомнил меня.
– Ирония судьбы, верно?
Я повернулась к нему, больше ничему не удивляясь.
– Что вы обо мне знаете?
– Кое-что знаю. Например, что тебе пришлось отдать за право стать суккубом.
– Тогда это казалось мне правильным, – пробормотала я, представив себе другое время, другое место и другого человека. – Он был таким грустным и так сердился на меня… Он не мог жить, зная, что я сделала. Я только хотела, чтобы меня навсегда вычеркнули из его памяти. Думала, будет лучше, если он… если все… забудут обо мне. Забудут о том, что я существовала.
– А теперь передумала?
– Я видела его… через много лет, когда он состарился. Я вернула себе прежнее обличье – кстати говоря, в последний раз. Я стала такой, какой он меня помнил, и подошла к нему. Но он даже не посмотрел на меня. Как будто не знал вовсе. Время, которое мы провели вместе… Любовь, которую он питал ко мне… Все ушло. Ушло навсегда. Это убило меня. Я стала ходячим мертвецом.
Я покачала головой.
– Я не могла позволить, чтобы это повторилось с Сетом. После того как узнала силу его чувства ко мне. Даже если теперь эта любовь погибла… если после моего рассказа от нее не осталось камня на камне. Даже если он больше никогда не заговорит со мной. Это лучше, чем мысль о том, что эта любовь не существовала.
– Любовь редко бывает идеальной, – напомнил Картер. – Люди обманывают себя, думая, что она возможна. Именно несовершенство делает любовь совершенной.
– Хватит с меня ваших парадоксов, – сказала я, внезапно почувствовав усталость, – Я только что потеряла человека, которого смогла полюбить после стольких лет. Полюбить по-настоящему. Не ради чистого наслаждения, как с Романом. Сет… У него было все. Страсть. Понимание. Дружба.
Я закрыла глаза и проглотила комок в горле.
– Мало того, я согласилась продолжить активное исполнение обязанностей суккуба. – Мне не давали покоя мысли о хороших парнях типа Дага и Брюса. Я не хотела их губить. – Картер, если бы вы знали, как я это ненавижу… Вы понятия не имеете, как мне не хочется этим заниматься. Но дело того стоит. Стоит, если Сет сможет сохранить свои воспоминания.
Я неуверенно посмотрела на ангела.
– Он сможет, правда? – Картер кивнул, и я облегченно вздохнула. – Вот и хорошо. По крайней мере, во всей этой истории будет луч надежды.
– Конечно, будет. Надежда есть всегда.
– Только не для меня.
– Надежда есть всегда, – решительно повторил он. Командная нотка, прозвучавшая в его голосе, напугала меня. – Надежды заслуживает каждый.
На мои глаза вновь навернулись слезы. О боже. Казалось, в последнее время я только и делала, что плакала.
– Даже суккуб?
– А суккуб особенно.
Он снова обнял меня, и я опять дала волю слезам. Проклятая душа получила недолгую передышку в объятиях небесного создания. Неужели Картер сказал правду? Неужели у меня еще есть надежда? И тут я вспомнила то, что заставило меня сначала задохнуться, а потом засмеяться.
Ангелы никогда не лгут.
Эпилог
– Кейси заболела, – бодро сказала мне Пейдж, надевая пальто. – Тебе придется заменить ее за кассой.
– Нет проблемы. – Я прислонилась к стене ее кабинета. – Здесь интереснее, чем дома.
Пейдж широко улыбнулась.
– Спасибо, что пришла. Да еще после неожиданного звонка. – Она рассеянно похлопала себя по животу. – Надеюсь, обойдется, но боль не отпускает целый день…
– Все в порядке. Ступай. Ты должна заботиться о себе. Точнее, о вас двоих.
Она еще раз улыбнулась мне, взяла сумочку и пошла к двери.
– Где-то здесь бродит Даг. Если понадобится помощь, привлеки его. Что-то я должна была тебе сказать… Ах, да, тебе кое-что просили передать. Оно в твоем кабинете. Я положила его в кресло.
От ее слов у меня засосало под ложечкой.
– Ч-что это?
– Сама увидишь. Все, я ушла.
Я вышла следом за Пейдж и поплелась в свой кабинет. В прошлый раз в моем кресле лежал конверт от Романа, еще один кусочек извращенной игры в любовь и ненависть. «О боже, – подумала я. – Я знала, что это будет совсем не так легко, как говорил Картер. Роман вернулся, и все началось сначала. Он ждет, что…»
Тут я задохнулась и потеряла дар речи. В кресле лежал «Пакт Глазго».
Я осторожно подняла книгу, держа ее, как драгоценную фарфоровую чашку. Это был мой экземпляр, тот самый, который я просила Сета подписать месяц назад, Я совсем о нем забыла. Когда я открыла обложку, из книги посыпались лепестки лаванды. Их оказалось всего горстка, но эти лепестки были мне дороже всех букетов на свете. Я собрала их, а потом прочитала:
Фетиде.
Я понимаю, что сделал это с большим опозданием, но очень часто то, чего мы желаем больше всего, приходит только в результате терпения и после долгой борьбы. Думаю, такова человеческая природа. Это знал еще Пелей.
Сет.
– Знаешь, он вернулся.
– Что? – Я отвлеклась от загадочной надписи и увидела Дага, остановившегося в дверном проеме.
Он кивнул на мою книгу.
– Мортенсен. Снова сидит в кафе и строчит, как обычно.
Я закрыла книгу и вцепилась в нее обеими руками.
– Даг… ты еще не забыл греческие мифы?
Он фыркнул.
– Обижаешь, Кинкейд.
– Фетида и Пелей… это ведь родители Ахилла, верно?
– Верно, – ответил он.
Даг считался у нас экспертом в области классической филологии.
Я была совершенно сбита с толку. Не понимала смысла надписи и не могла взять в толк, почему Сету понадобилось намекать на великого героя времен Троянской войны.
– А остальное ты помнишь? – с любопытством спросил меня Даг.
– Что именно? Что Ахилл был бездельником и психопатом? Да, это я помню.
– Ну, это знают все. А я имею в виду самое интересное. Про Фетиду и Пелея.
Я покачала головой, и он продолжил тоном профессора:
– Фетида была морской нимфой, а Пелей – любившим ее смертным. Но когда он решил за ней поухаживать, Фетида повела себя как последняя сука.
– Как это?
– Она умела превращаться.
Я чуть не уронила книгу.
– Что?
Даг кивнул.
– Когда Пелей подошел к ней, она начала превращаться во всякое дерьмо, чтобы его отпугнуть. Становилась дикими животными, силами природы, чудовищами и так далее.
– А он… что он делал?
– Держал ее. Схватил и не отпускал во время всех этих жутких метаморфоз. В кого она только не превращалась, он все равно держал.
– И что было потом? – еле слышно спросила я.
– Наконец, Фетида превратилась в женщину и осталась ею. А потом они поженились.
Когда прозвучало слово «превращаться», я затаила дыхание. Теперь я держала книгу, смотрела в пространство и ощущала себя так, словно у меня в душе выросли крылья. Душа взмахнула ими, я воспарила к небесам и снова начала дышать.
– Кинкейд, ты здорова? В последнее время ты какая-то странная.
Я заморгала и заставила себя вернуться к действительности.
– Да. Извини. Я просто задумалась. – Борясь с невесомостью, я добавила: – Отныне я приложу все силы, чтобы больше не быть странной.
У Дага отлегло от сердца.
– Конечно, соврать тебе ничего не стоит, но будем надеяться, что это правда.
– Да, – с улыбкой подтвердила я. – Будем надеяться.
Благодарности
Во-первых, хочу поблагодарить друзей и родных, которые своей любовью поддерживали меня во время написания этой книги. Этот роман никогда бы не увидел свет без моего мужа Майкла. Мы так часто говорили дома о Джорджине и ее неврозах, что ты вполне мог считать ее своей второй женой. Я люблю тебя.
Я должна выразить признательность клубу моих первых поклонников: Майклу, Дэвиду, Кристине и Марси. Вы послушно читали каждую страницу, которую я вам вручала, и с пониманием относились к моим требованиям дать ей немедленную оценку. Ваш энтузиазм и одобрение неизменно поддерживали меня. Не волнуйтесь, в один прекрасный день «Вестник» будет опубликован. Честное слово. Можете не сомневаться.
И наконец, спасибо редакторам и сотрудникам издательства, которые не давали мне сбиться с пути истинного: Кейту Маккину, Джиму Маккарти и Джону Сконьямильо. Благодарю за руководство и ценные советы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Он ненавидит меня, – выдавила я. – Теперь Сет меня ненавидит.
– Почему ты так говоришь?
– После всего, что я ему рассказала…
– Да, Сет озабочен и сбит с толку, но я сомневаюсь, что он тебя ненавидит. Такая любовь редко превращается в ненависть, хотя должен признать, что иногда они переплетаются.
Я шмыгнула носом.
– Вы ее чувствовали? Его любовь?
– Не так, как ты. Но чувствовал.
– Я никогда не ощущала ничего подобного. Я не могу на нее ответить. Он мне нравится… очень нравится. Может быть, я тоже люблю его, но не так, как он меня. Я не стою такой любви.
Картер недовольно щелкнул языком.
– Любви заслуживает каждый.
– Только не тот, кто согласился прожить следующее столетие, причиняя людям вред, развращая их, соблазняя и сея отчаяние. Вы должны ненавидеть меня за это. Да я сама себя ненавижу!
Взгляд ангела остался спокойным и невозмутимым.
– Если так, то почему ты согласилась на это?
Я откинула голову на спинку сиденья.
– Потому что не вынесла бы, если бы мысли обо мне… любовь ко мне… стерли из его сознания… и он бы больше никогда не вспомнил меня.
– Ирония судьбы, верно?
Я повернулась к нему, больше ничему не удивляясь.
– Что вы обо мне знаете?
– Кое-что знаю. Например, что тебе пришлось отдать за право стать суккубом.
– Тогда это казалось мне правильным, – пробормотала я, представив себе другое время, другое место и другого человека. – Он был таким грустным и так сердился на меня… Он не мог жить, зная, что я сделала. Я только хотела, чтобы меня навсегда вычеркнули из его памяти. Думала, будет лучше, если он… если все… забудут обо мне. Забудут о том, что я существовала.
– А теперь передумала?
– Я видела его… через много лет, когда он состарился. Я вернула себе прежнее обличье – кстати говоря, в последний раз. Я стала такой, какой он меня помнил, и подошла к нему. Но он даже не посмотрел на меня. Как будто не знал вовсе. Время, которое мы провели вместе… Любовь, которую он питал ко мне… Все ушло. Ушло навсегда. Это убило меня. Я стала ходячим мертвецом.
Я покачала головой.
– Я не могла позволить, чтобы это повторилось с Сетом. После того как узнала силу его чувства ко мне. Даже если теперь эта любовь погибла… если после моего рассказа от нее не осталось камня на камне. Даже если он больше никогда не заговорит со мной. Это лучше, чем мысль о том, что эта любовь не существовала.
– Любовь редко бывает идеальной, – напомнил Картер. – Люди обманывают себя, думая, что она возможна. Именно несовершенство делает любовь совершенной.
– Хватит с меня ваших парадоксов, – сказала я, внезапно почувствовав усталость, – Я только что потеряла человека, которого смогла полюбить после стольких лет. Полюбить по-настоящему. Не ради чистого наслаждения, как с Романом. Сет… У него было все. Страсть. Понимание. Дружба.
Я закрыла глаза и проглотила комок в горле.
– Мало того, я согласилась продолжить активное исполнение обязанностей суккуба. – Мне не давали покоя мысли о хороших парнях типа Дага и Брюса. Я не хотела их губить. – Картер, если бы вы знали, как я это ненавижу… Вы понятия не имеете, как мне не хочется этим заниматься. Но дело того стоит. Стоит, если Сет сможет сохранить свои воспоминания.
Я неуверенно посмотрела на ангела.
– Он сможет, правда? – Картер кивнул, и я облегченно вздохнула. – Вот и хорошо. По крайней мере, во всей этой истории будет луч надежды.
– Конечно, будет. Надежда есть всегда.
– Только не для меня.
– Надежда есть всегда, – решительно повторил он. Командная нотка, прозвучавшая в его голосе, напугала меня. – Надежды заслуживает каждый.
На мои глаза вновь навернулись слезы. О боже. Казалось, в последнее время я только и делала, что плакала.
– Даже суккуб?
– А суккуб особенно.
Он снова обнял меня, и я опять дала волю слезам. Проклятая душа получила недолгую передышку в объятиях небесного создания. Неужели Картер сказал правду? Неужели у меня еще есть надежда? И тут я вспомнила то, что заставило меня сначала задохнуться, а потом засмеяться.
Ангелы никогда не лгут.
Эпилог
– Кейси заболела, – бодро сказала мне Пейдж, надевая пальто. – Тебе придется заменить ее за кассой.
– Нет проблемы. – Я прислонилась к стене ее кабинета. – Здесь интереснее, чем дома.
Пейдж широко улыбнулась.
– Спасибо, что пришла. Да еще после неожиданного звонка. – Она рассеянно похлопала себя по животу. – Надеюсь, обойдется, но боль не отпускает целый день…
– Все в порядке. Ступай. Ты должна заботиться о себе. Точнее, о вас двоих.
Она еще раз улыбнулась мне, взяла сумочку и пошла к двери.
– Где-то здесь бродит Даг. Если понадобится помощь, привлеки его. Что-то я должна была тебе сказать… Ах, да, тебе кое-что просили передать. Оно в твоем кабинете. Я положила его в кресло.
От ее слов у меня засосало под ложечкой.
– Ч-что это?
– Сама увидишь. Все, я ушла.
Я вышла следом за Пейдж и поплелась в свой кабинет. В прошлый раз в моем кресле лежал конверт от Романа, еще один кусочек извращенной игры в любовь и ненависть. «О боже, – подумала я. – Я знала, что это будет совсем не так легко, как говорил Картер. Роман вернулся, и все началось сначала. Он ждет, что…»
Тут я задохнулась и потеряла дар речи. В кресле лежал «Пакт Глазго».
Я осторожно подняла книгу, держа ее, как драгоценную фарфоровую чашку. Это был мой экземпляр, тот самый, который я просила Сета подписать месяц назад, Я совсем о нем забыла. Когда я открыла обложку, из книги посыпались лепестки лаванды. Их оказалось всего горстка, но эти лепестки были мне дороже всех букетов на свете. Я собрала их, а потом прочитала:
Фетиде.
Я понимаю, что сделал это с большим опозданием, но очень часто то, чего мы желаем больше всего, приходит только в результате терпения и после долгой борьбы. Думаю, такова человеческая природа. Это знал еще Пелей.
Сет.
– Знаешь, он вернулся.
– Что? – Я отвлеклась от загадочной надписи и увидела Дага, остановившегося в дверном проеме.
Он кивнул на мою книгу.
– Мортенсен. Снова сидит в кафе и строчит, как обычно.
Я закрыла книгу и вцепилась в нее обеими руками.
– Даг… ты еще не забыл греческие мифы?
Он фыркнул.
– Обижаешь, Кинкейд.
– Фетида и Пелей… это ведь родители Ахилла, верно?
– Верно, – ответил он.
Даг считался у нас экспертом в области классической филологии.
Я была совершенно сбита с толку. Не понимала смысла надписи и не могла взять в толк, почему Сету понадобилось намекать на великого героя времен Троянской войны.
– А остальное ты помнишь? – с любопытством спросил меня Даг.
– Что именно? Что Ахилл был бездельником и психопатом? Да, это я помню.
– Ну, это знают все. А я имею в виду самое интересное. Про Фетиду и Пелея.
Я покачала головой, и он продолжил тоном профессора:
– Фетида была морской нимфой, а Пелей – любившим ее смертным. Но когда он решил за ней поухаживать, Фетида повела себя как последняя сука.
– Как это?
– Она умела превращаться.
Я чуть не уронила книгу.
– Что?
Даг кивнул.
– Когда Пелей подошел к ней, она начала превращаться во всякое дерьмо, чтобы его отпугнуть. Становилась дикими животными, силами природы, чудовищами и так далее.
– А он… что он делал?
– Держал ее. Схватил и не отпускал во время всех этих жутких метаморфоз. В кого она только не превращалась, он все равно держал.
– И что было потом? – еле слышно спросила я.
– Наконец, Фетида превратилась в женщину и осталась ею. А потом они поженились.
Когда прозвучало слово «превращаться», я затаила дыхание. Теперь я держала книгу, смотрела в пространство и ощущала себя так, словно у меня в душе выросли крылья. Душа взмахнула ими, я воспарила к небесам и снова начала дышать.
– Кинкейд, ты здорова? В последнее время ты какая-то странная.
Я заморгала и заставила себя вернуться к действительности.
– Да. Извини. Я просто задумалась. – Борясь с невесомостью, я добавила: – Отныне я приложу все силы, чтобы больше не быть странной.
У Дага отлегло от сердца.
– Конечно, соврать тебе ничего не стоит, но будем надеяться, что это правда.
– Да, – с улыбкой подтвердила я. – Будем надеяться.
Благодарности
Во-первых, хочу поблагодарить друзей и родных, которые своей любовью поддерживали меня во время написания этой книги. Этот роман никогда бы не увидел свет без моего мужа Майкла. Мы так часто говорили дома о Джорджине и ее неврозах, что ты вполне мог считать ее своей второй женой. Я люблю тебя.
Я должна выразить признательность клубу моих первых поклонников: Майклу, Дэвиду, Кристине и Марси. Вы послушно читали каждую страницу, которую я вам вручала, и с пониманием относились к моим требованиям дать ей немедленную оценку. Ваш энтузиазм и одобрение неизменно поддерживали меня. Не волнуйтесь, в один прекрасный день «Вестник» будет опубликован. Честное слово. Можете не сомневаться.
И наконец, спасибо редакторам и сотрудникам издательства, которые не давали мне сбиться с пути истинного: Кейту Маккину, Джиму Маккарти и Джону Сконьямильо. Благодарю за руководство и ценные советы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33