Ты против ее воли женился на ней?
– Нет, – простонал бурят.
– Лжешь!
– Оногоны не дают мне лгать. Правда. Я хотел сделать ее любимой женой и вез в улус. Но она не хотела этого.
– Ну?
Урбужан издал стон.
– Где она? Говори же, негодяй!
– Ее нет.
– Как нет? Жива она?
– Я боюсь.
Нервная дрожь пробежала по телу Попрядухина. Неужели все их старания оказались напрасны?
– Говори!
Но Урбужан онемел.
– Говори!
– Вы убьете меня! – тихо простонал он.
– Ты, негодяй, заслуживаешь этого. Но, клянусь, мы отпустим тебя, если скажешь правду. Жива она?
– Нет.
Услышав страшный ответ, Попрядухин так был ошеломлен, что замолчал.
Тогда Вампилун схватил бурята за плечо и вынул револьвер.
– Ты убил ее?
– Нет, оставь меня, – жалобно крикнул Урбужан. – Вы обещали не убивать.
– Что с ней случилось?
– Говори, что с ней! Боги здесь. Они слушают тебя.
Тело бандита дрожало нервной дрожью.
– Она... бросилась... в Байкал.
– Где? – не помня себя от гнева, спросил Попрядухин.
– В священной пади оногонов.
– Когда?
– Две недели тому назад.
– Нашли ее?
– Искали и не нашли. Была такая же буря.
– А, негодяй!
– Убийца!
Лицо Урбужана вдруг искривилось: глаза, горящие ужасом, уставились в одну точку.
– Оногоны, оногоны! – прошептал он.
Вампилун и старик невольно взглянули по направлению его взгляда и оторопели. Недалеко от воды, на камне светился ослепительный огненный шар, и в ту же секунду раздался такой оглушительный взрыв, что все повалились. Первым пришел в себя Попрядухин. Бурят лежал без сознания. Тело его дрожало. Пена выступила на губах.
Второй выстрел с лодки, похожий среди раскатов грома на хлопок игрушечного ружья, напоминал, что в море, в этом кипящем хаосе, бьется лодка.
С трудом они поднялись, посмотрели друг на друга. «Все погибло», – говорил этот унылый взгляд. У молодого бурята выступили слезы.
Вдруг он вынул револьвер.
– Ты что? – спросил Попрядухин.
Вампилун кивнул на пленника.
Попрядухин схватил его за руку.
– Нельзя! Он нам может понадобиться.
– Куда таскать эту сволочь? – ответил Вампилун, однако повиновался, понимая, что теперь не время для споров.
Третий выстрел! Схватив Урбужана, все еще находившегося в обмороке, они потащили его, как мешок, к лодке.
Безмолвный вопрос светился в глазах Созерцателя скал...
По лицу Попрядухина моряк сразу понял, что узнали что-то недоброе. И выпрямился.
– Ее нет в живых, – сказал Попрядухин. – Чтобы не стать женой Урбужана, она бросилась в Байкал.
Железный человек, стоявший у руля, рухнул в лодку.
– Meine Tochter! Meine Tochter! – простонал он.
Часть третья
I. Нападение на зимовье
Баргузинской тайгой называются необъятные леса, протянувшиеся с севера на юг и с запада на восток по системе реки Витима. В дебрях баргузинской тайги затеряно много золотых приисков, куда ежегодно тянутся тысячи рабочих и разных авантюристов.
Для обслуживания путников на дорожных трактах, ведущих в глубь тайги, кое-где среди дремучего леса разбросаны зимовья.
И нередко случалось, что авантюристы, головорезы, собравшись в шайки, не удовлетворившись грабежом золотоискателей на дорогах, нападали на зимовья.
Нравы баргузинской тайги были суровы. Ни пленных, ни помилования они не знали. Поэтому зимовья, особенно расположенные в глуши, всегда настороже. Прочные высокие заборы, наглухо запертые ворота, вооруженные люди – непременная принадлежность такой маленькой крепости.
Зимовье Кузнецкое, где жила Алла, находилось в нескольких десятках километров от Верхнеангарска.
Глухая тайга стояла стеной вокруг небольшого дома с пристройками. Хозяйство вел отец Аллы, с помощью работника-бурята и старухи-кухарки. Алла, приехав с Ушканьих, тоже взялась за работу.
В ту пору, впрочем, обозов шло мало, и делать было собственно нечего. Женщины собирали ягоды, грибы, солили и варили запасы на зиму, когда потянутся обозы в тайгу.
Однажды вечером к зимовью подъехал отряд вооруженных.
Ворота были заперты.
Хозяин, увидев, с кем имеет дело, схватил ружье, зарядил и вышел.
По численности отряда и вооружению он понял, что сопротивление бесполезно, и шепнул Алле, чтобы спряталась в подполье. Сам пошел отворять.
Алла мгновенно скрылась в доме.
И хорошо сделала. Иначе она бы сделалась свидетельницей ужасной сцены, разыгравшейся во дворе.
Отряд, состоящий из русских и бурят, въехал в ворота. Их было человек пятнадцать. Такое число, равно как и смелость почти дневного нападения, для баргузинской тайги было необычно.
Передний всадник сидел на огромном коне. Это был необъятной толщины бурят.
– Ты хозяин? – спросил он.
– Я, – ответил Кузнецов.
– Деньги, – грозно крикнул бандит.
– У меня нет денег.
– Ладно, посмотрим.
Урбужан слез с коня. Отряд последовал его примеру. Есаул, маленький, сухой однорукий человек, кивнул на хозяина. Несколько всадников кинулись и повалили старика наземь, не дав ему даже выстрелить. Другие, зная обычай, стали разводить костер.
Из хлева в этот момент донесся отчаянный крик старухи. Разбойники шарили по пристройкам и амбарам.
Однорукий подошел к связанному Кузнецову.
– Скажешь, где деньги?
– У меня нет денег.
– Шомполами! – приказал однорукий.
С хозяина сорвали одежду. Раскаленные шомполы с шипением впились в тело.
– Говори, где деньги!
Невыносимая боль жгла отовсюду. Хозяин давно бы сказал. Капитал был небольшой – рублей сто. Но они хранились в банке, в подполье, а там спряталась Алла. И он молчал, стиснув зубы.
– Скажешь?
Не получив ответа, бандит сделал палачам жест, и снова дикие, нечеловеческие крики огласили двор. Наконец, несчастный начал терять сознание. Толстый встал, вынул револьвер и подошел к нему.
– Последний раз! Говори, где спрятал!
Умирающий чуть слышно что-то прохрипел, отрицательно мотнув головой.
Выстрел в упор размозжил ему череп.
– Бабу сюда! – крикнул однорукий.
Из хлева приволокли кухарку, толстую старуху, окровавленную, в разорванном платье. Увидев труп хозяина, бандитов с шомполами, она дико вскрикнула, рванулась и кинулась в ворота.
Меткая пуля одного из разбойников пробила ей спину, и она грохнулась наземь.
Урбужан в бешенстве обернулся и нагайкой по лицу огрел удачного стрелка.
– Сволочь! – прохрипел он. – Бабу убил! А, сволочь! – И начал хлестать его. – Просили тебя?!
Алла, сидя в подполье, услыхала глухие выстрелы. Потом по грохоту и крикам поняла, что шайка ворвалась в дом. Она слышала, как разбивали сундуки, комод, ломали мебель, и тряслась от ужаса.
Наконец, очередь дошла до подполья.
Ее вытащили в бессознательном состоянии. На дворе она пришла в себя, но, увидав труп с разможженным черепом, снова погрузилась в обморок. Урбужан приказал привязать ее к седлу свободной лошади. Оставив позади разграбленное зимовье, отряд с захваченным имуществом и полумертвой девушкой двинулся в тайгу.
Необозримы первобытные чащи, тянущиеся от Верхнеангарска до Читы. Целая армия могла бы укрыться в ней. Кто найдет здесь отряд в несколько десятков человек?
Бурят-работник, возвращавшийся в зимовье, заслышав выстрелы, заподозрив, в чем дело, спрятался в кустах. Когда отряд скрылся, он, дрожа от страха, добрался до зимовья и, увидев страшную картину, бежал в Верхнеангарск.
II. В плену
– Зачем и куда ты везешь меня? – гневно спрашивала девушка Урбужана, когда он на остановках приходил справляться, не нужно ли чего ей.
– У меня три жены, но они стары. Ты будешь между ними, как звезда, – отвечал он.
– Никогда! – кричала она, плача.
– Иначе я отдам тебя на потеху моим молодцам.
– Негодяй!
– Я дам тебе лучшую юрту, – продолжал Урбужан. – У меня в Монголии табун в тысячу лошадей и двенадцать тысяч овец. Я увезу тебя в монгольские степи. Все богатство будет твоим. Всякое желание твое будет исполнено, как в сказке.
– Ты убил моего отца! – гневно воскликнула девушка.
– Его застрелили без моего приказания, – лгал Урбужан. – Если бы я знал, что он твой отец, я сохранил бы ему жизнь. Скажи же, согласна ты быть моей женой?
– Вон отсюда!
Он уходил от пленницы злой, но, видимо, сдерживая себя и не теряя надежды покончить миром.
Надеясь на мир, он не знал Аллы. Ее трясло от возмущения, когда он приближался.
В тайге свой отряд Урбужан разделил на две части.
Большую часть людей он отправил северным берегом Байкала на запад, часть оставил в засаде, а сам с охраной и пленницей торопливо направился на Ольхон. Негодяй спешил домой, чтобы поместить пленницу в надежное место и заняться свадьбой.
Мучительна была дорога до Ольхона. Алла облегченно вздохнула, когда очутилась в богатой бурятской юрте, хотя знала, что здесь будет еще хуже.
Первые дни Урбужан не показывался.
Для услуг Аллы была приставлена старая бурятка, ни слова не говорившая по-русски. Кое-как Алла объяснялась с ней знаками.
Все мысли девушки были сосредоточены на бегстве.
Первым делом она внимательно осмотрела помещение.
Юрта Урбужана представляла большую просторную избу с лавками по стенам для сидения и спанья. Лавки были богато убраны шкурами. У северной стены, прямо против входа, стоял ящик с шаманскими богами – «оно-гонами». Возле лавок помещались сундуки с разным домашним скарбом, но оружия она нигде не нашла никакого. Стены были прочны. Снаружи у ворот во дворе стоял караульный. Во двор выходить пленнице запрещалось. Все время возле нее торчала старая бурятка.
Девушка то ломала голову в поисках плана бегства, то, не видя никакой возможности бежать, мечтала о самоубийстве, то, вспоминая дорогих ей людей, надеялась, что они узнают о ее похищении и выручат ее, и думала, как затянуть время.
Однажды из рассказа старухи она узнала, что бурятка подавала для князя сырую конскую печень. Алла знала, что это считается у бурят средством поправиться после пьянства. Очевидно, Урбужан пьянствовал. Это усилило ее тревогу.
Старуха подтвердила, что скоро будет «тайлаган» – большой общественный пир, на который Урбужан ждет много гостей. Неужели он готовится к свадьбе?
Однажды вечером она услышала его шаги. Урбужан вошел в юрту и приказал бурятке удалиться. Они остались вдвоем.
Аллу поразило убранство бурята. Он был в дорогом кафтане, отороченном мехом; за поясом висел золоченый кинжал и револьвер; на огромной голове едва держалась небольшая серая круглая шляпа с полями и красной кисточкой на макушке. При виде девушки глаза Урбужана загорелись, пьяно пошатываясь, он подошел к ней. Как никогда была противна эта нахальная жирная физиономия с узенькими косыми глазками, выдающимися скулами, большими оттопыренными ушами, жесткими, как конский хвост, черными волосами. От него разило спиртом и конским потом.
Не говоря ни слова, он схватил девушку за руки. Как ни билась она, лапы Урбужана держали ее, как железные клещи. Он стал целовать ее жирными масляными губами, напомнившими ей о сырой конской печени.
Не помня себя, она вырвала одну руку. Урбужан хотел вновь схватить ее. Пряча ее, она наткнулась на револьвер, засунутый у него за поясом. В отчаянии выхватила его. Размахнулась и ударила Урбужана рукояткой в зубы.
Получив удар, пьяный отшатнулся и выпустил вторую руку.
Между тем Алла нашла курок.
Оглушительный гром выстрела... Дым наполнил юрту.
Медленно Урбужан повалился на пол. Ковер залился кровью, хлынувшей по его лицу.
Алла стояла с револьвером в руке, готовая всадить еще несколько пуль во врага. Но он не вставал.
Держа револьвер наготове, она прождала несколько минут и, решив, что Урбужан убит, выскользнула за двери. Горе тому, кто попробовал бы остановить ее! Не раздумывая, она уложила бы его на месте.
Девушка очутилась на дворе. Холод и свежесть пахнули ей в лицо. Ночь была темная и бурная. Байкал выл и стонал. Около юрты она не встретила ни души. Тем не менее она подвигалась вперед с большой осторожностью. Она знала, что где-нибудь невдалеке должен стоять караульный.
Несмотря на пережитое потрясение, она отчетливо сознавала обстановку. Ее очень беспокоила белая кофточка, хорошо видная среди ночи. Мимо караула незаметно ей не пройти. Ее непременно остановят. В конце концов, когда она расстреляет все пули, ее схватят. Надо скорее скрыться где-нибудь во дворе, потом выбрать удобный момент и бежать.
Но где укрыться?
Днем через открытые двери она заметила на дворе нечто вроде хлева для рогатого скота, стайки, или – по-бурятски – хатуна. Он находился в части двора, расположенной в сторону Байкала. Она пошла в этом направлении. Скоро острый запах навоза показал ей, что она не ошиблась. Через несколько мгновений руки ее наткнулись на загородку. Это был херим – дворик для лошадей и жеребят, пристраиваемый к хатуну. Она торопливо нащупала дверцы и отворила. Сейчас же овцы кинулись к выходу ей под ноги и едва не уронили ее. Удерживая овец, она выронила револьвер и, сколько ни шарила, не могла найти.
Торопливо захлопнув дверцы и ощупью двигаясь через стадо, она добралась до хатуна. Со всеми предосторожностями, чтобы не выпустить скот и тем не навести преследователей на мысль, куда она скрылась, она вошла в темное, тесное, пахнущее коровами и навозом помещение. К ее счастью, хатун был пуст. Она хотела затворить за собой деревянную дверь, но болта не оказалось. Тогда она ощупью отыскала у стены волосяную веревку, на которую буряты привязывают скот, и крепко завязала дверь в хатун.
Сделав все это, Алла перевела дух и прислушалась.
На дворе было тихо.
Урбужан через несколько минут пришел в себя.
Сильная боль в голове, точно кто провел ножом линию вокруг всего черепа, заставила его застонать. Он дотронулся до лица. Оно все было залито кровью. Все-таки попробовал подняться. К удивлению своему, Урбужан свободно сел, потом встал без малейшего труда. Робко сделал глубокий вздох и убедился, что дышит нормально. Сразу он воспрянул духом. Рана была не так серьезна. Он громко крикнул слугу.
Стыдясь сознаться, что его ранила пленная девушка, Урбужан приказал подать воды и сказал, что при починке разорвало револьвер. Обмыв себе лицо, он нащупал и пулю под кожей на затылке. Очевидно, Алла выстрелила так неудачно, и лоб его оказался так крепок, что пуля обошла весь череп вокруг и остановилась под кожей. Такие курьезные ранения из револьвера не раз наблюдались при покушениях на самоубийство, когда выстрелы делаются слабой, неумелой рукой из случайно попавшегося револьвера. Урбужан с удовольствием приписал все крепости своего лба. И, едва он осознал себя вне опасности, в нем сейчас же проснулась мысль о пленнице. Уйти далеко она не могла...
III. Бегство
Как ни бурна была ночь, но Алла услыхала поднявшийся на дворе шум. Скоро в щель хатуна ей стало видно бегавших по двору людей с фонарями. Ее ищут! Овцы, метавшиеся по двору, навели слуг на мысль, где пленница. Толпа направилась к хериму. Скоро она услыхала их радостные крики и поняла, что нашли револьвер.
Надо было немедленно бежать.
Стены хатуна были сделаны из тонкого дерева, замазанного глиной и землей, смешанной с коровьим пометом. Алла попробовала их прочность. Земля осыпалась, стены тряслись, но сломать доски она не могла.
К своему ужасу, девушка услыхала голос Урбужана. Значит, он не убит. Это удесятерило ее энергию. Она окинула тьму хатуна острым взглядом и увидела слабый просвет в крыше, в углу. Мгновенно, как кошка, она вскарабкалась туда; к ее радости, крыша в этом месте полуразрушилась, жерди прогнили. Сделав усилие, она сломала их. Крики и брань Урбужана, наткнувшегося на запертые изнутри двери хатуна, не позволяли раздумывать. Через проломанное отверстие Алла вылезла на крышу. Оттуда спрыгнула на землю и с быстротой отчаяния кинулась к темневшему невдалеке лесу. Скоро она добежала до него. Деревья хлестали ее сучьями по голове, кустарник рвал босые ноги и руки. Но сознание страшной опасности гнало ее, пока силы не оставили.
Опустившись на землю, она перевела дух. Она снова была спасена. Надолго ли?
Несмотря на темноту ночи, она увидела, что кругом нее был уже не лес. Здесь рос кустарник. Кругом стояли скалы. Снизу доносился шум реки. Байкал шумел где-то совсем близко. Ей пришла в голову новая мысль. А если пойдут по ее следам с собаками? Через полчаса они будут здесь.
Она встала и спустилась к реке.
Река была неглубока, и, хотя с трудом, она переправилась через нее.
Теперь Алла считала себя на время в безопасности. Если бы ее искали даже с собаками, вода сбила бы собак с толку.
Она забыла только про необычайную зоркость бурята-охотника и свою белую кофточку.
Ей показалось, что она просидела всего несколько минут на новом месте, как услыхала приближающиеся голоса. Преследователи шли по следам.
Она попробовала встать, но силы ей изменили. Она в отчаянии опустилась на скалу.
Между тем голоса и лай собак становились все слышней. Скоро она могла узнать ненавистный голос, подбадривающий ищеек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Нет, – простонал бурят.
– Лжешь!
– Оногоны не дают мне лгать. Правда. Я хотел сделать ее любимой женой и вез в улус. Но она не хотела этого.
– Ну?
Урбужан издал стон.
– Где она? Говори же, негодяй!
– Ее нет.
– Как нет? Жива она?
– Я боюсь.
Нервная дрожь пробежала по телу Попрядухина. Неужели все их старания оказались напрасны?
– Говори!
Но Урбужан онемел.
– Говори!
– Вы убьете меня! – тихо простонал он.
– Ты, негодяй, заслуживаешь этого. Но, клянусь, мы отпустим тебя, если скажешь правду. Жива она?
– Нет.
Услышав страшный ответ, Попрядухин так был ошеломлен, что замолчал.
Тогда Вампилун схватил бурята за плечо и вынул револьвер.
– Ты убил ее?
– Нет, оставь меня, – жалобно крикнул Урбужан. – Вы обещали не убивать.
– Что с ней случилось?
– Говори, что с ней! Боги здесь. Они слушают тебя.
Тело бандита дрожало нервной дрожью.
– Она... бросилась... в Байкал.
– Где? – не помня себя от гнева, спросил Попрядухин.
– В священной пади оногонов.
– Когда?
– Две недели тому назад.
– Нашли ее?
– Искали и не нашли. Была такая же буря.
– А, негодяй!
– Убийца!
Лицо Урбужана вдруг искривилось: глаза, горящие ужасом, уставились в одну точку.
– Оногоны, оногоны! – прошептал он.
Вампилун и старик невольно взглянули по направлению его взгляда и оторопели. Недалеко от воды, на камне светился ослепительный огненный шар, и в ту же секунду раздался такой оглушительный взрыв, что все повалились. Первым пришел в себя Попрядухин. Бурят лежал без сознания. Тело его дрожало. Пена выступила на губах.
Второй выстрел с лодки, похожий среди раскатов грома на хлопок игрушечного ружья, напоминал, что в море, в этом кипящем хаосе, бьется лодка.
С трудом они поднялись, посмотрели друг на друга. «Все погибло», – говорил этот унылый взгляд. У молодого бурята выступили слезы.
Вдруг он вынул револьвер.
– Ты что? – спросил Попрядухин.
Вампилун кивнул на пленника.
Попрядухин схватил его за руку.
– Нельзя! Он нам может понадобиться.
– Куда таскать эту сволочь? – ответил Вампилун, однако повиновался, понимая, что теперь не время для споров.
Третий выстрел! Схватив Урбужана, все еще находившегося в обмороке, они потащили его, как мешок, к лодке.
Безмолвный вопрос светился в глазах Созерцателя скал...
По лицу Попрядухина моряк сразу понял, что узнали что-то недоброе. И выпрямился.
– Ее нет в живых, – сказал Попрядухин. – Чтобы не стать женой Урбужана, она бросилась в Байкал.
Железный человек, стоявший у руля, рухнул в лодку.
– Meine Tochter! Meine Tochter! – простонал он.
Часть третья
I. Нападение на зимовье
Баргузинской тайгой называются необъятные леса, протянувшиеся с севера на юг и с запада на восток по системе реки Витима. В дебрях баргузинской тайги затеряно много золотых приисков, куда ежегодно тянутся тысячи рабочих и разных авантюристов.
Для обслуживания путников на дорожных трактах, ведущих в глубь тайги, кое-где среди дремучего леса разбросаны зимовья.
И нередко случалось, что авантюристы, головорезы, собравшись в шайки, не удовлетворившись грабежом золотоискателей на дорогах, нападали на зимовья.
Нравы баргузинской тайги были суровы. Ни пленных, ни помилования они не знали. Поэтому зимовья, особенно расположенные в глуши, всегда настороже. Прочные высокие заборы, наглухо запертые ворота, вооруженные люди – непременная принадлежность такой маленькой крепости.
Зимовье Кузнецкое, где жила Алла, находилось в нескольких десятках километров от Верхнеангарска.
Глухая тайга стояла стеной вокруг небольшого дома с пристройками. Хозяйство вел отец Аллы, с помощью работника-бурята и старухи-кухарки. Алла, приехав с Ушканьих, тоже взялась за работу.
В ту пору, впрочем, обозов шло мало, и делать было собственно нечего. Женщины собирали ягоды, грибы, солили и варили запасы на зиму, когда потянутся обозы в тайгу.
Однажды вечером к зимовью подъехал отряд вооруженных.
Ворота были заперты.
Хозяин, увидев, с кем имеет дело, схватил ружье, зарядил и вышел.
По численности отряда и вооружению он понял, что сопротивление бесполезно, и шепнул Алле, чтобы спряталась в подполье. Сам пошел отворять.
Алла мгновенно скрылась в доме.
И хорошо сделала. Иначе она бы сделалась свидетельницей ужасной сцены, разыгравшейся во дворе.
Отряд, состоящий из русских и бурят, въехал в ворота. Их было человек пятнадцать. Такое число, равно как и смелость почти дневного нападения, для баргузинской тайги было необычно.
Передний всадник сидел на огромном коне. Это был необъятной толщины бурят.
– Ты хозяин? – спросил он.
– Я, – ответил Кузнецов.
– Деньги, – грозно крикнул бандит.
– У меня нет денег.
– Ладно, посмотрим.
Урбужан слез с коня. Отряд последовал его примеру. Есаул, маленький, сухой однорукий человек, кивнул на хозяина. Несколько всадников кинулись и повалили старика наземь, не дав ему даже выстрелить. Другие, зная обычай, стали разводить костер.
Из хлева в этот момент донесся отчаянный крик старухи. Разбойники шарили по пристройкам и амбарам.
Однорукий подошел к связанному Кузнецову.
– Скажешь, где деньги?
– У меня нет денег.
– Шомполами! – приказал однорукий.
С хозяина сорвали одежду. Раскаленные шомполы с шипением впились в тело.
– Говори, где деньги!
Невыносимая боль жгла отовсюду. Хозяин давно бы сказал. Капитал был небольшой – рублей сто. Но они хранились в банке, в подполье, а там спряталась Алла. И он молчал, стиснув зубы.
– Скажешь?
Не получив ответа, бандит сделал палачам жест, и снова дикие, нечеловеческие крики огласили двор. Наконец, несчастный начал терять сознание. Толстый встал, вынул револьвер и подошел к нему.
– Последний раз! Говори, где спрятал!
Умирающий чуть слышно что-то прохрипел, отрицательно мотнув головой.
Выстрел в упор размозжил ему череп.
– Бабу сюда! – крикнул однорукий.
Из хлева приволокли кухарку, толстую старуху, окровавленную, в разорванном платье. Увидев труп хозяина, бандитов с шомполами, она дико вскрикнула, рванулась и кинулась в ворота.
Меткая пуля одного из разбойников пробила ей спину, и она грохнулась наземь.
Урбужан в бешенстве обернулся и нагайкой по лицу огрел удачного стрелка.
– Сволочь! – прохрипел он. – Бабу убил! А, сволочь! – И начал хлестать его. – Просили тебя?!
Алла, сидя в подполье, услыхала глухие выстрелы. Потом по грохоту и крикам поняла, что шайка ворвалась в дом. Она слышала, как разбивали сундуки, комод, ломали мебель, и тряслась от ужаса.
Наконец, очередь дошла до подполья.
Ее вытащили в бессознательном состоянии. На дворе она пришла в себя, но, увидав труп с разможженным черепом, снова погрузилась в обморок. Урбужан приказал привязать ее к седлу свободной лошади. Оставив позади разграбленное зимовье, отряд с захваченным имуществом и полумертвой девушкой двинулся в тайгу.
Необозримы первобытные чащи, тянущиеся от Верхнеангарска до Читы. Целая армия могла бы укрыться в ней. Кто найдет здесь отряд в несколько десятков человек?
Бурят-работник, возвращавшийся в зимовье, заслышав выстрелы, заподозрив, в чем дело, спрятался в кустах. Когда отряд скрылся, он, дрожа от страха, добрался до зимовья и, увидев страшную картину, бежал в Верхнеангарск.
II. В плену
– Зачем и куда ты везешь меня? – гневно спрашивала девушка Урбужана, когда он на остановках приходил справляться, не нужно ли чего ей.
– У меня три жены, но они стары. Ты будешь между ними, как звезда, – отвечал он.
– Никогда! – кричала она, плача.
– Иначе я отдам тебя на потеху моим молодцам.
– Негодяй!
– Я дам тебе лучшую юрту, – продолжал Урбужан. – У меня в Монголии табун в тысячу лошадей и двенадцать тысяч овец. Я увезу тебя в монгольские степи. Все богатство будет твоим. Всякое желание твое будет исполнено, как в сказке.
– Ты убил моего отца! – гневно воскликнула девушка.
– Его застрелили без моего приказания, – лгал Урбужан. – Если бы я знал, что он твой отец, я сохранил бы ему жизнь. Скажи же, согласна ты быть моей женой?
– Вон отсюда!
Он уходил от пленницы злой, но, видимо, сдерживая себя и не теряя надежды покончить миром.
Надеясь на мир, он не знал Аллы. Ее трясло от возмущения, когда он приближался.
В тайге свой отряд Урбужан разделил на две части.
Большую часть людей он отправил северным берегом Байкала на запад, часть оставил в засаде, а сам с охраной и пленницей торопливо направился на Ольхон. Негодяй спешил домой, чтобы поместить пленницу в надежное место и заняться свадьбой.
Мучительна была дорога до Ольхона. Алла облегченно вздохнула, когда очутилась в богатой бурятской юрте, хотя знала, что здесь будет еще хуже.
Первые дни Урбужан не показывался.
Для услуг Аллы была приставлена старая бурятка, ни слова не говорившая по-русски. Кое-как Алла объяснялась с ней знаками.
Все мысли девушки были сосредоточены на бегстве.
Первым делом она внимательно осмотрела помещение.
Юрта Урбужана представляла большую просторную избу с лавками по стенам для сидения и спанья. Лавки были богато убраны шкурами. У северной стены, прямо против входа, стоял ящик с шаманскими богами – «оно-гонами». Возле лавок помещались сундуки с разным домашним скарбом, но оружия она нигде не нашла никакого. Стены были прочны. Снаружи у ворот во дворе стоял караульный. Во двор выходить пленнице запрещалось. Все время возле нее торчала старая бурятка.
Девушка то ломала голову в поисках плана бегства, то, не видя никакой возможности бежать, мечтала о самоубийстве, то, вспоминая дорогих ей людей, надеялась, что они узнают о ее похищении и выручат ее, и думала, как затянуть время.
Однажды из рассказа старухи она узнала, что бурятка подавала для князя сырую конскую печень. Алла знала, что это считается у бурят средством поправиться после пьянства. Очевидно, Урбужан пьянствовал. Это усилило ее тревогу.
Старуха подтвердила, что скоро будет «тайлаган» – большой общественный пир, на который Урбужан ждет много гостей. Неужели он готовится к свадьбе?
Однажды вечером она услышала его шаги. Урбужан вошел в юрту и приказал бурятке удалиться. Они остались вдвоем.
Аллу поразило убранство бурята. Он был в дорогом кафтане, отороченном мехом; за поясом висел золоченый кинжал и револьвер; на огромной голове едва держалась небольшая серая круглая шляпа с полями и красной кисточкой на макушке. При виде девушки глаза Урбужана загорелись, пьяно пошатываясь, он подошел к ней. Как никогда была противна эта нахальная жирная физиономия с узенькими косыми глазками, выдающимися скулами, большими оттопыренными ушами, жесткими, как конский хвост, черными волосами. От него разило спиртом и конским потом.
Не говоря ни слова, он схватил девушку за руки. Как ни билась она, лапы Урбужана держали ее, как железные клещи. Он стал целовать ее жирными масляными губами, напомнившими ей о сырой конской печени.
Не помня себя, она вырвала одну руку. Урбужан хотел вновь схватить ее. Пряча ее, она наткнулась на револьвер, засунутый у него за поясом. В отчаянии выхватила его. Размахнулась и ударила Урбужана рукояткой в зубы.
Получив удар, пьяный отшатнулся и выпустил вторую руку.
Между тем Алла нашла курок.
Оглушительный гром выстрела... Дым наполнил юрту.
Медленно Урбужан повалился на пол. Ковер залился кровью, хлынувшей по его лицу.
Алла стояла с револьвером в руке, готовая всадить еще несколько пуль во врага. Но он не вставал.
Держа револьвер наготове, она прождала несколько минут и, решив, что Урбужан убит, выскользнула за двери. Горе тому, кто попробовал бы остановить ее! Не раздумывая, она уложила бы его на месте.
Девушка очутилась на дворе. Холод и свежесть пахнули ей в лицо. Ночь была темная и бурная. Байкал выл и стонал. Около юрты она не встретила ни души. Тем не менее она подвигалась вперед с большой осторожностью. Она знала, что где-нибудь невдалеке должен стоять караульный.
Несмотря на пережитое потрясение, она отчетливо сознавала обстановку. Ее очень беспокоила белая кофточка, хорошо видная среди ночи. Мимо караула незаметно ей не пройти. Ее непременно остановят. В конце концов, когда она расстреляет все пули, ее схватят. Надо скорее скрыться где-нибудь во дворе, потом выбрать удобный момент и бежать.
Но где укрыться?
Днем через открытые двери она заметила на дворе нечто вроде хлева для рогатого скота, стайки, или – по-бурятски – хатуна. Он находился в части двора, расположенной в сторону Байкала. Она пошла в этом направлении. Скоро острый запах навоза показал ей, что она не ошиблась. Через несколько мгновений руки ее наткнулись на загородку. Это был херим – дворик для лошадей и жеребят, пристраиваемый к хатуну. Она торопливо нащупала дверцы и отворила. Сейчас же овцы кинулись к выходу ей под ноги и едва не уронили ее. Удерживая овец, она выронила револьвер и, сколько ни шарила, не могла найти.
Торопливо захлопнув дверцы и ощупью двигаясь через стадо, она добралась до хатуна. Со всеми предосторожностями, чтобы не выпустить скот и тем не навести преследователей на мысль, куда она скрылась, она вошла в темное, тесное, пахнущее коровами и навозом помещение. К ее счастью, хатун был пуст. Она хотела затворить за собой деревянную дверь, но болта не оказалось. Тогда она ощупью отыскала у стены волосяную веревку, на которую буряты привязывают скот, и крепко завязала дверь в хатун.
Сделав все это, Алла перевела дух и прислушалась.
На дворе было тихо.
Урбужан через несколько минут пришел в себя.
Сильная боль в голове, точно кто провел ножом линию вокруг всего черепа, заставила его застонать. Он дотронулся до лица. Оно все было залито кровью. Все-таки попробовал подняться. К удивлению своему, Урбужан свободно сел, потом встал без малейшего труда. Робко сделал глубокий вздох и убедился, что дышит нормально. Сразу он воспрянул духом. Рана была не так серьезна. Он громко крикнул слугу.
Стыдясь сознаться, что его ранила пленная девушка, Урбужан приказал подать воды и сказал, что при починке разорвало револьвер. Обмыв себе лицо, он нащупал и пулю под кожей на затылке. Очевидно, Алла выстрелила так неудачно, и лоб его оказался так крепок, что пуля обошла весь череп вокруг и остановилась под кожей. Такие курьезные ранения из револьвера не раз наблюдались при покушениях на самоубийство, когда выстрелы делаются слабой, неумелой рукой из случайно попавшегося револьвера. Урбужан с удовольствием приписал все крепости своего лба. И, едва он осознал себя вне опасности, в нем сейчас же проснулась мысль о пленнице. Уйти далеко она не могла...
III. Бегство
Как ни бурна была ночь, но Алла услыхала поднявшийся на дворе шум. Скоро в щель хатуна ей стало видно бегавших по двору людей с фонарями. Ее ищут! Овцы, метавшиеся по двору, навели слуг на мысль, где пленница. Толпа направилась к хериму. Скоро она услыхала их радостные крики и поняла, что нашли револьвер.
Надо было немедленно бежать.
Стены хатуна были сделаны из тонкого дерева, замазанного глиной и землей, смешанной с коровьим пометом. Алла попробовала их прочность. Земля осыпалась, стены тряслись, но сломать доски она не могла.
К своему ужасу, девушка услыхала голос Урбужана. Значит, он не убит. Это удесятерило ее энергию. Она окинула тьму хатуна острым взглядом и увидела слабый просвет в крыше, в углу. Мгновенно, как кошка, она вскарабкалась туда; к ее радости, крыша в этом месте полуразрушилась, жерди прогнили. Сделав усилие, она сломала их. Крики и брань Урбужана, наткнувшегося на запертые изнутри двери хатуна, не позволяли раздумывать. Через проломанное отверстие Алла вылезла на крышу. Оттуда спрыгнула на землю и с быстротой отчаяния кинулась к темневшему невдалеке лесу. Скоро она добежала до него. Деревья хлестали ее сучьями по голове, кустарник рвал босые ноги и руки. Но сознание страшной опасности гнало ее, пока силы не оставили.
Опустившись на землю, она перевела дух. Она снова была спасена. Надолго ли?
Несмотря на темноту ночи, она увидела, что кругом нее был уже не лес. Здесь рос кустарник. Кругом стояли скалы. Снизу доносился шум реки. Байкал шумел где-то совсем близко. Ей пришла в голову новая мысль. А если пойдут по ее следам с собаками? Через полчаса они будут здесь.
Она встала и спустилась к реке.
Река была неглубока, и, хотя с трудом, она переправилась через нее.
Теперь Алла считала себя на время в безопасности. Если бы ее искали даже с собаками, вода сбила бы собак с толку.
Она забыла только про необычайную зоркость бурята-охотника и свою белую кофточку.
Ей показалось, что она просидела всего несколько минут на новом месте, как услыхала приближающиеся голоса. Преследователи шли по следам.
Она попробовала встать, но силы ей изменили. Она в отчаянии опустилась на скалу.
Между тем голоса и лай собак становились все слышней. Скоро она могла узнать ненавистный голос, подбадривающий ищеек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23