– О чем вы говорите? Не нужно никакой стены. Блокируйте главные выходы из болот.
– Но любой может свободно выйти оттуда в других местах…
– Брат, брат… Я растолстел, легко стал уставать, и мне уже трудно произносить длинные речи. Будьте немного похитрей, научитесь думать вначале, а делать потом, заклинаю вас! Конечно же, люди будут входить и выходить из болот, и с этим ничего не поделаешь. Но вы не позволите разбойникам ввозить большие запасы продовольствия. Жоффрей человек изобретательный, слов нет, но у него нет в распоряжении мельников, каменщиков, сапожников, мастеров по изготовлению луков и людей многих других важных профессий. Его армии нужна еда, свежие лошади, дрова и тысячи других необходимых вещей, которых на болоте не сыскать. Постройте несколько замков у главных выходов из болот, этим вы лишите Жоффрея свободного общения с внешним миром. Пошлите к нему лазутчиков, вам важно знать, насколько хорошо или, вернее, насколько дурно он себя чувствует после всего этого. Кстати, брат, неужто я должен возить с собой бочонок с вином?
Стефан встрепенулся и сам пошел за кувшином, а Генри с улыбкой удовлетворения развалился в своем кресле. Ему показалось, что возвратились старые, добрые времена и король вновь прислушивается к каждому слову своего умного, предусмотрительного брата.
За последующие двенадцать месяцев императрица Матильда пополнила ряды сторонников, в основном за счет своего личного магнетизма. Но ее новые союзники предпочитали поклоняться своей будущей королеве, сидя в своих замках.
Армия Стефана крепко обосновалась в болотах на востоке страны, всерьез решив сокрушить непобедимого Жоффрея де Мандевилла. Для других восставших это открыло возможность перехватить инициативу. Армия под командованием графа Роберта двинулась на Лондон и Винчестер. Но она не предпринимала штурма этих городов, ожидая прибытия Леди Англии с материка с солидным подкреплением.
Впервые за десятилетие крестьяне на юге и западе королевства смогли посеять и убрать урожай. Поселенцы постепенно отстраивали свои сожженные дома и уходили с больших дорог, предпочитая разбою привычные мирные промыслы. Англия выздоравливала, но в ее левом плече, на востоке, все еще гнездилась боль. Страна вскоре вновь могла встать на ноги, оставили бы ее только хоть на некоторое время в покое, чтобы не позволить разбою вновь заразить все ее пространство.
Одним из замков, построенных Стефаном для блокирования дорог, ведущих из болот, был Бурвелл. Его гарнизон успешно останавливал повозки с припасами, не давая провезти разбойникам ни корки хлеба. Жоффрей и Хью провели со своими людьми тяжелую зиму, но к весне их припасы полностью истощились. Оставался один выход – разблокировать болота. Было решено напасть на Бурвелл и разрушить его.
В начале июня армия бандитов вышла из зарослей тростника и начала осаду замка. Они привезли с собой баллисты и катапульты, некогда брошенные королевскими войсками в топи, а также применили веревочные лестницы, привязанные к грубо выкованным железным крюкам. Жоффрей лично вел первую линию из сотни солдат и был одним из двенадцати, уцелевших при поспешном отступлении. Разгоряченный и потный, он снял с головы шлем, вытер лицо и хрипло приказал следующей сотне идти в атаку.
– Ворота замка откроются для вас, храбрецы! – кричал он. – Идите и побеждайте! Норфолк, веди их!
Хью заколебался. Не в пример своему другу, он совсем не рвался в герои. В этот момент одна из стрел, выпущенных защитниками замка, попала в правую сторону головы Жоффрея, чуть выше уха. Кровь хлынула по щеке, граф пошатнулся. Хью поддержал друга в седле.
С проклятием Жоффрей оттолкнул его руку.
– Пустяки, – прорычал он, вырвав древко стрелы. – Вы видите, солдаты, мы напугали этих трусов… – Он покачнулся. Хью вновь удержал его, и снова его рука была отброшена.
– Эти мерзавцы не могут точно стрелять… – пробормотал Жоффрей, опустив голову. – Я открыто плюю им в морды, а они даже не могут ответить мне… – Он едва удерживал равновесие, покачиваясь из стороны в сторону. – Ничего, это я перегрелся на солнце…
И он рухнул из седла на землю.
Кровь струилась из раны де Мандевилла, но он все же нашел силы сесть. Наклонившись, он уперся лбом в колени и что-то промычал. Охваченный ужасом Хью соскочил с коня и, подбежав к другу, встал на колени рядом с ним.
– Ничего, ничего… – еле слышно бормотал раненый. – Это только солнце… солнце… солнце… Боже, если моя… моя голова… если она прояснится, то я… все мои грехи…
Его речь перешла в поток бессвязных слов, стрела сумела повредить мозг. Наконец граф замолчал и медленно опрокинулся назад, уставившись удивленными глазами в равнодушное небо.
Хью стоял на коленях, не зная, что предпринять. Жоффрей не мог умереть из-за такой пустяковой раны, ошеломленно думал он. Он не мог умереть ! Кто угодно, только не Жоффрей де Мандевилл, перед которым трепетал сам король! Судьба не могла допустить, чтобы случайная стрела…
Он просто впал в беспамятство от сильной боли… Его нужно немедленно перевязать… И закрыть его глаза от лучей палящего солнца…
Кто-то из наемников наклонился над лежащим на траве де Мандевиллом, повернул его окровавленную голову и приложил ладонь к левой стороне его груди.
– Он мертв. Эй, Бигод, теперь вы – наш предводитель. Граф Жоффрей уже в аду, где мы все когда-нибудь будем. Странно, что такого здоровяка свалила пустяковая рана…
Бигод поднялся с колен и отошел в сторону. Он никак не мог прийти в себя. Почему-то он считал, что граф Жоффрей бессмертен, как сам дьявол.
На этом царство террора бесславно закончило свое существование. Королевские войска обыскали все вокруг Рамсея и никого не нашли. Разбойники ни во что не ставили Хью Бигода и потому предпочли скрыться из болот, где явно пахло кровью. Их кровью.
Тело графа де Мандевилла затребовали себе тамплиеры, а с ними приходилось считаться. Неповиновение могло заметно подорвать позиции епископа Генри, и потому останки Жоффрея поместили в свинцовый гроб и перевезли в Лондон. Здесь гроб был закреплен на ветвях старого дуба в саду храма тамплиеров. Тело графа висело между небом и землей, между раем, отвергшим его, и адом, жаждавшим одного из своих самых отъявленных грешников, однако дотянуться до его останков обитатели ада не могли.
И все же Англия не выздоровела после смерти графа де Мандевилла. Боль просто переместилась с востока на север, где объявился еще один знатный разбойник. Даже видавшие виды насильники и убийцы не могли решить для себя, кто был более похож на дьявола – покойный граф или его последователь, Ранульф Честерский по прозвищу Усатый.
Люди жили в мире, который свято верил в чудеса, а чудеса случались каждый день. Если ночью дом вдруг загорался, а хозяин, вовремя проснувшись, спасал свою семью и домашних животных, то это было чудом. Или если крестьянин молил Господа послать на его поля дожди, а спустя пять недель в небе собираются дождевые облака, то это также чудо. Чудом считалось найти монету на улице города, вылечиться от болезни или обнаружить, что за добро воздалось добром. Церковники вовсю торговали святыми мощами и выручали хорошие деньги, а человек, купивший обломок неизвестно чьей кости, мог теперь каждый день ожидать чуда.
Так или иначе, но то, что произошло в Уоллингфорде, иначе как чудом не назовешь. После пятнадцати лет семейной жизни с лордом Брианом леди Элиза впервые забеременела. К моменту, когда в этом уже не было сомнения, хозяйке Уоллингфорда было около тридцати восьми лет.
Услышав радостные возгласы из замка, жители города решили, что не иначе как завершилась гражданская война. Вскоре они узнали, что произошло нечто удивительное и наконец-то Господь воздал лорду и леди должное за их благородство и терпение. Настал день, когда леди Элизе впервые предстояло родить. Ее тело сотрясалось от схваток, и она кричала, не сдерживаясь, возвещая приход новой жизни. Бриан все предшествующие дни проводил или с женой, или в церкви, или на берегу быстро несущей свои воды Темзы. Лишь в одиночестве он позволил себе дать волю слезам. Случившееся было чудом, и оно навсегда рвало нити паутины, которыми его некогда опутала Матильда. Бриан никогда не был отцом юного Генриха, он был отцом ребенка Элизы, будущего лорда Уоллингфорда или леди несравненной красоты, это уж как решит Бог.
Эдвига молилась за свою хозяйку и при каждом удобном случае, всхлипывая, читала наизусть поэму, как ей наказывала хозяйка.
А Варан, не колеблясь, достал из тайного сундучка все свои сбережения и заказал городскому мастеру, резчику по дереву, скульптуру. Она должна была в натуральный рост изображать лорда Бриана и леди Элизу с ребенком на руках. Скульптура получилась довольно грубой, и сходство с оригиналами – весьма относительным, поскольку резчик работал по памяти. Тем не менее внушительный подарок пришелся по душе Бриану; обняв с благодарностью своего констебля, он приказал разместить ее в спальной комнате на втором этаже цитадели.
Сержант Моркар тоже не хотел оставаться в стороне от общего праздника. Отпросившись у Варана, он на несколько дней отправился в путешествие по лесам, прилегавшим к землям барона Бриана Фитца. Вернулся он с тушей оленя, данью пиршественному столу. Бриан дружески обнял молодого браконьера, взяв с него слово, чтобы это было в первый и последний раз.
Подарки для Элизы прибыли от Роберта Глостерского, Болдуина де Редверса и вдовы Милеса Герифордского. Горожане вручили лорду многочисленные безделушки, вино и конфеты, а гарнизон Уоллингфорда презентовал своему сеньору полный набор доспехов, рассчитанный на мальчика лет семи-восьми. Если бы родилась девочка, солдаты были бы рады ничуть не меньше. Своим подарком они говорили лорду Бриану: мы готовы защищать вашего ребенка даже ценой своих жизней.
И все сошлись на том, что Бог сотворил чудо, оценив благородство и высокое чувство долга барона Бриана Фитца. От многих знатных людей, и в частности от императрицы Матильды, этого ожидать не приходилось. Леди Англии не прислала своему самому верному стороннику даже поздравительного письма.
Болезнь, некогда засевшая в левом плече Англии, на востоке, теперь перекочевала к ее горлу. Граф Ранульф, переняв эстафету разбоя от покойного Жоффрея, с радостью взял к себе его бандитов, бежавших из болот. В мае 1145 года, когда Элиза разрешилась от бремени, родив мальчика, названного по имени деда Аланом, Ранульф Усатый атаковал Йорк. Он показал себя столь же жестоким и кровожадным, как и де Мандевилл, но превзошел его в алчности и ненасытности.
Его излюбленным приемом было извлечение золота огнем, путем поджаривания пяток горожан раскаленным железом. Этот метод срабатывал безотказно, и даже если человек сам был беден, он тут же вспоминал имена своих состоятельных друзей и знакомых.
Те же, кто отказывался добровольно поделиться своим состоянием с Усатым, подвергались либо вульгарному удушению, либо их головы стягивали веревкой с несколькими узлами (от этой пытки они сходили с ума), либо горожан бросали в ямы со змеями. Если молчание непокорных не заслуживало столь сурового наказания, то их помещали в ящики, слишком низкие, чтобы в них можно было сидеть, и чересчур короткие, чтобы в них можно было лежать. Обычно неделю спустя даже самые непоколебимые сдавались. Эти методы Ранульф использовал и против нарушителей дисциплины в своей армии. В итоге всех предпринятых действий последующие месяцы стали самыми доходными в жизни Усатого.
Осенью императрица Матильда вернулась в Англию, на этот раз без сына. Ее привело в бешенство удручающее состояние рядов ее сторонников; армия разложилась, промышляя разбоем. Никто никому не подчинялся. Каждый стоял за себя. Она лично побывала во многих замках. Но в Уоллингфорд-на-Темзе она не приехала, прислав Элизе запоздалое поздравление. В частности, Матильда писала:
«Среди нас, женщин, немало тех, кто рожал несколько раз, или тех, кто произвел ребенка вопреки своему желанию, по воле обстоятельств. Вы не относитесь ни к тем, ни к другим, и это выделяет вас из сотен обычных дворянок. Надеюсь, вы понимаете, что такая запоздалая беременность не может быть причиной отсутствия пылких чувств со стороны лорда Бриана и, конечно, не говорит об этом. Некоторые лекари полагают, что ранняя седина уменьшает плодотворную силу семени мужчины, но я в это не верю. Зачастую мы обвиняем бедных мужчин в том, в чем виноваты сами. Что касается меня, то я вскоре последую вашему примеру, но уже далеко не в первый раз».
Элиза показала письмо мужу. Тот молча прочитал его и вопросительно посмотрел на Элизу. Она кивнула, и тогда он разорвал пергамент на мелкие части и сжег их в ярко пылающем очаге.
Матильде все-таки удалось пробудить своих разложившихся сторонников. С началом зимы, вопреки правилу воевать только летом, они возобновили активные действия и захватили несколько замков. Они попытались вновь привлечь на свою сторону Ранульфа Честерского, но тот уже вкусил сладость разбоя и воевал ныне сам за себя. К тому времени он захватил почти треть страны и внезапно увидел в своем лице достойного претендента на престол. «Черт побери, – самодовольно подумал он, – звучит недурно: Ранульф, король Англии».
Глава XIII
ПОСЛЕДНИЙ ЛИДЕР
Февраль 1147 – январь 1148 Генрих Анжуйский заметно изменился за прошедшие годы и стал почти мужчиной. Он больше не носился вверх и вниз по лестницам, преследуемый своими дородными телохранителями, не вопил в коридорах, наслаждаясь гулким эхом, и не донимал придворных своими бесконечными вопросами. Он солидно вышагивал там, где ранее несся сломя голову, и многозначительно помалкивал тогда, когда еще совсем недавно мог переговорить десятерых. Отныне он занимался верховой ездой, фехтованием и обучался куртуазным манерам.
Уже в свои юные годы он отличался незаурядной физической силой. Ни один из его сверстников не мог сравниться с ним в поединке. Генрих вызывал искренний восторг у придворных, демонстрируя перед ними свою ловкость. Он коротко обрезал свои густые рыжие волосы, поскольку обожал охоту, а они цеплялись за колючие ветви деревьев. Из леса он не возвращался без царапин на лице, а порой под его глазами вздувались фиолетовые синяки. Но юный принц всегда пребывал в бодром настроении, лицо его светилось радостью, и он не обращал внимания на такие пустяки.
Его грудь налилась мускулами, плечи развернулись, голос стал грубее, только темперамент остался прежним. Среди юных дворян Анжу он выделялся взрослостью мышления, целеустремленностью, силой характера. И относились к нему как к молодому мужчине, а не как к подростку.
Свое четырнадцатилетие Генрих решил отпраздновать путешествием в Англию, в свое будущее королевство.
Стефан погряз в затянувшемся конфликте с Ранульфом Усатым и больше не мог ни о чем думать. В это время он услышал о том, что сын Матильды высадился в Уорхейме с пятнадцатитысячным войском.
Посланник также сообщил, что одна из галер огромного флота Генриха Анжуйского до бортов нагружена золотом. Кроме того, юный принц привез с собой тысячу арабских скакунов, подаренных ему отцом, Готфридом Анжуйским. Его армия движется сейчас в сторону Солсбери и, кажется, намеревается…
Стефан остановил движением руки поток дурных вестей и обеспокоенно взглянул на сидевшего рядом брата, епископа Генри.
– Нам нужно бросить навстречу Генриху все наши силы, – сказал король. – Если нормандские захватчики соединятся с войском бунтовщиков, то…
– Одну минуту, – остановил его епископ. – Прежде чем ринуться в этот сумбурный поход, надо как следует изучить обстановку.
– Что тут изучать? – взвился король. – Если армия неприятеля высадилась на южном побережье…
– Да, если, при условии… Но это еще не факт. – Он указал пальцем, унизанным кольцами с драгоценными камнями, на посланника. – Повтори снова то, что ты сказал. Итак, армия Генриха на самом деле так велика?
– Да, лорд епископ. Пятнадцать или даже двадцать тысяч человек. Их колонны растянулись…
– Ты видел их?
– Нет, но я своими ушами слышал…
– Понятно. А лошади? Арабских-то скакунов ты, надеюсь, видел не ушами, а глазами?
– Э-э… Не совсем так. Мой брат приехал с юга и рассказал мне о них.
– А-а… Значит, он видел, как коней сводили на берег?
– Почти. Он был достаточно близко, чтобы…
– Близко, чтобы услышать об этом от кого-нибудь?
– Да, мой лорд епископ.
– Но не видеть . Стефан, мы получаем новости из третьих рук. Точные сведения, нечего сказать, с чьих-то слов известна даже порода лошадей. И одна галера, нагруженная золотом, а не две или три ? – Он махнул рукой, отсылая посланника прочь. – Слишком точно… – задумчиво пробормотал он. – Странно… Вы остаетесь сами собой, мой брат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35