– Тебе нравится? – возбужденно спрашивает Кристиан.
– Да, очень. А тебе?
– Безумно. Сладкий вкус твоей кожи похож на летний дождь.
Изнемогая от удовольствия, начинаю рукой ласкать влажную головку его ствола, а он тем временем исследует своим пальцем потайную пещеру моего лона. И мы одновременно проваливаемся в пропасть блаженства, утомленные из-за непривычных поз, но не меняем их, словно от этого зависит сила нашего желания.
Прошло несколько часов – я не знаю, было это на самом деле или во сне, – и я ощущаю ягодицы Кристиана перед лицом и, продолжая лежать неподвижно, вижу, как открывается дырочка, а чувственный голос шепчет:
– Проникни в меня прямо сейчас.
Я так удивлена, что не могу пошевелиться. Кристиан поворачивается и добавляет:
– Иногда мужские гормоны заставляют чувствовать себя свиньей, которой ты не являешься.
Воспоминание о чувствах, вызванных встречей с Филипе, играет со мной злую шутку.
6 июня 1997 года
Бигуди шныряет по комнате, осматривая свою новую обитель. Мами умерла. Она была уже в преклонном возрасте, случился инфаркт, и ее не смогли спасти. Ощущение такое, что потеряла часть себя, и как раз в тот момент, когда между нами возникло некое родство душ. Она ушла, так и не получив открытку из Перу. Чувствую, что жизнь несправедлива, и не перестаю думать, что, наверное, я сделала что-то плохое, раз заслужила такой удар.
19 июля 1997 года
– В твоем офисе работают одни бездари! – кричит Ассан в телефонную трубку, как будто на линии помехи или он звонит из Китая. – Мне сказала одна сеньорита, очевидно стажерка, что никакая Вал там не работает.
Я и забыла, какой у Ассана властный характер. Ему, как капризному ребенку, нужно получить все и сразу. Поэтому мы до сих пор с ним видимся. Я даю ему все, что он хочет получить от женщины, – секс, молодость – и не задаю лишних вопросов.
Когда я с ним познакомилась, сразу же почувствовала уважение, нежность и сексуальное желание. Мне хотелось встречаться с человеком намного старше меня. Он сидел на диване в баре египетского отеля «Хайатт», а я ужинала с коллегой в ресторане этого отеля и чувствовала себя неуютно, потому что пыталась избежать нескромных взглядов итальянского повара Люка, у которого загорелись глаза при виде меня. Люка был похож на моряка-наркомана, который только что вышел из тюрьмы. На обеих его руках виднелись вытатуированные имена женщин, с которыми он переспал. Каждую ночь после работы он приходил ко мне и, стоя за дверью, просил, чтобы я его впустила. Посылал мне стихи, написанные на ломаном французском, с массой орфографических ошибок (наверное, он слышал эти вирши от галльских надзирателей). Это было сущим кошмаром. В ту ночь Ассан быстро понял, что происходит, и, чтобы спасти меня, подошел и предложил выпить чего-нибудь. В то время у него были манеры министра, он носил элегантные костюмы от Ив Сен-Лорана, а пол отеля было у него в кармане. Каждый раз, когда официанты проходили мимо него, они кланялись ему, приветствуя, словно он был главой какой-нибудь страны. Я была счастлива с этим человеком, наконец я поняла значение слов «эротика силы». Хотелось почувствовать то, что сводит с ума многих женщин: ощущение, что рядом с тобой богатый и влиятельный мужчина. По правде говоря, он не особо привлекательный человек, но это не имеет никакого значения. Ассан мне сразу понравился, потому что, помимо всего остального, у него была челюсть, как у Клауса Кински, и именно эта маленькая деталь усиливала его харизму. Его красноречие и внешность мгновенно покорили меня.
Пленило его умение сочетать спокойствие и темперамент, который он иногда демонстрировал, отдавая приказы подчиненным, и они повиновались беспрекословно. Даже подняться ко мне в номер не было для него проблемой, а ведь в той стране, где я тогда находилась, запрещалось приходить к незамужней женщине в отель. Наши отношения начались после того, как однажды вечером он оказался в моей комнате с букетом роз. В конце концов он преодолел все препятствия, чтобы пробраться ко мне, и, сама того не подозревая, я с каждой нашей встречей все больше оказывалась в его власти.
– Послушай, Ассан, я удивлена, что в моем офисе тебе ничего не объяснили. Меня уволили в апреле, – объясняю ему, расстроенная из-за его тона, к тому же мне стыдно, что я пополнила ряды безработных.
– Что же ты сделала такого, что тебя в мгновение ока выбросили на улицу? – с упреком спрашивает он меня.
– Ничего! – восклицаю я то ли сердито, то ли возмущенно. – Просто они сократили штат служащих, и я оказалась первым кандидатом. Ты что, думаешь, что я сама нарвалась на неприятности, когда у меня была более или менее спокойная и устроенная жизнь?
Ассан, который всегда хвастается перед западным человеком своим свободомыслием мусульманина, не хочет признать тот простой факт, что быть женщиной – это уже проблема.
– Ладно, успокойся! – говорит он уже более мягким тоном, наконец-то поняв, что не имеет никаких оснований вести себя подобным образом. – Что же ты думаешь делать дальше?
Он произнес последнюю фразу с такой нежностью, что мне стало ясно: он что-то задумал.
– Искать работу. А что, по-твоему, я должна делать?
– Почему бы тебе не приехать на несколько дней к Марокко? Поболтаем. Для работы в моей газете нужна франкоязычная женщина, такая, как ты. Заодно отдохнешь от сумасшедшей европейской жизни.
Меня привлекает эта идея – то, что Ассан поможет мне с работой, но я вынуждена отказаться. Я не соглашаюсь ехать в Марокко, несмотря на отчаянное положение, в котором оказалась, – приходится сидеть дома, сложа руки. Неожиданная бездеятельность меня раздражает больше финансовых проблем, потому что за время работы с Андресом я заработала достаточно денег и скопила приличную сумму, чтобы спокойно жить длительное время. Я всегда была трудоголиком.
– Все же подумай, хорошо?
– Хорошо, Ассан. Большое спасибо.
– Не стоит благодарности, – произносит он, завершая разговор.
Вешаем трубки почти одновременно.
25 июля 1997 года
Одиннадцать часов вечера, и я первой прихожу в бар, где мы с Соней договорились встретиться. Через пятнадцать минут появляется Соня с развевающимися волосами, такая легкая, что кажется, вот-вот взлетит. Эта девушка ходит как балерина.
– Я думаю поместить объявление о том, что хочу познакомиться с парнем. Только представь себе! – начинает она со слезами на глазах.
– Ты? Объявление? Что-то я не очень в это верю, Соня. Неужели ты не можешь познакомиться с мужчиной, не прибегая к такому способу? Если бы ты была семидесятилетней старой девой, я бы еще поняла. Но в твоем возрасте!
– Я и не надеялась, что ты меня поймешь. Но клянусь, я уже готова сдаться. Снова чувствую себя подавленной. У меня тахикардия, а по ночам не могу уснуть.
– Да ладно! Не изводи себя так. Парень у тебя непременно появится. Но только если ты выкинешь из головы эту навязчивую идею. Кроме того, ты нигде не бываешь. Как же ты надеешься встретить любимого человека, если ты сидишь дома?
– Да знаю я, но я не люблю целенаправленно охотиться за мужиками.
– А я и не говорю, что ты должна отправиться на охоту. Просто сходи прогуляйся.
– Но с моей мордашкой никто и не посмотрит на меня!
– Разве не ты мне только что сказала, что не желаешь отправляться на охоту? Пожалуйста, Соня, выше нос! Не хочу видеть тебя в таком настроении.
– К тому же я не признаю отношений на одну ночь, – продолжает Соня.
– А кто говорит об одной ночи? Если хочешь, повтори это много раз с одним человеком.
– Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я не признаю секса без любви.
– Что ты имеешь против секса без любви? Прежде чем влюбиться, ты должна попробовать, – говорю я. – Оставь свои предрассудки и не чувствуй себя виноватой из-за того, что тебе кто-то нравится и ты готова переспать с ним в первую же ночь.
Каждая из нас имеет свои представления о любви и сексе. В действительности я не знаю, что значит влюбиться, но меня это и не волнует. Я считаю своим правом удовлетворить животный инстинкт без лишних обязательств. И пытаюсь объяснить это Соне, но она отрицательно качает головой. Утверждает, что не может это принять, потому что ее воспитывали, прививая старомодные взгляды.
– Меня тоже, – отвечаю ей, пытаясь ее убедить, что это не имеет никакого значения, а тем временем думаю об объявлениях в газете.
Соня только что подсказала мне хорошую идею.
– Ладно, перестань. Объявления – это безумство, ты права, – говорит она и ставит стакан на стол.
Провожаю ее домой. Все-таки мне удалось поднять ей настроение. Соня исчезает на лестнице как тень, легче перышка. А я знаю, что теперь буду делать: в сентябре я дам объявление о том, что ищу работу. Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
Полиция
28 июля 1997 года
Днем позвонил Кристиан. Признался мне, что у него есть подружка.
– Ну и что? Я не ревную.
Он не проронил ни слова, услышав мой спокойный ответ, поэтому я спросила, слышит ли он меня.
– Да, я слышу, – отвечает он тихо. – Не думал, что ты отреагируешь вот так.
– Почему нет? А чего ты ожидал? Что я начну кричать и плакать, просить, чтобы ты оставил свою подружку ради меня?
– Ну да, что-то в этом роде. Любая реакция, только не та, которая последовала.
Он разочарован. Любому человеку приятно знать, что кто-то влюбился в него, даже если он не испытывает взаимности, но я отреагировала не как безумно влюбленная женщина.
– Это не в моем стиле. Когда-то я тебя спросила, свободен ли ты. Это твоя проблема, а не моя.
– Дело в том, что я не хочу сексуально зависеть от кого-либо, и меня пугает то, что мы видимся все чаще. Я влюблен в свою девушку и не хочу потерять ее.
Не могу сдержать смех.
– Ты влюблен в одну, но трахаешься с другой.
– Да, я знаю, знаю. Поэтому я чувствую себя ужасно и хочу положить этому конец. На самом деле я боюсь тебя.
Он заявляет, что не хочет больше видеться со мной. Понимаю, что его пугает, но причина не во мне, а в нем.
Не хочет посмотреть правде в глаза и решает порвать со своими пагубными увлечениями, но это опрометчивый поступок.
Уважаю его решение, но не одобряю способ, который он выбрал, чтобы сообщить мне об этом. Подло делать это по телефону.
30 июля 1997 года
До Кристиана мне нет никакого дела, потому что я уже обратила внимание на полицейского, который дежурит перед комиссариатом, неподалеку от моего дома. Он одаривает меня неотразимой улыбкой. И всякий раз, когда я прохожу мимо, он наблюдает за мной, такой элегантный в своей униформе; ворот рубашки, застегнутый на две пуговицы, слишком узкий для его сильной шеи. Думаю, я ему нравлюсь и возбуждаю его. Полицейского зовут Тони, он ниже меня ростом, у него темные, очень короткие волосы. Он всегда стоит перед дверью комиссариата с гордо поднятой головой, а под формой угадывается сильное и мускулистое тело. Единственным слабым местом Тони является забавная родинка, которая расположилась над верхней губой с правой стороны.
Когда оставляю полицейскому свой номер телефона, его родинка прыгает вверх, так как он широко, искренне улыбается.
8 августа 1997 года
Сегодня ночью я затащила полицейского в постель. Мы всю ночь занимались любовью в его маленькой меблированной комнате на чудном ковре, около которого лежали гантели. Время от времени он закрывал глаза или укрывался с головой, чтобы не быть свидетелем своего греха.
Около пяти часов утра я просыпаюсь от шума воды, доносящегося из ванной. Поворачиваюсь и понимаю, что я в постели одна. Поднимаю голову и вижу, что за стеклянной дверью горит свет, и различаю тень Тони. Остаюсь лежать неподвижно. Он входит, пытаясь не шуметь, а когда ложится рядом со мной, я ощущаю запах спермы, пролитой на простыни, стойкий запах, который можно почувствовать на кончике языка. Этот запах прожигает горло. Охваченная внезапной неловкостью, которую я не умею скрывать, затаив дыхание, укутываюсь в простыни и засыпаю, а утром просыпаюсь на краю кровати, сжатая, как ветчина.
10 сентября 1997 года
Весь месяц я провела с Тони, но наш роман уже закончился, так как его перевели в Андалусию, в Малагу, поближе к семье. Он несколько месяцев назад подал прошение о переводе, которое наконец-то удовлетворили. Я очень рада за него, Я уже нашла скучноватую работу внештатной переводчицы, дав объявление, и это позволяет мне жить дальше, не прикасаясь к своим сбережениям. Это все же лучше, чем ничего, но мне бы хотелось подыскать что-то другое. Возникает желание куда-нибудь переехать.
Дискуссия
20 сентября 1997 года
Сегодня, выходя из дома, я встречаю Филипе, который подъезжает на мотоцикле. Прошло много времени после нашего разговора, и я очень рада его видеть. Признаюсь, что притяжение, испытанное мной при первой нашей встрече, исчезло. Филипе мне снова кажется застенчивым заурядным парнем.
– Привет! – говорит он, припарковывая мотоцикл. – Столько времени не виделись!
– Привет, Филипе! Ты знаешь, я была очень занята. Как дела?
– Могло быть и лучше. Я готовлю сообщения для иностранных журналов. Мне нужна реклама. Ко мне даже обратились из южноафриканского журнала.
– Вот это да! Скоро станешь знаменитым.
– Единственное, чего я хочу, – чтобы эта кампания поскорее закончилась.
– Наверняка у тебя все получится. Вот увидишь.
– Ты так считаешь? – кажется, он мало верит в себя.
– Безусловно. Если тебе понадобится помощь, обращайся без стеснения. Возможно, я смогу быть тебе полезной, не забывай об этом.
– Конечно, конечно! В любом случае, спасибо, – говорит он.
Быстро попрощавшись, он уходит, держа шлем под мышкой, а я собираюсь перейти через дорогу, но он меня окликает:
– Послушай, Вал! Ты говоришь на иностранных языках?
– Да, а что?
– Ты говоришь по-английски?
– Да, довольно хорошо.
– Не могла бы ты помочь мне со статьей? Ее нужно написать на английском языке, а я не очень хорошо его знаю. Может, взглянешь, если будет время?
– Разумеется, рассчитывай на меня. Я зайду к тебе позже, хорошо?
– Идет. Спасибо.
И я перехожу через улицу.
25 сентября 1997 года
Забежала к Филипе, чтобы посмотреть статью, которую он написал на английском. Она так ужасна, что ее нужно полностью переделывать, и я прямо говорю ему об этом.
– Ты должен все переписать. Я помогу тебе, если хочешь. Но ты не можешь это отослать. Здесь полно ошибок.
Филипе обиделся. Следует заметить, что я, как правило, называю вещи своими именами, ничего не приукрашивая.
В конце концов я ушла – после того как Филипе заявил, что я его неизвестно за кого принимаю. Мы поссорились, и я поклялась, что больше никогда в жизни не увижу этого неблагодарного человека.
Вечером звонит Соня и уверяет, что встретила любимого человека, красавца музыканта двадцати трех лет, и произошло это в самый неожиданный момент. Когда она возвращалась с работы, в метро ей на ноги упала скрипка, и она помогла ее поднять. Затем они с соседом разговорились о музыке, и он дал ей билеты на свой концерт.
– Вот видишь, я же тебе говорила, что ты встретишь кого-то, когда меньше всего этого ждешь. Но когда ты, как сумасшедшая, требуешь, чтобы в тебя влюблялись, мужчины разбегаются.
Она понимает, что я права. Но сейчас у меня нет ни любовника, ни подруги, так как Соня большую часть времени воркует со своим голубком. А я вынуждена растворяться в мимолетных встречах.
В постели с врагом
Существует любовь, которая убивает
Самое худшее, что может произойти с человеком, – это жить рядом с коварным врагом и не подозревать об этом.
Беспорядочная сексуальная жизнь, постоянная смена сексуальных партнеров, а в итоге полное одиночество – с этим что-то нужно делать. Это не означает, что я хотела бы найти любовь всей своей жизни, способную моментально изменить меня, но мне хочется встретить особенного человека, который мне подходил бы, человека, способного заставить меня трепетать. Начинаю думать, что Соня права и что настал мой час.
После смерти Мами я ездила во Францию на похороны и забрала то, что она мне оставила: настенный календарь, висевший в ванной, купленный ею в пятидесятые годы, и Бигуди, кота, которого никто не хотел забирать, поскольку он был диким и не выносил общества ни людей, ни животных.
Во всяком случае, Бигуди подпустил меня к себе. Я была единственным человеком, кто смог приблизиться к нему, и при этом он не издавал звуки, которые больше характерны для собак, чем для кошек.
В один фатальный день я влюбилась.
С этого момента я помню всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Хайме внешне был похож на Иманоля Ариаса. Он был худым, высоким, с впалыми щеками и крупным носом, с маленькой бородавкой на его кончике. Следует заметить, что эта отличительная черта всегда привлекала внимание к этому человеку, и каждый считал себя вправе высказаться по этому поводу.
В момент нашей встречи я сразу же обратила внимание на его руки, длинные тонкие пальцы, которые наверняка могли принадлежать великому пианисту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25