Громкий удар грома заставил их испуганно переглянуться.
– Наверное, тебе следует подъехать к тротуару.
– А может быть, тебе следует получить права водителя-наставника?
Микроавтобус медленно пробирался по затопленным улицам; грязная вода от автомобиля, проезжавшего мимо в противоположном направлении, брызнула на окно Кена, он поморщился и, заметив, что Дейзи дрожит, включил на максимум обогреватель.
– Наверное, я должна поблагодарить тебя за свое спасение. – Слова прозвучали в ее устах как ругательство, и Кен только хмыкнул. – И еще, – продолжала Дейзи, – я думала, ты заметишь меня, только когда я угожу лицом в землю в корале и ты почувствуешь себя обязанным позвонить по 911.
– Любой, кто зарабатывает себе на жизнь скачками на лошадях через барьеры, должен быть к этому готов.
– Я зарабатываю себе на жизнь, работая библиотекарем.
– Да, конечно, – ухмыльнулся Кен, – и Денни собирается на днях навсегда вернуться домой и стать поставщиком животных.
Он чувствовал, что Дейзи изучающе смотрит на него, почти чувствовал, как ее лицо пылает от негодования. Она подняла свои туфли, вылила из них воду на коврик и засунула их в сумку.
– Не думаю, что это отвечает твоим планам. – Дейзи сделала небольшую паузу. – Эрин рассказала мне о том большом доме, который ты построил в Диллоне. Симпатичный дом. Надеюсь, тебе он доставляет радость.
– Откуда ты знаешь, что он симпатичный?
– Эрин сказала мне, где он находится, и мне стало любопытно. Я поехала туда, хотя не знала точно, какой именно дом твой, а знала только улицу и стиль постройки; я сразу безошибочно определила, который из домов принадлежит тебе.
Кен ждал молча, пытаясь понять, почему вдруг она заинтересовалась его новым домом.
– Ни одна травинка не окажется без надзора, – продолжала Дейзи, – и каждая цветочная клумба распланирована так, чтобы следующей весной цветы не посмели расцвести иначе как стройными рядами, одной высоты и одинакового цвета. – Она улыбнулась. – Меня чуть не стошнило.
Кен не мог объяснить почему, но он почувствовал настоящую радость, когда озеленители наконец насыпали землю и посадили несколько деревьев.
– А что плохого в том, что я человек чистый и аккуратный? – спросил он. – Или ты слишком много времени провела среди парней вроде Денни, потных и облепленных грязью?
– Ценю чистых мужчин, но я знакома с одним столь опрятным, что ему приходится запасать веников выше…
– Это, случайно, не твой дом? – оборвал ее Кен, указав через забрызганное окно рядом с Дейзи, и его правая рука задела кончик носа девушки.
– Как будто ты не знаешь! – кивнула Дейзи, сверкнув глазами. – Я понимаю, почему у тебя такая неприязнь к нам, к тем, кто занимается родео. – Она жестом показала, где свернуть с улицы в подъездную аллею. – Не думай, что я этого не понимаю.
– Потому что ни у одного из вас нет здравого смысла. – Он потянулся к ручке правой дверцы и, нечаянно чуть коснувшись тыльной стороной руки мягкой груди Дейзи, вспыхнул от смущения и отдернул руку.
– Благодарю за то, что подвез, и за наставления. – В открытую дверцу хлынули дождевые струи, и, захлопнув за собой дверь, Дейзи, не оглядываясь, побежала к дому, держа над головой свою матерчатую сумку, как промокший зонтик.
Из-за дождя Кен едва различал ее фигуру в прилипшей хлопчатобумажной юбке и босые ноги. Снова почувствовав ту же дрожь внутри, он отвел взгляд от ее удаляющейся фигуры, радуясь, что Дейзи не пригласила его зайти и переждать ливень. Уж лучше проехать через быстрый поток и поскорее оказаться дома.
Совершенно очевидно, что она не одобряла его поведение и считала дураком, потому что он просил Эрин выйти за него замуж и не сдался, когда она сказала «нет». Но он и сам никогда не жаждал иметь дело с Дейзи Четворт. К тому же ей всегда нравился Денни; два сапога – пара, подумал Кен и решил, что больше не станет возить книги Тимми в библиотеку, не позволит ей снова вывести его из себя, не будет думать о ее поразительно красивых ступнях, стройных длинных ногах под мокрой хлопчатобумажной юбкой или о ее мягкой, теплой груди.
С трудом преодолевая путь через Суитуотер по Дентон-стрит и дорогу к Диллону, Кен напомнил себе, что нужно только немного подождать. Один снежный буран, несколько дней взаперти, и Денни начнет сходить с ума, забудет про разведение животных, бросит Парадиз-Вэлли, бросит, как всегда, Эрин и Тимми, и они достанутся Кену.
Глава 19
Первого декабря Денни переступил порог отеля «Четыре королевы», одного из самых крупных отелей Лас-Вегаса, принимавшего в этом году участников финалов национального родео. Не меньше чем полдюжины раз он почти касался этой золотой пряжки, но никогда в результате не получал ее; оказавшись в нынешнем сезоне на тринадцатом месте, он все же намеревался завоевать этот главный приз.
Когда за окнами начинало темнеть, Денни, сбросив кроссовки, растягивался на широкой кровати в своем номере – Люк со старым приятелем-барабанщиком еще оставался в Балли, где у них проходили десятидневные выступления, – и, приглушив звук, одним глазом смотрел стоявший у противоположной стены телевизор и не мог дождаться вечера накануне начала соревнований, когда должны были приехать Эрин и Тимми. Сегодня утром Эрин позвонила и сказала, что в Монтане уже выпало шесть дюймов снега, и снег все еще продолжает идти; это означало, что в Парадиз-Вэлли насыпало не меньше фута. На телевизионной карте Денни видел, что снежный фронт проходит через Биттеррут и медленно смещается на восток. Если Эрин и Тимми не успеют на намеченный рейс из Бьютта, Денни, вероятно, не увидит их раньше четвертого или пятого раунда, если снег не пойдет еще сильнее. В Неваде климат был гораздо мягче, даже в номере с кондиционером Денни было жарко в черной тенниске с короткими рукавами и джинсах.
Мег тоже собиралась приехать – Люк хотя и не говорил ни слова, по-видимому, знал об этом – и Денни забронировал два соседних номера, один для Тимми и Мег, а другой для себя и Эрин. Невольно Денни вспомнил про Кена и помрачнел. Телефонный звонок брата из Диллона, несмотря на плохую слышимость, привел Денни в изумление, если не шокировал.
– Пожалуй, я приеду на юг посмотреть финалы, – заявил Кен. – Таким образом, если ты победишь, то сможешь отдать мне деньги за мою долю ранчо, как только чек окажется в твоих руках.
По всей видимости, Кен не верил, что Денни может одержать победу.
– Ты заговоришь по-другому, когда я буду носить эту золотую пряжку.
– Как только ты проиграешь, – добавил Кен, – я тут же позвоню своему риэлтеру для ускорения дела, и моя земля будет продана еще до того, как ты и Эрин успеете вернуться в Парадиз-Вэлли.
Денни продолжал смотреть канал погоды, а кровь у него кипела; он покажет Кену, он докажет самому себе в конце концов! Денни чувствовал удовлетворение от того, что Кен будет там во время этих десяти заключительных выступлений с призовым фондом в два миллиона восемьсот тысяч долларов, где у Денни, как и у любого наездника на быках, будет десять высококлассных, крепких как сталь, породистых красавцев быков, быков-«кадиллаков», денежных быков, таких, о которых каждый укротитель быков мечтает, как каждый верховой наездник мечтает скакать на лошади, подобной Секретариату.
Денни взглянул на наручные часы, через несколько минут пора ехать в аэропорт встречать Эрин и Тимми. Они были необходимы ему здесь точно так же, как он был необходим им в Парадиз-Вэлли. Он поклялся себе, что с их поддержкой разобьется в лепешку, но победит.
Шайенн был десятидневным праздником, полным острых ощущений, связанных с соревнованиями. Лас-Вегас для Эрин представлялся совершенно иным миром, на несколько порядков отличавшимся от своего более маленького собрата; в нем и намека не было на спокойствие, это чувствовал Денни, это почувствовала и Эрин, когда к пятому раунду соревнований обгрызла ногти до мяса.
Денни дважды победил, а в двух других заездах занял достаточно высокие места, по общим очкам он шел третьим, и заветный титул был в пределах его досягаемости. Его выступления были напористыми, вызывающими у зрителей восторг, и когда диктор объявил: «Вот один из самых несговорчивых укротителей быков», – это означало, что Денни легко не сдастся.
Эрин никогда не верила, что напряжение можно снять по методу клин клином, но теперь изменила свое мнение. Сперва она волновалась, когда по дороге на север в аэропорт Бьютт они попали в метель – таких метелей в эту зиму на ранчо было уже с полдюжины, – а затем последовал беспокойный, полный воздушных ям, выворачивающий желудок наизнанку перелет до Лас-Вегаса. Но сейчас все прошло.
Денни радостно встретил ее и Тимми, но казался каким-то растерянным и нервничал, как никогда; она не видела его таким даже на национальном первенстве, где была вместе с ним в первый год их брака; но Эрин все стало ясно, только когда на следующий день как раз перед первым раундом появился Кен.
– Конечно, я волнуюсь, – крепко обняв Эрин, признался Денни ночью, после того как Тимми и Мег уснули в соседней комнате. – Я обещал Кену остальные деньги к декабрю. А сейчас, по-твоему, что?
– Декабрь.
– Кроме того, – он нежно погладил ей спину, – думаю, он будет счастлив увидеть, как я свалюсь на задницу на этой арене или если произойдет что-нибудь еще по-хуже.
– Он никак не может примириться с гибелью Тревора.
– А кто может? Но неужели таким способом он хочет наказать меня, а через меня и тебя, и маму, и Тима и превратить все, что отец создал за свою жизнь, в богатое жилье по соседству для кучки городских бездельников на дурацких лыжах?
Но Эрин ничего не ответила на его возмущенный выпад.
– Или это из-за тебя? – снова заговорил Денни. – Я не виню тебя, но Кен вбил себе в голову, что женится на тебе, и похож на быка, бегущего за человеком, который скакал на нем. Мой родной брат… – Он покачал головой, и подушка тихо зашуршала под ней. – Но все же мне думается, что он приехал в Вегас, чтобы испытать волнение, как это бывало с ним прежде, когда я скакал верхом, будучи ненамного старше Тима. Надеюсь, он будет болеть за меня и похлопает меня по спине, когда я выиграю…
Эрин, ни слова не говоря, погладила его по щеке.
– Прости меня, Эрин, – добавил Денни шепотом, уткнувшись лицом в теплую ямку у ее шеи. – Я постараюсь не разочаровать тебя.
Сейчас, сидя на трибуне, Эрин зажмурилась. Неужели он не понимает, что она будет любить его, даже если он никогда больше не заработает ни единого очка, ни единого доллара, если он никогда больше и близко не подойдет ни к одному родео? Хотя, нужно признаться, это было ее самым заветным желанием. А если он не сможет заплатить Кену за его долю ранчо…
– Мама! – откуда-то снизу, с арены до нее донесся восторженный возглас Тимми, или ей это только почудилось?
Начался ритуал торжественного открытия; участники соревнований, представители местных клубов верховой езды, организаторы родео, группы знаменитостей прошлых лет парадом проходили по арене; но музыка, рев публики, ритмичное постукивание лошадиных копыт о землю не захватывали Эрин, пока она на самом деле не увидела своего маленького сынишку, гордо восседавшего верхом на Кемосабе вместе с отцом.
– Он великолепен, – отметила сидевшая рядом с ней Мег, имея в виду внука, но Эрин вспомнила, что сам Тимми сказал, снова увидев Кемосабе в стойле:
– Он выглядит как король!
Это можно было сказать в равной степени и о Тиме, вернее, обо всех – о лошади, мужчине и мальчике.
Глаза Тимми сияли восторгом и гордостью оттого, что он участвует в параде лошадей и наездников, совершавших круг по арене. Лоснящийся черно-белый конь важно прошествовал мимо с парадным черным седлом, украшенным тиснением, и блестящей уздечкой с серебряными заклепками. Денни тоже был великолепен в черных сапогах, в джинсах, в черной ковбойской рубашке с перламутровой отделкой и новой черной касторовой шляпе. Этот подарок к финалу обошелся Эрин в четыреста долларов, но стоил того. В сапогах, джинсах, хлопчатобумажной куртке и соломенной ковбойской шляпе Тим выглядел маленькой копией своего отца и всех остальных ковбоев на арене.
– Сейчас Сабе не наш, – часто повторял Тимми после того, как Денни до окончания сезона отдал лошадь напрокат Уэсу Тернеру, выступавшему в ловле телят арканом, и очень обрадовался, когда Денни сказал ему, что Кемосабе тоже попал в финал.
Эрин понимала Тимми, который еще боялся, что лошадь в конечном счете не вернется в Парадиз-Вэлли.
– Но папочка обещал, что я снова смогу ездить на нем верхом, – говорил он.
– Сможешь. На следующей неделе.
– Даже если дома еще будет идти снег?
Сейчас, как и Мег, подавшись вперед на сиденье, Эрин молча поблагодарила Денни за то, что он попросил у Уэса Тернера разрешения один раз проехать ему и Тимми верхом на Кемосабе во время торжественного открытия. Такое представление наездников с детьми широко практиковалось среди ковбоев, и Эрин затаив дыхание наблюдала, как парад разворачивается у противоположной стороны арены и направляется к конюшням. Немедленно на поле выскочила пара клоунов, одним из которых был Люк; они гонялись друг за другом и вертелись перед тележкой, изображавшей быка, вызывая на трибунах смех не только у детей, но и у многих взрослых. Но смех смолк во время традиционного чтения Молитвы ковбоя, которое всегда заставляло Эрин плакать.
Отец Небесный… мы просим Тебя не оставлять нас на родео… чтобы Ты направил нас на арене жизни…
Потом началось само родео, и Эрин потирала палец, на котором когда-то носила кольцо, после каждого вида соревнований: скачка верхом на неоседланном мустанге; заарканивание теленка, где Кемосабе проиграл раунд; скачка в седле на мустанге; борьба с молодым волом; скачка с препятствиями; групповая ловля арканом и, наконец, скачка верхом на быке. Она посмотрела вдоль ряда на упрямое, застывшее лицо Кена с глубокими складками вокруг рта и подумала, что он раньше времени превратится в злого старика, если не сможет смириться со смертью Тревора и не помирится с Денни. Эрин хотелось видеть добрый знак в том, что Кен вообще приехал в Лас-Вегас, но она очень волновалась, как бы из-за своего желания уладить отношения с братом Денни не потерял бдительность на арене. Во время выступлений собранность наездника отделяла победу от поражения, жизнь от смерти.
Выиграв свой пятый раунд на темно-сером нечисто-кровном брахме по кличке Огненный Салса и сохранив за собой третье место, Денни перешел в шестой раунд и чувствовал к этому быку необычайное расположение и глубокую признательность. От этой напористой, энергичной скачки и заработанных восьмидесяти пяти очков кровь у него бурлила, но, как и большинство объездчиков быков на соревнованиях, он поразительно быстро забыл о самой скачке, во время которой старался сосредоточиться только на том, чтобы усидеть на спине быка, удержаться при заключительном соскоке, не допуская никаких посторонних мыслей. Он выиграл хорошие деньги и ощущал себя на вершине мира, насколько это было возможно, когда впереди еще четыре раунда до последнего чемпионского заезда… до того, как он сможет расплатиться с Кеном.
Большинство зрителей предпочитало смотреть профессиональное родео, а не любительские игры, это было особенно заметно по финалам национального родео, когда ни на одно выступление не оставалось ни одного непроданного билета. Но сейчас, когда Денни позади площадки сматывал после своего выступления веревку для быка и у него в ушах еще звучали подбадривающие крики публики, он представлял себе только Кена, сидевшего, подложив под себя руки, на битком набитой трибуне среди свиста и аплодисментов.
Проходя мимо пары коллег-ковбоев, Денни поздоровался с одним из представителей элиты родео, прошлогодним чемпионом мира, который теперь путешествовал на собственном самолете, и улыбнулся. Большинство наездников считало, что им везет, если они зарабатывали десять тысяч долларов в год, во всяком случае, в начале карьеры, и участвовали в главных родео, хотя сам Денни, как правило, получал больше. Но все же в мире должна быть справедливость, рассуждал про себя Денни и чуть не наткнулся на женщину.
– Прошу прощения, мадам.
Женщина бросилась ему на шею и запечатлела поцелуй на его грязной щеке, а ее белая шляпа отлетела назад на утоптанную дорожку, ведущую к конюшням.
– Денни Синклер, это самая замечательная скачка на быке из всех, что я видела здесь! Поздравляю!
Денни чуть отодвинул ее и улыбнулся в сияющее лицо Дейзи Четворт, которая была немного выше Эрин и почти одного роста с ним.
– Я не ошибся? – Ему показалось, что Дейзи вы-глядела более счастливой, чем в последние годы. – Что ты здесь делаешь, Дейзи Четворт?
– Наблюдаю, как ты выигрываешь первенство мира.
Когда Денни сообщил ей, что здесь Кен, и рассказал о деньгах, которые должен ему, ее улыбка исчезла, как солнце, опустившееся за горизонт, а глаза потускнели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Наверное, тебе следует подъехать к тротуару.
– А может быть, тебе следует получить права водителя-наставника?
Микроавтобус медленно пробирался по затопленным улицам; грязная вода от автомобиля, проезжавшего мимо в противоположном направлении, брызнула на окно Кена, он поморщился и, заметив, что Дейзи дрожит, включил на максимум обогреватель.
– Наверное, я должна поблагодарить тебя за свое спасение. – Слова прозвучали в ее устах как ругательство, и Кен только хмыкнул. – И еще, – продолжала Дейзи, – я думала, ты заметишь меня, только когда я угожу лицом в землю в корале и ты почувствуешь себя обязанным позвонить по 911.
– Любой, кто зарабатывает себе на жизнь скачками на лошадях через барьеры, должен быть к этому готов.
– Я зарабатываю себе на жизнь, работая библиотекарем.
– Да, конечно, – ухмыльнулся Кен, – и Денни собирается на днях навсегда вернуться домой и стать поставщиком животных.
Он чувствовал, что Дейзи изучающе смотрит на него, почти чувствовал, как ее лицо пылает от негодования. Она подняла свои туфли, вылила из них воду на коврик и засунула их в сумку.
– Не думаю, что это отвечает твоим планам. – Дейзи сделала небольшую паузу. – Эрин рассказала мне о том большом доме, который ты построил в Диллоне. Симпатичный дом. Надеюсь, тебе он доставляет радость.
– Откуда ты знаешь, что он симпатичный?
– Эрин сказала мне, где он находится, и мне стало любопытно. Я поехала туда, хотя не знала точно, какой именно дом твой, а знала только улицу и стиль постройки; я сразу безошибочно определила, который из домов принадлежит тебе.
Кен ждал молча, пытаясь понять, почему вдруг она заинтересовалась его новым домом.
– Ни одна травинка не окажется без надзора, – продолжала Дейзи, – и каждая цветочная клумба распланирована так, чтобы следующей весной цветы не посмели расцвести иначе как стройными рядами, одной высоты и одинакового цвета. – Она улыбнулась. – Меня чуть не стошнило.
Кен не мог объяснить почему, но он почувствовал настоящую радость, когда озеленители наконец насыпали землю и посадили несколько деревьев.
– А что плохого в том, что я человек чистый и аккуратный? – спросил он. – Или ты слишком много времени провела среди парней вроде Денни, потных и облепленных грязью?
– Ценю чистых мужчин, но я знакома с одним столь опрятным, что ему приходится запасать веников выше…
– Это, случайно, не твой дом? – оборвал ее Кен, указав через забрызганное окно рядом с Дейзи, и его правая рука задела кончик носа девушки.
– Как будто ты не знаешь! – кивнула Дейзи, сверкнув глазами. – Я понимаю, почему у тебя такая неприязнь к нам, к тем, кто занимается родео. – Она жестом показала, где свернуть с улицы в подъездную аллею. – Не думай, что я этого не понимаю.
– Потому что ни у одного из вас нет здравого смысла. – Он потянулся к ручке правой дверцы и, нечаянно чуть коснувшись тыльной стороной руки мягкой груди Дейзи, вспыхнул от смущения и отдернул руку.
– Благодарю за то, что подвез, и за наставления. – В открытую дверцу хлынули дождевые струи, и, захлопнув за собой дверь, Дейзи, не оглядываясь, побежала к дому, держа над головой свою матерчатую сумку, как промокший зонтик.
Из-за дождя Кен едва различал ее фигуру в прилипшей хлопчатобумажной юбке и босые ноги. Снова почувствовав ту же дрожь внутри, он отвел взгляд от ее удаляющейся фигуры, радуясь, что Дейзи не пригласила его зайти и переждать ливень. Уж лучше проехать через быстрый поток и поскорее оказаться дома.
Совершенно очевидно, что она не одобряла его поведение и считала дураком, потому что он просил Эрин выйти за него замуж и не сдался, когда она сказала «нет». Но он и сам никогда не жаждал иметь дело с Дейзи Четворт. К тому же ей всегда нравился Денни; два сапога – пара, подумал Кен и решил, что больше не станет возить книги Тимми в библиотеку, не позволит ей снова вывести его из себя, не будет думать о ее поразительно красивых ступнях, стройных длинных ногах под мокрой хлопчатобумажной юбкой или о ее мягкой, теплой груди.
С трудом преодолевая путь через Суитуотер по Дентон-стрит и дорогу к Диллону, Кен напомнил себе, что нужно только немного подождать. Один снежный буран, несколько дней взаперти, и Денни начнет сходить с ума, забудет про разведение животных, бросит Парадиз-Вэлли, бросит, как всегда, Эрин и Тимми, и они достанутся Кену.
Глава 19
Первого декабря Денни переступил порог отеля «Четыре королевы», одного из самых крупных отелей Лас-Вегаса, принимавшего в этом году участников финалов национального родео. Не меньше чем полдюжины раз он почти касался этой золотой пряжки, но никогда в результате не получал ее; оказавшись в нынешнем сезоне на тринадцатом месте, он все же намеревался завоевать этот главный приз.
Когда за окнами начинало темнеть, Денни, сбросив кроссовки, растягивался на широкой кровати в своем номере – Люк со старым приятелем-барабанщиком еще оставался в Балли, где у них проходили десятидневные выступления, – и, приглушив звук, одним глазом смотрел стоявший у противоположной стены телевизор и не мог дождаться вечера накануне начала соревнований, когда должны были приехать Эрин и Тимми. Сегодня утром Эрин позвонила и сказала, что в Монтане уже выпало шесть дюймов снега, и снег все еще продолжает идти; это означало, что в Парадиз-Вэлли насыпало не меньше фута. На телевизионной карте Денни видел, что снежный фронт проходит через Биттеррут и медленно смещается на восток. Если Эрин и Тимми не успеют на намеченный рейс из Бьютта, Денни, вероятно, не увидит их раньше четвертого или пятого раунда, если снег не пойдет еще сильнее. В Неваде климат был гораздо мягче, даже в номере с кондиционером Денни было жарко в черной тенниске с короткими рукавами и джинсах.
Мег тоже собиралась приехать – Люк хотя и не говорил ни слова, по-видимому, знал об этом – и Денни забронировал два соседних номера, один для Тимми и Мег, а другой для себя и Эрин. Невольно Денни вспомнил про Кена и помрачнел. Телефонный звонок брата из Диллона, несмотря на плохую слышимость, привел Денни в изумление, если не шокировал.
– Пожалуй, я приеду на юг посмотреть финалы, – заявил Кен. – Таким образом, если ты победишь, то сможешь отдать мне деньги за мою долю ранчо, как только чек окажется в твоих руках.
По всей видимости, Кен не верил, что Денни может одержать победу.
– Ты заговоришь по-другому, когда я буду носить эту золотую пряжку.
– Как только ты проиграешь, – добавил Кен, – я тут же позвоню своему риэлтеру для ускорения дела, и моя земля будет продана еще до того, как ты и Эрин успеете вернуться в Парадиз-Вэлли.
Денни продолжал смотреть канал погоды, а кровь у него кипела; он покажет Кену, он докажет самому себе в конце концов! Денни чувствовал удовлетворение от того, что Кен будет там во время этих десяти заключительных выступлений с призовым фондом в два миллиона восемьсот тысяч долларов, где у Денни, как и у любого наездника на быках, будет десять высококлассных, крепких как сталь, породистых красавцев быков, быков-«кадиллаков», денежных быков, таких, о которых каждый укротитель быков мечтает, как каждый верховой наездник мечтает скакать на лошади, подобной Секретариату.
Денни взглянул на наручные часы, через несколько минут пора ехать в аэропорт встречать Эрин и Тимми. Они были необходимы ему здесь точно так же, как он был необходим им в Парадиз-Вэлли. Он поклялся себе, что с их поддержкой разобьется в лепешку, но победит.
Шайенн был десятидневным праздником, полным острых ощущений, связанных с соревнованиями. Лас-Вегас для Эрин представлялся совершенно иным миром, на несколько порядков отличавшимся от своего более маленького собрата; в нем и намека не было на спокойствие, это чувствовал Денни, это почувствовала и Эрин, когда к пятому раунду соревнований обгрызла ногти до мяса.
Денни дважды победил, а в двух других заездах занял достаточно высокие места, по общим очкам он шел третьим, и заветный титул был в пределах его досягаемости. Его выступления были напористыми, вызывающими у зрителей восторг, и когда диктор объявил: «Вот один из самых несговорчивых укротителей быков», – это означало, что Денни легко не сдастся.
Эрин никогда не верила, что напряжение можно снять по методу клин клином, но теперь изменила свое мнение. Сперва она волновалась, когда по дороге на север в аэропорт Бьютт они попали в метель – таких метелей в эту зиму на ранчо было уже с полдюжины, – а затем последовал беспокойный, полный воздушных ям, выворачивающий желудок наизнанку перелет до Лас-Вегаса. Но сейчас все прошло.
Денни радостно встретил ее и Тимми, но казался каким-то растерянным и нервничал, как никогда; она не видела его таким даже на национальном первенстве, где была вместе с ним в первый год их брака; но Эрин все стало ясно, только когда на следующий день как раз перед первым раундом появился Кен.
– Конечно, я волнуюсь, – крепко обняв Эрин, признался Денни ночью, после того как Тимми и Мег уснули в соседней комнате. – Я обещал Кену остальные деньги к декабрю. А сейчас, по-твоему, что?
– Декабрь.
– Кроме того, – он нежно погладил ей спину, – думаю, он будет счастлив увидеть, как я свалюсь на задницу на этой арене или если произойдет что-нибудь еще по-хуже.
– Он никак не может примириться с гибелью Тревора.
– А кто может? Но неужели таким способом он хочет наказать меня, а через меня и тебя, и маму, и Тима и превратить все, что отец создал за свою жизнь, в богатое жилье по соседству для кучки городских бездельников на дурацких лыжах?
Но Эрин ничего не ответила на его возмущенный выпад.
– Или это из-за тебя? – снова заговорил Денни. – Я не виню тебя, но Кен вбил себе в голову, что женится на тебе, и похож на быка, бегущего за человеком, который скакал на нем. Мой родной брат… – Он покачал головой, и подушка тихо зашуршала под ней. – Но все же мне думается, что он приехал в Вегас, чтобы испытать волнение, как это бывало с ним прежде, когда я скакал верхом, будучи ненамного старше Тима. Надеюсь, он будет болеть за меня и похлопает меня по спине, когда я выиграю…
Эрин, ни слова не говоря, погладила его по щеке.
– Прости меня, Эрин, – добавил Денни шепотом, уткнувшись лицом в теплую ямку у ее шеи. – Я постараюсь не разочаровать тебя.
Сейчас, сидя на трибуне, Эрин зажмурилась. Неужели он не понимает, что она будет любить его, даже если он никогда больше не заработает ни единого очка, ни единого доллара, если он никогда больше и близко не подойдет ни к одному родео? Хотя, нужно признаться, это было ее самым заветным желанием. А если он не сможет заплатить Кену за его долю ранчо…
– Мама! – откуда-то снизу, с арены до нее донесся восторженный возглас Тимми, или ей это только почудилось?
Начался ритуал торжественного открытия; участники соревнований, представители местных клубов верховой езды, организаторы родео, группы знаменитостей прошлых лет парадом проходили по арене; но музыка, рев публики, ритмичное постукивание лошадиных копыт о землю не захватывали Эрин, пока она на самом деле не увидела своего маленького сынишку, гордо восседавшего верхом на Кемосабе вместе с отцом.
– Он великолепен, – отметила сидевшая рядом с ней Мег, имея в виду внука, но Эрин вспомнила, что сам Тимми сказал, снова увидев Кемосабе в стойле:
– Он выглядит как король!
Это можно было сказать в равной степени и о Тиме, вернее, обо всех – о лошади, мужчине и мальчике.
Глаза Тимми сияли восторгом и гордостью оттого, что он участвует в параде лошадей и наездников, совершавших круг по арене. Лоснящийся черно-белый конь важно прошествовал мимо с парадным черным седлом, украшенным тиснением, и блестящей уздечкой с серебряными заклепками. Денни тоже был великолепен в черных сапогах, в джинсах, в черной ковбойской рубашке с перламутровой отделкой и новой черной касторовой шляпе. Этот подарок к финалу обошелся Эрин в четыреста долларов, но стоил того. В сапогах, джинсах, хлопчатобумажной куртке и соломенной ковбойской шляпе Тим выглядел маленькой копией своего отца и всех остальных ковбоев на арене.
– Сейчас Сабе не наш, – часто повторял Тимми после того, как Денни до окончания сезона отдал лошадь напрокат Уэсу Тернеру, выступавшему в ловле телят арканом, и очень обрадовался, когда Денни сказал ему, что Кемосабе тоже попал в финал.
Эрин понимала Тимми, который еще боялся, что лошадь в конечном счете не вернется в Парадиз-Вэлли.
– Но папочка обещал, что я снова смогу ездить на нем верхом, – говорил он.
– Сможешь. На следующей неделе.
– Даже если дома еще будет идти снег?
Сейчас, как и Мег, подавшись вперед на сиденье, Эрин молча поблагодарила Денни за то, что он попросил у Уэса Тернера разрешения один раз проехать ему и Тимми верхом на Кемосабе во время торжественного открытия. Такое представление наездников с детьми широко практиковалось среди ковбоев, и Эрин затаив дыхание наблюдала, как парад разворачивается у противоположной стороны арены и направляется к конюшням. Немедленно на поле выскочила пара клоунов, одним из которых был Люк; они гонялись друг за другом и вертелись перед тележкой, изображавшей быка, вызывая на трибунах смех не только у детей, но и у многих взрослых. Но смех смолк во время традиционного чтения Молитвы ковбоя, которое всегда заставляло Эрин плакать.
Отец Небесный… мы просим Тебя не оставлять нас на родео… чтобы Ты направил нас на арене жизни…
Потом началось само родео, и Эрин потирала палец, на котором когда-то носила кольцо, после каждого вида соревнований: скачка верхом на неоседланном мустанге; заарканивание теленка, где Кемосабе проиграл раунд; скачка в седле на мустанге; борьба с молодым волом; скачка с препятствиями; групповая ловля арканом и, наконец, скачка верхом на быке. Она посмотрела вдоль ряда на упрямое, застывшее лицо Кена с глубокими складками вокруг рта и подумала, что он раньше времени превратится в злого старика, если не сможет смириться со смертью Тревора и не помирится с Денни. Эрин хотелось видеть добрый знак в том, что Кен вообще приехал в Лас-Вегас, но она очень волновалась, как бы из-за своего желания уладить отношения с братом Денни не потерял бдительность на арене. Во время выступлений собранность наездника отделяла победу от поражения, жизнь от смерти.
Выиграв свой пятый раунд на темно-сером нечисто-кровном брахме по кличке Огненный Салса и сохранив за собой третье место, Денни перешел в шестой раунд и чувствовал к этому быку необычайное расположение и глубокую признательность. От этой напористой, энергичной скачки и заработанных восьмидесяти пяти очков кровь у него бурлила, но, как и большинство объездчиков быков на соревнованиях, он поразительно быстро забыл о самой скачке, во время которой старался сосредоточиться только на том, чтобы усидеть на спине быка, удержаться при заключительном соскоке, не допуская никаких посторонних мыслей. Он выиграл хорошие деньги и ощущал себя на вершине мира, насколько это было возможно, когда впереди еще четыре раунда до последнего чемпионского заезда… до того, как он сможет расплатиться с Кеном.
Большинство зрителей предпочитало смотреть профессиональное родео, а не любительские игры, это было особенно заметно по финалам национального родео, когда ни на одно выступление не оставалось ни одного непроданного билета. Но сейчас, когда Денни позади площадки сматывал после своего выступления веревку для быка и у него в ушах еще звучали подбадривающие крики публики, он представлял себе только Кена, сидевшего, подложив под себя руки, на битком набитой трибуне среди свиста и аплодисментов.
Проходя мимо пары коллег-ковбоев, Денни поздоровался с одним из представителей элиты родео, прошлогодним чемпионом мира, который теперь путешествовал на собственном самолете, и улыбнулся. Большинство наездников считало, что им везет, если они зарабатывали десять тысяч долларов в год, во всяком случае, в начале карьеры, и участвовали в главных родео, хотя сам Денни, как правило, получал больше. Но все же в мире должна быть справедливость, рассуждал про себя Денни и чуть не наткнулся на женщину.
– Прошу прощения, мадам.
Женщина бросилась ему на шею и запечатлела поцелуй на его грязной щеке, а ее белая шляпа отлетела назад на утоптанную дорожку, ведущую к конюшням.
– Денни Синклер, это самая замечательная скачка на быке из всех, что я видела здесь! Поздравляю!
Денни чуть отодвинул ее и улыбнулся в сияющее лицо Дейзи Четворт, которая была немного выше Эрин и почти одного роста с ним.
– Я не ошибся? – Ему показалось, что Дейзи вы-глядела более счастливой, чем в последние годы. – Что ты здесь делаешь, Дейзи Четворт?
– Наблюдаю, как ты выигрываешь первенство мира.
Когда Денни сообщил ей, что здесь Кен, и рассказал о деньгах, которые должен ему, ее улыбка исчезла, как солнце, опустившееся за горизонт, а глаза потускнели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40