Слуги, которых они привезли с собой, остались у экипажей.
Майкл открыл дверь, и Кейт увидела подрагивающие тени за огромной аркой. Он провел ее внутрь. Стены у входа тускло мерцали в свете изысканных люстр.
Кейт знала, что в Лондоне уже десять лет, как провели электричество. Она также слышала о лорде, построившем электростанцию в своем: загородном поместье. Обошлось ему это довольно дорого. Кейт понимала, что у ее супруга нет средств на современные удобства, однако перспектива жить при свечах ее сильно раздосадовала.
– Значит, здесь нет ни электрического, ни газового освещения? – спросила Кейт.
– К сожалению.
– И теперь ты каждое предложение будешь начинать со слов «к сожалению»?
Он улыбнулся:
– К сожалению.
Какое-то время он смотрел ей в глаза, и Кейт вдруг поняла, что Фолконридж удивительно соответствует этому дому, похожему на заброшенный дворец. Огромный, с многочисленными нишами, построенный мастеровитыми каменщиками. На стенах, на которые падал свет, висели большие картины талантливых художников. Фарфоровые, золотые и серебряные статуэтки отличались необычайным изяществом. Когда-то эта семья наверняка владела состоянием, не уступавшим ее собственному. Рухнуть вниз с такой высоты было крайне болезненно.
В коридоре раздались шаги, и в следующее мгновение появился старик, который наверняка служил еще первому маркизу.
– Милорд.
– Леди Фолконридж, позвольте мне представить вам Грешема. Долгие годы он служил в этом доме дворецким, – произнес Майкл.
С начала века, судя по его виду, подумала Кейт. Грешем поклонился:
– Миледи, служить вам – для меня большая честь.
– Спасибо, Грешем. Я рада, что приехала сюда.
–: Если угодно, я соберу штат, чтобы представить его вам, а потом прослежу за тем, чтобы вам приготовили ужин.
Кейт кивнула:
– Я была бы очень рада.
Представление штата слуг из полудюжины человек много времени не заняло. После этого Фолконридж предложил Кейт пройтись по главным комнатам. Прибывшие слуги в это время должны были доставить багаж и приготовить спальные комнаты.
Фолконридж проводил жену в большой зал – огромную комнату с покрытыми панелями стенами и искусной резьбой на потолке и на стенах вдоль потолка.
– Эта комната мало изменилась с 1580 года, – произнес Фолконридж.
– Искусство мастеров великолепно. – Кейт не скрывала своего восторга. Проходя по залу, она наслаждалась изысканностью отделки деталей. – Это работа Рейборна? – обратилась она к Фолконриджу.
– Угадала.
– Его любовь к этому зданию был выражением любви к первой маркизе, – произнесла Кейт.
– Отделка всего дома – дело его рук.
– Надо было очень хорошо знать маркизу, чтобы быть уверенным, что его творение ей понравится.
– Думаю, он знал ее любимый цвет.
Кейт улыбнулась:
– Наверняка.
Они поужинали в небольшой столовой. В здании имелась и большая столовая, более пышная по отделке, она предназначалась для визитов королевской семьи. В маленькой столовой стол был рассчитан всего на шесть персон, и когда Кейт села за один конец стола, а ее супруг – за другой, они были ближе друг к другу, чем в Лондоне.
Кейт принялась за жареного цыпленка.
– Полагаю, на стенах висят портреты членов твоей семьи.
Фолконридж поднял бокал и сделал глоток.
– Над камином висит портрет первой маркизы, написанный вскоре после свадьбы.
Кейт внимательно посмотрела на изображение женщины со светлыми волосами.
– Она выглядит совсем юной.
– Я проверю это в семейной Библии, но думаю, ей лет пятнадцать, не больше.
– Она выглядит совсем девочкой.
– Выше висит портрет первого маркиза, написанный также вскоре после свадьбы.
Кейт внимательно посмотрела на портрет, затем перевела взгляд на мужа, который не сводил с нее глаз, ожидая ее реакции.
– Этот пожилой человек?
Фолконридж с довольным видом плеснул себе в бокал вино.
– На пятьдесят лет старше ее.
– О, мой Бог! Зачем она вышла замуж за старика?
– Она хотела быть маркизой, а главное – этого хотела ее мать.
Несчастная девушка, подумала Кейт.
– А Рейборн был в расцвете лет, – продолжал Фолконридж. – В нашей семье кое-кто считал, что мой предок нанял Рейборна специально для того, чтобы развлечь его молодую жену. Первый маркиз имел наследника… и, говорят, любил свою жену и всем сердцем желал видеть ее счастливой. В этом отношении мы с ним во многом схожи.
– Ты не любишь меня.
– Нет, но хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой. После ужина покажу тебе комнату, от которой ты придешь в восторг.
– О Боже! – только и могла произнести Кейт. Майкл был явно польщен ее реакцией. Его мать одно время, так же как Кейт, не расставалась с книгой. Эта комната была ее любимой, в ней вечерами собиралась вся семья.
– Красная библиотека. По всей видимости, библиотека получила свое название от цвета стен.
Кейт, смеясь, повернулась к нему:
– Ты дал название не только всему поместью, но и каждой комнате?
Майкл пожал плечами:
– Когда так много комнат, как еще можно договориться, где встретиться?
– Можно сказать: «Встретимся в библиотеке».
– У нас три библиотеки.
– Три? Почему ты мне их раньше не показал?
– Две другие располагаются дальше. Они заперты и наверняка требуют уборки. Там полно пыли. Уверен, в ближайшее время ты наведешь там порядок.
– И сколько там книг?
– Во всех трех около двух тысяч книг.
– Это замечательно! Но дом нуждается в надлежащем освещении.
– К сожалению, надо заняться еще водопроводом и канализацией. На верхний этаж вода доставляется вручную.
– Это почти что древность, не так ли?
Майкл виновато улыбнулся:
– К сожалению.
– Не думаю, что это действительно достойно сожаления.
– Вот как?
– Да. Я… – Кейт коснулась рукой статуэтки на столе, а затем провела пальцем по задней поверхности стула. – Здесь многое надо изменить. Теперь у меня появилась цель. До того как я вышла за тебя замуж, единственное, к чему я стремилась, – это быть хорошей дочерью. Обои и шторы необходимо заменить, у меня для этого есть средства. Я все сделаю по-своему.
– Хочешь оставить о себе память в этом доме? Тем, что заменишь обои и шторы?
– Хочу оставить память о себе, внеся изменения. И это только начало. – Она осеклась. Черт побери! Его слова прозвучали насмешливо. – А ты? Каким образом ты хочешь оставить память о себе? – с горечью произнесла Кейт.
Он медленно покачал головой:
– Я хочу лишь одного: чтобы меня помнили.
Глава 10
Шартрез .
Черт побери, какой же у нее любимый цвет? Майкл сел у камина в своей спальне и принялся изучать список, который дала ему швея. Он чувствовал себя немного виноватым в том, что в мастерской швеи он попросил список всех цветов для выбора цвета платья, хотя на самом деле ему важен был именно перечень цветов. Меньше всего сейчас его супруга нуждалась в новом наряде.
Снова зарядил дождь, и в комнате стало заметно прохладнее. Лечь бы сейчас с женой в постель под одеяло и прижаться друг к другу. Откуда у него такие мысли? Майкл никогда ни к кому не прижимался, и уж тем более под одеялом. Видимо, монотонный стук водяных капель об оконное стекло, спорадические молнии, внезапные раскаты грома – все это располагало к интимности.
Ему всего лишь нужно определить ее любимый цвет. Но, черт побери, как это сделать? О многих цветах он и не слышал. Боже, она поставила перед ним невыполнимую задачу! Ее наряды не давали никакой подсказки, поскольку она ни разу не надела платье одного и того же цвета.
Возможно, ее любимый цвет самый обыденный, например коричневый. Нет, этого не может быть. У женщины, от которой исходит такой дурманящий аромат, любимым цветом не может быть коричневый. Даже сейчас, через несколько часов после прибытия в свой дом, Майкл ощущал этот аромат.
Ее близость сделало путешествие в экипаже вполне сносным. Кейт начитанна, умна, с ней интересно. Майкл был уверен, что женщина годится на то, чтобы присматривать за домом, на роль спутницы на приемах и на то, чтобы мужчина удовлетворял свои плотские желания. Но Кейт отличалась от всех остальных женщин. Доказательством тому служил ее разговор с Гидденсом. Она очень интересовалась статуэтками. Майкл даже мог представить ее себе в роли управляющего банком, разъясняющего что-то инвесторам и разрешающего конфликты.
Однако Кейт еще не доверяла ему настолько, чтобы разделять с ним что-либо сугубо личное, чтобы раскрыть в себе то, что его интересовало.
И он не мог ее в этом винить. Он сам мало чем с ней делился.
Они оставались посторонними людьми, и до недавнего времени он думал, что этого будет для него достаточно. Со своей любовницей он никогда долго не разговаривал. Она выполняла лишь одну цель – обеспечивала его плотскими радостями.
И тем не менее он не мог отрицать, что поездка в экипаже с Кейт была… сможет ли он признаться себе в этом искренне? Была удовольствием. Удовольствием, которого он никогда не испытывал.
Она была тайной, и Майкл понял, что хочет эту тайну разгадать.
Он щелкнул пальцем по уголку листа. Возможно, ему следует просто написать каждый цвет на отдельном листке, положить все листки в шляпу и время от времени вытягивать по листку наугад.
Задача не из простых. Решить ее нелегко. Это была настоящая тайна. А вот и цвет, который он предложит ей сегодня вечером. Из предыдущего опыта можно было сделать вывод, что простые цвета – красный, синий, зеленый, желтый – ее не привлекают. Возможно, этой информации будет достаточно, чтобы сделать правильный выбор.
Он должен не отступать от надежды на победу. Тогда он сможет отложить ухаживание и сосредоточиться на совместных планах на будущее, которое должно включать в себя гораздо больше, чем обои и шторы. Он сможет раскрыть свои планы и свои надежды, не опасаясь, что она тут же найдет причину их запретить.
Но об этом думать пока рано. Сначала надо укрепить их брак.
Майкл положил лист на стол рядом с софой и поднялся со стула. Потом затянул пояс на халате и провел пальцами по волосам. Он почувствовал себя так, как накануне сражения. Почему? Потому что Кейт вела себя как противник. И Майкл готов был на все, чтобы одержать победу.
Он постучал в дверь, разделявшую их спальни. Ответа не последовало. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Постель была измята. В этом было что-то манящее. Он прошел в следующую комнату, надеясь увидеть Кейт сидящей в шезлонге. Но на шезлонге лежала книга. А Кейт не было.
Майкл знал, что в его огромном особняке можно заблудиться. С его матерью это случалось довольно часто.
Тут он заметил, что дверь в ванную открыта и там светло.
По всей видимости, Кейт именно здесь. Готовится ко сну. Ему следует оставаться здесь и ждать. Или уйти.
Однако уйти Майкл не мог. Слишком велико было искушение. В конце концов, она его жена и должна выполнять свой супружеский долг.
Глядя на жену в свете пламени свечей, Майкл не хотел думать о том, что однажды его уже отвергли.
Кейт укладывала волосы на макушку. Это была не изысканная прическа, а нечто похожее на гнездо птицы, тем не менее выглядело это весьма соблазнительно. Влажные, упругие пряди падали вдоль шеи и закручивались вокруг лица.
Однако Майкл не видел ее лицо полностью. Кейт стояла спиной к нему в медной лохани, доходившей ей до бедер. Но какой прелестной была у нее спина! Майкл с трудом сдержал стон, когда Кейт наклонилась, чтобы намочить ткань в воде. Выпрямившись, она запрокинула голову, подняла руки и, выжав ткань, обрушила на себя струи воды. Глаза Кейт были закрыты, губы раздвинуты, словно от наслаждения, и Майкл подумал, не представляет ли она в эту минуту, как по ее поблескивающей коже скользят не капли, а руки возлюбленного.
Кейт открыла глаза. Они чуть округлились – без сомнения, из-за неожиданного появления мужчины в зеркале. Но она лишь посмотрела в его глаза; Ее руки сжали ткань, и та обрисовала контур груди самым соблазнительным образом. Было видно, что ее дыхание стало чаще.
Она стояла во всей своей красе, словно не обращая на него внимания и вместе с тем соблазняя его. С гордой осанкой. Не смущаясь.
Все в нем напряглось так, что он ощутил боль. Он жаждал дотронуться до нее, заключить в объятия.
Он не мог сказать, желал ли он какую-либо женщину столь же сильно, как желал ее в это мгновение. Он не хотел быть первым, кто отвел бы глаза, но если он не сделает этого, то возьмет ее. Здесь, в ванной комнате. В этот самый момент.
Он повернулся и стремительно бросился из комнаты, пока он не совершил чего-либо, что лишило бы его самоуважения.
Кейт опустилась в лохань, не в силах унять дрожь. Она никогда не испытывала ничего подобного. Это было волнующе, возбуждающе и ужасающе одновременно.
Она была уверена, что он бросится к ней через комнату, заключит ее в объятия и возьмет силой. Но больше всего ее ужаснула мысль, что она не стала бы этому противиться.
Боже милосердный, Майкл способен вызвать в ней желание одним лишь пламенным взглядом! Нет, это был не просто взгляд. Это выглядело так, словно Майкл захватил ее и сделал своей пленницей. Она не была способна ни на что больше, чем просто стоять, позволяя ему насытиться ею в полной мере.
Кейт закрыла лицо ладонями, но это не помогло. Она все еще помнила, как взгляд Фолкрнриджа скользит по ее телу. Помнила, как почти повернулась к нему. Словно разрешая ему смотреть на себя и притрагиваться к себе. Но он обуздал свои чувства.
То, что он ушел, ее изумило. Майкл смотрел на нее так, что, казалось, умрет, если не овладеет ею.
Трясущимися руками она потянулась за полотенцем, выпрямилась и начала вытираться. Что сделало ее кожу столь чувствительной для прикосновений? Лишь от одного его взгляда Кейт бросило в жар.
Обтерев тело, Кейт натянула халат через голову. Ткань словно ласкала ее тело. Кейт почувствовала, как что-то напряглось между ее бедер. Ей нужна была разрядка, но гордость не позволяла сказать об этом мужу. Ведь он не любит ее. Просто испытывает к ней плотские чувства.
Кейт оглядела комнату и почувствовала облегчение, убедившись, что мужа нет. Она бросила взгляд на кровать, мысленно представив себе, что муж там.
Потом резко качнула головой. Нет, она не должна думать о том, что может произойти между ними.
Кейт села на софу, подняла ноги и сжала их. Это была ее идея – вымыться в лохани без посторонней помощи, поскольку ее служанка Хлоя устала от разбора чемоданов и вещей. Вымыться самой казалось ей легким делом после того, как высокий лакей Дженни принес ей горячую воду.
Она совершенно не ожидала, что к ней придет Фолконридж. А теперь ее голова полна самыми соблазнительными сценами.
Как она могла даже подумать о том, чтобы позволить завлечь себя в постель мужчине, который ее не любит?
Но, поразмыслив некоторое время, она призналась себе, что позволила бы.
Понукая время от времени Обсидиана, Майкл неспешным шагом ехал верхом по плавно переходящим друг в друга холмам. Ему казалось, что он обезумел. Дождь хлестал по его лицу и рукам, а плащ бешено развевался за спиной. Майкл даже не надел шляпу.
Ему надо было уехать как можно дальше от своей соблазнительной жены. От желания погрузиться в ее тело и, забыв обо всем, отдаться страсти.
Черт побери, почему он не настоял на свадьбе с Дженни? Ему надо было упереться, а не приниматься за приготовления к свадьбе с женщиной, которая способна лишь разрешить его финансовые проблемы.
Остановив Обсидиана на вершине холма, Майкл спешился и стал оглядывать свои земли – свое наследство, едва различимое сейчас при свете луны. Она хочет любви, черт бы ее побрал. Кейт все еще продолжала стоять перед его глазами, искушая его изгибами своего тела, своими ямочками и округлостями. Простонав, Майкл поднял голову и подставил лицо холодным каплям дождя. Но, почувствовав, как они скользят по его коже, тут же вспомнил, как капли скользили по телу Кейт.
Она мучила его, заставляя желать то, чего он не мог получить. Он дарил ей цветы, шоколад, пытался угадать ее любимый цвет вместо того, чтобы заявить свои супружеские права…
Но, Боже милосердный, было бы куда лучше, если бы она повернулась к нему по своей воле, протянула ему руку, поманила бы его, если бы она хотела его так же, как он хотел ее.
Он желал ее так же сильно, как желал денег, которыми она снабжала его, – денег, ради которых ему приходится искать ее расположения.
Майкл опустил голову. Он хотел ее тела, он хотел ее денег. Она желала его любви. Она диктовала условия. Он пытался ей угодить. Возможно, настало время играть по его правилам, вместо того чтобы пытаться заслужить ее любовь.
А для этого ему нужно соблазнить ее чем-то, чего она пожелала бы больше всего.
* * *
Кейт никак не могла уснуть, ворочаясь в постели. Она говорила себе, что ей мешает буря, свирепствующая за стенами, но понимала, что на самом деле ей мешала буря в собственном теле, которая никак не желала стихать. Прошло уже много времени с тех пор, как она испытывала подобные ощущения, но тогда они не достигали подобной интенсивности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Майкл открыл дверь, и Кейт увидела подрагивающие тени за огромной аркой. Он провел ее внутрь. Стены у входа тускло мерцали в свете изысканных люстр.
Кейт знала, что в Лондоне уже десять лет, как провели электричество. Она также слышала о лорде, построившем электростанцию в своем: загородном поместье. Обошлось ему это довольно дорого. Кейт понимала, что у ее супруга нет средств на современные удобства, однако перспектива жить при свечах ее сильно раздосадовала.
– Значит, здесь нет ни электрического, ни газового освещения? – спросила Кейт.
– К сожалению.
– И теперь ты каждое предложение будешь начинать со слов «к сожалению»?
Он улыбнулся:
– К сожалению.
Какое-то время он смотрел ей в глаза, и Кейт вдруг поняла, что Фолконридж удивительно соответствует этому дому, похожему на заброшенный дворец. Огромный, с многочисленными нишами, построенный мастеровитыми каменщиками. На стенах, на которые падал свет, висели большие картины талантливых художников. Фарфоровые, золотые и серебряные статуэтки отличались необычайным изяществом. Когда-то эта семья наверняка владела состоянием, не уступавшим ее собственному. Рухнуть вниз с такой высоты было крайне болезненно.
В коридоре раздались шаги, и в следующее мгновение появился старик, который наверняка служил еще первому маркизу.
– Милорд.
– Леди Фолконридж, позвольте мне представить вам Грешема. Долгие годы он служил в этом доме дворецким, – произнес Майкл.
С начала века, судя по его виду, подумала Кейт. Грешем поклонился:
– Миледи, служить вам – для меня большая честь.
– Спасибо, Грешем. Я рада, что приехала сюда.
–: Если угодно, я соберу штат, чтобы представить его вам, а потом прослежу за тем, чтобы вам приготовили ужин.
Кейт кивнула:
– Я была бы очень рада.
Представление штата слуг из полудюжины человек много времени не заняло. После этого Фолконридж предложил Кейт пройтись по главным комнатам. Прибывшие слуги в это время должны были доставить багаж и приготовить спальные комнаты.
Фолконридж проводил жену в большой зал – огромную комнату с покрытыми панелями стенами и искусной резьбой на потолке и на стенах вдоль потолка.
– Эта комната мало изменилась с 1580 года, – произнес Фолконридж.
– Искусство мастеров великолепно. – Кейт не скрывала своего восторга. Проходя по залу, она наслаждалась изысканностью отделки деталей. – Это работа Рейборна? – обратилась она к Фолконриджу.
– Угадала.
– Его любовь к этому зданию был выражением любви к первой маркизе, – произнесла Кейт.
– Отделка всего дома – дело его рук.
– Надо было очень хорошо знать маркизу, чтобы быть уверенным, что его творение ей понравится.
– Думаю, он знал ее любимый цвет.
Кейт улыбнулась:
– Наверняка.
Они поужинали в небольшой столовой. В здании имелась и большая столовая, более пышная по отделке, она предназначалась для визитов королевской семьи. В маленькой столовой стол был рассчитан всего на шесть персон, и когда Кейт села за один конец стола, а ее супруг – за другой, они были ближе друг к другу, чем в Лондоне.
Кейт принялась за жареного цыпленка.
– Полагаю, на стенах висят портреты членов твоей семьи.
Фолконридж поднял бокал и сделал глоток.
– Над камином висит портрет первой маркизы, написанный вскоре после свадьбы.
Кейт внимательно посмотрела на изображение женщины со светлыми волосами.
– Она выглядит совсем юной.
– Я проверю это в семейной Библии, но думаю, ей лет пятнадцать, не больше.
– Она выглядит совсем девочкой.
– Выше висит портрет первого маркиза, написанный также вскоре после свадьбы.
Кейт внимательно посмотрела на портрет, затем перевела взгляд на мужа, который не сводил с нее глаз, ожидая ее реакции.
– Этот пожилой человек?
Фолконридж с довольным видом плеснул себе в бокал вино.
– На пятьдесят лет старше ее.
– О, мой Бог! Зачем она вышла замуж за старика?
– Она хотела быть маркизой, а главное – этого хотела ее мать.
Несчастная девушка, подумала Кейт.
– А Рейборн был в расцвете лет, – продолжал Фолконридж. – В нашей семье кое-кто считал, что мой предок нанял Рейборна специально для того, чтобы развлечь его молодую жену. Первый маркиз имел наследника… и, говорят, любил свою жену и всем сердцем желал видеть ее счастливой. В этом отношении мы с ним во многом схожи.
– Ты не любишь меня.
– Нет, но хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой. После ужина покажу тебе комнату, от которой ты придешь в восторг.
– О Боже! – только и могла произнести Кейт. Майкл был явно польщен ее реакцией. Его мать одно время, так же как Кейт, не расставалась с книгой. Эта комната была ее любимой, в ней вечерами собиралась вся семья.
– Красная библиотека. По всей видимости, библиотека получила свое название от цвета стен.
Кейт, смеясь, повернулась к нему:
– Ты дал название не только всему поместью, но и каждой комнате?
Майкл пожал плечами:
– Когда так много комнат, как еще можно договориться, где встретиться?
– Можно сказать: «Встретимся в библиотеке».
– У нас три библиотеки.
– Три? Почему ты мне их раньше не показал?
– Две другие располагаются дальше. Они заперты и наверняка требуют уборки. Там полно пыли. Уверен, в ближайшее время ты наведешь там порядок.
– И сколько там книг?
– Во всех трех около двух тысяч книг.
– Это замечательно! Но дом нуждается в надлежащем освещении.
– К сожалению, надо заняться еще водопроводом и канализацией. На верхний этаж вода доставляется вручную.
– Это почти что древность, не так ли?
Майкл виновато улыбнулся:
– К сожалению.
– Не думаю, что это действительно достойно сожаления.
– Вот как?
– Да. Я… – Кейт коснулась рукой статуэтки на столе, а затем провела пальцем по задней поверхности стула. – Здесь многое надо изменить. Теперь у меня появилась цель. До того как я вышла за тебя замуж, единственное, к чему я стремилась, – это быть хорошей дочерью. Обои и шторы необходимо заменить, у меня для этого есть средства. Я все сделаю по-своему.
– Хочешь оставить о себе память в этом доме? Тем, что заменишь обои и шторы?
– Хочу оставить память о себе, внеся изменения. И это только начало. – Она осеклась. Черт побери! Его слова прозвучали насмешливо. – А ты? Каким образом ты хочешь оставить память о себе? – с горечью произнесла Кейт.
Он медленно покачал головой:
– Я хочу лишь одного: чтобы меня помнили.
Глава 10
Шартрез .
Черт побери, какой же у нее любимый цвет? Майкл сел у камина в своей спальне и принялся изучать список, который дала ему швея. Он чувствовал себя немного виноватым в том, что в мастерской швеи он попросил список всех цветов для выбора цвета платья, хотя на самом деле ему важен был именно перечень цветов. Меньше всего сейчас его супруга нуждалась в новом наряде.
Снова зарядил дождь, и в комнате стало заметно прохладнее. Лечь бы сейчас с женой в постель под одеяло и прижаться друг к другу. Откуда у него такие мысли? Майкл никогда ни к кому не прижимался, и уж тем более под одеялом. Видимо, монотонный стук водяных капель об оконное стекло, спорадические молнии, внезапные раскаты грома – все это располагало к интимности.
Ему всего лишь нужно определить ее любимый цвет. Но, черт побери, как это сделать? О многих цветах он и не слышал. Боже, она поставила перед ним невыполнимую задачу! Ее наряды не давали никакой подсказки, поскольку она ни разу не надела платье одного и того же цвета.
Возможно, ее любимый цвет самый обыденный, например коричневый. Нет, этого не может быть. У женщины, от которой исходит такой дурманящий аромат, любимым цветом не может быть коричневый. Даже сейчас, через несколько часов после прибытия в свой дом, Майкл ощущал этот аромат.
Ее близость сделало путешествие в экипаже вполне сносным. Кейт начитанна, умна, с ней интересно. Майкл был уверен, что женщина годится на то, чтобы присматривать за домом, на роль спутницы на приемах и на то, чтобы мужчина удовлетворял свои плотские желания. Но Кейт отличалась от всех остальных женщин. Доказательством тому служил ее разговор с Гидденсом. Она очень интересовалась статуэтками. Майкл даже мог представить ее себе в роли управляющего банком, разъясняющего что-то инвесторам и разрешающего конфликты.
Однако Кейт еще не доверяла ему настолько, чтобы разделять с ним что-либо сугубо личное, чтобы раскрыть в себе то, что его интересовало.
И он не мог ее в этом винить. Он сам мало чем с ней делился.
Они оставались посторонними людьми, и до недавнего времени он думал, что этого будет для него достаточно. Со своей любовницей он никогда долго не разговаривал. Она выполняла лишь одну цель – обеспечивала его плотскими радостями.
И тем не менее он не мог отрицать, что поездка в экипаже с Кейт была… сможет ли он признаться себе в этом искренне? Была удовольствием. Удовольствием, которого он никогда не испытывал.
Она была тайной, и Майкл понял, что хочет эту тайну разгадать.
Он щелкнул пальцем по уголку листа. Возможно, ему следует просто написать каждый цвет на отдельном листке, положить все листки в шляпу и время от времени вытягивать по листку наугад.
Задача не из простых. Решить ее нелегко. Это была настоящая тайна. А вот и цвет, который он предложит ей сегодня вечером. Из предыдущего опыта можно было сделать вывод, что простые цвета – красный, синий, зеленый, желтый – ее не привлекают. Возможно, этой информации будет достаточно, чтобы сделать правильный выбор.
Он должен не отступать от надежды на победу. Тогда он сможет отложить ухаживание и сосредоточиться на совместных планах на будущее, которое должно включать в себя гораздо больше, чем обои и шторы. Он сможет раскрыть свои планы и свои надежды, не опасаясь, что она тут же найдет причину их запретить.
Но об этом думать пока рано. Сначала надо укрепить их брак.
Майкл положил лист на стол рядом с софой и поднялся со стула. Потом затянул пояс на халате и провел пальцами по волосам. Он почувствовал себя так, как накануне сражения. Почему? Потому что Кейт вела себя как противник. И Майкл готов был на все, чтобы одержать победу.
Он постучал в дверь, разделявшую их спальни. Ответа не последовало. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Постель была измята. В этом было что-то манящее. Он прошел в следующую комнату, надеясь увидеть Кейт сидящей в шезлонге. Но на шезлонге лежала книга. А Кейт не было.
Майкл знал, что в его огромном особняке можно заблудиться. С его матерью это случалось довольно часто.
Тут он заметил, что дверь в ванную открыта и там светло.
По всей видимости, Кейт именно здесь. Готовится ко сну. Ему следует оставаться здесь и ждать. Или уйти.
Однако уйти Майкл не мог. Слишком велико было искушение. В конце концов, она его жена и должна выполнять свой супружеский долг.
Глядя на жену в свете пламени свечей, Майкл не хотел думать о том, что однажды его уже отвергли.
Кейт укладывала волосы на макушку. Это была не изысканная прическа, а нечто похожее на гнездо птицы, тем не менее выглядело это весьма соблазнительно. Влажные, упругие пряди падали вдоль шеи и закручивались вокруг лица.
Однако Майкл не видел ее лицо полностью. Кейт стояла спиной к нему в медной лохани, доходившей ей до бедер. Но какой прелестной была у нее спина! Майкл с трудом сдержал стон, когда Кейт наклонилась, чтобы намочить ткань в воде. Выпрямившись, она запрокинула голову, подняла руки и, выжав ткань, обрушила на себя струи воды. Глаза Кейт были закрыты, губы раздвинуты, словно от наслаждения, и Майкл подумал, не представляет ли она в эту минуту, как по ее поблескивающей коже скользят не капли, а руки возлюбленного.
Кейт открыла глаза. Они чуть округлились – без сомнения, из-за неожиданного появления мужчины в зеркале. Но она лишь посмотрела в его глаза; Ее руки сжали ткань, и та обрисовала контур груди самым соблазнительным образом. Было видно, что ее дыхание стало чаще.
Она стояла во всей своей красе, словно не обращая на него внимания и вместе с тем соблазняя его. С гордой осанкой. Не смущаясь.
Все в нем напряглось так, что он ощутил боль. Он жаждал дотронуться до нее, заключить в объятия.
Он не мог сказать, желал ли он какую-либо женщину столь же сильно, как желал ее в это мгновение. Он не хотел быть первым, кто отвел бы глаза, но если он не сделает этого, то возьмет ее. Здесь, в ванной комнате. В этот самый момент.
Он повернулся и стремительно бросился из комнаты, пока он не совершил чего-либо, что лишило бы его самоуважения.
Кейт опустилась в лохань, не в силах унять дрожь. Она никогда не испытывала ничего подобного. Это было волнующе, возбуждающе и ужасающе одновременно.
Она была уверена, что он бросится к ней через комнату, заключит ее в объятия и возьмет силой. Но больше всего ее ужаснула мысль, что она не стала бы этому противиться.
Боже милосердный, Майкл способен вызвать в ней желание одним лишь пламенным взглядом! Нет, это был не просто взгляд. Это выглядело так, словно Майкл захватил ее и сделал своей пленницей. Она не была способна ни на что больше, чем просто стоять, позволяя ему насытиться ею в полной мере.
Кейт закрыла лицо ладонями, но это не помогло. Она все еще помнила, как взгляд Фолкрнриджа скользит по ее телу. Помнила, как почти повернулась к нему. Словно разрешая ему смотреть на себя и притрагиваться к себе. Но он обуздал свои чувства.
То, что он ушел, ее изумило. Майкл смотрел на нее так, что, казалось, умрет, если не овладеет ею.
Трясущимися руками она потянулась за полотенцем, выпрямилась и начала вытираться. Что сделало ее кожу столь чувствительной для прикосновений? Лишь от одного его взгляда Кейт бросило в жар.
Обтерев тело, Кейт натянула халат через голову. Ткань словно ласкала ее тело. Кейт почувствовала, как что-то напряглось между ее бедер. Ей нужна была разрядка, но гордость не позволяла сказать об этом мужу. Ведь он не любит ее. Просто испытывает к ней плотские чувства.
Кейт оглядела комнату и почувствовала облегчение, убедившись, что мужа нет. Она бросила взгляд на кровать, мысленно представив себе, что муж там.
Потом резко качнула головой. Нет, она не должна думать о том, что может произойти между ними.
Кейт села на софу, подняла ноги и сжала их. Это была ее идея – вымыться в лохани без посторонней помощи, поскольку ее служанка Хлоя устала от разбора чемоданов и вещей. Вымыться самой казалось ей легким делом после того, как высокий лакей Дженни принес ей горячую воду.
Она совершенно не ожидала, что к ней придет Фолконридж. А теперь ее голова полна самыми соблазнительными сценами.
Как она могла даже подумать о том, чтобы позволить завлечь себя в постель мужчине, который ее не любит?
Но, поразмыслив некоторое время, она призналась себе, что позволила бы.
Понукая время от времени Обсидиана, Майкл неспешным шагом ехал верхом по плавно переходящим друг в друга холмам. Ему казалось, что он обезумел. Дождь хлестал по его лицу и рукам, а плащ бешено развевался за спиной. Майкл даже не надел шляпу.
Ему надо было уехать как можно дальше от своей соблазнительной жены. От желания погрузиться в ее тело и, забыв обо всем, отдаться страсти.
Черт побери, почему он не настоял на свадьбе с Дженни? Ему надо было упереться, а не приниматься за приготовления к свадьбе с женщиной, которая способна лишь разрешить его финансовые проблемы.
Остановив Обсидиана на вершине холма, Майкл спешился и стал оглядывать свои земли – свое наследство, едва различимое сейчас при свете луны. Она хочет любви, черт бы ее побрал. Кейт все еще продолжала стоять перед его глазами, искушая его изгибами своего тела, своими ямочками и округлостями. Простонав, Майкл поднял голову и подставил лицо холодным каплям дождя. Но, почувствовав, как они скользят по его коже, тут же вспомнил, как капли скользили по телу Кейт.
Она мучила его, заставляя желать то, чего он не мог получить. Он дарил ей цветы, шоколад, пытался угадать ее любимый цвет вместо того, чтобы заявить свои супружеские права…
Но, Боже милосердный, было бы куда лучше, если бы она повернулась к нему по своей воле, протянула ему руку, поманила бы его, если бы она хотела его так же, как он хотел ее.
Он желал ее так же сильно, как желал денег, которыми она снабжала его, – денег, ради которых ему приходится искать ее расположения.
Майкл опустил голову. Он хотел ее тела, он хотел ее денег. Она желала его любви. Она диктовала условия. Он пытался ей угодить. Возможно, настало время играть по его правилам, вместо того чтобы пытаться заслужить ее любовь.
А для этого ему нужно соблазнить ее чем-то, чего она пожелала бы больше всего.
* * *
Кейт никак не могла уснуть, ворочаясь в постели. Она говорила себе, что ей мешает буря, свирепствующая за стенами, но понимала, что на самом деле ей мешала буря в собственном теле, которая никак не желала стихать. Прошло уже много времени с тех пор, как она испытывала подобные ощущения, но тогда они не достигали подобной интенсивности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23