Вы знаете, что я могу это сделать.
– Почему я? – спросила я, в глубине души потеряв всякую надежду. – Почему не какая-нибудь другая девушка, которая не любит другого?
– Мой внук должен быть хорошей крови. Род с исключительной кровью найти нелегко. С вашими предками, с вашим воспитанием я знаю, что получу. Другой такой не может быть. Я решил это уже давно.
– Я хочу поговорить с Дэвидом, прежде чем принять решение, – сказала я.
– Разумеется. Все, что пожелаете. Непременно сообщите молодому человеку, что он будет руководить оркестром, когда мы опять поставим новую оперу. Скажите ему, что у него будет чуткая и благожелательная публика и что начнется его карьера как большого дирижера.
– Есть еще одна проблема, сказала я. – Не отнеситесь к ней несерьезно, мистер Дункан, поскольку она действительно существует. Моей жизни угрожает опасность с тех пор, как я здесь живу. Не знаю, почему и кто стоит за этим, но дважды меня чуть не убили.
– Обещаю вам принять все возможные меры, чтобы вы были в безопасности и счастливы.
– Вы должны пообещать мне, что если Мари вернется до того, как я выйду за Уолтера, наше соглашение перестанет действовать.
– Очень хорошо. Мари не может вернуться по прошествии столь долгого времени. Я согласен.
– Я отвечу вам завтра вечером, – сказала я. – Завтра я поеду в Новый Орлеан и поговорю обо всем с Дэвидом.
Клод покачал головой.
– Дорогая моя, это будет ваше решение, а не Дэвида. Он станет умолять вас не уступать мне, но я уверен, что вы видите в этом смысл. Чем больше вы об этом думаете, тем лучше знаете, что я прав. Выносите сына Уолтера, и на этой земле будет мало такого, чего вы не сможете иметь. И не будет ничего, чего бы я не сделал для вас.
Я поднялась.
– Покойной ночи, мистер Дункан.
Я выбежала из комнаты и поднялась в свои покои, прежде чем потерять самообладание и разрыдаться. Я не хотела, чтобы он это видел. Ни Клод, ни кто-либо еще. Я уже знала, что скажу Дэвиду. Решение было принято после разговора с Лаверном Кейветом. Предложение Клода только укрепило меня в нем. Я должна убедить Дэвида посмотреть на это моими глазами – ради него самого.
XIII
Я заснула, хотя далеко не спокойно. Дважды я едва не встала, чтобы одеться и ехать в Новый Орлеан, хотя до рассвета оставались еще часы. Едва начало светать, я покинула плантацию, не встретившись ни с кем, кроме заспанного, раздраженного конюха.
Новый Орлеан еще пробуждался, когда я достигла его, хотя на улицах была суета с ее почти обычным шумом и неразберихой.
Я оставила кабриолет в конюшне, прошла довольно далеко оттуда до отеля Дэвида, находившегося не в том районе, где стояли самые нарядные здания.
Служащий за стойкой послал боя разбудить Дэвида и сказать ему, что я в ресторане. Через пять минут Дэвид спустился. Он, как и я, спал плохо и встал с рассветом.
Полностью игнорируя правила приличия, я позволила ему обнять себя и нежно поцеловала, только потом мы уселись за стол, где улыбающаяся официантка приняла наш заказ.
– Вчера вечером я говорила с Клодом, – сказала я.
– Полагаю, он отрицал какую бы то ни было свою причастность к плану разрушения моей карьеры?
– Нет, Дэвид. Он это признал.
– Ему пришлось бы. Как бы он смог это отрицать? Публика пришла в оперу с карманами, набитыми петардами. Это должно было быть спланировано и, конечно, я быстро понял, что так оно и есть. Двое моих музыкантов признались, что им заплатили, чтобы они плохо играли и сбили весь оркестр. Я попытался сделать так, чтобы их признание напечатали в газетах, и все бы узнали правду о случившемся, но… вам нетрудно догадаться, что из этого вышло.
– Клод либо владеет газетами, либо властвует над ними, – сказала я. – Я знаю, дорогой.
– Что он сказал вам помимо признания, что погубил мою карьеру?
– Если я соглашусь выйти за Уолтера, он попросит совет, руководящий Французским Опера Хаус, предоставить вам еще один шанс.
– Я этого не хочу, – горько сказал он. – Для меня с этим городом все кончено… Я… что я говорю? – Он на мгновение склонил голову. – Конечно, я хочу еще одного шанса, но не на таких условиях.
– Лаверн Кейвет предложил нам помощь, – сказала я.
– Итак, у нас есть по крайней мере один друг. Какова же будет его помощь? Он никак не в состоянии повлиять на совет директоров.
– Что мы станем делать? – спросила я.
– Правду сказать, перед тем как мне сообщили, что вы ждете меня, я укладывал вещи. У меня достаточно денег, чтобы нам обоим уехать из города. Где-нибудь я найду работу, любую работу, и начну устраивать вторую возможность собрать оркестр. Это будет нелегко…
– Дорогой, – сказала я, и мое сердце болело за него. – Это невозможно. Клод будет вмешиваться всякий раз, как вы попытаетесь вернуться к вашей профессии. У него везде связи. Это безнадежно.
Дэвид бросил на меня быстрый взгляд.
– Ведь вы не выйдете за этого дубину?
– Я хочу, чтобы вы получили шанс на успех, – сказала я.
– Я этого не допущу. Кроме того, есть и другая причина, по которой вы не можете здесь оставаться. Или вы забыли, что кто-то пытался вас убить?
– Я не забыла.
– И еще одно. Я не знаю, жива Мари или нет. Я потратил некоторое время, разузнавая о ней все, что можно. Она вышла за Уолтера из-за денег его отца. Она смеялась над мужем, порой даже в лицо. Она открыто признавалась, что ненавидит Клода и вообще всех на плантации. Она помыкала Уолтером. И он с этим мирился.
– Он любил ее. И любит до сих пор, – сказала я.
– И все же его отец требует, чтобы он женился на вас?
– Да, и Уолтер согласится.
– А вы нет, – не допускающим возражений тоном произнес он.
Сердце мое болело за него. Все свое будущее он был готов принести в жертву ради меня. Он станет настаивать на этом. Если бы я сказала ему, что я тоже намерена покориться Клоду, он бы ни за что с этим не согласился, и не только еще больше разрушил свои шансы, но и пришел в ярость.
– Может быть, Клод изменит свое решение, – сказала я. – Прежде чем принять свое, хочу еще раз с ним поговорить. Спешки нет, дорогой. Пока ему еще надо добиться от суда решения, объявляющего Мари мертвой.
– Какая разница? Если я не буду управлять оркестром на следующем спектакле, мои шансы упущены. К тому же я не уверен, что у нас много времени.
– Но неделя есть… по меньшей мере.
– Джена, может статься, что Клоду и не нужно решение, объявляющее Мари мертвой. Возможно она уже и на самом дела мертва.
Я ужаснулась.
– Почему вы так думаете?
– Я разговаривал с некоторыми ее родственниками, из ее семьи. Все они утверждают, что по своей воле Мари бы не ушла. Она была предана всем им и будучи замужем за Уолтером, могла их очень хорошо обеспечивать. Она это делала, пока была на плантации. Они сказали, что она бы известила их, если бы убегала. Или уж во всяком случае написала бы им, когда бы ей уже не грозила опасность от семьи Дунканов. Даже самый последний родственник клянется, что она, без сомнения, мертва.
– Но как? Почему не найдено ее тело?
– Тело можно скрыть в тысяче мест. Его уносит в залив река, или же оно, зацепившись за корягу под водой, остается там. Или его можно закопать… Здесь легко избавиться от тела.
– Вы думаете, она была убита?
– Не обязательно, хотя такая мысль мне приходила. Возможно, ее постиг несчастный случай. Ее нет уже год… или около того.
– Год будет через считанные дни. Это сказал мне Клод.
Дэвид минуту помолчал.
– Похоже, Клод совсем неплохо помнит эту дату.
– Потому что ему нужно от суда решение о ее кончине, – напомнила я.
Дэвид кивнул.
– Разумеется. Должно быть, я просто-напросто подозреваю каждого. И признаюсь, что смущен и напуган.
– Интересно, мог ли ее убить Уолтер? – задумчиво спросила я. – Он странный человек. По сути, как объяснил Лаверн, в нем едва ли не два разных человека. Он способен создать впечатление, что по-прежнему любит Мари, чтобы избежать какого-либо подозрения против себя.
– Это возможно, – признал Дэвид. – Есть одна вещь, упущенная нами из виду. Вы приехали сюда, никого не зная, даже Клода. Стало быть, едва ли привезли с собой мотив для вашего убийства. Этот мотив должен был возникнуть после вашего приезда. Следовательно, он должен быть связан с семьей Дунканов. Ваша смерть нужна кому-то именно здесь, в этом городе или на плантации. Следовательно, это должно иметь отношение к исчезновению Мари либо же к настояниям Клода о вашем замужестве с Уолтером.
– Не вижу никакого мотива, – сказала я. – Моя смерть не вернула бы Мари и даже бы не подтвердила факта ее кончины. Кому на плантации может быть нужна моя смерть, если все они желают продолжения династии Дунканов, а я могу им способствовать в удовлетворении этого честолюбивого желания. По существу, моя смерть разрушила бы все их планы.
– Не знаю, – удрученно проговорил Дэвид. – Нам известно слишком мало.
– А может быть, Мари полюбила кого-то еще и уехала с ним? – спросила я.
– Отец Мари сказал, что перед самым исчезновением она вела себя лучше. Я понимаю это так, что она не оправдала надежд Дунканов и они сделали обстановку для нее неприятной. По словам ее отца, она прежде неделями была мрачной и неуравновешенной, но изменилась. Он придерживается мнения, что у нее появился еще кто-то.
– Но ничему нет никаких доказательств, – сказала я. Все это время мой мозг искал способ заставить Дэвида отложить его план забрать меня отсюда. У него должен быть шанс независимо от того, что со мной будет. Я слишком сильно любила его, чтобы позволить его жизни рухнуть из – за меня. Отчаявшись найти повод задержать ход вещей, я вдруг счастливо набрела на одну мысль. Насколько я понимала, мысль фантастическую, однако она могла сработать.
– Как вы говорите, у нас мало времени. Дэвид, я прошу вас об одном одолжении. Есть нечто, о чем я часто думала. Не могли бы вы вернуться вверх по реке к месту, где взорвался и затонул пакетбот? Для того только, чтобы удостовериться, что так и не нашли следов папы и мамы?
– Джена, это… это невозможно. Вы видели, что произошло, когда взорвались баррели пушечного пороха и разорвало котлы. Все это случилось рядом с вашей каютой. Нет ни единого шанса…
– Я должна быть уверена. Я так ничего и не сделала для их розыска. По крайней мере, я могла бы их прилично похоронить. Я не могу этого не сделать. Знаю, что все это звучит неразумно, но так уж я устроена. Если вы не можете туда поехать, то я должна. Ибо, прежде чем покинуть эти места, я должна окончательно убедиться, что там делать нечего.
– Я поеду, – сказал он. – Один или два пакетбота отходят каждый вечер. Завтра я буду там и посмотрю, не обнаружится ли что-либо.
– Пожалуйста, не принимайте это за глупую прихоть. Я так любила их. Я не успокоюсь, пока не узнаю.
– Это даст мне какое-то занятие.
– Спасибо вам, Дэвид. Я смогу уехать отсюда с более легким сердцем, если буду знать, что по крайней мере хотя бы попыталась что-то сделать.
– Считайте, что это уже сделано.
– А как музыканты? – спросила я. – Как вам кажется, что они думают о случившемся?
Дэвид явно смягчился, словно бы напряжение спало, потому что на мой вопрос он смог ответить с некоторым удовольствием.
– Это ведь музыканты, – сказал он. – Они точно знают, что произошло. Они знают, что я тут ни при чем. Люди, которые умышленно расстроили оркестр, уволены. Остальные хотят, чтобы я управлял ими. Они так высказались публично и написали прошение для рассмотрения советом. Они также сказали мне, что если я не возражаю, они откажутся впредь играть в этом театре, если мне не будет предоставлен другой шанс.
– Как это мило с их стороны, – сказала я. – Такое прошение может завести далеко. Я не столь уверена в угрозе уйти из оркестра.
– Боюсь, она не подействует. Клод Дункан способен обратить театр в руины, если это поможет ему получить внука. Он одержим этим своим стремлением. Едва он задумался о поисках девушки, которая заняла бы место Мари, как появились вы. Не могу сказать, что упрекнул бы его за то, что он вас выбрал.
Мы покончили с завтраком, но еще сидели за кофе, пока не заметили, что люди ждут, когда освободится наш столик.
– Встречу вас здесь послезавтра, – сказала я. – Тем временем сделаю все возможное, чтобы изменить решение Клода.
– По возвращении я поговорю с ним. То есть, если мне удастся к нему приблизиться. Я хотел бы настоять на том, чтоб вы на весь день остались в городе. Я так мало видел вас, но у меня сегодня репетиция оркестра. Нам никто не пробовал помешать. Мы хотим быть готовыми, если будет другая возможность сыграть.
– Вам следовало сказать мне об этом, – огорчилась я. – Я бы не отняла у вас столько времени.
– Мы не начинаем репетиций в девять утра, – улыбнулся он. – Сегодня мы ранние пташки.
Он прошел со мной до конюшни, где я забрала лошадь и кабриолет. Я подвезла его к Опера Хаус, где должна была состояться репетиция. После того как я придержала лошадь, Дэвид постоял минуту у кабриолета.
– Кажется, я знаю, что вы замыслили, – сказал он. – У меня ощущение, что в вашей голове зреет некий план. Пожалуйста, Джена, не поддавайтесь Клоду. Помните, есть только одно, чего я хочу. Это на милю выше честолюбия. Я хочу вас.
– Скоро мы будем вместе, – сказала я.
– Будьте осторожны. Не забывайте об этих покушениях на вашу жизнь.
– Я буду внимательна, – пообещала я. – Не беспокойтесь обо мне. Постарайтесь узнать, не вытащили ли из реки кого-то похожего на папу и маму.
– Послезавтра, – повторил он, – в ресторане моего отеля. За завтраком.
– Я буду там, – сказала я.
– Пожалуйста, будьте осторожны, Джена. Я не хочу, чтобы вы возвращались на плантацию. Вам может угрожать большая опасность, а я не смогу быть рядом и помочь.
– Надеюсь, мне удастся сделать что-нибудь, чтобы вы получили второй шанс. Это стоит любого риска. Но я буду осторожна. И спасибо вам за старание узнать все, что сможете, о моих матери и отце. Чувствую, что если что-то есть, я должна знать.
Он стоял, держа в руке шляпу и смотря мне вслед. На углу я помахала ему и свернула на другую улицу. Теперь ко мне вернулось чувство полной безнадежности, потому что я солгала Дэвиду. Я возвращалась на плантацию сообщить Клоду, что выйду за Уолтера, если он даст Дэвиду шанс и поручится за него перед советом.
Я знала, как Клод мог бесповоротно погубить музыкальную карьеру Дэвида. Без этого шанса Дэвид погиб, да и я тоже. Если мы ослушаемся Клода, то никогда не обретем счастья, которого заслуживает Дэвид. Лучше, если я повинуюсь велению Клода и открою Дэвиду дорогу к несомненному успеху. Я бы нашла какое-то счастье в осознании того, что он достигнет в своем деле вершины.
Лошадь трусила по дороге. На обратном пути на плантацию мне не хотелось спешить. От рыданий меня удерживало лишь то, что поступок, который я вскоре совершу, обеспечит будущее Дэвида. Я пыталась убедить себя в том, что существуют вещи и похуже, чем замужество с сыном богатейшего и могущественнейшего человека в Новом Орлеане, но это не помогало. Благосостояние и власть были для меня лишь средством дать наконец Дэвиду то, что он так долго искал.
Я решила, что стану Уолтеру насколько возможно хорошей женой. А так как он любит меня не больше, чем я его, в нашем супружестве не должно возникнуть больших проблем. Он никогда не забудет Мари, а я никогда не забуду Дэвида.
Лаверн оставался на плантации, и когда я приехала, он как раз возвращался с поздней утренней прогулки верхом. Увидев меня, он поехал рядом с кабриолетом до самой конюшни. Здесь он спешился и помог мне выйти, между тем как конюх занялся лошадьми.
– Вы видели Дэвида? – спросил меня Лаверн, когда мы медленно шли к дому.
– Да. Он знает, что Клод заправлял всем этим ужасным делом и что он действительно заплатил некоторым оркестрантам, которые расстроили увертюру так, чтобы это выглядело результатом плохого дирижирования Дэвида.
– Кажется, я как-то заметил вам, что Клод человек безжалостный. Если я этого и не говорил, теперь вы это знаете сами. Что вы будете делать?
– Выйду за Уолтера. Это разорвет мне сердце, но для Дэвида это единственный способ получить шанс.
– Он на это согласился? – с негодованием спросил Лаверн.
– Дэвид думает, что через несколько дней я приеду к нему и мы покинем Новый Орлеан. Он уехал по делу, а когда вернется, то, надеюсь, найду в себе мужество сообщить ему об этом.
– Вы скажете Клоду, что принимаете его условие?
– Да, сразу же. Потому что хочу, чтобы к возвращению Дэвида все было готово и он мог дирижировать на ближайшем спектакле.
– Наверно, я так бы не смог, – печально сказал Лаверн. – У меня бы не достало мужества пожертвовать ради кого-то своей жизнью. Может быть, мне удастся уговорить Клода не настаивать на этом безумии.
– Никому не удастся, но спасибо вам, – поблагодарила я. – Вы единственный человек, сочувствующий мне. Во всяком случае открыто.
– Я не Дункан, – сказал он. – Я могу выступить против Клода без какого-либо серьезного ущерба, разве что буду изгнан из его дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Почему я? – спросила я, в глубине души потеряв всякую надежду. – Почему не какая-нибудь другая девушка, которая не любит другого?
– Мой внук должен быть хорошей крови. Род с исключительной кровью найти нелегко. С вашими предками, с вашим воспитанием я знаю, что получу. Другой такой не может быть. Я решил это уже давно.
– Я хочу поговорить с Дэвидом, прежде чем принять решение, – сказала я.
– Разумеется. Все, что пожелаете. Непременно сообщите молодому человеку, что он будет руководить оркестром, когда мы опять поставим новую оперу. Скажите ему, что у него будет чуткая и благожелательная публика и что начнется его карьера как большого дирижера.
– Есть еще одна проблема, сказала я. – Не отнеситесь к ней несерьезно, мистер Дункан, поскольку она действительно существует. Моей жизни угрожает опасность с тех пор, как я здесь живу. Не знаю, почему и кто стоит за этим, но дважды меня чуть не убили.
– Обещаю вам принять все возможные меры, чтобы вы были в безопасности и счастливы.
– Вы должны пообещать мне, что если Мари вернется до того, как я выйду за Уолтера, наше соглашение перестанет действовать.
– Очень хорошо. Мари не может вернуться по прошествии столь долгого времени. Я согласен.
– Я отвечу вам завтра вечером, – сказала я. – Завтра я поеду в Новый Орлеан и поговорю обо всем с Дэвидом.
Клод покачал головой.
– Дорогая моя, это будет ваше решение, а не Дэвида. Он станет умолять вас не уступать мне, но я уверен, что вы видите в этом смысл. Чем больше вы об этом думаете, тем лучше знаете, что я прав. Выносите сына Уолтера, и на этой земле будет мало такого, чего вы не сможете иметь. И не будет ничего, чего бы я не сделал для вас.
Я поднялась.
– Покойной ночи, мистер Дункан.
Я выбежала из комнаты и поднялась в свои покои, прежде чем потерять самообладание и разрыдаться. Я не хотела, чтобы он это видел. Ни Клод, ни кто-либо еще. Я уже знала, что скажу Дэвиду. Решение было принято после разговора с Лаверном Кейветом. Предложение Клода только укрепило меня в нем. Я должна убедить Дэвида посмотреть на это моими глазами – ради него самого.
XIII
Я заснула, хотя далеко не спокойно. Дважды я едва не встала, чтобы одеться и ехать в Новый Орлеан, хотя до рассвета оставались еще часы. Едва начало светать, я покинула плантацию, не встретившись ни с кем, кроме заспанного, раздраженного конюха.
Новый Орлеан еще пробуждался, когда я достигла его, хотя на улицах была суета с ее почти обычным шумом и неразберихой.
Я оставила кабриолет в конюшне, прошла довольно далеко оттуда до отеля Дэвида, находившегося не в том районе, где стояли самые нарядные здания.
Служащий за стойкой послал боя разбудить Дэвида и сказать ему, что я в ресторане. Через пять минут Дэвид спустился. Он, как и я, спал плохо и встал с рассветом.
Полностью игнорируя правила приличия, я позволила ему обнять себя и нежно поцеловала, только потом мы уселись за стол, где улыбающаяся официантка приняла наш заказ.
– Вчера вечером я говорила с Клодом, – сказала я.
– Полагаю, он отрицал какую бы то ни было свою причастность к плану разрушения моей карьеры?
– Нет, Дэвид. Он это признал.
– Ему пришлось бы. Как бы он смог это отрицать? Публика пришла в оперу с карманами, набитыми петардами. Это должно было быть спланировано и, конечно, я быстро понял, что так оно и есть. Двое моих музыкантов признались, что им заплатили, чтобы они плохо играли и сбили весь оркестр. Я попытался сделать так, чтобы их признание напечатали в газетах, и все бы узнали правду о случившемся, но… вам нетрудно догадаться, что из этого вышло.
– Клод либо владеет газетами, либо властвует над ними, – сказала я. – Я знаю, дорогой.
– Что он сказал вам помимо признания, что погубил мою карьеру?
– Если я соглашусь выйти за Уолтера, он попросит совет, руководящий Французским Опера Хаус, предоставить вам еще один шанс.
– Я этого не хочу, – горько сказал он. – Для меня с этим городом все кончено… Я… что я говорю? – Он на мгновение склонил голову. – Конечно, я хочу еще одного шанса, но не на таких условиях.
– Лаверн Кейвет предложил нам помощь, – сказала я.
– Итак, у нас есть по крайней мере один друг. Какова же будет его помощь? Он никак не в состоянии повлиять на совет директоров.
– Что мы станем делать? – спросила я.
– Правду сказать, перед тем как мне сообщили, что вы ждете меня, я укладывал вещи. У меня достаточно денег, чтобы нам обоим уехать из города. Где-нибудь я найду работу, любую работу, и начну устраивать вторую возможность собрать оркестр. Это будет нелегко…
– Дорогой, – сказала я, и мое сердце болело за него. – Это невозможно. Клод будет вмешиваться всякий раз, как вы попытаетесь вернуться к вашей профессии. У него везде связи. Это безнадежно.
Дэвид бросил на меня быстрый взгляд.
– Ведь вы не выйдете за этого дубину?
– Я хочу, чтобы вы получили шанс на успех, – сказала я.
– Я этого не допущу. Кроме того, есть и другая причина, по которой вы не можете здесь оставаться. Или вы забыли, что кто-то пытался вас убить?
– Я не забыла.
– И еще одно. Я не знаю, жива Мари или нет. Я потратил некоторое время, разузнавая о ней все, что можно. Она вышла за Уолтера из-за денег его отца. Она смеялась над мужем, порой даже в лицо. Она открыто признавалась, что ненавидит Клода и вообще всех на плантации. Она помыкала Уолтером. И он с этим мирился.
– Он любил ее. И любит до сих пор, – сказала я.
– И все же его отец требует, чтобы он женился на вас?
– Да, и Уолтер согласится.
– А вы нет, – не допускающим возражений тоном произнес он.
Сердце мое болело за него. Все свое будущее он был готов принести в жертву ради меня. Он станет настаивать на этом. Если бы я сказала ему, что я тоже намерена покориться Клоду, он бы ни за что с этим не согласился, и не только еще больше разрушил свои шансы, но и пришел в ярость.
– Может быть, Клод изменит свое решение, – сказала я. – Прежде чем принять свое, хочу еще раз с ним поговорить. Спешки нет, дорогой. Пока ему еще надо добиться от суда решения, объявляющего Мари мертвой.
– Какая разница? Если я не буду управлять оркестром на следующем спектакле, мои шансы упущены. К тому же я не уверен, что у нас много времени.
– Но неделя есть… по меньшей мере.
– Джена, может статься, что Клоду и не нужно решение, объявляющее Мари мертвой. Возможно она уже и на самом дела мертва.
Я ужаснулась.
– Почему вы так думаете?
– Я разговаривал с некоторыми ее родственниками, из ее семьи. Все они утверждают, что по своей воле Мари бы не ушла. Она была предана всем им и будучи замужем за Уолтером, могла их очень хорошо обеспечивать. Она это делала, пока была на плантации. Они сказали, что она бы известила их, если бы убегала. Или уж во всяком случае написала бы им, когда бы ей уже не грозила опасность от семьи Дунканов. Даже самый последний родственник клянется, что она, без сомнения, мертва.
– Но как? Почему не найдено ее тело?
– Тело можно скрыть в тысяче мест. Его уносит в залив река, или же оно, зацепившись за корягу под водой, остается там. Или его можно закопать… Здесь легко избавиться от тела.
– Вы думаете, она была убита?
– Не обязательно, хотя такая мысль мне приходила. Возможно, ее постиг несчастный случай. Ее нет уже год… или около того.
– Год будет через считанные дни. Это сказал мне Клод.
Дэвид минуту помолчал.
– Похоже, Клод совсем неплохо помнит эту дату.
– Потому что ему нужно от суда решение о ее кончине, – напомнила я.
Дэвид кивнул.
– Разумеется. Должно быть, я просто-напросто подозреваю каждого. И признаюсь, что смущен и напуган.
– Интересно, мог ли ее убить Уолтер? – задумчиво спросила я. – Он странный человек. По сути, как объяснил Лаверн, в нем едва ли не два разных человека. Он способен создать впечатление, что по-прежнему любит Мари, чтобы избежать какого-либо подозрения против себя.
– Это возможно, – признал Дэвид. – Есть одна вещь, упущенная нами из виду. Вы приехали сюда, никого не зная, даже Клода. Стало быть, едва ли привезли с собой мотив для вашего убийства. Этот мотив должен был возникнуть после вашего приезда. Следовательно, он должен быть связан с семьей Дунканов. Ваша смерть нужна кому-то именно здесь, в этом городе или на плантации. Следовательно, это должно иметь отношение к исчезновению Мари либо же к настояниям Клода о вашем замужестве с Уолтером.
– Не вижу никакого мотива, – сказала я. – Моя смерть не вернула бы Мари и даже бы не подтвердила факта ее кончины. Кому на плантации может быть нужна моя смерть, если все они желают продолжения династии Дунканов, а я могу им способствовать в удовлетворении этого честолюбивого желания. По существу, моя смерть разрушила бы все их планы.
– Не знаю, – удрученно проговорил Дэвид. – Нам известно слишком мало.
– А может быть, Мари полюбила кого-то еще и уехала с ним? – спросила я.
– Отец Мари сказал, что перед самым исчезновением она вела себя лучше. Я понимаю это так, что она не оправдала надежд Дунканов и они сделали обстановку для нее неприятной. По словам ее отца, она прежде неделями была мрачной и неуравновешенной, но изменилась. Он придерживается мнения, что у нее появился еще кто-то.
– Но ничему нет никаких доказательств, – сказала я. Все это время мой мозг искал способ заставить Дэвида отложить его план забрать меня отсюда. У него должен быть шанс независимо от того, что со мной будет. Я слишком сильно любила его, чтобы позволить его жизни рухнуть из – за меня. Отчаявшись найти повод задержать ход вещей, я вдруг счастливо набрела на одну мысль. Насколько я понимала, мысль фантастическую, однако она могла сработать.
– Как вы говорите, у нас мало времени. Дэвид, я прошу вас об одном одолжении. Есть нечто, о чем я часто думала. Не могли бы вы вернуться вверх по реке к месту, где взорвался и затонул пакетбот? Для того только, чтобы удостовериться, что так и не нашли следов папы и мамы?
– Джена, это… это невозможно. Вы видели, что произошло, когда взорвались баррели пушечного пороха и разорвало котлы. Все это случилось рядом с вашей каютой. Нет ни единого шанса…
– Я должна быть уверена. Я так ничего и не сделала для их розыска. По крайней мере, я могла бы их прилично похоронить. Я не могу этого не сделать. Знаю, что все это звучит неразумно, но так уж я устроена. Если вы не можете туда поехать, то я должна. Ибо, прежде чем покинуть эти места, я должна окончательно убедиться, что там делать нечего.
– Я поеду, – сказал он. – Один или два пакетбота отходят каждый вечер. Завтра я буду там и посмотрю, не обнаружится ли что-либо.
– Пожалуйста, не принимайте это за глупую прихоть. Я так любила их. Я не успокоюсь, пока не узнаю.
– Это даст мне какое-то занятие.
– Спасибо вам, Дэвид. Я смогу уехать отсюда с более легким сердцем, если буду знать, что по крайней мере хотя бы попыталась что-то сделать.
– Считайте, что это уже сделано.
– А как музыканты? – спросила я. – Как вам кажется, что они думают о случившемся?
Дэвид явно смягчился, словно бы напряжение спало, потому что на мой вопрос он смог ответить с некоторым удовольствием.
– Это ведь музыканты, – сказал он. – Они точно знают, что произошло. Они знают, что я тут ни при чем. Люди, которые умышленно расстроили оркестр, уволены. Остальные хотят, чтобы я управлял ими. Они так высказались публично и написали прошение для рассмотрения советом. Они также сказали мне, что если я не возражаю, они откажутся впредь играть в этом театре, если мне не будет предоставлен другой шанс.
– Как это мило с их стороны, – сказала я. – Такое прошение может завести далеко. Я не столь уверена в угрозе уйти из оркестра.
– Боюсь, она не подействует. Клод Дункан способен обратить театр в руины, если это поможет ему получить внука. Он одержим этим своим стремлением. Едва он задумался о поисках девушки, которая заняла бы место Мари, как появились вы. Не могу сказать, что упрекнул бы его за то, что он вас выбрал.
Мы покончили с завтраком, но еще сидели за кофе, пока не заметили, что люди ждут, когда освободится наш столик.
– Встречу вас здесь послезавтра, – сказала я. – Тем временем сделаю все возможное, чтобы изменить решение Клода.
– По возвращении я поговорю с ним. То есть, если мне удастся к нему приблизиться. Я хотел бы настоять на том, чтоб вы на весь день остались в городе. Я так мало видел вас, но у меня сегодня репетиция оркестра. Нам никто не пробовал помешать. Мы хотим быть готовыми, если будет другая возможность сыграть.
– Вам следовало сказать мне об этом, – огорчилась я. – Я бы не отняла у вас столько времени.
– Мы не начинаем репетиций в девять утра, – улыбнулся он. – Сегодня мы ранние пташки.
Он прошел со мной до конюшни, где я забрала лошадь и кабриолет. Я подвезла его к Опера Хаус, где должна была состояться репетиция. После того как я придержала лошадь, Дэвид постоял минуту у кабриолета.
– Кажется, я знаю, что вы замыслили, – сказал он. – У меня ощущение, что в вашей голове зреет некий план. Пожалуйста, Джена, не поддавайтесь Клоду. Помните, есть только одно, чего я хочу. Это на милю выше честолюбия. Я хочу вас.
– Скоро мы будем вместе, – сказала я.
– Будьте осторожны. Не забывайте об этих покушениях на вашу жизнь.
– Я буду внимательна, – пообещала я. – Не беспокойтесь обо мне. Постарайтесь узнать, не вытащили ли из реки кого-то похожего на папу и маму.
– Послезавтра, – повторил он, – в ресторане моего отеля. За завтраком.
– Я буду там, – сказала я.
– Пожалуйста, будьте осторожны, Джена. Я не хочу, чтобы вы возвращались на плантацию. Вам может угрожать большая опасность, а я не смогу быть рядом и помочь.
– Надеюсь, мне удастся сделать что-нибудь, чтобы вы получили второй шанс. Это стоит любого риска. Но я буду осторожна. И спасибо вам за старание узнать все, что сможете, о моих матери и отце. Чувствую, что если что-то есть, я должна знать.
Он стоял, держа в руке шляпу и смотря мне вслед. На углу я помахала ему и свернула на другую улицу. Теперь ко мне вернулось чувство полной безнадежности, потому что я солгала Дэвиду. Я возвращалась на плантацию сообщить Клоду, что выйду за Уолтера, если он даст Дэвиду шанс и поручится за него перед советом.
Я знала, как Клод мог бесповоротно погубить музыкальную карьеру Дэвида. Без этого шанса Дэвид погиб, да и я тоже. Если мы ослушаемся Клода, то никогда не обретем счастья, которого заслуживает Дэвид. Лучше, если я повинуюсь велению Клода и открою Дэвиду дорогу к несомненному успеху. Я бы нашла какое-то счастье в осознании того, что он достигнет в своем деле вершины.
Лошадь трусила по дороге. На обратном пути на плантацию мне не хотелось спешить. От рыданий меня удерживало лишь то, что поступок, который я вскоре совершу, обеспечит будущее Дэвида. Я пыталась убедить себя в том, что существуют вещи и похуже, чем замужество с сыном богатейшего и могущественнейшего человека в Новом Орлеане, но это не помогало. Благосостояние и власть были для меня лишь средством дать наконец Дэвиду то, что он так долго искал.
Я решила, что стану Уолтеру насколько возможно хорошей женой. А так как он любит меня не больше, чем я его, в нашем супружестве не должно возникнуть больших проблем. Он никогда не забудет Мари, а я никогда не забуду Дэвида.
Лаверн оставался на плантации, и когда я приехала, он как раз возвращался с поздней утренней прогулки верхом. Увидев меня, он поехал рядом с кабриолетом до самой конюшни. Здесь он спешился и помог мне выйти, между тем как конюх занялся лошадьми.
– Вы видели Дэвида? – спросил меня Лаверн, когда мы медленно шли к дому.
– Да. Он знает, что Клод заправлял всем этим ужасным делом и что он действительно заплатил некоторым оркестрантам, которые расстроили увертюру так, чтобы это выглядело результатом плохого дирижирования Дэвида.
– Кажется, я как-то заметил вам, что Клод человек безжалостный. Если я этого и не говорил, теперь вы это знаете сами. Что вы будете делать?
– Выйду за Уолтера. Это разорвет мне сердце, но для Дэвида это единственный способ получить шанс.
– Он на это согласился? – с негодованием спросил Лаверн.
– Дэвид думает, что через несколько дней я приеду к нему и мы покинем Новый Орлеан. Он уехал по делу, а когда вернется, то, надеюсь, найду в себе мужество сообщить ему об этом.
– Вы скажете Клоду, что принимаете его условие?
– Да, сразу же. Потому что хочу, чтобы к возвращению Дэвида все было готово и он мог дирижировать на ближайшем спектакле.
– Наверно, я так бы не смог, – печально сказал Лаверн. – У меня бы не достало мужества пожертвовать ради кого-то своей жизнью. Может быть, мне удастся уговорить Клода не настаивать на этом безумии.
– Никому не удастся, но спасибо вам, – поблагодарила я. – Вы единственный человек, сочувствующий мне. Во всяком случае открыто.
– Я не Дункан, – сказал он. – Я могу выступить против Клода без какого-либо серьезного ущерба, разве что буду изгнан из его дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19