Это было несложно, потому что до этого я уже видела ее десятки раз. Тогда я не заметила никаких зевак с фотоаппаратами, но, несомненно, кто-то снимал и кроме нас.
Я перевернулась со спины на бок – чего лучше было не делать, потому что немедленно заметила, что под боком нет Дона. Когда сегодня я вернулась домой, его мебель и вещи уже исчезли из прихожей. И забрал их скорее Дон, чем вор, потому что черным маркером на двери было начертано послание, гласившее:
«Заднеца ты Джек».
Дон никогда не был силен в орфографии.
Но все равно я по нему скучала. Или не то чтобы по нему. Я скучала по теплому телу рядом с собой в кровати. Как я понимаю, у нас была скорее некая конвенция, чем любовная связь. Я имела живого человека, к которому можно прижиматься ночью, а он имел бесплатную квартиру.
Есть на свете браки, основанные и на меньшем.
Я перевернулась обратно на спину и уставилась в потолок, стараясь позволить сну овладеть мной. Мало-помалу, медленно и постепенно, на меня начала опускаться дремота, унося в страну сна.
И тут зазвонил телефон.
Точно вспугнутая косуля, я пулей выскочила из кровати и поднесла трубку к уху – еще до того, как успела до конца проснуться.
– Дэниелс!
– Надеюсь, я тебя не разбудил, Джек. У нас еще одна.
Я закрыла глаза и потрясла головой, отгоняя сон. Часы показывали чуть за полночь.
– Где?
– Возле «Севен илевен» на Эддисон-стрит, – ответил Бенедикт. – Примерно в квартале от твоего дома.
Я моргнула и кивнула, стараясь осмыслить новости.
– Буду там через пять минут.
– Есть еще кое-что. Может, тебе стоит приготовиться.
– Что ты имеешь в виду?
– Он оставил еще одно послание. Оно адресовано тебе.
– Что в нем говорится?
Харб прочистил горло и бесстрастным голосом прочитал:
– «Номер два. Дорогая Джек, я видел тебя «У Джо». Неплохо для суки. Мои деньги пропали зря, но все равно это была потеха. Очень жаль, что тот лысый мужик помог тебе выпутаться. Думаю, ты будешь прекрасно смотреться в инвалидном кресле. Просто всему свое время».
– Господи Иисусе, – отозвалась я.
– Тут есть еще кое-что. Вот: «Мы будем продолжать убивать шлюх. Это наша миссия. Я оставил тебе еще один подарок, но он глубоко запрятан. Беги, Джек, беги со всех ног. Тебе меня не достать, но я тебя достану. Пряничный человек».
– Толпа, Харб. Проследи, чтобы у нас был крупным планом портрет каждого зеваки из толпы. Держу пари, этот хорек сейчас все еще там, наблюдает. Я сейчас подъеду.
Мне потребовалось всего несколько минус, чтобы накинуть костюм и добраться до места. Мне даже не понадобилась машина. Место преступления находилось практически у меня на задворках.
Меня уже опередили четыре полицейские машины, они припарковались перед входом в магазин, отсекая остальную часть стоянки. Место происшествия охраняли несколько патрульных полицейских в формах, сейчас они обтягивали его желтой лентой. Еще один патрульный сдерживал толпу и нарастающее число репортеров, не выпуская их с более дальней площадки, предназначенной для остановки городского транспорта. Я повесила на шею свой значок и в таком виде вошла за ограждение.
Харб, всегда ухитрявшийся прибыть на место преступления раньше меня, даже если таковое находилось лишь в одном квартале от моего дома, стоял перед фасадом магазина рядом с мусорным баком. Крышка была снята, и оттуда торчало что-то жуткое, окровавленное. В руках у Харба была записка, упакованная в большой пластиковый конверт на молнии.
Я нашла у себя в кармане носовой платок и сморкаясь, постаралась окинуть глазами толпу. Делай я это чересчур явно, оно могло бы спугнуть нашего преступника. А я была убеждена, что он где-то здесь, поблизости, наслаждается плодами своих дел.
Никто не выпрыгнул на меня из-за угла.
– У тебя такой вид будто тебя переехал поезд – заметил Харб.
– Спасибо за заботу.
Я перевела внимание на мусорный контейнер. В нем находилось тело еще одной женщины, ее задняя часть возвышалась над кучей отбросов, словно кровавая гора. Стараясь не слишком пристально вглядываться, я все же смогла разглядеть, что ее ягодицы, вагина и прямая кишка изуродованы.
Мой желудок начал скручивать спазм, и я отвернулась, благодарная, что заложенный нос уберег меня от запаха смерти.
Эта женщина была чьей-то дочерью. Она претерпела нечеловеческие муки, умерла и теперь гнила на помойке. И все это ради потехи какого-то сумасшедшего сукина сына.
– Кто ее обнаружил? – спросила я Бенедикта.
– Владелец магазина. Человек по имени Фитцпатрик. Он-то и позвонил в полицию. Патрульный узнал почерк преступника и позвонил в наш участок.
Что, добавлю от себя, само по себе являлось показателем. Показателем того, насколько крупным было это дело. В чикагской полиции необычайно трепетно относились к соблюдению юрисдикции – подведомственной принадлежности преступления тому или иному району, и только приказ начальника полиции мог вынудить какой-либо полицейский участок передать ведение дела другому. Такой приказ был отдан после прокола минувшей ночи.
– Свидетели? – спросила я.
– Пока нет.
– Хозяин в магазине?
Молчаливый кивок в ответ.
Я оставила тело и толкнула стеклянную дверь, Харб двинулся за мной. Хозяин заведения, человек по имени Фитцпатрик, сидел на стуле за стойкой с удрученным выражением на лице. Это был тучный, лысеющий человек, на его рабочей рубашке виднелись пятна от еды и алкоголя. По бокам от него стояли двое патрульных в форме, один из них вел записи.
– Мистер Фитцпатрик, – обратилась я к нему. – Я лейтенант Дэниелс. А это детектив Бенедикт.
– Угощайтесь кофе, лейтенант. Все остальные уже выпили. Мне сказали, что меня закрывают на целый день.
Как бы сильно мне ни хотелось пожалеть этого человека, с его временной потерей доходов, я удержалась и не ударилась в слезы.
– Нам потребуется примерно час, чтобы полностью тут разобраться, – проинформировала я его. – Кроме того, после выпуска новостей вся округа ринется к вам в магазин. Уверена, по крайней мере кто-нибудь из них что-нибудь купит.
При известии об открывающихся перед ним предпринимательских возможностях он заметно повеселел. Наверное, подумал об удачной распродаже спортивных маек.
– Когда вы обнаружили тело, мистер Фитцпатрик?
– Я заметил, что крышка снята. Иногда подростки, знаете ли, их крадут. Бог ведает, зачем им эти крышки от мусорных баков.
– В котором часу это было?
– Без пяти двенадцать, может, чуть позже. В магазине никого не было, поэтому я вышел на улицу поискать крышку и увидел… – Он взмахнул руками в сторону витринного окна, по другую сторону которого находился контейнер. – Потом вернулся обратно в магазин и позвонил по 911.
Стоявший слева от него патрульный с надписью на бирке «Офицер полиции Медоуз» бросил взгляд в свой блокнот и сказал:
– Звонок поступил в одиннадцать пятьдесят семь, я прибыл на место происшествия в двенадцать часов три минуты.
– Перед этим вы не заметили ничего необычного? – спросила я Фитцпатрика.
– Нет, абсолютно ничего, правда.
– А может, чуть раньше? Какие-нибудь мусоросборники не приезжали к вам на стоянку? Грузовые фургоны, минивэны? Что-нибудь необычное, выдающееся из общего ряда?
– Ничего, кроме того, что какой-то парень чуть не помер прямо у меня на глазах примерно час назад.
Бенедикт проделал свою патентованную штуку со вскидыванием брови, вызывая хозяина на объяснение.
– Да какой-то мальчишка. Подросток. У него случилось что-то вроде приступа, или припадка, или я не знаю. Упал на пол возле автомата с попкорном и весь так затрясся, пена изо рта пошла. И думал, что он сейчас помрет, прямо на месте.
– Вы вызвали «скорую»?
– Я так и собирался. Но парень сказал, что не надо. Что, дескать, у него эти приступы всю дорогу. Через минуту-другую сам встал и ушел, все прошло, никаких проблем.
Я кивнула Харбу, и тот пошел звонить мистеру Рахиму в первый «Севен илевен» – проверить, не было ли там подобного случая. Человек, у которого изо рта идет пена, мог бы легко отвлечь внимание от автостоянки.
– Могу я забрать пленки камеры видеонаблюдения? – с нажимом спросила я. – За последние два часа?
– Конечно. Но этот мальчишка не подкладывал никакого трупа. Я проследил, как он ушел.
– Через какое время вы заметили, что крышка бака отсутствует?
– Думаю, через несколько минут.
И повернулась к Медоузу:
– После тою как закончите брать показания, снимите с него отпечатки пальцев.
– Но я ничего не сделал! – возмущенно выдвинул вперед челюсть Фитцптатрик.
– Это для того, чтобы исключить ваши отпечатки, если мы найдем какие-нибудь на мусорном контейнере.
Он кивнул с таким видом, будто и без того это знал. Я вышла из магазина обратно на передовую. Каждый удар сердца болезненной пульсацией отдавался в голове, в глазах было ощущение, что их натерли песком. Эксперт Максуэлл Хьюз профессиональной отстраненностью вглядывался в мертвое тело в баке – с отстраненностью, которая может появиться только тогда, когда постоянно имеешь дело с трупами. По его кивку два ассистента в перчатках опрокинули бак.
Тело девушки плюхнулось на тротуар, увернутое, как в кокон, в шелуху окровавленного мусора. Полицейские в формах принялись за дело: упаковывать в мешки фрагменты мусора в качестве вещдоков, навешивать бирки; а Хьюз тем временем, опустившись на колени, стал привычно нащупывать пульс, которого, как он и сам понимал, там давно уже не было.
Я подошла и уставилась на лежащее на асфальте тело, пытаясь представить себе, как некогда оно ходило, разговаривало и было обычным человеком. У меня это не получилось. Смерть отнимает у людей индивидуальность. Она делает их за неимением более сострадательного слова скорее объектом, лишая черт, присущих человеческому существу.
У этой девушки были любимые занятия, мечты, надежды, друзья. Но ничто из этого больше не имело значения. И все, что теперь ей оставалось, все, что поджидало ее впереди, – это новое поругание в виде вскрытия, в надежде, что ее труп когда-нибудь выведет нас на убийцу.
От мечтательницы до безликого вместилища улик. Это был страшный путь.
Я кое-что повидала на своем веку. Людей, убитых из огнестрельного оружия. Людей, убитых в результате бандитских разборок. Человека, который убил своего ребенка горячим утюгом. Но когда с этой девушки, как шелуху, счистили мусор, я была принуждена отвернуться из опасения, что меня вывернет наизнанку.
Это было чудовищным непотребством – те увечья, которые были нанесены этой бедной девушке.
– У нас недостает некоторых частей тела, – сообщил своим людям Хьюз. – Нужно отыскать два уха, четыре пальца с рук и все десять пальцев с ног. Загляните внутрь баков и упаковок.
– Скажи мне, что все это было сделано после ее смерти, – обратилась я к Максу.
– Не думаю, что смогу тебя успокоить на этот счет, Джек, – печально произнес он. – Видишь эти раны на ее ладонях? Это следы от ее собственных ногтей, которыми она впивалась в себя, стискивая руки в кулаки. Соответствует картине многих смертей под пытками. Я не вижу никакого следа от удушения у нее на шее, как было в первом случае. Моя догадка состоит в том, что она умерла от шока в результате сильной кровопотери.
Я крепко зажмурилась, отгоняя прочь картину сочащихся кровью внутренних органов, торчащих из резаных ран на ее животе.
– Лейтенант, – окликнули меня.
Радуясь возможности переключиться на что-то другое, я обернулась к одному из патрульных, роющихся в мусоре. Рукой, затянутой в перчатку, он держал пряник в виде человечка.
Я высморкалась, потерла виски и с вызовом, вопросительно и негодующе обвела взглядом толпу зевак, пытаясь спровоцировать одного из них встретиться со мной взглядом. Никто этого не сделал.
– Я говорил с мистером Рахимом. – Харб убирал обратно свой сотовый телефон. – У него в магазине тоже был мальчишка, с которым случился какой-то приступ часа за два до того, как Донован обнаружил тело.
Я мысленно дала себе пинка за то, что не сумела выманить у него эти показания.
– А пленка от камеры наблюдения?
– Она у нас, в отделе вещественных доказательств. Мы проверили то, что было записано в течение часа перед обнаружением тела. Возможно, стоило просмотреть ее целиком.
– Мы знаем, что этот тип привлекает помощь со стороны. Он доказал это в инциденте со мной прошлой ночью. Он вполне мог в обоих случаях нанять одного и того же мальчишку, чтобы тот отвлекал внимание.
– Тогда, возможно, у него есть напарник?
– И возможно, у нас появилась ниточка.
Но так или иначе, все это было очень зыбко, в лучшем случае – сомнительно. Мальчишки может не оказаться на пленке, и мы можем никогда его не найти. Даже если нам это удастся, вполне вероятно, что его просто наняли, как вчерашних, через какого-нибудь Флойда, и он не владеет никакой или почти никакой информацией о преступнике.
Но по крайней мере сейчас у нас хотя бы появилась возможность что-то делать, а не просто ждать новых жертв.
Харб внимательно и сочувственно посмотрел на меня.
– Не хочешь встретиться попозже? Может, пойдешь отдохнешь сначала?
– Нет. Все равно не засну. Впрочем, я могла бы что-нибудь съесть. Ты как, голоден?
– А когда я не голоден?
Я посмотрела на его швы на губах.
– Неужели тебе не больно есть?
– Больно до чертиков. Но человек ведь не прекращает дышать только потому, что простудил дыхалку. Я знаю местечко, где подают отличный филеофиф.
– Feel awful?
– Нет, я не чувствую себя ужасно, – хихикнул Харб. – Я чувствую себя прекрасно.
Я приняла нарочито бесстрастный вид. Харб недовольно надул губы:
– Ну ладно тебе, Джек. Я две недели ждал момента пустить в ход эту шутку.
– Надо было еще подождать.
Мы взяли машину Харба, купили несколько чизбургеров в придорожном заведении и съели их уже у меня в кабинете. Я позвонила в наш отдел улик, и Билл оказался лишь необычайно рад возможности самому принести видеокассету от камеры наблюдения из первого магазина.
– Я слышал, теперь ты свободная женщина, куколка, – оскалился он, демонстрируя строй неестественно белых зубных протезов.
– Я не свободна, но мои ставки умеренны.
– Ну, сколько стоит… скажем, три с половиной минуты?
– Речь не о деньгах. Тебе придется договариваться с моим коммерческим директором.
– Можешь получить ее за два бакса, – обронил Харб. – Включая мои комиссионные.
Билл ухмыльнулся порочной ухмылочкой, и я с изумлением увидела, как этот шестидесятивосьмилетний сатир двинулся ко мне развинченной походкой моряка. При этом кости у него скрипели.
– К сожалению, – вклинилась я, прежде чем он успел воспользоваться этой возможностью, – налогоплательщики требуют моего времени в первую очередь.
– Ты динамистка, Джек, только аппетит распаляешь у старика, а потом от ворот поворот.
Он ущипнул меня за щеку и вышел из комнаты. Я повернулась к Харбу:
– Спасибо тебе, что насплетничал Биллу о моей нынешней доступности.
– Это тебе месть за то, что натравила на меня фэбээровцев. Хочешь последний чизбургер?
Я покачала головой и вставила в плейер видеокассету. Как и ожидалось, качество оказалось никудышным. Пленка была черно-белой, с крупным зерном от частой перезаписи – ее явно использовали не одну сотню раз; да и запись велась на огромной скорости, так чтобы на одной шестичасовой кассете мог уместиться целый день.
В левом верхнем углу кадра значилось время записи; я перемотала ее на 18.00 и включила просмотр.
И вот вам пожалуйста: в 18.42 в магазин вошел некий юноша, направился прямиком к полке с журналами, а затем вдруг упал на пол и принялся сотрясаться, как лист на ветру. Два других покупателя вместе со служащим подбежали к нему посмотреть, в чем дело.
Припадок длился почти две минуты, а рапидом на кассете занял секунд двадцать. Затем парень встал и опустив голову, покинул магазин, избегая смотреть в объектив камеры – причем делал это очень умело, имея несомненный опыт.
– Если это настоящий припадок, то я балерина, – сказал Бенедикт.
Я отогнала возникший у меня мысленный образ Харба в балетном трико и перезапустила кассету уже на малой скорости, так, чтобы она больше соответствовала реальному времени. В качестве вещественного доказательства кассета была практически непригодна – настолько скверным было качество изображения. Я вынула ее из плейера и поставила вместо нее кассету из второго, сегодняшнего, магазина, надеясь, что у той качество окажется получше.
Иногда мечты сбываются.
На сей раз пленка оказалась цветная, кристально ясная. В отличие от раздражающего перескакивания туда-сюда предыдущей пленки здесь для записи были использованы целых четыре камеры, в четырех разных частях торгового зала, поэтому картинка была поделена на четверти.
– Это уже больше похоже на дело, – сказал Харб.
Я перемотала на то место, где парень вошел в магазин, и поганец предоставил нам свое превосходное изображение анфас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27