Поэтому механистическое объяснение чуда вовсе ничего су-
щественного в нем не объясняет. Вот шел человек по улице; и 1
сорвался с постройки огромный камень, который попал ему1
прямо в голову и умертвил его. Что, этот камень падал по за- .
конам механики? Несомненно. А то обстоятельство, что он;
упал именно в этот момент, зависит ли от тех или иных зако-
нов физики и механики? Безусловно. А что, шедший чело-
век - шел как автомат и механизм и не мог не идти именно
так? Допустим даже и это. И что же? И вот все-таки непонят-
но, почему же это вдруг так случилось. Представим себе, что \
человек в этот день не шел бы мимо роковой постройки. На-
рушились бы тогда законы природы? Вовсе нет. А смерти бы 1
тоже не произошло. Ясно, что с точки зрения законов приро-
ды совершенно все равно, будет ли этот человек задавлен кам-
нем или нет, ибо, повторяю, законы природы суть установки
абстрактно-механистические, и они ровно ничего не говорят
ни о какой реальной истории, и в частности об истории их
собственного применения к тем или другим фактам или вре-
менам. Законы природы ничего не говорят о направлении
своего приложения и применения. Они - аисторичны. Возь-
мите методы вычисления затмений Солнца и Луны в астроно-
мии. Они - совершенно точны. Но чем достигаются и что
обязательно предполагают эти вычисления? Они обязательно
предполагают, что картина неба в данный момент именно та- ]
кова. Зная, что небо сегодня, т. е. такого-то года, месяца, 1
числа, часа, минуты и секунды, имеет такой-то вид, я могу с j
точностью вычислить, когда будет следующее затмение Со- :
лнца и Луны. Но откуда я знаю картину неба сегодня? От-
нюдь не из науки, а из наблюдений того, что дано само по себе,
до всякой науки, и установлено вовсе не наукой. В научных
350
якот как таковых ничего не сказано о том, каково небо
дудет- 1 января 1928 г. в 12 час. ночи в Москве. Стало быть, в
предсказание будущих явлений природы входит не просто
да наука, но и еще момент абсолютной, до-научной и вне-
научной данности, научно необъяснимой и загадочной. И оказы-
вается, что наступление или ненаступление данного явления
go всей его реальности зависит как раз от этого абсолютного
сложения в абсолютной системе мира, научно неопредели-
мой. Стало быть, младенцу ясно, что объяснение механистичес-
gg, т. е. вскрытие тех или других законов природы в данном чу-
десном явлении, ровно ничего не дает в смысле объяснения самого
чуда. Пусть слепой прозрел и это считается чудом. Чудесность
этого явления заключается вовсе не в том, что тут нарушены
законы природы. Пусть в данный момент неизвестно, от
каких причин слепой прозрел. Но принципиально такие при-
чины обязательно должны быть, и наука рано или поздно их
откроет. Раз это произошло реально, с реальным органом зре-
ния, тут не могло не быть какого-нибудь реально же телесного
фактора и причины, приведших человека к видению. И в то же
время самое точное, яснейшее представление о механизме дан-
ного яшения ровно ничего не объясняет ни в чуде, ни вообще ни в
каком историческом явлении. Если бы слепой не прозрел - за-
коны природы не нарушились бы. Попадет ли завтра земля в
какую-нибудь комету или не попадет, воспламенится она или
нет, - это ровно ничего не говорит ни о каких законах приро-
ды. И то и другое будет обязательно по законам природы.
Итак, чудо - вовсе не в том, что законы природы нарушены
или что оно не объяснимо средствами науки. Явление, совер-
шенно точно вытекающее из системы мирового механизма,
может быть иной раз гораздо большим чудом, чем то, о кото-
ром неизвестно, какому механизму и каким законам природы
оно следует.
3. Существует еще целый ряд теорий чуда, но почти все
они страдают болезнью гетерогенных привнесений, заменяя
анализ самого понятия выставлением собственного отноше-
ния к этому понятию. Такова старая теория, основанная на
толковании чуда как веры в единообразие и гармонию Вселенной,
веры, вступившей на ложный путь. Людям хочется объяснить
необычные вещи какими-нибудь более общими явлениями, и
Для этого они выставляют понятие чуда. Но - правильно это
или нет - таковое рассуждение, очевидно, есть рассуждение
европейского ученого, а не самого мифического субъекта, ко-
торый, прежде чем объяснять, видит самое чудо воочию. Этим
351
же основным недостатком страдает и теория Вундта, который
понимает чудо как продукт первобытного анимизма и как
перенесение собственных волевых переживании на объекты
природы и религии. Опять-таки, даже если это так, то - при
условии оценки чуда со стороны, сам же субъект, видящий и
переживающий чудо, вовсе не думает, что именно он нечто (ут
себя переносит на объект. Этот субъект вполне убежден в об-
рат ном, в том, что сам он есть объект чудесного воздействия,
что не от него исходит чудо, но что он сам не может не при-
знать чуда как объективного явления, что чудо прямо насильст-
венно врывается в его душевный мир и повелительно требует
своего признания. Совершенно беспомощна также теория
внушения, думающая объяснить чудо теми или другими состо-
яниями психики того, кто является объектом чудесного воз-
действия, или формами взаимоотношения тех или других пси-
хических состояний. <Ученый>, видящий в чуде только одно
<психическое внушение>, ни слова не говорит о самом пред-;
мете, а его высказывание имеет только значение ругани и бес-
помощного, озлобленного междометия. Пусть чудо есть ре-
зультат гипноза; пусть это есть даже просто сумасшествие. Hoi
что это дает в смысле научного анализа данного понятия
Ведь младенцу же известно, что сумасшедшие бывают/разные
что одно сумасшествие не похоже на другое. В чем же специ-
фикум того сумасшествия, которое именуется верой в чудо?
Все равно ведь от этого вопроса не улизнуть. Трактование чуда
как вымысла или гипноза есть просто бессильная злоба на
чудо и аффективное междометие на месте спокойного и сво-i
бодного рассуждения. Так обычно <рассуждают> - капризные
и нервные бабы .
Попробуем теперь вскрыть понятие чуда, принимая во
внимание, что это не есть ни просто воздействие высших сил.
на низшее бытие, ни просто нарушение законов природы, нй1
Отсутствием всякой философско-критической точки зрения отли
чается единственное (известное мне) на русском языке обстоятельное;
исследование о чуде - Феофан, еп. Кронштадтский. Чудо. Христианская;
вера в ЧУДО и ее оправдание. Опыт апологетически-этического исследо
вания. Петргр.. 1915. В результате очень длинных и обставленных боль-
шим научно-литературным аппаратом рассуждений автор дает такую-
малоинтересную и критически не продуманную формулу (с. 96): <Хрис
тианское чудо есть вилимое, пора.чнтельное. сверхъестественное явле
ние (в Физическом мире. в телесной и духовной природе человека и_
истории народов), производимое личным, живым Богом для достиже;
ния человеком религиозно-нравственного совершенствования>.
352
просто мысль об единообразии законов природы, ни та или
иная субъективная выдумка, произвольное самопроецирова-
g иди гипноз, внушение со стороны.
4. Чтобы быть последовательными и совершенно четкими
анализе этого трудного, обычно презираемого в философии
" науке понятия, расположим свое изложение по отдельным
унктам (из которых каждый легко мог бы вырасти в целую
главу)-
а) Ясно, что в чуде мы имеем дело прежде всего с совпаде-
те wu, по крайней мере, со взаимоотношением и столк-
новением двух каких-то разных планов действительности.
Это по-видимому, и заставляло многих говорить о вмеша-
тельстве высших сил и о нарушении законов природы. Однако
в противоположность подобным теориям мы хотим вскрыть в
точном феноменолого-диалектическом анализе как характер
обоих планов, так и способ их взаимоотношения. И прежде
всего нам ясно из предыдущего изложения, что чудо есть вза-
имоотношение двух (или большего числа) личностных пла-
нов. Чудо есть и проявление со стороны какой-то или каких-
то личностей, и для, в целях какой-то или каких-то личностей
(понимая под личностью то, что было установлено нами
выше). Это должно иметь аксиоматическое значение, и спо-
рить об этом едва ли возможно. Чудо есть всегда оценка лич-
ности и для личности.
Ь) Возникает далее вопрос: взаимоотношение каких имен-
но личностных планов есть чудо? Проще всего думается, что
это есть влияние одной личности на другую. Такой взгляд, од-
нако, малоплодотворен. Нет ровно ничего чудесного во влия-
нии одной личности на другую, если его брать как таковое.
Умный учит глупого, ученый - неученого, грамотный - без-
грамотного, опытный в жизни - неопытного в жизни и т. д.
Тут нет ничего специфически чудесного. Разумеется, это, как
и все на свете, может быть чудесным. Но ведь и восход и
заход солнца, рождение и смерть человека и даже всякие мел-
кие явления в природе и жизни могут быть чудесными и часто
таковыми оказываются. Стало быть, не само влияние одной
личности на другую чудесно, но - какой-то особый момент,
не сводящийся просто на самый факт этого влияния. Не по-
может делу и влияние высшей личности на низшую, так как
тут тоже нет ничего чудесного. И можно сказать, чем выше
влияющая личность, тем затруднительнее говорить о чуде, а
высочайшая Личность, если Она есть, вообще мыслится всег-
да, и притом неизменно влияющей и действующей, так что спе-
12-663
циально для чуда никакого места не получается. Подлиннок) .1
чудесного взаимоотношения личностных планов надо искать 1
не в сфере влияния одной личности на другую, но прежде всего 1
в сфере одной и той же личности, и уже на этом последнем ос- 1
новании можно говорить о взаимодействии двух или более от- ,
дельных личностей. Один универсальный пример способен
сразу убедить в этом, это - оборотничество и вообще перево-
площение в разных телах. Что это есть чудо - сомневаться не
приходится. Но что одна и та же ведьма превращается то в ка-
тящееся колесо, то в птицу, то в серого волка, т. е. что тут идет
речь об одной и той же личности, - это тоже ясно. Стало
быть, чтобы случилось чудо, достаточно и одной личности. Но
необходимы какие-то два плана этой личности. Какие же?
с) Несомненно, это есть планы внешне-исторический и -
внутренно-замысленный, как бы план заданности, преднамерен-
ности и цели. Коснемся их более подробно. - Личность, во-
первых, есть личность, т. е. она есть прежде всего сама по себе,
вне своей истории и вне всякого становления. Что это такое?
Она есть нечто остающееся совершенно неизменным в тече-
ние всего своего изменения и истории. По основному правилу
диалектики, становление может состояться только тогда,
когда есть то, что именно становится и что остается как тако-
вое неизменным, при всех своих фактически происходящих
изменениях. Как только нарушится и изменится в своем су-
ществе это <что>, - так, можно сказать, прервалось и его ста-
новление, началось становление совершенно другой вещи.
Итак, личность есть прежде всего некое неизменное единство,
как бы парящее в процессе всего изменения и само по себе су-
ществующее вне всякого изменения и истории. Только в силу
этого и возможна сама история. Но, во-вторых, реальная лич-
ность есть личность историческая. Она непрерывно и сплош-
но течет, вечно меняется и становится. Говоря несколько грубее,
она время во времени. Что такое время? Время, или становле-
ние, только потому и возможно, что оно есть диалектический
антитезис смыслу или идее, которые именно мыслятся не ста-
новящимися. Любое математическое положение применимо
(или хочет быть применимо, по смыслу своему применимо) ре-
шительно ко всем временам; оно ничего временного в себе не
содержит. Время есть антитезис смыслу. Оно по природе
своей алогично, иррационально. Оно принципиально таково,
что прошлого момента уже нет, будущего еще нет и ничего о
нем неизвестно, а настоящее есть неуловимый миг. Сущность
чистого времени заключается в этой алогической стихии ста-
354
цовления, в алогическом становлении, в том, что совершенно
"чего нельзя тут различить и противопоставить; все тут слито
в один нерасчленимый поток смысла. Сущность времени - в
непрерывном нарастании бытия, когда совершенно, абсолютно
неизвестно, что будет через одну секунду, и когда прошлое -
совершенно, абсолютно невозвратимо и потеряно, и вообще
никакие силы не могут остановить этого неудержимого, нече-
ловеческого потока становления. Поэтому, что бы ни пред-
сказывали законы природы, никогда нельзя вполне поручить-
ся за исполнение этих предсказаний. Время есть подлинно
алогическая стихия бытия, - в подлинном смысле судьба или,
в другой опытной системе, воля Божия. Напрасно ученые и
философы забросили это понятие судьбы и заменили его по-
нятием причинности. Это - беспомощное закутывание свое-
го носа под собственные крылья и боязнь взглянуть прямо
жизни в глаза. Судьба - совершенно реальная, абсолютно
жизненная категория. Это - ни в каком смысле не выдумка, а
жестокий лик самой жизни. Сами мы ежедневно пользуемся
этим понятием и термином; ежедневно и ежечасно видим дей-
ствие судьбы в жизни, лично своей и чужой; прекрасно знаем
и понимаем, что не можем поручиться ни за одну секунду
своей жизни; до боли очевидно сознаем, что будущее неиз-
вестно, темно, как уходящая в бесконечную даль мгла суме-
рек: и вот, при всем этом, в угоду лживых теорий и грубых
предрассудков презираем это понятие как выдумку, как фик-
цию, как не соответствующую никакой реальности идею. Вы-
думали понятие причинности. Но разве причинность мешает
тому, чтобы, прежде чем произойти затмению луны, эта луна
исчезла бы в каком-нибудь мировом пожаре или лопнула от
каких-нибудь еще неведомых нам причин? Затмение луны
предсказано на такое-то число. Да будет ли тогда самая луна,
будет ли самое это число? Я уже честно признавался, что мне
это не очевидно. Судьба - самое реальное, что я вижу в своей
и во всякой чужой жизни. Это - не выдумка, а жесточайшие
клещи, в которые зажата наша жизнь. И распоряжается нами
только судьба, не кто-нибудь иной. - Итак, в чуде встречают-
ся два личностных плана: 1) личность салю по себе, вне своего
изменения, вне всякой своей истории, личность как идея, как
принцип, как смысл всего становления, как неизменное прави-
ло, по которому равняется реальное протекание; и - 2) самая
опория этой личности, реальное ее протекание и становле-
ние, алогическое становление, сплошно и непрерывно текучее
355
множество-единство, абсолютная текучая неразличимость и
чисто временная длительность и напряженность.
d) Сам собою рождается вопрос; в каком же именно взаи-
моотношении находятся эти два личностных плана? Тут мы
впервые начинаем подходить к диалектической разгадке чуда
(к диалектической - ибо никакой другой разгадки для фило-
софии не требуется). Именно, эти два плана, будучи совер-
шенно различными, необходимым образом отождествляются 1
в некоем неделимом образе, согласно общему диалектическо-
му закону. Тут повторяется первичная диалектика <одного> и
<иного>; и без четкого ее усвоения невозможно понять и диа-
лектики чуда. <Одно> и <иное> необходимым образом отлича-
ются друг от друга и взаимно отождествляются. Но любопытен
не этот общий диалектический закон, но та его специфика-
ция, которая существует именно для категории чуда. Как
только мы заговорили о становлении и истории, о времени, так
тотчас же возникает вопрос о том, как же именно и насколько
происходит это становление. Становления не может быть без
того, что именно становится. И вот, как только вещь перешла
в становление, мы тотчас же начинаем сравнивать реально
становящееся и, стало быть, ставшее с тем, что должно стано-
виться, становящуюся вещь с идеен вещи. Без этого, тайного
или явного, сравнения совершенно невозможно говорить о ре-
альном становлении. Однако, всматриваясь в реальный лик
ставшей вещи, мы замечаем тут гораздо больше слоев, чем
только два. Во-первых, отвлеченная идея вещи, или в нашем
случае - идея личности, вне ее истории, остается на своем
месте, равно как и, во-вторых, момент чисто алогического ста-
новления, момент меонально-исторический. Но если бы было
только это, то мы попали бы в сети дурного дуализма; и ника- j
кой диалектики, никакого чуда не получилось бы. Эти две]
сферы отождествляются. И это значит, что есть, в-тре-1
тьих, нечто третье, что уже - и не отвлеченная идея, и не от-
влеченная алогичность становления, но нечто совершенно не
сводимое ни на то, ни на другое, нечто по сущности своей ни-
чего общего не имеющее ни с тем, ни с другим. Это третье
должно быть настолько же идеей, насколько и становлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
щественного в нем не объясняет. Вот шел человек по улице; и 1
сорвался с постройки огромный камень, который попал ему1
прямо в голову и умертвил его. Что, этот камень падал по за- .
конам механики? Несомненно. А то обстоятельство, что он;
упал именно в этот момент, зависит ли от тех или иных зако-
нов физики и механики? Безусловно. А что, шедший чело-
век - шел как автомат и механизм и не мог не идти именно
так? Допустим даже и это. И что же? И вот все-таки непонят-
но, почему же это вдруг так случилось. Представим себе, что \
человек в этот день не шел бы мимо роковой постройки. На-
рушились бы тогда законы природы? Вовсе нет. А смерти бы 1
тоже не произошло. Ясно, что с точки зрения законов приро-
ды совершенно все равно, будет ли этот человек задавлен кам-
нем или нет, ибо, повторяю, законы природы суть установки
абстрактно-механистические, и они ровно ничего не говорят
ни о какой реальной истории, и в частности об истории их
собственного применения к тем или другим фактам или вре-
менам. Законы природы ничего не говорят о направлении
своего приложения и применения. Они - аисторичны. Возь-
мите методы вычисления затмений Солнца и Луны в астроно-
мии. Они - совершенно точны. Но чем достигаются и что
обязательно предполагают эти вычисления? Они обязательно
предполагают, что картина неба в данный момент именно та- ]
кова. Зная, что небо сегодня, т. е. такого-то года, месяца, 1
числа, часа, минуты и секунды, имеет такой-то вид, я могу с j
точностью вычислить, когда будет следующее затмение Со- :
лнца и Луны. Но откуда я знаю картину неба сегодня? От-
нюдь не из науки, а из наблюдений того, что дано само по себе,
до всякой науки, и установлено вовсе не наукой. В научных
350
якот как таковых ничего не сказано о том, каково небо
дудет- 1 января 1928 г. в 12 час. ночи в Москве. Стало быть, в
предсказание будущих явлений природы входит не просто
да наука, но и еще момент абсолютной, до-научной и вне-
научной данности, научно необъяснимой и загадочной. И оказы-
вается, что наступление или ненаступление данного явления
go всей его реальности зависит как раз от этого абсолютного
сложения в абсолютной системе мира, научно неопредели-
мой. Стало быть, младенцу ясно, что объяснение механистичес-
gg, т. е. вскрытие тех или других законов природы в данном чу-
десном явлении, ровно ничего не дает в смысле объяснения самого
чуда. Пусть слепой прозрел и это считается чудом. Чудесность
этого явления заключается вовсе не в том, что тут нарушены
законы природы. Пусть в данный момент неизвестно, от
каких причин слепой прозрел. Но принципиально такие при-
чины обязательно должны быть, и наука рано или поздно их
откроет. Раз это произошло реально, с реальным органом зре-
ния, тут не могло не быть какого-нибудь реально же телесного
фактора и причины, приведших человека к видению. И в то же
время самое точное, яснейшее представление о механизме дан-
ного яшения ровно ничего не объясняет ни в чуде, ни вообще ни в
каком историческом явлении. Если бы слепой не прозрел - за-
коны природы не нарушились бы. Попадет ли завтра земля в
какую-нибудь комету или не попадет, воспламенится она или
нет, - это ровно ничего не говорит ни о каких законах приро-
ды. И то и другое будет обязательно по законам природы.
Итак, чудо - вовсе не в том, что законы природы нарушены
или что оно не объяснимо средствами науки. Явление, совер-
шенно точно вытекающее из системы мирового механизма,
может быть иной раз гораздо большим чудом, чем то, о кото-
ром неизвестно, какому механизму и каким законам природы
оно следует.
3. Существует еще целый ряд теорий чуда, но почти все
они страдают болезнью гетерогенных привнесений, заменяя
анализ самого понятия выставлением собственного отноше-
ния к этому понятию. Такова старая теория, основанная на
толковании чуда как веры в единообразие и гармонию Вселенной,
веры, вступившей на ложный путь. Людям хочется объяснить
необычные вещи какими-нибудь более общими явлениями, и
Для этого они выставляют понятие чуда. Но - правильно это
или нет - таковое рассуждение, очевидно, есть рассуждение
европейского ученого, а не самого мифического субъекта, ко-
торый, прежде чем объяснять, видит самое чудо воочию. Этим
351
же основным недостатком страдает и теория Вундта, который
понимает чудо как продукт первобытного анимизма и как
перенесение собственных волевых переживании на объекты
природы и религии. Опять-таки, даже если это так, то - при
условии оценки чуда со стороны, сам же субъект, видящий и
переживающий чудо, вовсе не думает, что именно он нечто (ут
себя переносит на объект. Этот субъект вполне убежден в об-
рат ном, в том, что сам он есть объект чудесного воздействия,
что не от него исходит чудо, но что он сам не может не при-
знать чуда как объективного явления, что чудо прямо насильст-
венно врывается в его душевный мир и повелительно требует
своего признания. Совершенно беспомощна также теория
внушения, думающая объяснить чудо теми или другими состо-
яниями психики того, кто является объектом чудесного воз-
действия, или формами взаимоотношения тех или других пси-
хических состояний. <Ученый>, видящий в чуде только одно
<психическое внушение>, ни слова не говорит о самом пред-;
мете, а его высказывание имеет только значение ругани и бес-
помощного, озлобленного междометия. Пусть чудо есть ре-
зультат гипноза; пусть это есть даже просто сумасшествие. Hoi
что это дает в смысле научного анализа данного понятия
Ведь младенцу же известно, что сумасшедшие бывают/разные
что одно сумасшествие не похоже на другое. В чем же специ-
фикум того сумасшествия, которое именуется верой в чудо?
Все равно ведь от этого вопроса не улизнуть. Трактование чуда
как вымысла или гипноза есть просто бессильная злоба на
чудо и аффективное междометие на месте спокойного и сво-i
бодного рассуждения. Так обычно <рассуждают> - капризные
и нервные бабы .
Попробуем теперь вскрыть понятие чуда, принимая во
внимание, что это не есть ни просто воздействие высших сил.
на низшее бытие, ни просто нарушение законов природы, нй1
Отсутствием всякой философско-критической точки зрения отли
чается единственное (известное мне) на русском языке обстоятельное;
исследование о чуде - Феофан, еп. Кронштадтский. Чудо. Христианская;
вера в ЧУДО и ее оправдание. Опыт апологетически-этического исследо
вания. Петргр.. 1915. В результате очень длинных и обставленных боль-
шим научно-литературным аппаратом рассуждений автор дает такую-
малоинтересную и критически не продуманную формулу (с. 96): <Хрис
тианское чудо есть вилимое, пора.чнтельное. сверхъестественное явле
ние (в Физическом мире. в телесной и духовной природе человека и_
истории народов), производимое личным, живым Богом для достиже;
ния человеком религиозно-нравственного совершенствования>.
352
просто мысль об единообразии законов природы, ни та или
иная субъективная выдумка, произвольное самопроецирова-
g иди гипноз, внушение со стороны.
4. Чтобы быть последовательными и совершенно четкими
анализе этого трудного, обычно презираемого в философии
" науке понятия, расположим свое изложение по отдельным
унктам (из которых каждый легко мог бы вырасти в целую
главу)-
а) Ясно, что в чуде мы имеем дело прежде всего с совпаде-
те wu, по крайней мере, со взаимоотношением и столк-
новением двух каких-то разных планов действительности.
Это по-видимому, и заставляло многих говорить о вмеша-
тельстве высших сил и о нарушении законов природы. Однако
в противоположность подобным теориям мы хотим вскрыть в
точном феноменолого-диалектическом анализе как характер
обоих планов, так и способ их взаимоотношения. И прежде
всего нам ясно из предыдущего изложения, что чудо есть вза-
имоотношение двух (или большего числа) личностных пла-
нов. Чудо есть и проявление со стороны какой-то или каких-
то личностей, и для, в целях какой-то или каких-то личностей
(понимая под личностью то, что было установлено нами
выше). Это должно иметь аксиоматическое значение, и спо-
рить об этом едва ли возможно. Чудо есть всегда оценка лич-
ности и для личности.
Ь) Возникает далее вопрос: взаимоотношение каких имен-
но личностных планов есть чудо? Проще всего думается, что
это есть влияние одной личности на другую. Такой взгляд, од-
нако, малоплодотворен. Нет ровно ничего чудесного во влия-
нии одной личности на другую, если его брать как таковое.
Умный учит глупого, ученый - неученого, грамотный - без-
грамотного, опытный в жизни - неопытного в жизни и т. д.
Тут нет ничего специфически чудесного. Разумеется, это, как
и все на свете, может быть чудесным. Но ведь и восход и
заход солнца, рождение и смерть человека и даже всякие мел-
кие явления в природе и жизни могут быть чудесными и часто
таковыми оказываются. Стало быть, не само влияние одной
личности на другую чудесно, но - какой-то особый момент,
не сводящийся просто на самый факт этого влияния. Не по-
может делу и влияние высшей личности на низшую, так как
тут тоже нет ничего чудесного. И можно сказать, чем выше
влияющая личность, тем затруднительнее говорить о чуде, а
высочайшая Личность, если Она есть, вообще мыслится всег-
да, и притом неизменно влияющей и действующей, так что спе-
12-663
циально для чуда никакого места не получается. Подлиннок) .1
чудесного взаимоотношения личностных планов надо искать 1
не в сфере влияния одной личности на другую, но прежде всего 1
в сфере одной и той же личности, и уже на этом последнем ос- 1
новании можно говорить о взаимодействии двух или более от- ,
дельных личностей. Один универсальный пример способен
сразу убедить в этом, это - оборотничество и вообще перево-
площение в разных телах. Что это есть чудо - сомневаться не
приходится. Но что одна и та же ведьма превращается то в ка-
тящееся колесо, то в птицу, то в серого волка, т. е. что тут идет
речь об одной и той же личности, - это тоже ясно. Стало
быть, чтобы случилось чудо, достаточно и одной личности. Но
необходимы какие-то два плана этой личности. Какие же?
с) Несомненно, это есть планы внешне-исторический и -
внутренно-замысленный, как бы план заданности, преднамерен-
ности и цели. Коснемся их более подробно. - Личность, во-
первых, есть личность, т. е. она есть прежде всего сама по себе,
вне своей истории и вне всякого становления. Что это такое?
Она есть нечто остающееся совершенно неизменным в тече-
ние всего своего изменения и истории. По основному правилу
диалектики, становление может состояться только тогда,
когда есть то, что именно становится и что остается как тако-
вое неизменным, при всех своих фактически происходящих
изменениях. Как только нарушится и изменится в своем су-
ществе это <что>, - так, можно сказать, прервалось и его ста-
новление, началось становление совершенно другой вещи.
Итак, личность есть прежде всего некое неизменное единство,
как бы парящее в процессе всего изменения и само по себе су-
ществующее вне всякого изменения и истории. Только в силу
этого и возможна сама история. Но, во-вторых, реальная лич-
ность есть личность историческая. Она непрерывно и сплош-
но течет, вечно меняется и становится. Говоря несколько грубее,
она время во времени. Что такое время? Время, или становле-
ние, только потому и возможно, что оно есть диалектический
антитезис смыслу или идее, которые именно мыслятся не ста-
новящимися. Любое математическое положение применимо
(или хочет быть применимо, по смыслу своему применимо) ре-
шительно ко всем временам; оно ничего временного в себе не
содержит. Время есть антитезис смыслу. Оно по природе
своей алогично, иррационально. Оно принципиально таково,
что прошлого момента уже нет, будущего еще нет и ничего о
нем неизвестно, а настоящее есть неуловимый миг. Сущность
чистого времени заключается в этой алогической стихии ста-
354
цовления, в алогическом становлении, в том, что совершенно
"чего нельзя тут различить и противопоставить; все тут слито
в один нерасчленимый поток смысла. Сущность времени - в
непрерывном нарастании бытия, когда совершенно, абсолютно
неизвестно, что будет через одну секунду, и когда прошлое -
совершенно, абсолютно невозвратимо и потеряно, и вообще
никакие силы не могут остановить этого неудержимого, нече-
ловеческого потока становления. Поэтому, что бы ни пред-
сказывали законы природы, никогда нельзя вполне поручить-
ся за исполнение этих предсказаний. Время есть подлинно
алогическая стихия бытия, - в подлинном смысле судьба или,
в другой опытной системе, воля Божия. Напрасно ученые и
философы забросили это понятие судьбы и заменили его по-
нятием причинности. Это - беспомощное закутывание свое-
го носа под собственные крылья и боязнь взглянуть прямо
жизни в глаза. Судьба - совершенно реальная, абсолютно
жизненная категория. Это - ни в каком смысле не выдумка, а
жестокий лик самой жизни. Сами мы ежедневно пользуемся
этим понятием и термином; ежедневно и ежечасно видим дей-
ствие судьбы в жизни, лично своей и чужой; прекрасно знаем
и понимаем, что не можем поручиться ни за одну секунду
своей жизни; до боли очевидно сознаем, что будущее неиз-
вестно, темно, как уходящая в бесконечную даль мгла суме-
рек: и вот, при всем этом, в угоду лживых теорий и грубых
предрассудков презираем это понятие как выдумку, как фик-
цию, как не соответствующую никакой реальности идею. Вы-
думали понятие причинности. Но разве причинность мешает
тому, чтобы, прежде чем произойти затмению луны, эта луна
исчезла бы в каком-нибудь мировом пожаре или лопнула от
каких-нибудь еще неведомых нам причин? Затмение луны
предсказано на такое-то число. Да будет ли тогда самая луна,
будет ли самое это число? Я уже честно признавался, что мне
это не очевидно. Судьба - самое реальное, что я вижу в своей
и во всякой чужой жизни. Это - не выдумка, а жесточайшие
клещи, в которые зажата наша жизнь. И распоряжается нами
только судьба, не кто-нибудь иной. - Итак, в чуде встречают-
ся два личностных плана: 1) личность салю по себе, вне своего
изменения, вне всякой своей истории, личность как идея, как
принцип, как смысл всего становления, как неизменное прави-
ло, по которому равняется реальное протекание; и - 2) самая
опория этой личности, реальное ее протекание и становле-
ние, алогическое становление, сплошно и непрерывно текучее
355
множество-единство, абсолютная текучая неразличимость и
чисто временная длительность и напряженность.
d) Сам собою рождается вопрос; в каком же именно взаи-
моотношении находятся эти два личностных плана? Тут мы
впервые начинаем подходить к диалектической разгадке чуда
(к диалектической - ибо никакой другой разгадки для фило-
софии не требуется). Именно, эти два плана, будучи совер-
шенно различными, необходимым образом отождествляются 1
в некоем неделимом образе, согласно общему диалектическо-
му закону. Тут повторяется первичная диалектика <одного> и
<иного>; и без четкого ее усвоения невозможно понять и диа-
лектики чуда. <Одно> и <иное> необходимым образом отлича-
ются друг от друга и взаимно отождествляются. Но любопытен
не этот общий диалектический закон, но та его специфика-
ция, которая существует именно для категории чуда. Как
только мы заговорили о становлении и истории, о времени, так
тотчас же возникает вопрос о том, как же именно и насколько
происходит это становление. Становления не может быть без
того, что именно становится. И вот, как только вещь перешла
в становление, мы тотчас же начинаем сравнивать реально
становящееся и, стало быть, ставшее с тем, что должно стано-
виться, становящуюся вещь с идеен вещи. Без этого, тайного
или явного, сравнения совершенно невозможно говорить о ре-
альном становлении. Однако, всматриваясь в реальный лик
ставшей вещи, мы замечаем тут гораздо больше слоев, чем
только два. Во-первых, отвлеченная идея вещи, или в нашем
случае - идея личности, вне ее истории, остается на своем
месте, равно как и, во-вторых, момент чисто алогического ста-
новления, момент меонально-исторический. Но если бы было
только это, то мы попали бы в сети дурного дуализма; и ника- j
кой диалектики, никакого чуда не получилось бы. Эти две]
сферы отождествляются. И это значит, что есть, в-тре-1
тьих, нечто третье, что уже - и не отвлеченная идея, и не от-
влеченная алогичность становления, но нечто совершенно не
сводимое ни на то, ни на другое, нечто по сущности своей ни-
чего общего не имеющее ни с тем, ни с другим. Это третье
должно быть настолько же идеей, насколько и становлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29