Не думаю, чтобы ты оказалась более удачливой.
Склонившись над ней, он начал расшнуровывать лиф ее платья, но она набросилась на него с когтями, точно дикая кошка. Он отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи, и без малейших усилий разорвал плотный бархат и кружевное белье разом. Фальшивая бледность ее набеленных лица и шеи оказалась еще более неестественной рядом с темной бронзой грудей. Его ладони скользнули к торчащим алым бутонам в центре упругих полушарий и ощутили, как они затвердели под его пальцами, превратившись в теплые камешки.
— Сейчас уже не Застис, мадам. Вам не удастся списать вот это на звезду. А ведь я так вам отвратителен. Позвольте, я сделаю вам еще неприятнее.
Он отбросил в сторону тяжелые складки ее юбки.
Когда он вошел в нее, она издала низкий горловой звук, который вряд ли можно было назвать гневным. Ее руки сомкнулись на его спине, но он оттолкнул ее и прижал к кровати, не давая ей двинуться под своим напором. Атака была непродолжительной, но яростной. Как только она закричала в исступленном экстазе, он перестал сдерживаться и отдался пьянящим судорогам наслаждения, сотрясавшим его в такт содроганиям ее бронзового тела.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала она. Ее нежная рука скользнула по нему, исследуя крепкое мускулистое тело, его равнины и впадины, и нащупала средоточие его мужественности, которое даже сейчас слабо шевельнулось под ее прикосновением. — О, да ты неплохо оснащен для этого занятия.
— А ты шлюха, — лениво отозвался он.
Она только рассмеялась, и вскоре он бросил ее на спину и вновь овладел ею.
Голубоватая пыль сумерек осела в углах комнаты.
Орн выбрался из постели и встал перед открытым окном, безупречный в своей мужественности, точно изваянная статуя. Вал-Мала, приподнявшись на локте, разглядывала его.
— Ты соблазнил меня, Орн, а теперь уезжаешь. В Элисаар?
Он ничего не ответил.
— Окажи мне услугу, прежде чем уедешь, — сказала она и заметила искорку в глазах, обернувшихся к ней. — Помоги избавиться от лорда-правителя Корамвиса. — Не видя его губ, она предположила, что тот улыбается. — И от ведьмы, которая колдовала против меня.
Орн вернулся к постели и сел рядом с ней. Теперь она и в самом деле видела его улыбку. Но он все так же молчал.
— Орн, может ли так оказаться, что ребенок этой девки — не от Редона? Возможно, от какого-нибудь жреца, еще до того, как он использовал ее…
Он потянулся и накрыл ладонями ее груди.
— Вал-Мала, когда мы обнаружили Редона мертвым, девчонка впала в какой-то транс, и Амнор заявил, что сумеет вывести ее из него. Поэтому некоторое время он провел наедине с ней в своем шатре.
— Вот как! — она даже присвистнула.
— Да. Думаю, что ответил на оба твоих вопроса. А щенок, который так беспокоит тебя, всего лишь гнилой плод.
— Амнора нужно убить.
Орн пожал плечами. Она поймала зубами мочку его уха и с силой прикусила. Выругавшись, он оттолкнул ее.
— Делай, как хочешь, только отвяжись. Ты отвечаешь лишь перед богами.
— А ты? Чего хочешь ты — регентства или меня?
— Регентства. Ты, киска, бесполезный придаток к нему.
Белые звезды облепили небо, колышась в зеркале реки, по берегам которой тянулись к луне черные хижины. Немного поодаль, на другом берегу, отблеск храмовых огней освещал узкие ступеньки, ведущие к воде.
Ломандра пробиралась по тесным проулкам, вымощенным булыжниками, между кишащими крысами остатками стен. Время от времени она нервно оглядывалась по сторонам. И так уже из-за одной прогнившей двери вышел какой-то мужчина, решив, вероятно, что она шлюха, ищущая себе клиента. «Пропусти. Меня вызвали в гарнизон», — задыхаясь от страха, выпалила она, и это обращение к имени закона отрезвило его.
На этот раз она пришла сюда своими ногами, перепачкав край плаща грязью из сточных канав, — она, которая всегда приезжала в занавешенных носилках. Огромное здание казалось бесформенным, темные стены пятнала грязь и ночь.
— Чего тебе здесь нужно? — часовой у ворот преградил ей путь копьем.
У Ломандры уже совсем не осталось ни малейшего присутствия духа.
— Я пришла повидаться с Дракон-Лордом, Крином.
— Да неужели, красотка? Дракон занят, ему сейчас не до таких, как ты.
Она поникла, потеряв последние остатки надежды, но вдруг из мрака за воротами раздался голос другого мужчины:
— Эй, часовой! Пропусти даму.
Стражник обернулся, отсалютовал и отступил в сторону. Ломандра вошла в грязный и слякотный дворик. Она не видела лица мужчины, но голос показался ей знакомым. Он осторожно тронул ее за локоть.
— Леди Ломандра, если не ошибаюсь?
Он подвел ее к факелу, брызжущему каплями жира, и она узнала его. Его звали Лиун из Кармисса, он был одним из капитанов Крина.
— Да, теперь я вижу, что не ошибся, — его губы скривила насмешка. — Должно быть, вы невыносимо по нему скучали, если осмелились прийти сюда в одиночестве. Придворной даме не место на этих улицах, особенно после заката.
— Я… мне нужно его видеть… — Она запнулась, не зная, как он поступит, поверит ли ей. Если он сочтет ее навязчивой дурочкой, влюбленной в Крина, то сделает все, чтобы не допустить ее до Дракон-Лорда. Но когда он снова заговорил, в его голосе прозвучала неожиданная теплота.
— С вашего позволения, у вас нездоровый вид. Пойдемте под крышу. Там довольно неприглядно, но зато туда не проникает речная сырость.
Они миновали шеренгу стоящих навытяжку часовых и вошли в массивную дверь из циббового дерева.
— Он что, наградил вас ребенком? — спросил он у нее как бы между делом.
— Нет, — ответила она. Глаза у нее слезились от усталости. — Нет.
И все же, подумала она, я здесь из-за ребенка. Из-за ребенка Ашне'е, под милосердным покровом тьмы унесенного из дворца и теперь спрятанного в одном из убогих домишек у реки. Старуха, снимавшая эту лачугу, едва бросила взгляд на покалеченную ручку малыша — вне всякого сомнения, на своем веку она повидала среди бедноты немало искалеченных сорванцов и их обезумевших матерей. Ломандра подавила внезапное, неизвестно откуда взявшееся желание расплакаться. Ей казалось, что она не спала уже год. Она и сама не знала, почему делает то, что велела ей девушка с Равнин, и не позволяла себе доискиваться ответа на этот вопрос, страшась узнать его.
Она почувствовала, как пальцы молодого лейтенанта сильнее сжались на ее локте.
— Вы нездоровы. Посидите здесь, я сам схожу за Крином.
Она осознала, что сидит в крошечной комнатушке, освещенной лампой и тусклым отблеском огня, чадящего в камине.
Ожидание показалось ей бесконечным, но наконец он все-таки пришел — высокий широкоплечий мужчина, одетый по форме в коричневую кожу и темно-красный плащ гарнизона. У него было суровое проницательное лицо, покрытое шрамами, как и тело — еще с молодости, проведенной в приграничных стычках в Таддрикских горах и морских боях с закорианскими пиратами. Но главными на этом лице были наблюдательные и на редкость спокойные глаза. Его улыбка была сочувственной и дружеской, но не более, поскольку в их отношениях никогда не было места лишним чувствам. Они были любовниками лишь в постели.
— Чем могу служить, Ломандра?
Она раскрыла рот, но не смогла произнести ни слова. Он мгновенно заметил, как резко постарело ее лицо. Глаза были покрасневшими и ненакрашенными, всегда ухоженные волосы висели сосульками.
— Лиун, похоже, решил, что ты забеременела от меня.
— Нет. К тому же это все равно ничего бы не изменило.
Она снова умолкла. Он подошел к столу и налил вина в два бокала.
Ломандра взяла кубок, и лишь после того, как она сделала несколько глотков, к ней вернулся дар речи.
— Мне нужна твоя помощь. Я должна бежать из Корамвиса. Если я останусь, королева, скорее всего, убьет меня.
Он внимательно посмотрел на нее, потом отпил из кубка.
— Я рассказывала тебе о той равнинной девушке. Об Ашне'е.
— О колдунье, которая отравляет твои ночи дурными снами, — сказал он спокойно.
— Да, наверное… Ее ребенок появился на свет месяц назад.
— Я слышал об этом.
— Вал-Мала подмешивала в ее еду снадобье, надеясь, что ребенок родится мертвым. Но он выжил, и тогда она приказала мне убить его — задушить, а в доказательство принести мизинец с его левой руки.
Лицо Крина помрачнело. Он в три глотка допил кубок и выплеснул осадок в огонь.
— Совсем спятила сука. Она что, решила, что ты ее мясник?
— Я и не делала этого, Крин. Ашне'е… это она отрезала палец… я никогда не видела такой свирепой решимости. Я лишь принесла требуемое Вал-Мале. Но ребенок жив. — Она поникла, сжавшись на узком солдатском топчане. Он отставил свой кубок и уселся рядом, ласково обняв ее.
— И ты где-то спрятала этого ребенка.
— Да. — Она была очень рада, что не пришлось ничего объяснять.
— Ты очень храбрая женщина, если решилась пойти против Вал-Малы.
— Нет. Я схожу с ума от страха. Но Ашне'е попросила, чтобы я увезла младенца из Корамвиса и отдала его кому-нибудь на Равнинах. Королева убьет ее, как только придумает способ покрасивее, и ребенка тоже, если сможет его отыскать.
— Тогда она должна быть уверена, что он в самом деле зачат Редоном.
— У него кожа виса, — тихо сказала Ломандра, — но глаза… глаза ее.
— Я помогу тебе благополучно добраться до Равнин, — сказал он. — Дам колесницу и двух солдат — большее количество вызовет подозрения. Я выберу самых надежных, так что можешь вполне им доверять.
— Спасибо тебе, Крин, — прошептала она.
— А ты? — спросил он — Что будет с тобой, Ломандра?
— Со мной? — удивленно взглянула она на него, поняв, что совершенно не думала о себе — только о ребенке. — Наверное, вернусь в Зарависс. Никого из моей родни уже нет в живых, но у меня остались кое-какие драгоценности, которые можно продать. Возможно, выйду замуж в какое-нибудь благородное семейство. Я хорошо знаю придворный этикет.
Он легко коснулся ее волос, снова поднялся на ноги и отошел, встав у дымного огня.
— Я позабочусь, чтобы ты смогла уехать уже утром. Сегодня переночуй здесь. Тут есть несколько отдельных комнат, можешь выбрать любую.
Она понимала, что с его стороны это был знак внимания — предложить ей провести эту ночь одной. А кроме того, он мог уже договориться с какой-то из гарнизонных женщин. Она слишком устала, чтобы не радоваться этому обстоятельству, но в то же время ее кольнуло сожаление, ибо она знала, что никогда больше не увидит его.
4
В полночь город был разбужен зловещим заревом костров, мечущимися огнями факелов и тревожным боем колоколов Люди в черно-оранжевых ливреях Дворца Гроз мелькали во всех публичных местах Корамвиса, всадники галопом носились по улицам и переулкам, во всю мощь своих глоток выкрикивая воззвания, как будто наступил конец света.
Наступала ночь огня и террора.
Измена! Святотатство! Амнор, лорд-правитель Корамвиса, советник покойного Повелителя Гроз, навлек на себя немилость богов! Он привез в город степную ведьму, чьи злые чары погубили Редона, и сделал ее своей шлюхой. Это его ублюдок, а вовсе не законный наследник Повелителя Гроз, вырос в ее греховном теле.
Все было продумано безукоризненно. Нелепая гордыня дорфарианской черни, считающей себя, даже в пучине нищеты и бесправия, потомками богов, раздулась до болезненных размеров. На улицах не смолкали вопли, требующие убить Ашне'е, вогнав кол в ее лоно. Примерно то же самое происходило под воротами дворца Амнора, ибо толпа вообразила себя обманутой и получила право на отмщение.
Отряд солдат, шагавший во главе толпы, вломился во Дворец Мира, и топот тяжелых сапог грозно разносился по гулким коридорам. Двое из них подошли к комнате, где лежала девушка, и шагнули внутрь с некоторой нерешительностью — она же была колдуньей, она могла обратиться в анкиру, попробуй они прикоснуться к ней. Болтали, будто она сожрала собственного ребенка.
Но она лежала совершенно неподвижно. Казалось, что огонь факела просветил ее насквозь, словно она была сделана из алебастра.
Она их опередила.
Солдаты все же вынесли тело наружу и показали его народу. На площади Голубок неумело, но с воодушевлением сложили погребальный костер. Люди радостно тащили из дворца мебель и одежду, швыряя их в костер. Ухмыляющийся булочник приволок белое тело Ашне'е на самый верх и бросил его поверх кучи. Поднесли факелы. В светлеющее небо взметнулся темный столб дыма.
Неистовая толпа взломала винные лавки и надралась. Когда опорные бревна погребального костра обуглились и рухнули, она бросилась к дворцу Амнора и принялась швырять торящие головни через стены во двор обманщика.
— Мой господин, уже горят деревья у стены! — выкрикнул слуга. — Скоро займутся ворота. Как только они сгорят, этот сброд хлынет внутрь, и стража не сможет их удержать.
— Мою колесницу уже приготовили?
— Да, лорд Амнор.
Слуга поспешно бросился вперед господина, провожая его во двор. Рассветный воздух уже был пропитан едким дымом и запахом горелого дерева. Из-за стен доносился рев разъяренной толпы.
Амнор, никем не сопровождаемый, вспрыгнул на колесницу и схватил поводья. Его охватило угрюмое удовлетворение при мысли о том, что он может так решительно и бесповоротно отказаться от всей своей власти вместе с богатством, оставив его пламени и алчности дорфарианской черни.
— Хайя! — крикнул Амнор упряжке и погнал ее по аллее, между тлеющих деревьев, прямо к воротам. Его стража бросилась врассыпную, рабы распахнули перед ним тяжелые створки.
Огонь факелов, дым, тяжелый смрад — и толпа, словно единое существо с тысячей вопящих глоток и рвущих рук. Он нырнул в нее на своей бешено несущейся колеснице, передние ряды повалились и распростерлись перед ним, пронзительно крича. На миг показалось, что колесница вот-вот перевернется или хотя бы увязнет в месиве человеческой плоти, но быстроногие нервные животные, храпящие и напуганные пожаром, понеслись вперед, увлекая за собой экипаж, а Амнор заработал ножом, нанося удары во все стороны, куда придется.
На него прыгнул какой-то человек, выкрикивая ругательства, но Амнор, стремительно полуобернувшись, перерезал его громогласное горло и отшвырнул его прочь. Отрубленная рука, зацепившись, повисла на бортике, пока неровная поступь скакунов не стряхнула ее. Женщины визгливо выкрикивали проклятия и вопили от боли.
В лицо ему ударил свежий ветер, и толпа осталась позади. Некоторые погнались за ним, тявкая, как собаки, но он нахлестывал своих скакунов, и скоро преследователи отстали. Колесница была забрызгана кровью, его руки тоже.
Внизу неслась белая дорога, сады и здания мелькали мимо, точно уносимые обжигающим ветром. Он оглянулся. Над горизонтом занималось зарево; должно быть, его уютные комнаты уже попали во власть жадного пламени.
Колесница прогрохотала по широкому южному мосту, под ним точно мутное вино, блеснули в первых лучах воды Окриса.
Он увидел, что его преследует одна из черных дворцовых колесниц. Возница, человек в ливрее королевы, поднес ладони к губам и закричал, приказывая остановиться. Амнор вытянул своих скакунов хлыстом поперек спин и увидел, как из-под их копыт полетели искры.
Из-за поворота прямо на него вылетела еще одна черная колесница.
«Достойная соперница», — мимолетно подумал он, наливаясь свинцовым гневом, но повернул свою упряжку и обошел колесницу противника справа. Ее ось застряла в спицах его колеса, черный экипаж накренился и вывалил свое содержимое на землю. «Но не вполне, моя госпожа, — пронеслось в его мозгу, — не вполне!»
Город стремительно уходил назад, а по обеим сторонам, точно соты, тянулись холмы. Одна черная колесница все еще преследовала его.
«Мне стоило быть готовым к этому дню», — упрекнул он себя.
Внезапно между растрескавшимися скалами жемчужиной блеснула вода — это озеро Иброн плескалось далеко внизу. Перед глазами Амнора мгновенно встала пещера. Сейчас ему ничего не оставалось, кроме как попытаться отыскать ее.
— Что я могу предложить тебе, Анак, дабы убедить тебя открыть свои тайные пути? — прошептал он с горькой иронией. — Свою душу виса?
Дорога резко вильнула. Их приближение спугнуло большую птицу, и хлопанье ее крыльев заставило скакунов шарахнуться в сторону. Колеса наткнулись на камни и взлетели в воздух. Амнор ощутил, как колесница под ним накренилась, небо и земля стремительно понеслись друг на друга, а потом осталось одно лишь небо.
Черная колесница затормозила. Оттуда выскочили двое и подбежали к краю дороги, глядя сверху на исковерканные останки разбитой колесницы и упряжных животных, повисших на острых зубцах обрыва.
— Где же лорд-правитель? — спросил один из них другого.
— Похоже, в озере. Сгинул вместе со всем остальным.
— Что ж, это более легкая смерть, чем та, которую уготовила бы ему она .
Пронзительно выл ветер. Его обжигающий хлыст ударил Амнора, чуть прояснив сознание. Он кувырком несся к огромному зеркалу, которое должно было вот-вот поглотить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Склонившись над ней, он начал расшнуровывать лиф ее платья, но она набросилась на него с когтями, точно дикая кошка. Он отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи, и без малейших усилий разорвал плотный бархат и кружевное белье разом. Фальшивая бледность ее набеленных лица и шеи оказалась еще более неестественной рядом с темной бронзой грудей. Его ладони скользнули к торчащим алым бутонам в центре упругих полушарий и ощутили, как они затвердели под его пальцами, превратившись в теплые камешки.
— Сейчас уже не Застис, мадам. Вам не удастся списать вот это на звезду. А ведь я так вам отвратителен. Позвольте, я сделаю вам еще неприятнее.
Он отбросил в сторону тяжелые складки ее юбки.
Когда он вошел в нее, она издала низкий горловой звук, который вряд ли можно было назвать гневным. Ее руки сомкнулись на его спине, но он оттолкнул ее и прижал к кровати, не давая ей двинуться под своим напором. Атака была непродолжительной, но яростной. Как только она закричала в исступленном экстазе, он перестал сдерживаться и отдался пьянящим судорогам наслаждения, сотрясавшим его в такт содроганиям ее бронзового тела.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала она. Ее нежная рука скользнула по нему, исследуя крепкое мускулистое тело, его равнины и впадины, и нащупала средоточие его мужественности, которое даже сейчас слабо шевельнулось под ее прикосновением. — О, да ты неплохо оснащен для этого занятия.
— А ты шлюха, — лениво отозвался он.
Она только рассмеялась, и вскоре он бросил ее на спину и вновь овладел ею.
Голубоватая пыль сумерек осела в углах комнаты.
Орн выбрался из постели и встал перед открытым окном, безупречный в своей мужественности, точно изваянная статуя. Вал-Мала, приподнявшись на локте, разглядывала его.
— Ты соблазнил меня, Орн, а теперь уезжаешь. В Элисаар?
Он ничего не ответил.
— Окажи мне услугу, прежде чем уедешь, — сказала она и заметила искорку в глазах, обернувшихся к ней. — Помоги избавиться от лорда-правителя Корамвиса. — Не видя его губ, она предположила, что тот улыбается. — И от ведьмы, которая колдовала против меня.
Орн вернулся к постели и сел рядом с ней. Теперь она и в самом деле видела его улыбку. Но он все так же молчал.
— Орн, может ли так оказаться, что ребенок этой девки — не от Редона? Возможно, от какого-нибудь жреца, еще до того, как он использовал ее…
Он потянулся и накрыл ладонями ее груди.
— Вал-Мала, когда мы обнаружили Редона мертвым, девчонка впала в какой-то транс, и Амнор заявил, что сумеет вывести ее из него. Поэтому некоторое время он провел наедине с ней в своем шатре.
— Вот как! — она даже присвистнула.
— Да. Думаю, что ответил на оба твоих вопроса. А щенок, который так беспокоит тебя, всего лишь гнилой плод.
— Амнора нужно убить.
Орн пожал плечами. Она поймала зубами мочку его уха и с силой прикусила. Выругавшись, он оттолкнул ее.
— Делай, как хочешь, только отвяжись. Ты отвечаешь лишь перед богами.
— А ты? Чего хочешь ты — регентства или меня?
— Регентства. Ты, киска, бесполезный придаток к нему.
Белые звезды облепили небо, колышась в зеркале реки, по берегам которой тянулись к луне черные хижины. Немного поодаль, на другом берегу, отблеск храмовых огней освещал узкие ступеньки, ведущие к воде.
Ломандра пробиралась по тесным проулкам, вымощенным булыжниками, между кишащими крысами остатками стен. Время от времени она нервно оглядывалась по сторонам. И так уже из-за одной прогнившей двери вышел какой-то мужчина, решив, вероятно, что она шлюха, ищущая себе клиента. «Пропусти. Меня вызвали в гарнизон», — задыхаясь от страха, выпалила она, и это обращение к имени закона отрезвило его.
На этот раз она пришла сюда своими ногами, перепачкав край плаща грязью из сточных канав, — она, которая всегда приезжала в занавешенных носилках. Огромное здание казалось бесформенным, темные стены пятнала грязь и ночь.
— Чего тебе здесь нужно? — часовой у ворот преградил ей путь копьем.
У Ломандры уже совсем не осталось ни малейшего присутствия духа.
— Я пришла повидаться с Дракон-Лордом, Крином.
— Да неужели, красотка? Дракон занят, ему сейчас не до таких, как ты.
Она поникла, потеряв последние остатки надежды, но вдруг из мрака за воротами раздался голос другого мужчины:
— Эй, часовой! Пропусти даму.
Стражник обернулся, отсалютовал и отступил в сторону. Ломандра вошла в грязный и слякотный дворик. Она не видела лица мужчины, но голос показался ей знакомым. Он осторожно тронул ее за локоть.
— Леди Ломандра, если не ошибаюсь?
Он подвел ее к факелу, брызжущему каплями жира, и она узнала его. Его звали Лиун из Кармисса, он был одним из капитанов Крина.
— Да, теперь я вижу, что не ошибся, — его губы скривила насмешка. — Должно быть, вы невыносимо по нему скучали, если осмелились прийти сюда в одиночестве. Придворной даме не место на этих улицах, особенно после заката.
— Я… мне нужно его видеть… — Она запнулась, не зная, как он поступит, поверит ли ей. Если он сочтет ее навязчивой дурочкой, влюбленной в Крина, то сделает все, чтобы не допустить ее до Дракон-Лорда. Но когда он снова заговорил, в его голосе прозвучала неожиданная теплота.
— С вашего позволения, у вас нездоровый вид. Пойдемте под крышу. Там довольно неприглядно, но зато туда не проникает речная сырость.
Они миновали шеренгу стоящих навытяжку часовых и вошли в массивную дверь из циббового дерева.
— Он что, наградил вас ребенком? — спросил он у нее как бы между делом.
— Нет, — ответила она. Глаза у нее слезились от усталости. — Нет.
И все же, подумала она, я здесь из-за ребенка. Из-за ребенка Ашне'е, под милосердным покровом тьмы унесенного из дворца и теперь спрятанного в одном из убогих домишек у реки. Старуха, снимавшая эту лачугу, едва бросила взгляд на покалеченную ручку малыша — вне всякого сомнения, на своем веку она повидала среди бедноты немало искалеченных сорванцов и их обезумевших матерей. Ломандра подавила внезапное, неизвестно откуда взявшееся желание расплакаться. Ей казалось, что она не спала уже год. Она и сама не знала, почему делает то, что велела ей девушка с Равнин, и не позволяла себе доискиваться ответа на этот вопрос, страшась узнать его.
Она почувствовала, как пальцы молодого лейтенанта сильнее сжались на ее локте.
— Вы нездоровы. Посидите здесь, я сам схожу за Крином.
Она осознала, что сидит в крошечной комнатушке, освещенной лампой и тусклым отблеском огня, чадящего в камине.
Ожидание показалось ей бесконечным, но наконец он все-таки пришел — высокий широкоплечий мужчина, одетый по форме в коричневую кожу и темно-красный плащ гарнизона. У него было суровое проницательное лицо, покрытое шрамами, как и тело — еще с молодости, проведенной в приграничных стычках в Таддрикских горах и морских боях с закорианскими пиратами. Но главными на этом лице были наблюдательные и на редкость спокойные глаза. Его улыбка была сочувственной и дружеской, но не более, поскольку в их отношениях никогда не было места лишним чувствам. Они были любовниками лишь в постели.
— Чем могу служить, Ломандра?
Она раскрыла рот, но не смогла произнести ни слова. Он мгновенно заметил, как резко постарело ее лицо. Глаза были покрасневшими и ненакрашенными, всегда ухоженные волосы висели сосульками.
— Лиун, похоже, решил, что ты забеременела от меня.
— Нет. К тому же это все равно ничего бы не изменило.
Она снова умолкла. Он подошел к столу и налил вина в два бокала.
Ломандра взяла кубок, и лишь после того, как она сделала несколько глотков, к ней вернулся дар речи.
— Мне нужна твоя помощь. Я должна бежать из Корамвиса. Если я останусь, королева, скорее всего, убьет меня.
Он внимательно посмотрел на нее, потом отпил из кубка.
— Я рассказывала тебе о той равнинной девушке. Об Ашне'е.
— О колдунье, которая отравляет твои ночи дурными снами, — сказал он спокойно.
— Да, наверное… Ее ребенок появился на свет месяц назад.
— Я слышал об этом.
— Вал-Мала подмешивала в ее еду снадобье, надеясь, что ребенок родится мертвым. Но он выжил, и тогда она приказала мне убить его — задушить, а в доказательство принести мизинец с его левой руки.
Лицо Крина помрачнело. Он в три глотка допил кубок и выплеснул осадок в огонь.
— Совсем спятила сука. Она что, решила, что ты ее мясник?
— Я и не делала этого, Крин. Ашне'е… это она отрезала палец… я никогда не видела такой свирепой решимости. Я лишь принесла требуемое Вал-Мале. Но ребенок жив. — Она поникла, сжавшись на узком солдатском топчане. Он отставил свой кубок и уселся рядом, ласково обняв ее.
— И ты где-то спрятала этого ребенка.
— Да. — Она была очень рада, что не пришлось ничего объяснять.
— Ты очень храбрая женщина, если решилась пойти против Вал-Малы.
— Нет. Я схожу с ума от страха. Но Ашне'е попросила, чтобы я увезла младенца из Корамвиса и отдала его кому-нибудь на Равнинах. Королева убьет ее, как только придумает способ покрасивее, и ребенка тоже, если сможет его отыскать.
— Тогда она должна быть уверена, что он в самом деле зачат Редоном.
— У него кожа виса, — тихо сказала Ломандра, — но глаза… глаза ее.
— Я помогу тебе благополучно добраться до Равнин, — сказал он. — Дам колесницу и двух солдат — большее количество вызовет подозрения. Я выберу самых надежных, так что можешь вполне им доверять.
— Спасибо тебе, Крин, — прошептала она.
— А ты? — спросил он — Что будет с тобой, Ломандра?
— Со мной? — удивленно взглянула она на него, поняв, что совершенно не думала о себе — только о ребенке. — Наверное, вернусь в Зарависс. Никого из моей родни уже нет в живых, но у меня остались кое-какие драгоценности, которые можно продать. Возможно, выйду замуж в какое-нибудь благородное семейство. Я хорошо знаю придворный этикет.
Он легко коснулся ее волос, снова поднялся на ноги и отошел, встав у дымного огня.
— Я позабочусь, чтобы ты смогла уехать уже утром. Сегодня переночуй здесь. Тут есть несколько отдельных комнат, можешь выбрать любую.
Она понимала, что с его стороны это был знак внимания — предложить ей провести эту ночь одной. А кроме того, он мог уже договориться с какой-то из гарнизонных женщин. Она слишком устала, чтобы не радоваться этому обстоятельству, но в то же время ее кольнуло сожаление, ибо она знала, что никогда больше не увидит его.
4
В полночь город был разбужен зловещим заревом костров, мечущимися огнями факелов и тревожным боем колоколов Люди в черно-оранжевых ливреях Дворца Гроз мелькали во всех публичных местах Корамвиса, всадники галопом носились по улицам и переулкам, во всю мощь своих глоток выкрикивая воззвания, как будто наступил конец света.
Наступала ночь огня и террора.
Измена! Святотатство! Амнор, лорд-правитель Корамвиса, советник покойного Повелителя Гроз, навлек на себя немилость богов! Он привез в город степную ведьму, чьи злые чары погубили Редона, и сделал ее своей шлюхой. Это его ублюдок, а вовсе не законный наследник Повелителя Гроз, вырос в ее греховном теле.
Все было продумано безукоризненно. Нелепая гордыня дорфарианской черни, считающей себя, даже в пучине нищеты и бесправия, потомками богов, раздулась до болезненных размеров. На улицах не смолкали вопли, требующие убить Ашне'е, вогнав кол в ее лоно. Примерно то же самое происходило под воротами дворца Амнора, ибо толпа вообразила себя обманутой и получила право на отмщение.
Отряд солдат, шагавший во главе толпы, вломился во Дворец Мира, и топот тяжелых сапог грозно разносился по гулким коридорам. Двое из них подошли к комнате, где лежала девушка, и шагнули внутрь с некоторой нерешительностью — она же была колдуньей, она могла обратиться в анкиру, попробуй они прикоснуться к ней. Болтали, будто она сожрала собственного ребенка.
Но она лежала совершенно неподвижно. Казалось, что огонь факела просветил ее насквозь, словно она была сделана из алебастра.
Она их опередила.
Солдаты все же вынесли тело наружу и показали его народу. На площади Голубок неумело, но с воодушевлением сложили погребальный костер. Люди радостно тащили из дворца мебель и одежду, швыряя их в костер. Ухмыляющийся булочник приволок белое тело Ашне'е на самый верх и бросил его поверх кучи. Поднесли факелы. В светлеющее небо взметнулся темный столб дыма.
Неистовая толпа взломала винные лавки и надралась. Когда опорные бревна погребального костра обуглились и рухнули, она бросилась к дворцу Амнора и принялась швырять торящие головни через стены во двор обманщика.
— Мой господин, уже горят деревья у стены! — выкрикнул слуга. — Скоро займутся ворота. Как только они сгорят, этот сброд хлынет внутрь, и стража не сможет их удержать.
— Мою колесницу уже приготовили?
— Да, лорд Амнор.
Слуга поспешно бросился вперед господина, провожая его во двор. Рассветный воздух уже был пропитан едким дымом и запахом горелого дерева. Из-за стен доносился рев разъяренной толпы.
Амнор, никем не сопровождаемый, вспрыгнул на колесницу и схватил поводья. Его охватило угрюмое удовлетворение при мысли о том, что он может так решительно и бесповоротно отказаться от всей своей власти вместе с богатством, оставив его пламени и алчности дорфарианской черни.
— Хайя! — крикнул Амнор упряжке и погнал ее по аллее, между тлеющих деревьев, прямо к воротам. Его стража бросилась врассыпную, рабы распахнули перед ним тяжелые створки.
Огонь факелов, дым, тяжелый смрад — и толпа, словно единое существо с тысячей вопящих глоток и рвущих рук. Он нырнул в нее на своей бешено несущейся колеснице, передние ряды повалились и распростерлись перед ним, пронзительно крича. На миг показалось, что колесница вот-вот перевернется или хотя бы увязнет в месиве человеческой плоти, но быстроногие нервные животные, храпящие и напуганные пожаром, понеслись вперед, увлекая за собой экипаж, а Амнор заработал ножом, нанося удары во все стороны, куда придется.
На него прыгнул какой-то человек, выкрикивая ругательства, но Амнор, стремительно полуобернувшись, перерезал его громогласное горло и отшвырнул его прочь. Отрубленная рука, зацепившись, повисла на бортике, пока неровная поступь скакунов не стряхнула ее. Женщины визгливо выкрикивали проклятия и вопили от боли.
В лицо ему ударил свежий ветер, и толпа осталась позади. Некоторые погнались за ним, тявкая, как собаки, но он нахлестывал своих скакунов, и скоро преследователи отстали. Колесница была забрызгана кровью, его руки тоже.
Внизу неслась белая дорога, сады и здания мелькали мимо, точно уносимые обжигающим ветром. Он оглянулся. Над горизонтом занималось зарево; должно быть, его уютные комнаты уже попали во власть жадного пламени.
Колесница прогрохотала по широкому южному мосту, под ним точно мутное вино, блеснули в первых лучах воды Окриса.
Он увидел, что его преследует одна из черных дворцовых колесниц. Возница, человек в ливрее королевы, поднес ладони к губам и закричал, приказывая остановиться. Амнор вытянул своих скакунов хлыстом поперек спин и увидел, как из-под их копыт полетели искры.
Из-за поворота прямо на него вылетела еще одна черная колесница.
«Достойная соперница», — мимолетно подумал он, наливаясь свинцовым гневом, но повернул свою упряжку и обошел колесницу противника справа. Ее ось застряла в спицах его колеса, черный экипаж накренился и вывалил свое содержимое на землю. «Но не вполне, моя госпожа, — пронеслось в его мозгу, — не вполне!»
Город стремительно уходил назад, а по обеим сторонам, точно соты, тянулись холмы. Одна черная колесница все еще преследовала его.
«Мне стоило быть готовым к этому дню», — упрекнул он себя.
Внезапно между растрескавшимися скалами жемчужиной блеснула вода — это озеро Иброн плескалось далеко внизу. Перед глазами Амнора мгновенно встала пещера. Сейчас ему ничего не оставалось, кроме как попытаться отыскать ее.
— Что я могу предложить тебе, Анак, дабы убедить тебя открыть свои тайные пути? — прошептал он с горькой иронией. — Свою душу виса?
Дорога резко вильнула. Их приближение спугнуло большую птицу, и хлопанье ее крыльев заставило скакунов шарахнуться в сторону. Колеса наткнулись на камни и взлетели в воздух. Амнор ощутил, как колесница под ним накренилась, небо и земля стремительно понеслись друг на друга, а потом осталось одно лишь небо.
Черная колесница затормозила. Оттуда выскочили двое и подбежали к краю дороги, глядя сверху на исковерканные останки разбитой колесницы и упряжных животных, повисших на острых зубцах обрыва.
— Где же лорд-правитель? — спросил один из них другого.
— Похоже, в озере. Сгинул вместе со всем остальным.
— Что ж, это более легкая смерть, чем та, которую уготовила бы ему она .
Пронзительно выл ветер. Его обжигающий хлыст ударил Амнора, чуть прояснив сознание. Он кувырком несся к огромному зеркалу, которое должно было вот-вот поглотить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44