Бледные лучи солнца серебрили пыль, не давая различить что-либо в этой колышущейся и слепящей мути.
— Сколько человек могло поднять такую тучу пыли? — фыркнул Орн. — Пять десятков? Шесть?
— Но это всего лишь деревенское отребье, как вы справедливо заметили, лорд принц, — еще более проникновенно произнес Амнор.
Принц не обратил на него никакого внимания.
— Капитан, поднимайте отряд по боевой тревоге! — крикнул он с холма. Ответом на его приказ стало шевеление вокруг дымящихся костров.
— Здесь больше, чем население одной деревни, — нервно заметил Орн. — Почему так?
— Возможно, их созвали жрецы, — предположил Амнор.
— Созвали? Из-за девчонки?! — Орн изрыгнул проклятие. — Амнор, ты хвастался, что хорошо знаешь это равнинных скотов. Как ты думаешь, что они собираются делать?
— Они известны своей пассивностью, лорд принц. Возможно, ничего. Но в сложившихся обстоятельствах, полагаю, вы согласитесь, что вам не стоит пачкать нож об эту девку.
— На этот раз твой совет неглуп, — оскалился Орн, пряча клинок в ножны. — Видишь, я убрал свою игрушку. И что теперь?
Было ясно, что он с большой неохотой подчиняется мнению лорда-советника, но, похоже, Амнор, как ни странно, и в самом деле владел этой непредвиденной ситуацией.
— Предлагаю вот что: сообщить жителям деревни о смерти Редона, не возлагая вины на девчонку. Скажем, что ей на самом деле выпала честь носить королевского наследника.
— Наследника! — Орн сплюнул. — Думаешь, хоть одна партия в Дорфаре поддержит подобное притязание?
— А это уже не наше дело, лорд принц. Это невежественный народ, как ваша светлость сами упоминали. Вполне возможно, что они проглотят нашу сказку. В этом есть что-то мифологическое, что должно прийтись им по вкусу. Когда прибудем в Корамвис, пусть Высший Совет решает, как быть.
— Ты хочешь отвезти ее в Корамвис?
— В подобных обстоятельствах всегда лучше быть как можно предусмотрительнее. Кто знает, как Совет может истолковать любое поспешное действие?
Орн прищурился, глядя на облако пыли. Теперь он уже различал зеебов и скачущих на них людей.
— Правда, есть небольшая загвоздка, — добавил Амнор. — Девушка должна выглядеть согласной со всеми нашими действиями.
Орн взглянул на нее с высоты своего роста, и его темные черты исказило отвращение.
— Это будет нелегко, пока она валяется тут, как мертвая.
— Просто состояние транса, мой господин. Некоторые жители Равнин обладают способностями к подобной магии. Полагаю, если вы позволите мне остаться с ней наедине, я смогу привести ее в чувство.
— Я преклоняюсь перед твоей мудростью. Делай так, как сочтешь нужным.
В жаровне вспыхивал свет цвета опавших листьев. Амнор вытащил оттуда пылающую головню, стряхнул с нее ослепительно-белые хлопья огня, тут же закружившиеся в воздухе вокруг обнаженного девичьего тела. Она лежала на его ложе, куда два слуги опустили ее, точно белое изваяние в тускло освещенном шатре.
— Чувствуешь жар от огня, Ашне'е? — промурлыкал Амнор, склонившись к самому ее уху. — Позволь рассказать тебе, что я хочу сделать, — продолжая нашептывать ей на ухо, точно любовник, он опалил пушок вокруг ее пупка, но этим и ограничился. — Если я поднесу головню к твоему горлу, плоть обуглится до костей. Но ты осмелилась убить короля висов, Ашне'е, поэтому, возможно, мне стоит немного помучить тебя. Начать с твоей груди…
На лбу девушки выступили бисеринки пота. Жизнь внезапно хлынула в ее обмякшее тело. Ее глаза раскрылись и в один миг сосредоточились на его глазах.
Амнор улыбнулся. Он перехитрил искру ее сознания, слепо цепляющегося за жизнь, — стоило лишь пригрозить ее телу, как дух тут же вернулся, чтобы прийти ему на помощь.
— Думаешь, я действительно сделал бы это? Выжег бы эти восхитительные позолоченные соски с твоих белых грудей?
— Ты сделал бы все, что доставит тебе удовольствие, — заговорила она впервые за все время.
— Какая проницательность! Я именно так и поступил бы. Совсем недавно я получил удовольствие, спасая твою плоть от ножа принца Орна. Догадываешься, зачем? Нет, думаю, все-таки нет. Продлить твою жизнь будет куда сложнее. На самом деле это зависит от того, зачала ты от Редона или нет. По законам Дорфара последний ребенок мужского пола, зачатый перед смертью короля, становится его наследником.
— Да, — сказала она. — Я ношу дитя Повелителя Гроз.
— Твоя храбрая самоуверенность побуждает меня помочь тебе.
Шатер заливал тусклый красный свет.
Он протянул руку и погладил ее покорное тело. Когда она взглянула на него, ему показалось, что у нее три глаза: два золотых на лице и третий в пупке.
— Я уже сказала тебе. Я ношу дитя Повелителя Гроз.
— Если и нет, у нас еще достаточно времени.
Зов звезды неотступно звучал в его ушах, но он был нежен, как всегда. Однако его ласки, доводившие до исступления даже королеву Редона, с таким же успехом могли быть обращены к статуе. Девушка с Равнин лежала под ним, как мертвая, ее волосы, казалось, освещали подушку, на которой покоилась ее голова. Поэтому он просто взял ее, обнаружил, что это не доставило ему никакого удовольствия, и отстранился. Лишь его глаза выдавали, как все это могло бы произойти в другое время.
Облако пыли осело на поля, точно стая саранчи.
Мужчины с Равнин неподвижно сидели на своих скакунах-зеебах. От них до дорфарианского лагеря не доносилось ни звука. Королевская гвардия выстроилась правильными рядами — бесстрастная линия обороны, не слишком многочисленная по сравнению с противником, но абсолютно уверенная в превосходстве своей воинской выучки. В конце концов, с кем им предстояло столкнуться, кроме толпы сброда?
— Что-то лорд-советник не спешит, — нетерпеливо заметил Орн. Капитан развернулся, собираясь послать человека к шатру Амнора, но Орн перехватил его за руку. Амнор потребовал полного уединения, заявив, что его эзотерическая работа достаточно опасна, и Орну оставалось лишь полностью положиться на него.
В воздухе повисло гнетущее ожидание. Безжалостное солнце плавило воздух над Равнинами.
— У храма какое-то движение, лорд принц.
Орн бросил взгляд в ту сторону.
— Жрец.
Закутанная в покрывало черная фигура скользила по дороге, точно катясь по направлению к собравшимся мужчинам.
— Они замышляют что-то новое, — заметил Орн.
Он смотрел, как жрец с головой, скрытой капюшоном, вступил в безмолвный разговор с первыми рядами всадников. Почти сразу же из толпы вышел мужчина и встал рядом с ним. Мужчина и жрец пошли обратно, направившись прямо к лагерю висов. Орн внимательно следил за их приближением. Насколько он мог видеть, мужчина был молодым и ничем не примечательным: загорелый, худой, но жилистый, почти мальчишка, чье тело и дух с самого рождения были закалены суровой жизнью, — будь он рожден висом, ему была бы прямая дорога в солдаты. Жрец скользил за ним, черный и безмолвный, точно тень.
Когда они приблизились к лагерю, дорогу им заступил часовой.
Юноша остановился. Его янтарные глаза были прикованы к Орну.
— Повелитель Гроз, вчера вы взяли в свой лагерь женщину. Позвольте ей вернуться к своему народу.
Часовой с презрением слегка ткнул его в грудь:
— На колени, когда обращаешься к принцу, равнинная собака!
Юноша немедленно преклонил колени, не глядя на часового.
— Я еще раз прошу вас, Повелитель Гроз.
— Я не Повелитель, — огрызнулся Орн. — Повелитель мертв.
— Это очень печально. Но я еще раз спрашиваю об Ашне'е.
— Ашне'е, возможно, носит наследника короля. Ты понимаешь? Ей придется отправиться с нами в Корамвис.
Юноша уставился на него своими бледными немигающими глазами.
— Вы убьете ее там?
— Если она носит дитя, ее ожидает почет.
— Какое тебе дело до того, что мы сделаем с Ашне'е? — раздался требовательный голос. Голос Амнора. Значит, лорд-советник наконец-то покинул свое уединение, и, похоже, с успехом. — Она принадлежит этой вашей богине, а не тебе.
— Моя сестра, — медленно проговорил парень. — Она моя сестра.
Отлично. Иди за мной и захвати своего жреца. Ты будешь говорить с Ашне'е. Спроси ее, желает ли она большего счастья, чем вступить в город Повелителей Гроз.
Это заявление, резкое и повелительное, похоже, затронуло какую-то чувствительную и важную струну. Орн понял, что юноша сразу же признал и власть Амнора, и его слова. Амнор пошел вверх по склону, парень последовал за ним. На вершине Амнор впустил его в шатер из шкуры овара, но сам внутрь не вошел.
Орн ждал, а получать удовольствие от ожидания было вовсе не в его характере. Скажет ли девчонка то, что велел ей Амнор? Проклятие, лучше б ее прибили до всех этих разговоров о зачатии и до того, как Совет запутает это совершенно ясное дело! И кстати, какой у лорда-советника личный интерес во всем этом?
Юноша вышел из шатра. Орн мгновенно уловил произошедшую в нем перемену: он казался поразительно постаревшим и слепым, блуждающим во тьме — не физической, но духовной. Он побрел по склону сквозь ряды дорфарианцев, направляясь к пестреющему разноцветными заплатами полю, а жрец держался у него за спиной, точно огромный черный ворон.
В рядах местных произошло какое-то одновременное шевеление. Строй внезапно рассыпался, зеебы развернулись и поскакали прочь, снова подняв тучу пыли, прикрывшую их отступление. Капитан вполголоса выругался.
— Очень умно, лорд-советник, очень, — Орн взглянул на Амнора, и тот позволил себе миг ребячества, ответив на его невысказанную насмешку:
— Без сомнения, слишком умно для вас, лорд принц.
Соблюдая непреложные правила этикета, в Зарар послали гонца. Поэтому, когда они проехали под белыми Драконьими вратами и вступили в город, погруженный в глубокую поэтическую скорбь, Орн скрежетал зубами.
«Развели нытье», — думал он, проезжая мимо женщин, оплакивающих на улицах Редона, которого они, скорее всего, уже благополучно забыли.
Хозяин Зарара, король Тханн Рашек, которого в определенных кругах звали Тханном Лисом, выслал процессию бальзамировщиков — умастить и запеленать тело Редона. Многочисленные королевы Рашека, женщины из Зарависса, Кармисса и Корла, а также полчища его дочерей носили темно-лиловый траур, в то время как барды распевали баллады о выдуманных подвигах короля — полномасштабной войны, в которой их господин мог бы снискать или купить себе славу героя, не было со времен самого Рарнаммона. Этот балаган вызывал у Орна неукротимую ярость. Он с ожесточенной поспешностью принялся собирать вместе разобщенные группировки из окружения Редона. За четыре дня его уже начало тошнить от этого напыщенного драматизма и нескончаемых бледных лиц, постоянно готовых разразиться театральными рыданиями и поминальными песнями.
Он стремительно повел свой отряд прочь из Зарависса, прикрываясь мертвецом, и покинул его хрустальные города, окутанные дымками жертвенных курений.
Они вступили на узкую землю Оммоса, везя свой печальный груз в закрытых позолоченных заравийских носилках. Ашне'е (в Зараре ее держали в экзотическом заточении, точно дикого, но забавного зверька, и, вне всякого сомнения, подглядывали за ней в щелочки в занавесях) теперь жила в серой комнате без окон, являясь мишенью для плевков обитателей низеньких лачуг, жмущихся с обеих сторон к дорогам.
В сумерках, в белокаменной крепости у моря ее комендант собственноручно убил новорожденное дитя, произведенное на свет одной из его тусклоглазых жен всего за несколько часов до прибытия процессии. Он сделал это в знак своей скорби, объяснил он им, но все же это была девочка, а не мальчик, поэтому, в особенности для оммосца, потеря была не слишком велика. Вскоре после этого до Орна донеслись вопли ее матери, воющей где-то во тьме, и по какой-то необъяснимой причине его мысли перескочили на королеву Редона.
Вал-Мала, дорфарианская принцесса из захудалого дома в Куме, возвысилась до положения Великой вдовы Корамвиса благодаря своей красоте и слабости Редона.
Теперь она будет ненавидеть эту девчонку с Равнин.
Орн позволил себе хмурую усмешку при мысли о мучениях, которые придумает для нее Вал-Мала. В определенных местах имя Вал-Малы уже стало олицетворением жестокости. Ни одной из женщин, осмелившихся перейти ей дорогу в первые дни ее возвышения, теперь не было видно при дворе. Он вспомнил ее любимого зверя — белого калинкса, дикого и неимоверно злого кота с кисточками на ушах, который более или менее свободно бродил по ее покоям и был для всего Корамвиса символом ее чарующей и изобретательной злобы. Воистину, когда они возвратятся, за Вал-Малой будет любопытно понаблюдать.
А вдруг эта сучка с Равнин действительно понесла? Вдруг внебрачная страсть короля висов получит публичное доказательство? Орн со злорадством, которое было не вполне праздным, задумался, станут ли объятия лорда-советника достаточным утешением для королевы.
2
Дорфар, земля драконов. Дорфар — голова дракона, горы — его зубчатый гребень, озеро Иброн — его белый глаз, Корамвис — мыслящая жемчужина в центре, его сердце-мозг.
Город лежит у подножия высоких скал, точно гигантская девственно-белая птица в гнезде из огня. Старый город, разделенный надвое рекой, уходит корнями в самые дальние закоулки прошлого; как и Драконьи врата в Зарависсе, он отчасти является воспоминанием, материальным объектом, обремененным грузом легенд, древним пепелищем, куда сошли с небес боги Гроз, скрытые в утробах бледных драконов.
В полдень, в первый застианский месяц, над его сторожевыми башнями поднялись клубы жирного черного дыма, знака смерти, и Корамвис открыл ворота навстречу своему мертвому королю.
Покои Вал-Малы наполнял тусклый свет и дым от многочисленных курильниц. Треща, мерцали огоньки свечей, придворные дамы были одеты во все черное. По щекам девушки, проводившей их внутрь, струились нарисованные серебряные слезы.
Вал-Мала заставила их обоих — лорда-советника и Орна, принца Элисаара — довольно долго прождать ее. Когда Орн начал проявлять нетерпение, девушка бросила на него укоризненный взгляд и прошептала:
— Королева скорбит.
Орн насмешливо фыркнул, но в этот миг появилась сама скорбящая, и он поспешно проглотил все ругательства, вертевшиеся у него на языке.
Вал-Мала. Ее темная, как у всех висов, кожа была покрыта плотным слоем белил, дорфарианскую смоль волос скрывал парик из гиацинтово-синего шелка. На ней было траурное платье, но его скорбный дух никак не отражался ни на ее лице, ни в кошачьих глазах, хотя они были черны, словно озера в безлунную ночь. Она была намного моложе своего почившего супруга и никогда его не любила. Даже ее беременность все еще была незаметна. Казалось, она искоренила все следы Редона, и ритуальная фраза «королева скорбит» прозвучала как-то непристойно, словно ругательство из тех, что царапают на заборе. И все же ее красота ничуть не утратила своей знаменитой пронзительности, своего ошеломляющего очарования, несмотря даже на то, что было в ней нечто неуловимое, выдающее высококлассную шлюху, какой-то легчайший налет вульгарности и порока.
Она взглянула на Орна, потом отвела глаза.
— Где мой повелитель Редон?
— Двигается без всякого присмотра по закоулкам дворца, поскольку вы, мадам, приказали нам явиться сюда, — прорычал Орн.
— Лучше бы вы, принц Орн, более усердно присматривали за ним при жизни. Возможно, тогда сейчас он был бы среди нас.
— Сразу видно, мадам, как сильно потрясла вас эта утрата.
Его насмешка заставила ее вздрогнуть, точно от удара хлыста, и в ярости сжать унизанные кольцами тонкие пальцы.
— О, я действительно потрясена. Потрясена вашей злобой и бестактностью. Я слышала, вы привезли мне подарок.
— Подарок, мадам?
— Так мне сказали. То, что является подарком в вашем представлении, — она возвысила голос. — Его шлюху! Эту грязную храмовую подстилку! Одну из распутных змеепоклонниц, которой он воспользовался, потому что рядом не было меня.
Эм Элисаар ничего не сказал, но его лицо окаменело от гнева.
— И ни слова о младенце, которого она якобы носит! — выплюнула она ему в глаза. — Я не позволю ей остаться в живых! Мать королевского наследника — я, и никто другая!
— Вы — и еще множество других, мадам .
Ее глаза внезапно расширились и опустели, словно она в ужасе увидела других, менее знатных детей, заявляющих права своего рождения. Она подошла вплотную к Орну и взглянула прямо ему в лицо.
— Я, — сказала она. — Я одна. Ваш король здесь, Орн эм Элисаар. — Она схватила его за руку и положила его ладонь к себе на талию. Он почувствовал пальцами небольшую еще выпуклость ее живота, острые грани какого-то драгоценного камня, вставленного в пупок, под тяжелыми складками траурного платья. Кровь тяжело запульсировала у него в висках, прихлынула к паху. Вал-Мала услышала его участившееся дыхание и грубо оттолкнула его руку.
— Вот ваш король, которому вы будете присягать на верность, — сказала она, презрительно улыбаясь при виде того, как возбудили его она и алая звезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44