А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



«Купцов В. Крутен, которого не было»: АСТ; М.; 2004
ISBN 5-17-025812-7
Аннотация
Было, сказывают, некогда княжество Крутен, и правил им славный князь Дидомысл. И, почти как в сказке, было у него три сына. Крепко повздорили княжьи сыновья с колдуном. С сильным, жестоким, могучим... Пало проклятие на княжество Крутен — и никому, кроме меньшего из княжичей, его не избыть... Читайте «Крутен, которого не было» — крепкий коктейль из увлекательной фэнтези и «альтернативной истории»!
Василий КУПЦОВ
КРУТЕН КОТОРОГО НЕ БЫЛО.
С благодарностью Юрию Александровичу Никитину
Не рожденный, с чужой судьбой…
Во всем виноват, как всегда, заяц!
Три слова так и гудели в голове, точно три колокола, один другого басовитее. Точнее, слов насчитывалось пять, но почему-то казалось, что их только три. Три… Не надо быть мудрецом, чтобы понять, почему! «Через три дня ты умрешь». Умрешь, умрешь… Но почему?
Юноша резко осадил скакуна — лесная дорога сворачивала, и прямо за поворотом — древняя старушка с вязанкой за плечами. Вздумала идти наперерез! Чох бы побрал старую каргу… Но нельзя же уподобляться тем злыдням, что рассуждают «после нас хоть потоп», тем, кто почуяв собственную смерть, заливает все вокруг кровью… Карга прошаркала ногами прямо у носа жеребца, даже не оглянулась. «Ничего, пусть мне предречена смерть, пусть я спешу — еще хуже давить при этом других. Даже эту глухую, выжившую из ума…»
— Ой, дитятко, Навь за спиной у тебя! — старуха смотрела в упор, казалось, ее белые, наверняка — полуослепшие глаза видели то, что людям иным, со зрением зорким, как у сокола, не под силу, — Мрак черный, так и колышется, Навь клочьями тянется… Бедняжка, бедняжка.
Руки сами касаются брошенных было поводьев, вперед! Морщинистое лицо остается где-то далеко позади, может — и не увижу его больше никогда. Наверняка не увижу. Вот и она тоже — Навь уже рядом, шлейфом тянется. Некоторым дано видеть приближение смерти. Но зачем об том говорить. Кто скажет слова благодарности, если тебе, воину, предскажут перед битвой смерть? Сколько странных историй о том. Вот, сказывали, заметил ведун у юного княжича смерть за спиной, да сказал о том воеводе. А тут — враги впереди. Поставили отрока позади, супротивников опрокинули, победили. Вернулись, глядь — шальная стрела мальчишке прямо в глаз. Уж и на излете была, а все одно — мозги проткнула. И самое обидное-то, что в сечи почти никто более и не погиб тогда. Страшная история, из тех, что поучают — от судьбы не уйдешь.
Но то — Судьба. А он своей судьбы не знает. Вот только сказаны страшные слова… Но почему?! Ведь жизнь всего пару дней казалось такой легкой и прекрасной! Ну, вот взять хоть с того разговора в Старых Палатах…
* * *
— А ты, Млад, не хочешь со мной на охоту? — спросил Гориполк.
Юноша только что вбежал в Старые Палаты, где за древним дубовым столом, натертым до блеска рукавами многих поколений предшественников, сидел подросток лет четырнадцати. Здесь было тихо и прохладно, пахло кожами и краской. Воздух сперт, дышалось тяжеловато, узкие окошки предпочитали не распечатывать даже летом — считалось, что свиткам может повредить сквозняк, что должно быть одинаково тепло, сухо — и зимой, и летом! Отрок поднял голову, смахнул с носа прядь длинных темно-русых волос.
— Хочу… Но…
— Что «но», Младушка? Поехали! Вместе — веселей!
— Мне за свитками сидеть надо… — вздохнул паренек.
— Никуда твои свитки не денутся, — засмеялся юноша, — сколько помню, все здесь лежат, ни у одного ножки не выросли, в темный лес не сбежали! Потом почитаешь!
— Потом я другой свиток почитаю, — кругловатое лицо подростка расплылось в улыбке.
— Ты же княжич, не дело тебе портами здесь скамейку протирать!
— Дык я младшой, Крутомилу — княжить после отца, тебе — воеводить, а мне — волховать!
— Знаю я, волховать… — в голосе юноши сквозило недовольство, — Коли б ты, Младояр, волшбе учился, али среди жрецов крутился… А твой Иггельд тебе все науками голову забивает! Ну, и что из тебя выйдет? Ведунишка? Лекарь, что ли?
— Лекарь — второй человек на поле ратном, после воеводы, — напомнил Младояр.
— Воля твоя, оставайся, коль хошь… А я поехал!
— Куда в этот раз?
— На Кудыкины Горы! — юноша схватил младшего братца за нос, но тут же схлопотал кулаком в лоб. Гориполк от неожиданности отпрянул, неуклюже попятился назад, паренек не удержал равновесия, его седалище неожиданно оказалось на полу, а сам княжич — в углу.
— Ишь, этому тебя тоже Иггельд обучил? — спросил Гориполк, огорошено потирая лоб.
— Ага, — кивнул Млад, добавив деловито, — драться будешь?
— Живи… — улыбнулся Гориполк. Ему, казалось, очень даже пришлось по душе таковое обращение, — Я к Гремячей речке собрался, говорят дичь там непуганая!
— У Гремячей речки Белый Ведун бродит, где-то там его логово, — голосок Млада неожиданно сломался на половине фразы, последние слова он пробасил.
— Скоро женим! — подмигнул братику Гориполк.
— Я говорю — Белый Ведун там рыщет, смотри, чтоб дороги не пересеклись!
— Что мне ведун? — пожал плечами Гориполк, — Я — княжич!
— Дурное у него ведовство, — не успокаивался Млад, — у Белого Ведуна сама Смерть свояченица!
— Испугал! Я пять раз с врагом в сече побывал, шестерых вот этой рукой порубал! Из меня две стрелы вытаскивали… Твой Иггельд, кстати… А ты — ведун там страшенный! — засмеялся Гориполк, — Последний раз спрашиваю — едешь веселиться? Поохотимся, погуляем, с девками хороводы поводим?
— Нет, — тихо, но твердо отрезал подросток.
— У князя было три сына, — рассердился Гориполк, выходя в сени, — два умных…
— А третий — дурень, — вздохнул Младояр, разворачивая древний свиток.

* * *
Гориполк отправился на охоту один, прихватив только своего конопатого отрока. Поглядывая на мальчика, княжич все злился на младшего брата — ведь его, неладного, двадцать раз на веселье приглашал, не за ухо, а словами ласковыми. А он — не поехал, знать — не любит братца. Или любит, но поменьше своих свитков, будь они неладны. Небось, Иггельд бы позвал — камни какие али деревья разглядывать — вмиг собрался бы, да поехал этот дурень А потеху, княжьему сыну пристойную — по боку!
Молодые люди уже перешли Гремячью, брод им подсказали местные ребятишки, сыновья здешних землепашцев. Лес оказался редок, просто радовал глаз — ели стояли поодаль друг от дружки, не мешая движению. Земля, устланная иголками и мхами, была мягка и приятна, оставалось только держаться подальше от болотистых низин — и одно удовольствие. Вдыхаешь запах хвойных смол, дышится легко, глубоко! Отрок пару раз порывался заняться охотой иною — заезжаешь на полянку, так негде копыту ступить — грибы белые, мясистые, сплошняком, рядом — маслят столько, что аж поскользнуться страшно… Истинно сказано — в наших лесах с голоду только ленивый да неумелый пропадет.
Наконец, мальчишка не стерпел, соскочил с жеребчика, да полез в малинник. Гориполк хотел, было, прикрикнуть на отрока — а тот ему полные горсти красных ягод протягивает. Малина — нет ничего на свете слаще, разве что мед, но тот по-другому сладок. Ну и охота у княжича получается: поехал за тридевять земель малину пробовать! Так, негодуя сам на себя, поедал сладкие ягоды княжич…
Отрок, тем временем, нажрался голубики до синих губ. Кому что нравится, княжич не представлял, как можно пить пиво, коли рядом — вино, есть голубику, вертя носом в кустах малины. Наевшись, молодые люди вновь забрались на жеребцов.
— На кого охотиться будем? — спросил мальчик.
— На зверя невиданного!
— Где же он? — отрок, включаясь в игру, начал вертеть головой, приставлять ладонь ко лбу…
— А вот мы сейчас устроим зверя невиданного, воткнем тебе, Бегуня, перо в штаны, да пустим в чисто поле!
— А потом, потом — тебя… — вмиг разобидевшийся мальчуган растерялся, силясь придумать что-то не менее обидное в ответ, — Смотри, Гориполк, смотри… — он указал рукой куда-то влево.
— Чего смотри? — усмехнулся княжич, решив, что отрок его разыгрывает.
— Да зверь белый!
— Какой еще белый зверь… — отмахнулся, было, юноша, но ненароком взглянул по направлению руки паренька. Меж кустов и впрямь мелькнуло нечто белое. Не говоря ни слова, Гориполк пустил жеребца вскачь. Только ветер засвистел в ушах! Впереди вновь промелькнула белая шерсть. Что же это за чудо такое лесное? Княжич скакал и скакал, силясь понять, что за зверь такой впереди. Кажется, видом не виданный, слыхом не слыханный. Настоящая княжья добыча!
Зайцы добычей не считались, что такое, собственно, длинноухий кусок мяса? Да просто вестник несчастий, перебежит косой дорогу — лучше поворачивай оглобли, пути не будет! Немало и среди добытчиков зверья таких, кто никогда не пустит стрелу в ушастого, перед смертью кричит, что ребенок, беду охотничку предрекая. Гориполк ни за что бы не погнался за косым, ведь не лис он хвостатый, а княжич…
То ли дело — рогатое чудо, что мелькало меж кустами. Каких только поверий не наслышался юноша в детстве об этом чудесном звере. Кто не знает, что рогатый заяц беду не приносит, а лишь предупреждает. Выбежал как-то рогатый заяц к Храму Триглавов, шмыгнул меж кумиров, да — наутек. Собрались жрецы, кто — верил в примету, кто — не слишком, более полагаясь на волю богов. Воды из благословленного родника принесли, хотели было кропить по заячьим следам, скверну из храма изгнать. А тут — огонь, откуда ни возьмись, чуть храм не погорел. Если б не та водица, что кропить принесли. Так рогатый заяц храм спас, сварожичей перед лицом бессмертных не опозорил.
Много чего говорили, и хорошего и плохого. Жил, сказывали, в древности певец сладкоголосый, множество песен сложил. Еще молод был, собрался к друзьям-товарищам в гости, в град — сам-то жил на деревне. Только выехал, глядь — заяц на дороге сидит, белый, на головке — рожки золотые. Ну, молодой стихотворец и развернулся. Назавтра — вновь порешил ехать, опять рогатое чудо дорогу преграждает. Так и на третий день. А уж на четвертый, совсем на счастье не надеясь, выезжает певец, а путь свободен. Прискакал в град — а все его друзья уже мертвые лежат. Повздорили знатные люди того града с князем, ну, а молодежь, известное дело, горяча — мечи в руки да на двор. Сошлись с дружиной, побили их ратники-то. А на второй день приказал тот князь всех бунтовщиков, в бою смерти избежавших, казнить. Что на третий день исполнили. Понял тогда певец, что смерти избежал, ведь пошел бы, как товарищ верный, с друзьями на дружину. Сочинил тогда он песню о тех делах, до сих пор поют…
«Вот поймаю рогатого косого, отвезу в Крутен, посажу в клеть… Будет заяц сторожем, о всех напастях предупредит!» — подумал Гориполк, остановив жеребца. Зайца нигде не было видно. Ну, не зима, где ему спрятаться! Замер, небось, что истукан, терпенья ему не занимать.
— Негоже за рогатым зайцем гоняться, княжич, — зашептал отрок, тут же оказавшийся рядом, — беду наведешь, и на себя накличешь, и на…
— И на тебя, дурень? — усмехнулся княжич, — Иди, присядь под кустиком, коли животом слаб! А я знаю, что делаю.
— Не о себе пекусь, на Крутен несчастье придет, — заерзал в седле Бегуня.
— Слезай с жеребца, да спускай штаны! — велел княжич.
Мальчик вздохнул, нехотя слез со скакуна, начал развязывать шнурки.
— Секи, сколько хочешь, но рогатого оставь, — попросил Бегуня, когда его порты упали на землю. Отрок слегка кривил душой — Гориполк, конечно, вспыльчив, по десять раз на дню замахнется, да ни одного — не ударит. Сколько брался драть Бегуньку, да и за дело, редко более одной розги отвешивал, отходчив княжич…
— Еще чего, сечь, — засмеялся Гориполк, — сказано тебе, садись под кусток, да справляй нужду, коли трус!
Отрок густо покраснел, его глаза встретили непреклонный взгляд молодого княжича. Что делать — приходится слушаться, хоть и стыд-позор. Сам ведь напросился в отроки к славному Гориполку, никто не понуждал. Мальчик, путаясь в портах, зашаркал к ближайшему кустику. Только-только его коленки начали сгибаться, как прямо из-под того места, куда ему пришлось бы сейчас оправляться, выскочило рогатое чудо. И — наутек!
— Ай да Бегуня, — загоготал Гориполк, пуская жеребца вскачь, — голым задом, что кобель носом, зверя отыскал. Ну, повезло тебе, а то бы прямо на рога…
Заяц, против обыкновения, не петлял, а летел вперед прямо, как стрела из лука. В первые мгновения юноше казалось, что ему не догнать рогатое чудо ведь разрыв между ними все увеличивался. Но не таков Гориполк, чтобы сдаться так сразу. Княжич все гнал и гнал жеребца вперед. И вот уже, кажется, он нисколечко не отстает от необыкновенного зверька, ага, даже догоняет! Княжич уже порядком нагнал косого, зоркие глаза юноши так и цепляются взглядом за махонькие золотые рожки. Зверек как почуял, что уйти напрямки не удается, начал петли ногами выстраивать. Ну, супротив всадника петлять — только время терять. Это лисы по следу ходят, а человеку, да из седла, сверху все видать, он и напрямки может!
«Стрела или сеть?» — лихорадочно соображал княжич, — «Из лука убью, чего толку тогда с золотых рогов, только что слава… А сеть накинуть — дело непростое, ведь так и скачет, так и прыгает. Эх, где там Бегуня, отстал, все портки натягивает, небось!».
Золотые Рожки исполнили, меж тем, новый маневр, чуть ли не по своим же следам — но в обратном направлении. Еще мгновения — и заяц мчится назад. «И к чему эти хитрости?» — усмехнулся про себя Гориполк, — «Так он аккурат в ручки Бегуни попадет». Так и случилось. Рогатик чуть не попал под копыта жеребца отрока, спешившего к своему княжичу. Заяц увернулся, бросился назад, сделал петлю — и оказался возле ухмыляющегося Гориполка. Бедный зверек заметался меж двумя всадниками, как челнок, туда-сюда, расстояние меж охотниками, постепенно уменьшалось, а зайчику не приходило в голову уйти вбок. Неожиданно рогатый присел, застыл, как замороженный. Чего еще нужно? Гориполк торжествовал, его руки уже развернули сеть, бросок опытной руки — и лесное чудо забилось, все более запутываясь среди узелков и плетений. Княжич соскочил с коня, протянул руки к драгоценной добыче…
Меж золотыми рожками вспыхнул огонь, зашипело, полетели искры. Гориполк так и отскочил, да еще и руки спрятал за спину. Сеть сгорела в момент, как какая-нибудь паутина. А заяц прошмыгнул меж двух замерших в нерешительности молодых людей, да запрыгал в сторону.
— Волшебный зверь, — глаза у Бегуни блестели, — он не для наших рук…
— Может, не для твоих, — вскипел княжич, — а я добычу не упущу, будь она трижды околдованной!
— Но сеть-то погорела.
— У тебя запасная есть, давай сюда!
— И эта погорит, — пожал плечами отрок, доставая из сумки у седла ловчую сеть.
— А мы ее намочим, — догадался княжич.
— Дык другое колдовство явит заяц-то…
— А мы с солью!
— Где ж мне воду соленую взять?
— Где-где, известно где…
Вскоре сеть была уже намочена, вернее — обмочена. Особых трудов сия противоколдовская мера для молодых людей не составила.
— Эх, ежели бы еще жеребцы могли брызгать под заказ! — вздохнул княжич.
— Погано это…
— Что погано? — удивился Гориполк.
— Да сеть осквернять, — кажется, сегодня все, что говорил Бегуня, шло наперекор княжичу.
— Чего время тянешь, — рассердился Гориполк, — ишь, разговоры ведешь… Возжелал, что б заяц убег?
— Да не наш этот зверь, его, может, Макошь, Судеб Пряха, послала… — крикнул, запрыгивая на жеребца, мальчик.
— Опоганил сеть, понимаешь ли, — пробормотал Гориполк, пуская коня галопом, — в иных странах, Млад сказывал, мочу сушат, да потом стирают тем, что остается… Эх, нету братца, подсказал бы, как управиться…
Какое седьмое чувство подсказывало Гориполку, куда вести скакуна? Неизвестно, может у охотников, как у собак, чутье имеется, только чуют не запах, а что другое… Как бы там ни было, но уже вскорости золотые рожки мелькнули впереди, как искорки среди зеленой травы.
— Вон, вон… — воскликнул мальчик.
— Не слепой! — одернул отрока Гориполк, — Заходи справа…
Странный зверек не сразу понял, что охота все еще не прекращена. Неизвестно, сколько лет насчитывалось рогатому чуду, жил ли он по законам недолгого заячьего века, или боги дали ему жизнь долгую, может — бессмертную. Ведь неудобно то и дело менять вестников, ежели хозяева живут веками… Как бы там ни было, еще никто не осмеливался продолжать охотиться за ним, после того, как заяц являл искорку волшебной мощи. И потому зайчик встрепенулся лишь тогда, когда жеребец юного охотника опустил копыта всего в десятке шагов. Золотые Рожки прыгнул вбок, и оказался чуть ли не под копытами уже другого скакуна. Заяц заметался, еще два прыжка, мгновение — и сеть накрывает длинноухого.
И вновь заискрило меж рожками, защелкали маленькие молнии. Вонючий дымок — влажная сеть гореть не желала, только чадила чуток. Еще пара молний — и запас волшебства иссяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42