Блестящие зайчики, которые играли на полированной поверхности «Тойоты», показались Гарри неестественными.
– Многие люди не подозревают, – продолжал незнакомец, – но в течение десятилетий политики освобождали настоящих и будущих членов Конгресса США от подчинения большинству законов, которые они принимают. Например, конфискация имущества. Если копы застукают сенатора, когда он в своем «Кадиллаке» будет торговать кокаином на школьном дворе, его машину нельзя будет у него забрать, как это сделали с вашим домом. – Гарри решил, что он настолько хорошо загипнотизировал себя, что этот человек в черном был просто видением. – Вы можете судить его за торговлю наркотиками и даже признать его виновным, однако коллеги просто отругают его и выведут из состава Конгресса, постаравшись в то же время вообще не допустить суда. Но в любом случае у него не заберут имущество за то, что он торговал наркотиками или совершил еще хоть двести преступлений.
– Кто вы? – спросил Гарри.
Не обращая внимания на вопрос, незнакомец продолжил своим мягким тихим голосом:
– Политики не платят налоги по социальному страхованию. У них имеется свой собственный пенсионный фонд. Им не нужно брать из этого фонда деньги, чтобы финансировать другие программы, как это случается с вашим фондом социального страхования. Их пенсии никогда не пострадают.
Гарри боязливо осмотрелся, нет ли здесь других машин или людей, которые сопровождали этого человека и теперь наблюдают за ними. Хотя незнакомец не казался ему угрожающим, сама ситуация представлялась неприятной и зловещей. Он почувствовал, что рискует попасть в ловушку, цель которой толкнуть его на какое-нибудь неразумное и ненужное заявление, после чего его можно будет арестовать, судить и посадить в тюрьму.
Это был ничем не обоснованный страх. Еще никто не отменял свободу слова. Нигде больше в мире люди не могли так открыто и честно высказывать свое мнение, как в его стране. То, что с ним случилось, видимо, спровоцировало у него приступ паранойи, с которой ему еще предстояло бороться.
Но, думая так, он все равно боялся что-либо сказать.
Незнакомец говорил:
– Они освободили себя от налогов на развитие здравоохранения, но они собираются навязать их вам. И когда-нибудь вам придется ждать долгие месяцы, чтобы удалить желчный пузырь. Но зато их обслужат по первому требованию. Иногда мы разрешаем самым жадным и завистливым людям управлять нами.
Гарри собрался с силами, чтобы заговорить. Но он лишь смог повторить свой вопрос, чуть многословнее:
– Кто вы и что от меня хотите?
– Я только хочу вам сказать то, о чем вам следует подумать до нашей следующей встречи, – ответил ему человек в черном. Потом он отвернулся и захлопнул капот «Тойоты».
Гарри, глядя в его спину, расхрабрился, сошел с тротуара и схватил его за руку:
– Послушайте...
– Мне нужно ехать, – сказал человек. – Мне кажется, что за нами никто не следит. Но всегда есть один шанс на тысячу. При новейшей технологии вы не можете быть уверены на все сто процентов в отсутствии слежки. Пока вы выглядели человеком, который, увидев, что у водителя какие-то сложности с машиной, подошел и предложил свою помощь. Но, если мы останемся здесь и будем продолжать разговор, тот, кто, возможно, за нами наблюдает, может приблизиться к нам и включить направленные микрофоны. – Он подошел к дверце «Тойоты». – Будьте терпеливы, мистер Дескоте. Просто плывите по течению, плывите по волнам и вы все узнаете.
– Какие волны?
Открыв дверцу, загадочный незнакомец улыбнулся в первый раз.
– Ну-у-у, мне кажется... микроволны, волны света, волны будущего.
Он сел в машину, включил мотор и уехал, оставив Гарри в угнетенном состоянии.
Микроволны. Световые волны. Волны будущего.
Какого черта, что случилось?
Гарри Дескоте повернулся вокруг своей оси и внимательно огляделся. Все было на месте. Небо и земля. Дома и деревья. Газоны и тротуары. Солнечный свет и тени. Но в ткань дня вплелись нити тайны, которых раньше не было. Они темнели и переливались.
Гарри пошел дальше. Но теперь он время от времени оглядывался через плечо.
* * *
Рой Миро пребывал в империи мормонов. После того как он пообщался с полицией Седар-Сити и заместителями шерифа, на что ушло почти два часа, Рой получил столько «приятных» впечатлений, что ему их хватит до первого июля! Он теперь понимал цену улыбки, вежливости и постоянного дружелюбия. Он пользовался подобными обезоруживающими методами в своей работе. Но полицейские-мормоны явно перестарались. Рою уже не хватало холодного равнодушия полицейских Лос-Анджелеса, жестокого эгоизма полицейских из Лас-Вегаса, даже враждебности и неистовости полиции Нью-Йорка.
Его настроение совсем упало, когда он узнал, что «Страж Земли-3» не работает, и уж совсем разозлило Роя известие о том, что украденный вертолет летит низко над землей и две военные установки, которые пытались за ним следить (они были задействованы, как считали военные, по настоятельной просьбе Агентства по борьбе с наркотиками), потеряли вертолет из вида. И не могли снова его отыскать. Беглецы удрали, и только Бог и парочка захваченных пилотов знали, где они находятся в данный момент.
Рой Миро боялся сообщить обо всем Тому Саммертону.
Через двадцать минут должен был появиться вертолет из Лас-Вегаса, но Рой не знал, что ему теперь с ним делать. Оставить его на парковке этого чертова торгового центра, сидеть в нем и ждать, пока кто-то преподнесет беглецов на тарелочке?
Так можно сидеть здесь до будущего Рождества. И эти проклятые мормоны-полицейские будут таскать Рою кофе и пончики и стараться помочь ему скоротать время.
Ему повезло, и он избавился от ужаса навязанного ему безделья, когда из Колорадо позвонил Гэри Дюваль. Рой снова смог продолжать работу по розыску двух беглецов.
Звонок был по «безопасному» телефону со скрэмблером, находившемуся в разбитом вертолете.
Рой прошел в конец кабины и надел наушники.
– Вас не так легко разыскать, – сказал ему Дюваль.
– У нас возникли осложнения, – мрачно ответил Рой.
– Вы все еще в Колорадо? Мне казалось, что к этому времени вы уже должны быть на пути в Сан-Франциско. Меня заинтересовало дело Акблома. Меня всегда интересовали эти убийцы, которые совершали серии убийств. Дамер, Банди и Эд Гейн, с которым это случилось несколько лет назад. Странные и неприятные вещи. Я стал думать, почему сын убийцы связался с этой женщиной?
– Мы все думаем об этом, – ответил ему Рой.
У Дюваля была такая манера – он выдавал небольшими порциями все, что ему удалось узнать.
– Пока я здесь, я решил пролететь из Денвера в Вэйль и заглянуть на ранчо, где все это происходило. Лететь совсем недалеко. Мы больше времени садились и поднимались.
– Вы все еще там?
– На ранчо? Нет, я только что вернулся оттуда. Но я пока в Вэйле. Вы подождите, я вам сейчас расскажу, что я там узнал.
– Да, мне, наверное, придется подождать.
– А-а-а?
– Жду, – ответил ему Рой.
Дюваль или не обратил внимания на иронию, или просто не почувствовал ее. Он продолжал:
– Я получил две информации, которые заинтересуют вас. Информация номер один: как вы думаете, что случилось с ранчо, когда оттуда забрали все тела и Стивен Акблом был приговорен к пожизненному заключению?
– Там поселились монашки-кармелитки, – ответил Рой.
– Откуда вы это знаете? – спросил его Дюваль. Ему даже в голову не пришло, что Рой попытался сострить. – Там нет никаких монашек. На ранчо живут только двое – Поль и Анита Дресмунд. Они живут там целых пятнадцать лет. Все в Вэйле считают, что это место принадлежит им, а они и не спорят. Им сейчас по пятьдесят пять лет. Но они выглядят и живут как люди, которые могли позволить себе оставить работу в сорок лет – именно так они и говорят, или вообще никогда не работали и проживали наследство. Словом, они идеальная парочка для этого.
– Для чего?
– Чтобы присматривать за этим местом.
– А кто его хозяин?
– Это и есть самая странная вещь.
– Я в этом и не сомневался.
– От Дресмундов требуется играть роль хозяев и держать в тайне, что им платят за то, что они там живут и присматривают за ранчо. Им нравится кататься на лыжах и вообще жить как обеспеченные люди. Им все равно, что у этого места такая репутация. Поэтому они никогда ничего не болтали.
– Но почему они рассказали все вам?
– Ну, вы понимаете, люди иногда более серьезно, чем нужно, реагируют на удостоверения ФБР и на некоторые угрозы, – ответил ему Дюваль. – Еще могу сказать, что до позапрошлого года им платил адвокат из Денвера.
– У вас есть его имя?
– Бентли Лингерхолд. Но мне кажется, что он нам не пригодится. Как я уже сказал, еще полтора года назад чеки Дресмундам приходили из трастового фонда «Мемориальный траст Вэйля», с которым работал этот адвокат. У меня был компьютер, и я связался с «Мамой», она проследила этот фонд. Его уже не существует, но записи о нем сохранились. Он управлялся другим трастом, который все еще существует, – «Активный траст Спенсера Гранта».
– Вот так! Боже мой! – воскликнул Рой.
– Потрясающе, да?
– Значит, ранчо все еще принадлежит сыну?
– Да, и он контролирует дела с помощью других людей и фондов. Полтора года назад право собственности было передано от «Мемориального траста Вэйля», которым владеет сын, в оффшорную корпорацию на острове Гранд-Кайман. Это просто рай в Карибском бассейне, где можно не платить налоги и...
– Да, да, я все знаю. Продолжайте.
– С тех пор Дресмунды получают чеки от какой-то компании под названием «Венишмент интернешнл». С помощью «Мамы» я проник в банк Гранд-Каймана, где у компании имеется счет. Я не смог узнать размер этого счета или что-то по поводу разных действий с ним, но мне удалось выяснить, что «Венишмент» контролируется холдинговой компанией, расположенной в Швейцарии, – «Амелия Эрхарт энтерпрайзес». – Рой заерзал на сиденье. Он жалел, что у него не было с собой ручки и блокнота, чтобы зафиксировать все детали. Дюваль добавил: – Родители матери Спенсера Гранта – Джордж и Этель Порт пятнадцать лет назад организовали «Мемориальный траст Вэйля», через полгода после того, как разразился скандал со Стивеном Акбломом. Они через этот траст могли управлять собственностью, и их имена не упоминались в связи с этим трастом.
– Почему они не продали владение?
– Ничего не знаю. Но годом позже они организовали «Активный траст Спенсера Гранта» для мальчика, своего внука. Это было сделано здесь, в Денвере, через Бентли Лингерхолда, сразу после того, как мальчику официально поменяли имя и фамилию. В то же самое время они обязали траст заниматься делами «Мемориального траста Вэйля». Но «Венишмент интернешнл» начал свою работу только полтора года назад, когда дедушка и бабушка уже давно умерли. Поэтому нужно считать, что сам Спенсер основал этот «Венишмент» и что он большую часть своего состояния вывел из США.
– Все началось примерно в то время, когда он начал стирать свое имя из всех файлов, – заметил Рой. – Теперь скажите мне еще кое-что... когда вы говорили об этих трастах и разных оффшорных компаниях, вы упоминали о больших суммах денег, не так ли?
– Да, они действительно значительные, – подтвердил Дюваль.
– Откуда они взялись? Я хочу сказать, что отец был знаменитым...
– Вы знаете, что с ним случилось после того, как он признал себя виновным?
– Расскажите мне.
– Он был осужден на пожизненное заключение в заведении для ненормальных криминальных личностей. У него не было никакой возможности заслужить прощение и освобождение из-под стражи. Он с этим и не спорил, и не посылал прошение о помиловании. Он был абсолютно спокоен с того момента, как его арестовали. Так же он себя вел и во время суда. Никаких вспышек гнева, никаких сожалений.
– Они не имели смысла. Он понимал, что ему ничего не поможет. Он же не сумасшедший!
– Нет? – Дюваль был поражен услышанным.
– Ну, он не отличался иррациональным поведением, он ничего не болтал, не бушевал, или что-то еще. Он понимал, что ему оттуда не выйти. Он реально воспринимал ситуацию.
– Наверное, вы правы. Ну а родители жены объявили его сына законным владельцем всей собственности Акблома. По просьбе Портов суд сразу же разделил ликвидированную собственность, за исключением ранчо, между мальчиком и семьями жертв, где имелись дети погибших или супруг. Попробуйте угадать, каковы были эти суммы?
– Не берусь, – ответил ему Рой.
Он выглянул в иллюминатор и увидел, что парочка местных полицейских идет вдоль вертолета и внимательно его рассматривает.
Дюваль не обратил никакого внимания на ответ Роя. Он продолжал выдавать новые подробности:
– Так вот, деньги поступили от продажи коллекции картин других художников, которой владел Стивен Акблом. Но большую часть суммы составила прибыль от продажи его собственных работ. Тех самых, которые он никогда не хотел продавать. Всего получилось более двадцати девяти миллионов долларов.
– После уплаты налогов?
– Ну, понимаете, цена на его картины подскочила после этого жуткого скандала. Кажется странным, что кто-то захотел повесить у себя дома работы художника, о котором известно такое. Можно было бы предположить, что их никто не станет покупать. Но на рынке картин царило безумие. Цены на картины были «запредельные»!
Рой вспомнил цветные репродукции работ Акблома, которыми он любовался будучи мальчиком, когда стала известна эта история, и про себя не согласился с Дювалем. Работы Акблома были восхитительными. Если бы Рой был в состоянии купить их, он с удовольствием украсил бы дом дюжиной полотен.
Дюваль сказал:
– Все эти годы цены на его картины росли, хотя уже медленнее, чем раньше. Конечно, семейству стоило бы придержать его работы. Но тем не менее мальчику после выплаты налогов осталось четырнадцать с половиной миллионов. Если только он не транжира, то за все эти годы его состояние значительно увеличилось.
Рой вспомнил домик в Малибу, дешевую мебель и ничем не украшенные стены.
– Нет, он жил весьма скромно.
– Вот как? Ну, вы понимаете, его старик жил не так шикарно, как мог бы себе позволить. Он отказывался строить более вместительный дом. Не желал держать слуг. К ним только приходила горничная, и один человек следил за домом и садом, но оба они покидали дом в пять часов. Акблом говорил, что ему нужна спокойная и простая жизнь, чтобы ему не приходилось расходовать впустую свою творческую энергию, – захохотал Гэри Дюваль. – Он просто не желал, чтобы кто-то находился дома ночью и мог поймать его за играми в подвале флигеля.
Мормон-полицейский снова прошел мимо вертолета, глянув через иллюминатор на Роя. Рой помахал рукой.
И полицейские в ответ тоже помахали ему.
Они махали и улыбались.
Дюваль продолжал:
– Очень странно, что жена не обнаружила все гораздо раньше. Он занимался своим «искусством» целых четыре года, пока она не начала его подозревать.
– Она не была художником.
– Что?
– Она не могла даже вообразить что-то подобное. Если она не обладала даром ясновидения... она не стала бы подозревать его без всяких видимых причин.
– Я что-то вас не понимаю. Это же продолжалось целых четыре года. Бог ты мой!
Эти цифры, решил Рой, были совсем неубедительными. Именно слава сделала Стивена Акблома кандидатом в книгу рекордов еще до того, как все узнали о его тайной жизни. В обществе его уважали, кроме того, сыграл свою роль его статус женатого, семейного человека (как правило, киллеры-маньяки были одинокими). Но, безусловно, главным было то, что он применял свой выдающийся талант мучителя для того, чтобы его жертвы могли достигнуть идеальной красоты.
– Но все же почему, – продолжал Рой, – его сын не отказался от этого дома, флигеля и земли? Ведь с ними было связано так много жутких воспоминаний... Он изменил свое имя. Почему же он не избавился от ранчо?
– Странно, правда?
– Если он этого не сделал, почему это не сделали его дедушка и бабушка? Почему они не продали ранчо, пока были его законными опекунами? Почему они не приняли решение вместо него? Ведь их дочь убили именно здесь... почему же они не расстались с этим владением?
– Значит, что-то такое существует, о чем мы не догадываемся, – заметил Дюваль.
– Что вы хотите сказать?
– Должно существовать какое-то объяснение, какие-то причины. Но все равно в этом есть что-то непонятное и неприятное.
– Эта парочка, которая следит за домом...
– Поль и Анита Дресмунд.
– ...они не сказали, приезжает сюда Грант или нет?
– Нет, не приезжает. Они не видели человека с таким шрамом, как у него.
– Тогда кто же контролирует их?
– До позапрошлого года они видели только двух людей, связанных с «Мемориальным трастом Вэйля». Это был адвокат Лингерхолд или кто-то из его служащих. Они дважды в год приезжали сюда, чтобы проверить, в каком состоянии ранчо и отрабатывают ли Дресмунды свое жалованье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Многие люди не подозревают, – продолжал незнакомец, – но в течение десятилетий политики освобождали настоящих и будущих членов Конгресса США от подчинения большинству законов, которые они принимают. Например, конфискация имущества. Если копы застукают сенатора, когда он в своем «Кадиллаке» будет торговать кокаином на школьном дворе, его машину нельзя будет у него забрать, как это сделали с вашим домом. – Гарри решил, что он настолько хорошо загипнотизировал себя, что этот человек в черном был просто видением. – Вы можете судить его за торговлю наркотиками и даже признать его виновным, однако коллеги просто отругают его и выведут из состава Конгресса, постаравшись в то же время вообще не допустить суда. Но в любом случае у него не заберут имущество за то, что он торговал наркотиками или совершил еще хоть двести преступлений.
– Кто вы? – спросил Гарри.
Не обращая внимания на вопрос, незнакомец продолжил своим мягким тихим голосом:
– Политики не платят налоги по социальному страхованию. У них имеется свой собственный пенсионный фонд. Им не нужно брать из этого фонда деньги, чтобы финансировать другие программы, как это случается с вашим фондом социального страхования. Их пенсии никогда не пострадают.
Гарри боязливо осмотрелся, нет ли здесь других машин или людей, которые сопровождали этого человека и теперь наблюдают за ними. Хотя незнакомец не казался ему угрожающим, сама ситуация представлялась неприятной и зловещей. Он почувствовал, что рискует попасть в ловушку, цель которой толкнуть его на какое-нибудь неразумное и ненужное заявление, после чего его можно будет арестовать, судить и посадить в тюрьму.
Это был ничем не обоснованный страх. Еще никто не отменял свободу слова. Нигде больше в мире люди не могли так открыто и честно высказывать свое мнение, как в его стране. То, что с ним случилось, видимо, спровоцировало у него приступ паранойи, с которой ему еще предстояло бороться.
Но, думая так, он все равно боялся что-либо сказать.
Незнакомец говорил:
– Они освободили себя от налогов на развитие здравоохранения, но они собираются навязать их вам. И когда-нибудь вам придется ждать долгие месяцы, чтобы удалить желчный пузырь. Но зато их обслужат по первому требованию. Иногда мы разрешаем самым жадным и завистливым людям управлять нами.
Гарри собрался с силами, чтобы заговорить. Но он лишь смог повторить свой вопрос, чуть многословнее:
– Кто вы и что от меня хотите?
– Я только хочу вам сказать то, о чем вам следует подумать до нашей следующей встречи, – ответил ему человек в черном. Потом он отвернулся и захлопнул капот «Тойоты».
Гарри, глядя в его спину, расхрабрился, сошел с тротуара и схватил его за руку:
– Послушайте...
– Мне нужно ехать, – сказал человек. – Мне кажется, что за нами никто не следит. Но всегда есть один шанс на тысячу. При новейшей технологии вы не можете быть уверены на все сто процентов в отсутствии слежки. Пока вы выглядели человеком, который, увидев, что у водителя какие-то сложности с машиной, подошел и предложил свою помощь. Но, если мы останемся здесь и будем продолжать разговор, тот, кто, возможно, за нами наблюдает, может приблизиться к нам и включить направленные микрофоны. – Он подошел к дверце «Тойоты». – Будьте терпеливы, мистер Дескоте. Просто плывите по течению, плывите по волнам и вы все узнаете.
– Какие волны?
Открыв дверцу, загадочный незнакомец улыбнулся в первый раз.
– Ну-у-у, мне кажется... микроволны, волны света, волны будущего.
Он сел в машину, включил мотор и уехал, оставив Гарри в угнетенном состоянии.
Микроволны. Световые волны. Волны будущего.
Какого черта, что случилось?
Гарри Дескоте повернулся вокруг своей оси и внимательно огляделся. Все было на месте. Небо и земля. Дома и деревья. Газоны и тротуары. Солнечный свет и тени. Но в ткань дня вплелись нити тайны, которых раньше не было. Они темнели и переливались.
Гарри пошел дальше. Но теперь он время от времени оглядывался через плечо.
* * *
Рой Миро пребывал в империи мормонов. После того как он пообщался с полицией Седар-Сити и заместителями шерифа, на что ушло почти два часа, Рой получил столько «приятных» впечатлений, что ему их хватит до первого июля! Он теперь понимал цену улыбки, вежливости и постоянного дружелюбия. Он пользовался подобными обезоруживающими методами в своей работе. Но полицейские-мормоны явно перестарались. Рою уже не хватало холодного равнодушия полицейских Лос-Анджелеса, жестокого эгоизма полицейских из Лас-Вегаса, даже враждебности и неистовости полиции Нью-Йорка.
Его настроение совсем упало, когда он узнал, что «Страж Земли-3» не работает, и уж совсем разозлило Роя известие о том, что украденный вертолет летит низко над землей и две военные установки, которые пытались за ним следить (они были задействованы, как считали военные, по настоятельной просьбе Агентства по борьбе с наркотиками), потеряли вертолет из вида. И не могли снова его отыскать. Беглецы удрали, и только Бог и парочка захваченных пилотов знали, где они находятся в данный момент.
Рой Миро боялся сообщить обо всем Тому Саммертону.
Через двадцать минут должен был появиться вертолет из Лас-Вегаса, но Рой не знал, что ему теперь с ним делать. Оставить его на парковке этого чертова торгового центра, сидеть в нем и ждать, пока кто-то преподнесет беглецов на тарелочке?
Так можно сидеть здесь до будущего Рождества. И эти проклятые мормоны-полицейские будут таскать Рою кофе и пончики и стараться помочь ему скоротать время.
Ему повезло, и он избавился от ужаса навязанного ему безделья, когда из Колорадо позвонил Гэри Дюваль. Рой снова смог продолжать работу по розыску двух беглецов.
Звонок был по «безопасному» телефону со скрэмблером, находившемуся в разбитом вертолете.
Рой прошел в конец кабины и надел наушники.
– Вас не так легко разыскать, – сказал ему Дюваль.
– У нас возникли осложнения, – мрачно ответил Рой.
– Вы все еще в Колорадо? Мне казалось, что к этому времени вы уже должны быть на пути в Сан-Франциско. Меня заинтересовало дело Акблома. Меня всегда интересовали эти убийцы, которые совершали серии убийств. Дамер, Банди и Эд Гейн, с которым это случилось несколько лет назад. Странные и неприятные вещи. Я стал думать, почему сын убийцы связался с этой женщиной?
– Мы все думаем об этом, – ответил ему Рой.
У Дюваля была такая манера – он выдавал небольшими порциями все, что ему удалось узнать.
– Пока я здесь, я решил пролететь из Денвера в Вэйль и заглянуть на ранчо, где все это происходило. Лететь совсем недалеко. Мы больше времени садились и поднимались.
– Вы все еще там?
– На ранчо? Нет, я только что вернулся оттуда. Но я пока в Вэйле. Вы подождите, я вам сейчас расскажу, что я там узнал.
– Да, мне, наверное, придется подождать.
– А-а-а?
– Жду, – ответил ему Рой.
Дюваль или не обратил внимания на иронию, или просто не почувствовал ее. Он продолжал:
– Я получил две информации, которые заинтересуют вас. Информация номер один: как вы думаете, что случилось с ранчо, когда оттуда забрали все тела и Стивен Акблом был приговорен к пожизненному заключению?
– Там поселились монашки-кармелитки, – ответил Рой.
– Откуда вы это знаете? – спросил его Дюваль. Ему даже в голову не пришло, что Рой попытался сострить. – Там нет никаких монашек. На ранчо живут только двое – Поль и Анита Дресмунд. Они живут там целых пятнадцать лет. Все в Вэйле считают, что это место принадлежит им, а они и не спорят. Им сейчас по пятьдесят пять лет. Но они выглядят и живут как люди, которые могли позволить себе оставить работу в сорок лет – именно так они и говорят, или вообще никогда не работали и проживали наследство. Словом, они идеальная парочка для этого.
– Для чего?
– Чтобы присматривать за этим местом.
– А кто его хозяин?
– Это и есть самая странная вещь.
– Я в этом и не сомневался.
– От Дресмундов требуется играть роль хозяев и держать в тайне, что им платят за то, что они там живут и присматривают за ранчо. Им нравится кататься на лыжах и вообще жить как обеспеченные люди. Им все равно, что у этого места такая репутация. Поэтому они никогда ничего не болтали.
– Но почему они рассказали все вам?
– Ну, вы понимаете, люди иногда более серьезно, чем нужно, реагируют на удостоверения ФБР и на некоторые угрозы, – ответил ему Дюваль. – Еще могу сказать, что до позапрошлого года им платил адвокат из Денвера.
– У вас есть его имя?
– Бентли Лингерхолд. Но мне кажется, что он нам не пригодится. Как я уже сказал, еще полтора года назад чеки Дресмундам приходили из трастового фонда «Мемориальный траст Вэйля», с которым работал этот адвокат. У меня был компьютер, и я связался с «Мамой», она проследила этот фонд. Его уже не существует, но записи о нем сохранились. Он управлялся другим трастом, который все еще существует, – «Активный траст Спенсера Гранта».
– Вот так! Боже мой! – воскликнул Рой.
– Потрясающе, да?
– Значит, ранчо все еще принадлежит сыну?
– Да, и он контролирует дела с помощью других людей и фондов. Полтора года назад право собственности было передано от «Мемориального траста Вэйля», которым владеет сын, в оффшорную корпорацию на острове Гранд-Кайман. Это просто рай в Карибском бассейне, где можно не платить налоги и...
– Да, да, я все знаю. Продолжайте.
– С тех пор Дресмунды получают чеки от какой-то компании под названием «Венишмент интернешнл». С помощью «Мамы» я проник в банк Гранд-Каймана, где у компании имеется счет. Я не смог узнать размер этого счета или что-то по поводу разных действий с ним, но мне удалось выяснить, что «Венишмент» контролируется холдинговой компанией, расположенной в Швейцарии, – «Амелия Эрхарт энтерпрайзес». – Рой заерзал на сиденье. Он жалел, что у него не было с собой ручки и блокнота, чтобы зафиксировать все детали. Дюваль добавил: – Родители матери Спенсера Гранта – Джордж и Этель Порт пятнадцать лет назад организовали «Мемориальный траст Вэйля», через полгода после того, как разразился скандал со Стивеном Акбломом. Они через этот траст могли управлять собственностью, и их имена не упоминались в связи с этим трастом.
– Почему они не продали владение?
– Ничего не знаю. Но годом позже они организовали «Активный траст Спенсера Гранта» для мальчика, своего внука. Это было сделано здесь, в Денвере, через Бентли Лингерхолда, сразу после того, как мальчику официально поменяли имя и фамилию. В то же самое время они обязали траст заниматься делами «Мемориального траста Вэйля». Но «Венишмент интернешнл» начал свою работу только полтора года назад, когда дедушка и бабушка уже давно умерли. Поэтому нужно считать, что сам Спенсер основал этот «Венишмент» и что он большую часть своего состояния вывел из США.
– Все началось примерно в то время, когда он начал стирать свое имя из всех файлов, – заметил Рой. – Теперь скажите мне еще кое-что... когда вы говорили об этих трастах и разных оффшорных компаниях, вы упоминали о больших суммах денег, не так ли?
– Да, они действительно значительные, – подтвердил Дюваль.
– Откуда они взялись? Я хочу сказать, что отец был знаменитым...
– Вы знаете, что с ним случилось после того, как он признал себя виновным?
– Расскажите мне.
– Он был осужден на пожизненное заключение в заведении для ненормальных криминальных личностей. У него не было никакой возможности заслужить прощение и освобождение из-под стражи. Он с этим и не спорил, и не посылал прошение о помиловании. Он был абсолютно спокоен с того момента, как его арестовали. Так же он себя вел и во время суда. Никаких вспышек гнева, никаких сожалений.
– Они не имели смысла. Он понимал, что ему ничего не поможет. Он же не сумасшедший!
– Нет? – Дюваль был поражен услышанным.
– Ну, он не отличался иррациональным поведением, он ничего не болтал, не бушевал, или что-то еще. Он понимал, что ему оттуда не выйти. Он реально воспринимал ситуацию.
– Наверное, вы правы. Ну а родители жены объявили его сына законным владельцем всей собственности Акблома. По просьбе Портов суд сразу же разделил ликвидированную собственность, за исключением ранчо, между мальчиком и семьями жертв, где имелись дети погибших или супруг. Попробуйте угадать, каковы были эти суммы?
– Не берусь, – ответил ему Рой.
Он выглянул в иллюминатор и увидел, что парочка местных полицейских идет вдоль вертолета и внимательно его рассматривает.
Дюваль не обратил никакого внимания на ответ Роя. Он продолжал выдавать новые подробности:
– Так вот, деньги поступили от продажи коллекции картин других художников, которой владел Стивен Акблом. Но большую часть суммы составила прибыль от продажи его собственных работ. Тех самых, которые он никогда не хотел продавать. Всего получилось более двадцати девяти миллионов долларов.
– После уплаты налогов?
– Ну, понимаете, цена на его картины подскочила после этого жуткого скандала. Кажется странным, что кто-то захотел повесить у себя дома работы художника, о котором известно такое. Можно было бы предположить, что их никто не станет покупать. Но на рынке картин царило безумие. Цены на картины были «запредельные»!
Рой вспомнил цветные репродукции работ Акблома, которыми он любовался будучи мальчиком, когда стала известна эта история, и про себя не согласился с Дювалем. Работы Акблома были восхитительными. Если бы Рой был в состоянии купить их, он с удовольствием украсил бы дом дюжиной полотен.
Дюваль сказал:
– Все эти годы цены на его картины росли, хотя уже медленнее, чем раньше. Конечно, семейству стоило бы придержать его работы. Но тем не менее мальчику после выплаты налогов осталось четырнадцать с половиной миллионов. Если только он не транжира, то за все эти годы его состояние значительно увеличилось.
Рой вспомнил домик в Малибу, дешевую мебель и ничем не украшенные стены.
– Нет, он жил весьма скромно.
– Вот как? Ну, вы понимаете, его старик жил не так шикарно, как мог бы себе позволить. Он отказывался строить более вместительный дом. Не желал держать слуг. К ним только приходила горничная, и один человек следил за домом и садом, но оба они покидали дом в пять часов. Акблом говорил, что ему нужна спокойная и простая жизнь, чтобы ему не приходилось расходовать впустую свою творческую энергию, – захохотал Гэри Дюваль. – Он просто не желал, чтобы кто-то находился дома ночью и мог поймать его за играми в подвале флигеля.
Мормон-полицейский снова прошел мимо вертолета, глянув через иллюминатор на Роя. Рой помахал рукой.
И полицейские в ответ тоже помахали ему.
Они махали и улыбались.
Дюваль продолжал:
– Очень странно, что жена не обнаружила все гораздо раньше. Он занимался своим «искусством» целых четыре года, пока она не начала его подозревать.
– Она не была художником.
– Что?
– Она не могла даже вообразить что-то подобное. Если она не обладала даром ясновидения... она не стала бы подозревать его без всяких видимых причин.
– Я что-то вас не понимаю. Это же продолжалось целых четыре года. Бог ты мой!
Эти цифры, решил Рой, были совсем неубедительными. Именно слава сделала Стивена Акблома кандидатом в книгу рекордов еще до того, как все узнали о его тайной жизни. В обществе его уважали, кроме того, сыграл свою роль его статус женатого, семейного человека (как правило, киллеры-маньяки были одинокими). Но, безусловно, главным было то, что он применял свой выдающийся талант мучителя для того, чтобы его жертвы могли достигнуть идеальной красоты.
– Но все же почему, – продолжал Рой, – его сын не отказался от этого дома, флигеля и земли? Ведь с ними было связано так много жутких воспоминаний... Он изменил свое имя. Почему же он не избавился от ранчо?
– Странно, правда?
– Если он этого не сделал, почему это не сделали его дедушка и бабушка? Почему они не продали ранчо, пока были его законными опекунами? Почему они не приняли решение вместо него? Ведь их дочь убили именно здесь... почему же они не расстались с этим владением?
– Значит, что-то такое существует, о чем мы не догадываемся, – заметил Дюваль.
– Что вы хотите сказать?
– Должно существовать какое-то объяснение, какие-то причины. Но все равно в этом есть что-то непонятное и неприятное.
– Эта парочка, которая следит за домом...
– Поль и Анита Дресмунд.
– ...они не сказали, приезжает сюда Грант или нет?
– Нет, не приезжает. Они не видели человека с таким шрамом, как у него.
– Тогда кто же контролирует их?
– До позапрошлого года они видели только двух людей, связанных с «Мемориальным трастом Вэйля». Это был адвокат Лингерхолд или кто-то из его служащих. Они дважды в год приезжали сюда, чтобы проверить, в каком состоянии ранчо и отрабатывают ли Дресмунды свое жалованье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71