– Да ладно вам! И все-таки, что это?
– Возможно, дамские духи? Хотя, моя жена такими точно не пользуется.
– Может, духи, а может, и крыса сдохла… - задумчиво проговорил Лебедев. - Если хотите, у меня есть только одно объяснение…
– Да-да, прошу вас… - бросил Ванзаров, осматривая прихожую.
Сразу бросалось в глаза, что в ней не было самого главного - одежды и обуви. Пустые крючки широкой настенной вешалки. Пустой ящик для галош и ботинок. Даже ни одной шляпы! Только пара домашних туфель сиротливо жалась к стене.
– …Возможно, именно так пахнет сома, - просто сказал эксперт.
– Так давайте ее хоть найдем что ли! - Ванзаров похлопал в озябшие ладони. - Кстати, как она может выглядеть? В чем хранится?
– Откуда я могу знать, как выглядит сома? - вздохнул Лебедев. - По всей видимости, она представляет из себя жидкость, налитую в какую-нибудь стеклянную емкость! И кстати, не забудьте поискать дневники, раз уж записную книжку утопили.
Ванзаров предложил разделить усилия. Он возьмет на себя кухню, Лебедев - спальню. А встретятся они в кабинете профессора.
Кухня сияла такой же пустотой, как и прихожая. На массивной плите не было и следа готовки. Крышка самовара белела слоем пыли. Ни вязанки дров, ни даже засохшей корочки хлеба.
Сыщик раскрыл верхние створки массивного дубового буфета. На полках, как в склепе, покоились груды тарелок и пустых кастрюль. Ножи и вилки горкой лежали в серебряной корзинке для сладостей.
Родион Георгиевич заглянул в нижние секции. Там обитала кухонная утварь, которой, судя по всему, не пользовались очень давно. Ни одной банки с сахаром или мукой. Ни щепотки соли. Даже спичек нет. Видно, с тех пор, как профессор выгнал глухонемую прислугу, у него никто не готовил. Ванзаров заглянул в мусорное ведро, но и оно, к удивлению, оказалось пустым. Откуда же тогда идет этот странный запах?
Внимание Ванзарова привлекли царапины на досках пола. Как будто здесь долго стояла массивная вещь. Судя по всему, ее недавно вывезли. Сыщик на глаз прикинул размеры. Они соответствовали большому деревенскому сундуку, который мог уехать вместе с кухаркой, когда профессор дал ей расчет.
Хлопнула дверь, и Лебедев заглянул на кухню.
– Ну как, нашли улики? - спросил он.
– Здесь нет даже тараканов. Сомневаюсь, что у профессора была эта пресловутая сома. А у вас как дела?
Оказалось, что Лебедев нашел в спальне только идеальную чистоту. Постель аккуратно застелена. Шторы задернуты. На прикроватной тумбочке ни одной скляночки с лекарством, что, учитывая состояние здоровья профессора, было довольно странно. Ни халата, ни ночной рубашки, ни колпака. И даже платяной шкаф был необъяснимо пустым.
– Что ж, Аполлон Григорьевич, пойдемте в гостиную…
Гостиной профессору служила маленькая квадратная комната с круглым столом посередине. Даже в дешевых гостиницах принято вешать на стены картинки. Здесь же лишь правильные пятна на темно-зеленых выцветших обоях говорили о том, что когда-то Серебряков держал на стенах памятные фотографии. Но они бесследно исчезли. В гостиной не нашлось ни одной вазочки, ни одной безделушки, придающей уют дому. Хуже, чем в казарме. Только четыре мягких стула вокруг стола, небольшой диванчик и две пустые консоли. Большую часть гостиной занимал еще один буфет. У профессора явно была страсть к массивной мебели.
Глядя на такую пустыню, Лебедев потерял интерес к поиску.
– Боюсь, Родион Георгиевич, нас кто-то опередил, - сказал он, так и не перешагнув порога гостиной. - Кто-то основательно вычистил здесь все.
Ванзаров хоть и согласился с Лебедевым, но распахнул верхние створки буфета. Внутри сонно пылились пустые чашки и бокалы. Несколько вазочек для пирожных.
Лишь привычка доводить все до конца заставила сыщика заглянуть в нижнюю часть буфета, туда, где обычно хозяйки хранят скатерти.

13

– Аполлон Григорьевич, посмотрите-ка на это! - тихо проговорил Ванзаров.
Лебедев заглянул за дверцу.
– Она? - только и спросил сыщик.
Эксперт вытащил новую льняную домотканку, которая лежала поверх стопки белых накрахмаленных скатертей. Он потер материал в пальцах, посмотрел на свет и, растянув, внимательно изучил узор, вышитый по краю красными нитками:
– На сто процентов я вам скажу только после анализа материала, но девяносто восемь могу дать сейчас: одна и та же домотканка!… Ай да профессор, ай да сукин сын!
Ванзаров внимательно осмотрел стопки чистых «столешниц», как называла скатерти его бабушка Зинаида Кирилловна. Он быстро перебрал твердые пласты белой материи и вновь аккуратно сложил их.
– А вы говорили, что Серебряков невиновен! - Лебедев по-прежнему изучал домотканку. - Оказывается, старик был хитер, даже перед смертью такой спектакль разыграл. Теперь понятно, почему он решил наложить на себя руки.
– Нет, не понятно, - твердо сказал Ванзаров.
– То есть как? Вы хотите сказать, что вот эта улика не выдает его с ног до головы?
– Более того, подтверждает его невиновность!
– Ну, знаете! - хмыкнул Лебедев. - Да если бы он был жив, то после предъявления такой находки уже писал бы признательные показания!
– Вы ошибаетесь, - с тоской сказал Ванзаров. - Я вам потом все объясню. Продолжим поиски. Я в кабинет, а вы, Аполлон Григорьевич, положите домотканку на место.
Лебедев пожал плечами, совершенно не понимая Родиона Георгиевича.
В кабинете Серебрякова сыщика встретили существенные изменения. На зеленом протертом сукне стола остались только письменный прибор и настольная лампа. Ни одной бумажки. Ни одной записки. Исчезла даже амфора, которую он запомнил с первого раза. Кто-то очень тщательно собрал все до единой бумажки.
Ванзаров дернул ящик стола. Он был девственно пуст. Испарилась фотография, запечатлевшая профессора и его спутниц.
Лебедев вошел в кабинет и уселся на стул с высокой резной спинкой.
– Вы, Родион Георгиевич, необычный человек! Сколько я с вами работаю, не перестаю удивляться вашей интуиции. Но иногда она ставит меня в тупик.
– Можем добавить к списку исчезнувших вещей все записи профессора. - Ванзаров погладил матерчатую поверхность стола, сосредоточенно думая о сюрпризе, который преподнесла квартира. Он будто не услышал вопроса эксперта. - Чисто сработано… Даже капкан нам оставили… Домотканку подложили…
– Если сома и была, то ее уже нет. Во всяком случае, здесь, - Лебедев окинул кабинет взглядом и решительно поднялся. - Не пора ли нам покинуть сей милый уголок?
В квартире профессора действительно было нечего больше делать.
Ванзаров обвел взглядом книжные стеллажи.
Серебряков содержал домашнюю библиотеку в образцовом порядке. Книги были распределены строго по темам. На самом верху - органическая и неорганическая химия. Следующие две полки - оккультизм и магия. Ниже находились алхимические трактаты. Еще ниже были собраны труды по мифологии и древние тексты в немецких и английских переводах. Потом шла полка, посвященная биологии растений. И в самом низу теснились труды по медицине, включая роскошные атласы по анатомии.
Родион Георгиевич читал названия на немецком, французском и английском языках. Кое-как разбирал латынь. Но попадались корешки с затейливой арабской вязью и орнаментами хинди.
Ничего особенно во всем этом не было. За исключением того, что сыщик не заметил ни одного романа.
В дверях вежливо, но настойчиво кашлянул Лебедев. Не обращая внимания на нетерпеливого эксперта, Ванзаров стал еще раз придирчиво осматривать библиотеку.
И вдруг на одной из полок, между «Tresor de Philophie, ou original de Desir Desire» («Книга прачек») Николя Фламеля и «De Alchimia» Альберта Великого, он заметил корешок книги, которой, по логике, здесь не могло быть.
На томе золотыми буквами горело слово: «Faust».
Ванзаров протянул руку к немецкому изданию Гете середины прошлого века. Он раскрыл книгу на гравюре первого появления Мефистофеля. Коварный искуситель предлагал Фаусту все богатства мира за его душу.
Лебедев, окончательно потерявший терпение, подошел к сыщику, который ни с того ни с сего принялся разглядывать иллюстрации.
– Публичная библиотека еще открыта, можете успеть! - язвительно заметил эксперт.
Ванзаров захлопнул книгу. Дело было не в ней. Он пригнулся и посмотрел в щель между книгами.
– Аполлон Григорьевич, посмотрите, что там? - вежливо попросил Ванзаров.
Лебедев нагнулся.
– Разрази меня гром! - вдруг воскликнул эксперт, прищурившись. - Там, кажется, какая-то дверца!

14

Они быстро сняли с полки все книги. В заднюю стенку книжного шкафа был аккуратно вмонтирован металлический круг, в центре которого находилось пять колесиков кодового замка с латинскими буквами на каждом делении.
Лебедев удовлетворенно присвистнул.
– Вот это профессор! И мало того, что сейф устроил, еще и затейливый рисунок на нем изобразил. Ничего не напоминает?
Родион Георгиевич подумал, что стал встречать пентакли слишком часто.
– Судя по всему, наш профессор был просто без ума от пентаклей, - Лебедев, наклоняя голову, рассматривал звезду. - А вы теперь, Родион Георгиевич, знаете про пентакли все, благодаря нашему доброму барону фон Шуттенбаху. Вот и применяйте знания!
Ванзаров прикинул, что эксперт может быть и прав. Серебряков наверняка придумал код, связанный с магией пентакля.
– Ну, что там говорил барон, вспоминайте! - не унимался Лебедев.
Как не было стыдно Родиону Георгиевичу, но он вынужден был признаться, что барон наговорил столько всего про имена ангелов, мистические планеты и еврейские буквы на концах лучей, что в голове все перепуталось.
– Ладно! Не может все время так везти. И домотканку найми, и сейф, - Лебедев поднял с пола походный чемоданчик. - Значит, вернемся в следующий раз. С бароном или слесарем. Один из них точно откроет!
Ванзаров представил, как разважничается барон, если его попросить о помощи. Нет, подобное исключено. Если фон Шуттенбах откроет сейф, то разболтает об этом на весь город. Родион Георгиевич понял, что у него остался единственный шанс.
Задержав дыхание, сыщик набрал на вращающихся колесиках пять букв.
Внизу книжного шкафа что-то щелкнуло, и часть нижней полки уехала в сторону, открывая потайное пространство.
– Волшебник! - без тени шутки произнес пораженный Лебедев. - Скажите, что за слово? Как вы догадались?
– Я подумал, что шифр, который профессор Серебряков мог оставить на пентакле… - тихо произнес Ванзаров, - это «Faust»!
– Но почему?! Как вам пришла эта мысль?
– Профессор считал себя Фаустом! - серьезно ответил Ванзаров.
Потайная ниша оказалась неглубокой. Родион Георгиевич лег на пол и обшарил ледяные стенки. Он вытащил из темного чрева железную подставку для лабораторных пробирок с шестью хрустальными флакончиками.
Лебедев внимательно осмотрел каждый из них. Граненое стекло, как лупа, увеличивало внутренности флакончиков - чистые и пустые. Подставив к свету последний, шестой, эксперт радостно вскрикнул.
– Ага! Поздравляю! Мы ее нашли!
– Вы думаете, это и есть сома? - Ванзаров сощурился, рассматривая капельку густой зеленоватой жидкости, каким-то чудом оставшейся на дне флакона.
– А вы думаете, это вишневая настойка, которую профессор запирал в сейф?! - Лебедев довольно хмыкнул. - Нет, это - она! Теперь-то я все узнаю!
Криминалист с усилием выдернул стеклянную пробку, затыкавшую флакончик, и осторожно приблизил нос к открытому горлышку.
– Необычный запах… Вроде знакомый, а не пойму, что это.
Лебедев сунул флакончик под нос Ванзарову.
Сыщик сразу отпрянул. Запах оказался едким и тяжелым. Родион Георгиевич с удивлением наблюдал, как Лебедев вновь и вновь спокойно нюхает ужасную гадость. Неужели эта зеленая, мутная жидкость и есть сома? Неужели именно она стала причиной двух смертей?
В коридоре звякнул колокольчик.
Лебедев с Ванзаровым невольно переглянулись. На лестнице остался дежурный филер, мимо которого нельзя пройти незамеченным. А может быть, это Уварова? Или еще одна, холодная красавица с фотографии? Ванзаров всегда оставлял личное оружие в сейфе рабочего кабинета и теперь об этом сильно пожалел.
Эксперт и сыщик подкрались к двери. Над их головами еще раз зашелся звоном колокольчик.
– Кто там? - громко крикнул Родион Георгиевич, готовый к любой неожиданности.
– Господин Ванзаров, - раздался за дверью приглушенный голос филера. - Срочное сообщение!
Лебедев немедленно щелкнул замком. Ерохин опять галантно прикоснулся к котелку.
– Только что господин Джуранский прислал городового. Велел передать: телефонировали из ресторана «Медведь» - англичанин появился!

15

Гостей знаменитого ресторана «Медведь» встречало чучело громадного топтыгина, который, судя по размеру, приходился дальним родственником мамонту. Мишка держал в лапах серебряный поднос с полуштофом и хрустальной заздравной рюмкой. В «Медведе» играл большой оркестр, в двух общих залах и тридцати отдельных кабинетах помещалось почти триста столов, и с осени до весны, когда сезон был открыт, жизнь здесь била ключом. Публика любила заведение ресторатора Игеля за хорошую кухню, умеренные цены и вольный дух.
В этот вечер оркестр играл «На сопках Маньчжурии», гости пили за победу русского оружия и оплакивали пропавшую жизнь, предчувствуя скорое прощание с вишневыми садами. А за одним из крайних столиков сидел мрачный Джуранский.
Ротмистр поднялся навстречу вбежавшим в зал сыщику и криминалисту.
– В пятом нумере, уже минут сорок пять… - доложил он.
– Дама с ним? - сразу спросил Ванзаров.
– Нет, только англичанин. Будем ждать?
– Будем действовать, - Ванзаров оглянулся на окружающие столики. - Мы с господином Лебедевым пойдем в кабинет, а вы оставайтесь здесь. Если наша красавица появится, дайте ей войти и сразу перекрывайте выход. И будьте осторожны!
– Никуда она не денется… - зло проговорил Джуранский. - Я на входе двух филеров поставил.
У двери с цифрой «5» сыщик остановился и прислушался. Кажется, в кабинете тихо. Родион Георгиевич попросил Лебедева немного подождать в коридоре и легонько постучал в деревянную панель, как это сделал бы официант.
– Та? - распевно растягивая букву «а», спросил мужской голос.
Ванзаров резко нажал дверную ручку.
В уютном кабинете, украшенном в русском стиле, горела лишь одна настольная лампа. Худощавый англичанин согнулся к столу, как будто получил рану в живот. Увидев вошедшего, он удивленно поднял брови, и его лицо, с острым подбородком и сломанным носом, выразило резкое недовольство.
– Господин Браун! Позвольте выразить мое глубочайшее почтение! - произнес сыщик с поклоном.
Мужчина прищурился.
– Ви кто? - глухо спросил он.
– Позвольте представиться: Ванзаров Родион Георгиевич! Коллежский советник, - сказал сыщик и еще раз поклонился. - Я большой почитатель вашего спортивного таланта и, когда узнал, что вы здесь, решил выразить свое полное почтение!
– Спасьибо, но я не могу вас пригласит. Я зду госьтья. - Казалось, каждое слово дается Брауну с трудом.
Боксер явно был болен. Под глазами образовались большие синяки, а кожа имела нездоровый сероватый оттенок. Было видно, что англичанин держится из последних сил. Трудно поверить, что этот вялый человек и тот стремительный боец, который отправлял в нокаут соперников в первом раунде, одно и то же лицо. Ведь на последнем турнире города, который проходил еще в декабре, Браун одержал в полуфинале блестящую победу над самим Эдуардом Лусталло. С того момента прошло от силы недели три. А сейчас, казалось, в любую секунду чемпион может упасть в обморок.
На столе, накрытом на две персоны, стоял полупустой фужер с водой. Значит, за час ожидания, Браун отпил лишь несколько глотков воды.
– Может быть, вам нужна медицинская помощь? - заботливо спросил Ванзаров.
Браун вымученно улыбнулся.
– Спасьибо, мне не помозет, прошу вас уйти…
Родион Георгиевич почувствовал, что пора открывать карты. И играть ва-банк. Дама, судя по всему Уварова, сильно задерживается. Возможно, она не придет. И другого шанса допросить Брауна у него может и не быть. И Ванзаров пошел в атаку:
– Та, кого вы ждете, очень опасна. Я бы советовал быть с ней крайне осторожным.
Браун открыл рот. Сыщик воспользовался его замешательством и сел за стол.
– Ваша знакомая, возможно, причастна к двум убийствам.
– Кто ви? - шепотом спросил Браун.
Ванзаров, не раздумывая, решил сказать правду.
– Я чиновник особых поручений сыскной полиций. Я знаю, что не имею права вести официальные беседы с лицом, обладающим дипломатической неприкосновенностью, но я искренне хочу помочь вам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36