У них...
- А-ну хорошенько вспомни, может, еще что-нибудь в кошельке было кроме денег и билета?
- Так вы ж это... только про документы спрашиваете...
- Значит, что-то еще было?
- Бумажечка там еще одна маленькая была.
- Где она? - воспрянул с вопросом Тулаев.
- Я ее выкинула. В урну. На какой-то остановке.
- На какой?
- Не помню.
- А что было написано на бумажечке?
- Так вы у брата это... спросите, - недоуменно ответила женщина.
- Ему это как раз и нужно узнать. Он записал и забыл. А ты...
- Я ничего не помню. Зачем мне это было нужно?
- Совершенно ничего не помнишь?
- Ну, там в начале только было имя...
- Какое?! - вскрикнул Тулаев, перепугав даже никогда не пугающегося амбала.
- Звериное какое-то...
- Таких имен нету, - веско произнес сержант.
- Есть! - зло ответила ему женщина. - Даже у одного писателя есть! Только я не помню, у какого...
- Лев? - кажется, догадался Тулаев.
- Точно, гражданин начальник! Так и было записано: "Он - Лев."!
- На. - Протянул Тулаев бумагу и ручку. - Точно запиши. До точечки.
Он посмотрел на ее дрожащие пальцы и с удивлением отметил, что она и вправду написала все с точечкой на конце.
- А эта точка? - спросил он. - Она там была?
- Была, гражданин начальник. Я ее запомнила потому, что точка больно жирная была.
- Может, еще что-нибудь вспомнишь? - почти взмолился Тулаев.
- Не-ет, - жалобно пропела женщина.
Она готова была придумать любые слова, но предыдущие, о Льве, были правдой, и ложь как-то не ложилась рядом с ними.
- Так как бы это... что? - все-таки получился вопрос у амбала.
- Что? - не понял Тулаев.
- Ну это...
Грязь, скатавшаяся до плотности грифеля, надоела и амбалу.
Он швырнул ее под ноги. На шее воспоминанием о ней алела полоска.
- Ну, это... все уже?.. Или как?..
- У меня вопросов нет, - начал приглаживать растрепавшиеся редкие волосенки Тулаев.
- Так это... ну, мы пойдем? - посмотрел на сержанта
повеселевший амбал.
- А-а, вот еще! - встрепенулся Тулаев. - А где этот билет?
- Я-а... я-а выкинула его... в урну...
Иного ответа Тулаев и не ожидал. Стоило ли взбудораживать
"лужу" своим ошалелым бегом, чтобы узнать о такой ерунде,
как билет в Мурманск? А может, это не ерунда?
Взгляд Тулаева упал на пальцы сержанта, которые не хуже
кольца наручников удерживали побелевшее запястье женщины.
- Отпусти ее, - тихо произнес он. - Она мне больше не
нужна.
_
35
- "Спар-так" - чем-пи-он!" "Спар-так - чем-пи-он!" - под нещадные хлопки ладоней поддерживали своих любимцев красно-белые "фэны".
Поднимаясь мимо них по проходу между секторами, Межинский оглянулся и очень удивился тому, как "фэны" умудряются еще что-то высмотреть на поле. С этой высоты игроки выглядели не крупнее ногтя на мизинце, а уж полет мячика и вовсе нельзя было проследить. Впрочем, "фэны" по его наблюдению скорее балдели от себя, чем от игры, потому что громче всего кричали совсем не тогда, когда атаковал "Спартак".
За шпалерали бело-красных шарфов Межинский высмотрел худощавую фигурку Бухгалтера, продвинулся к нему вдоль длинного ряда скамеек и с удовольствием отметил, что подчиненный встал при его появлении. Поздоровавшись, он сел, молча разрешив Бухгалтеру сделать то же самое.
- А тяжело, наверное, гонять мяч в такую жару? - пожалел футболистов Межинский.
- Это их работа, Виктор Иванович.
- Вообще-то да. Физический труд, можно сказать.
Межинский щелкнул замками дипломата, вынул из него спасительную пластиковую бутылку ключевой воды и пил до тех пор, пока не ощутил, что взмокла и стала неприятной спина.
- Не хочешь? - протянул бутылку Бухгалтеру.
- Спасибо, Виктор Иванович. Я к жаре привычный. Все-таки родом с юга России.
- А в Сибирь-то как занесло? - спросил Межинский, хотя и без этого неплохо знал анкетные данные подчиненного.
- После службы. Я же из села родом, а тут жизнь в городе засветила. Наверное, такая у нас, сельских, природа, что все в город стремимся. Сами не знаем зачем, а стремимся... Вот посмотрите, Витор Иванович, - разжал он пальцы.
На сухой узкой ладони лежали три заколки для галстука. Одна явно была если не чисто золотой, то с позолотой. Межинский взял ее первой, посмотрел на камушек, вделанный внутрь заколки, и со стеснением спросил:
- Сколько я должен?
- Это подарок, - покраснев, ответил Бухгалтер.- Гонконгский товар.
- А немецких нет?
- Понимаете, Виктор Иванович, на Западе заколки для галстука сейчас не в моде. Считается правилом хорошего тона, если галстук болтается туда-сюда на ветру. Как язык. Ну, и вроде как признак свободного мужчины. Поэтому Запад их мало производит. А вот азиаты клепают все подряд: и что модно, и что немодно. Работают, как роботы.
- Значит, подарок? - переспросил Межинский.
- Да-да, берите, Виктор Иванович. Как что новое поступит, я сообщу. Мои орлы здорово сейчас разворачиваются.
- Черный капитал всегда стремится стать белым. То есть
легальным.
Красные и синие точки сместились в правую половину поля. Мяч белой крошкой метался по дуге вдоль линии красных, но никто из них съедать его не хотел. Синие пытались у них эту крошку отобрать, но у них ничего не получалось. "Фэнам" понравилась перепасовка, и они начали хором считать передачи: "...Де-сять! Один-надцать! Две-надцать! Три-на..." В этот момент мяч скользнул между двух синих точек. Метнувшийся в прорыв спартаковец успел к белой крошке и мягко прокинул ее мимо вратаря.
- Го-о-ол!!! - вскинулись шарфы, закрыв все поле.
Межинский привстал, чтобы посмотреть повтор гола, но повтора почему-то не было. Он удивленно посмотрел на сбившихся в одно красное пятно спартаковцев, и ему стало грустно. Он так долго привык смотреть футбол по телевизору, что без повторов его даже и не мыслил. В жизни все оказывалось скучнее и неинтереснее.
- Как там твои? - сев, решил отвлечься от неприятных ощущений натурального футбола Межинский. - Элементов подозрительности не замечал?
- Вроде нет... Легенда работает.
- Дай-то Бог. Новости какие-нибудь есть?
Он разжал ладонь, в которой катались намокшие заколки, и, глядя на них, почему-то подумал, что новостей будет три. Хотя, возможно, не в заколках дело, а в жизненном опыте и чутье. Еще когда Бухгалтер позвонил ему и назначил встречу на стадионе, он чувствовал, что есть важные сведения. Впрочем, сообщение о том, что дополнительных данных нет, тоже можно считать новостью.
- Что? - не расслышал под крик "фэнов" Бухгалтер. - А-а, по американке?.. Лобненские группировки ничего не знают. Возможно, письмо в Лобне оказалось случайно. А по Миусу есть кое-какие подробности...
- Любопытно.
- Первая "ходка" у него случилась в семнадцать лет. Он учился на первом курсе военно-морского училища и, находясь в карауле на посту с оружием, покинул территорию училища. Перелез забор, переоделся в спортивный костюм в квартире своей подруги - благо, что жила она совсем рядом - и прямо с автоматом пошел бомбить квартиры. Это было еще в конце правления Брежнева. Тогда на ночные звонки люди двери открывали без особой опаски. В общем, он совершил ограбления в трех квартирах, отобрал золото, другие ценности, а также денег где-то на тысячу рублей и уже собирался в обратный путь, но тут ему встретилась милицейская патрульно-постовая группа. Миус пытался убежать, но его догнали. Он оказал сопротивление. В общем, один сержант так и остался инвалидом на всю жизнь. Миуса судили за воинские преступления и дали срок, при котором он после колонии-"малолетки" сразу попал на "взросляк".
- Понятно, - кивнул Межинский.
Эту историю он уже слышал от Тулаева, перекопавшего тома уголовного дела Миуса, и ничего здесь не было новостью. Заколки упали на дно дипломата. Межинский пристально посмотрел на воду, колышущуюся на дне бутылки, но пить не стал. Спина все еще казалась облитой клеем.
- То, что я рассказал, официальная версия суда,
продолжил Бухгалтер. - Но есть еще и неофициальная. Ее мне "продал" авторитет, сидевший с Миусом в одной зоне. В свое время этот мужик так натерпелся от Миуса, что известие о его "вышаке" отметил в ресторане.
- Надо же! - удивился Межинский.
- Так вот он говорит, что Миус шел на дело не один. Он подговорил еще двух-трех курсантов. Они, правда, в карауле не стояли, а спокойно спали в казарме, но к назначенному сроку встали, оделись, выбрались из казармы, перелезли забор училища и соединились в группу с Миусом.
Межинский поставил дипломат на цемент трибуны. Заколки
звякнули, напомнив о себе. Новости все-таки появились.
- При налетах они, скорее всего, стояли на шухере. Но когда
их засекли милиционеры, в страхе разбежались.
- Значит, Миус все-таки дрался один?
- Да, один. Тут не прикопаешься. Но на суде Миус о своих подельниках не проронил ни слова. Они так и остались в училище.
- Прям Робин Гуд! - не сдержался Межинский.
- Судя по характеру, вряд ли.
- А вот ты сказал "двух-трех"... Это как понять?
- Авторитет не помнит. Но, говорит, они уже все достигли определенных высот по службе на флоте.
- Ну, Миус тоже немалую карьеру сделал. На его уровне, конечно.
Перед ними опять взлетели ввысь шпалеры красно-белых шарфов. Значит, второй гол они так и не увидели. А теперь можно было и не вставать. Повторов и стоп-кадров в жизни не существует.
- Да нет, - не согласился с собой Межинский.
Существует.
Где-то в архивах военно-морского училища хранились списки курсантов из группы Миуса, и если хорошо покопаться и опросить людей, то кое-кто и вспомнит бывших друзей смертника.
- Что вы сказали? - не расслышал Бухгалтер.
- Это я так. В порядке бреда. А что по Заку?
- Не очень много. Куда он исчезал из Москвы и что делал в последние недели, я так и не узнал. А вот из прошлого...
- Опять прошлое, - под нос себе недовольно сказал Межинский.
- Зак служил лейтенантом в спецназе тогда еще Западной группы войск...
- В Германии, значит, - понял Межинский.
- Так точно, в Германии. Во время прыжков с парашютом повредил позвоночник, долго лежал в госпитале. Там ему по ошибке сделали укол уже использованной иглой, заразили туберкулезом. Из армии был списан вчистую. Выходное пособие получил мизерное. Приехал в Москву к брату, который к тому времени уже обосновался и даже имел небольшую группку "быков". Миус кормился рэкетом. Он дал Заку деньги, помог выплыть.
- Значит, он должен Миусу по гроб жизни, - продолжил Межинский.
А Тулаев доложил, что Зак ненавидит брата, и судьба смертника его не интересует. Конечно, в жизни немало коварства, и удивляться ничему не нужно, но все же...
- Зак до сих пор нигде не работает, - продолжил Бухгалтер. - Числится на бирже и получает какое-то маленькое пособие. Образ жизни ведет замкнутый. Машины не имеет. Явных контактов я не засек, да, честно говоря, у меня не было времени заниматься им вплотную.
- Ладно. Это мы сами, - согласился Межинский. - У тебя все?
Заколок было три. Новостей, если считать по-крупному, две. Ногой Межинский двинул дипломат, и заколки отозвались тоненькими голосками. Такой звук издает колокольчик, до которого очень далеко.
- Есть один странный сигнал, - тише, чем обычно, сказал Бухгалтер. - В одном из областных городов создано новое охранное агентство. Очень жесткий отбор. Агентству нужны лишь опытные спецназовцы. Тестовая проверка круче, чем где-нибудь в "Альфе".
- Ну и что? - удивился Межинский. - Таких охранных агентств в одной Москве тысяча с лишком.
- Странность в окладах сотрудников. Принятому на работу сразу выдают "подъемные" - пять тысяч долларов. И потом за каждый месяц платят по две тыщи "зеленых", хотя, как я понял, ничем они не занимаются.
- Совсем ничем? - удивился Межинский.
- По моим данным, совсем... Во всяком случае, мои авторитеты говорили за столом в ресторане именно так...
- А им-то что?
- Запах денег учуяли. Такой кусок - и мимо их глотки уходит.
- Это интересно, - в полкорпуса обернулся к собеседнику Межинский. - А это не рекламная "липа"?
- Кажется, нет.
- И сколько они уже набрали людей?
- Человек пятнадцать, - Бухгалтер все еще ощущал недоверие
со стороны начальника к себе и потому торопливо добавил: - Вы поймите, Виктор Иванович, хотя у моих бугров денег полно, но, если они узнали, что всплыл какой-то "кит" и швыряет налево-направо такими суммами, у них у самих слюнки начинают течь. Мой непосредственный хозяин уже зашевелился. Ему тоже хочется узнать, что за человек и как с ним состыковаться...
- Не узнал?
Бухгалтер ухмыльнулся, переждал вскрик спартаковских "фэнов" и разочарованно ответил:
- Если б узнал, я был бы уже в курсе.
Невидимый калькулятор с голове у Межинского все умножал и складывал, сбивался и снова начинал умножать и складывать. Получалось примерно как у героя Райкина, пытавшегося выяснить, сколько ж можно собрать денег со ста тыщ болельщиков на стадионе, если каждый раскошелится по рублю. Цифра никак не вырисовывалась. Жара выдавила из головы последние школьные навыки по арифметике пятого класса, и Межинский перестал себя мучать.
- Сумасшедшие деньги! - словами героя Райкина подвел он итог своим расчетам. - И значит, никакой охранной деятельностью не занимаются?
- Пока не занимаются, Виктор Иванович.
- Хор-рошая работа! Мечта жизни!.. Эх-хе-хе, пять тысяч подъемных... Это откуда ж такой черный "нал"? Не от наркотиков ли?
Бухгалтер пожал узенькими плечами. Он хотел еще сказать, что, может, и от наркотиков, тем более что сейчас Запад заполонил Россию "колесами" по демпинговым ценам, чтобы приучить нашу молодежь к кайфу, но промолчал. Ему не хотелось казаться угодливым, да к тому же копание в чужих деньгах вряд ли что-то сейчас могло дать. Придумать можно все что угодно, а доказать...
- А какой, ты сказал, город? - задумчиво спросил Межинский.
- Я говорил, областной, - ответил Бухгалтер, пригнулся к начальнику и на ухо ему сообщил: - Мурманск.
36
Лариса распахнула дверь настежь и прыснула со смеху.
- Я - из "лужи", - смущенно посмотрел на свои брюки и ботинки Тулаев. - Там дурдом.
- Репортаж для газеты? Или купить чего хотел?
- Скорее, репортаж.
- Опять придется гладить. Ты...
Она не успела договорить, ощутив на своих губах сухие губы Тулаева.
- Э-э... у-у... Да погоди ты! - еле вырвалась она из объятий. - Я тебя вчера искала. Весь вечер звонила. Ты где был?
- Это - ревность? - вопросом на вопрос ответил он.
- Почти.
- Ну, извини... Некогда было позвонить. Хороший заказ наклюнулся из одного журнальчика. Сделаю - пятьсот баксов срублю, - в запале произнес и удивился собственной наглости. - Ты еще долго будешь оборону держать?
Она отступила в темноту коридора, открывая ему дорогу.
Тулаев прошел мимо нее с видом хозяина, сбросил сырые и тяжелые туфли и, не оборачиваясь, ответил укором:
- Ты, между прочим, тоже ушла непонятно куда тем вечером.
- Начальник вызвал. Снимай брюки.
- Что, прямо сейчас начнем, в прихожей?
Он обернулся, но в полумраке выражения ее лица не разглядел. Самыми заметными были руки. Они лежали у нее на бедрах, как будто она все еще танцевала "Макарену", но с одним отличием: пока не было Тулаева, Лариса успела накинуть халат.
- Да снимай же брюки! Не хватало еще эту грязь разнести по квартире!
Только дураки думают, что на земле - патриархат. Везде и во всем царит женщина. Даже в том, что она замаскировала свою власть под власть мужчины, еще одно доказательство вселенского матриархата.
Тулаев подчинился с безропотностью солдата первого месяца службы. В трусах, над которыми нависала синяя рубашка, и носках с одинаковыми дырочками на пятках он смотрелся даже не солдатом-новобранцем, а пацаном, которого только что вызвали на медкомиссию в военкомат. В такой одежде трудно было казаться солидным, но он вошел в зал с таким видом, словно на нем - смокинг.
- Есть хочешь? - из ванной спросила Лариса.
- Как динозавр!
- Так они были разными. Одни траву ели, другие - динозавров, то есть мясо. А ты что предпочитаешь?
Зажурчала по днищу ванны вода. Дважды перед тем, как они оказывались в постели, Лариса купалась, и звук бьющей из крана воды вселил в душу Тулаева жгучую надежду. Еще несколько таких встреч - и ванна, бурно заполняемая водой, будет вызывать у него только эротические ощущения. Как у физиолога Павлова собака начинала выделять слюну после включения электролампочки.
- Я и траву, и мясо съем, - все-таки заглянул он в ванную.
Вместо голого тела Тулаев увидел свои брюки, которые вот-вот должны были исчезнуть под шапкой пены. Лариса перекрыла воду, поставила в шкафчик пачку стирального порошка и снова прыснула.
- Ну-у, у тебя и видок!
- А что, в твой ресторан в такой одежде не пускают?
- На, - она протянула ему снятый с вешалки халатик.
Он пах духами, мылом и Ларисой. Тулаев прямо на рубашку набросил его. Он не сходился на груди, а по низу оказался выше коленок. В зеркале видок Тулаева стал еще смешнее, чем до этого.
Вздохнув, он подумал, что сегодня, наверно, такой день, когда его никто не воспринимает всерьез. Зак не пустил за порог, словно бездомную собаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45