Она его теряла. Не из-за другой женщины… в этом смысле Форда интересовала только она. Нет, Он покидал ее ради чего-то более увлекательного, чем маленькая ферма в Нью-Браунфелсе.
И все же в Элизабет жила надежда снова увидеть его. В конце концов, здесь оставалась его семья. Он вернется, хотя бы затем, чтоб распрощаться совсем. Девушка видела, с каким жадным нетерпением Форд рвется уехать, и не стала виснуть на нем. Она постаралась, чтоб он не увидел и слезинки. Но теперь, стоя наверху у окна своей спальни и глядя вниз на Форда, остановившегося перед ее домом, Элизабет боялась, что второй раз не сможет быть такой храброй. На этот раз она знала, они простятся надолго. И ей придется оставить свои мечты о нем. Будучи очень практичной, Элизабет понимала, что не сможет посвятить свою жизнь ожиданию человека, который вечно будет покидать ее.
Пока она раздумывала об этом, Форд скрылся из виду. На какой-то момент она решила, что ей просто приснилось, будто он стоял внизу. Но когда мать стукнула в дверь и тихо ее окликнула, она поняла, что это не сон.
– Войди, – мягко отозвалась она.
Марта Керн открыла дверь и вошла в спальню. Ее брошенный на дочь взгляд смягчился, когда она заметила, что занавески отдернуты. Значит, Элизабет уже увидела его. Это было заметно и по румянцу, вспыхнувшему на ее внезапно побледневшем лице, и по той искре надежды в голубых глазах, которую Элизабет не смогла скрыть.
– Элизабет, здесь Форд. Он хочет видеть тебя. Элизабет в замешательстве подняла руку поправить волосы. Вторая рука нервно вцепилась в юбку…
– Я… скажи ему, что я сейчас спущусь. Марта кивнула и ободряюще улыбнулась дочери. Долгую минуту Элизабет стояла, устремив взгляд на дверь, которую мать закрыла за собой. Она подумала, что, наверное, ей стоит причесать волосы, вечно стремившиеся выбиться из аккуратных локонов. Может быть, надо сменить платье на более нарядное? В конце концов она не сделала ни того, ни другого.
Не сумела она за эти несколько минут и справиться со своим волнением. Собравшись с силами, она отворила дверь и покинула свое убежище – комнату, которая была свидетелем ее мечты, ее страхов, когда в долгие последние месяцы она стала терять надежду на их осуществление.
Элизабет не было слишком долго, и Форд уже начал было подумывать, что она вообще не хочет видеть его, как наверху хлопнула дверь. Он стоял в двери гостиной, где ее мать пыталась вести с ним непринужденную беседу, и ждал, пока Элизабет спустится вниз. Первое, что он увидел, была крохотная оборочка, окаймлявшая подол ее платья, и выглядывавшие из-под него туфельки. Девушка медленно шла к Форду.
Он с грустью вспомнил свои мечты, в которых Элизабет, сломя голову, бежала ему навстречу. Первый же взгляд на ее лицо просто ошеломил его. Девушка выглядела испуганной, лицо ее было бледным и напряженным. Делая шаг с последней ступеньки, Элизабет попыталась улыбнуться Форду, но какая же это была грустная улыбка. Сердце Беллами ушло в пятки.
Все это вовсе не походило на сердечный прием, который он надеялся встретить.
– Элизабет! – ласково проговорил он. Никогда еще не была она такой красивой. Его рука даже заболела, так хотелось ему коснуться выбившихся из ее прически прядок, нежно дотронуться до щеки.
– Привет, Форд, – выговорив это, Элизабет почувствовала себя увереннее. Голос прозвучал сдержанно. – Когда ты вернулся?
– Позавчера, – он удрученно улыбнулся. – Нашел много перемен.
– Тебя долго не было, – напомнила она ему. Но не так долго, чтобы избавиться от впечатления, которое он на нее всегда производил. Теперь, когда девушка увидела Форда, оно усилилось. Его крепкие мускулы стали железными и перекатывались под одеждой. Солнце сделало бронзовой его кожу, густая медь волос превратилась в темный огонь.
– Да. – Он так и думал, что слишком долго.
– Хочешь присесть?
Форд чуть не застонал от ее вежливого голоска, когда она жестом пригласила его на жесткий диван, гордость матери.
– Если не возражаешь, я лучше посидел бы на крыльце. А то я не слишком-то привык жить в домах. И на улице тепло.
– Разумеется, – Элизабет почувствовала, что краснеет, когда направилась впереди него на заднее крыльцо, где сбоку висели качели. Там она и Форд сиживали долгими весенними вечерами, когда Беллами ухаживал за ней. Там он поцеловал ее в первый раз… и в последний.
Какое-то время они молчали. Форд мягко раскачивал качели, отталкиваясь носком сапога от неровной доски пола.
Молчание прервала Элизабет.
– Полагаю, твоя жизнь в последнее время была довольно волнующей.
А все, что могла предложить она вместо этого, пикники после воскресной службы и редкие воскресные званые вечера.
– Сначала так оно и казалось, – признался Форд. – И я радовался возможности увидеть еще что-то, кроме фермы, где прожил всю мою жизнь. Но того, что я повидал, хватит мне очень надолго.
Возможно, когда-нибудь он расскажет ей обо всем, даже о тех моментах, о которых тете Ди лучше не знать. Он искренне надеялся, что такой шанс у него будет.
Элизабет расслышала эти слова, но боялась им поверить. Она осторожно искоса посмотрела на Форда, желая увидеть выражение его глаз. Но он глядел прямо перед собой на улицу. Может быть, в глубине души он и сейчас хотел отправиться по этой дороге прочь из города?
– Вероятно, Нью-Браунфелс кажется тебе теперь слишком тихим?
Форд сокрушенно ухмыльнулся:
– Мне он подходит. Единственное волнение, которое мне хочется испытать теперь, это когда наш преподобный начнет проповедовать насчет ада, и… может быть… свадебное волнение… – Форд невзначай сунул руку в карман куртки и коснулся маленького предмета, как талисмана. – Я соскучился по тебе, Элизабет.
Боясь надеяться, Элизабет зажмурилась, чтобы не дать пролиться набежавшим слезам. Ей пришлось вздохнуть, прежде чем заговорить, чтобы голос не дрогнул:
– Мне тоже тебя не хватало, Форд. Я боялась, что ты не вернешься. – Она открыла глаза и, повернувшись, посмотрела на небо, давая юноше возможность увидеть сверкающие в глазах слезы и понять ее сердце. – И я боюсь, что ты не останешься здесь.
Форд мечтал, чтобы было уже темно, и он мог бы обнять ее. Он до боли хотел прижать ее к себе покрепче. Вся она была нежность и мягкость.
– Я никуда не собираюсь уезжать, Элизабет. И надеюсь находиться от тебя не дальше, чем позволит твое семейство, когда ему надоест, что я путаюсь под ногами. – Медленно-медленно он вытащил из кармана руку с зажатым в ней кольцом. – Оно принадлежало моей матери. Мне хотелось бы, чтобы ты надела его. И обручальное впридачу.
Элизабет уставилась на сверкавшие в солнечном свете крохотные бриллиантики и совсем крошечные изумрудики и расплакалась. Ей было все равно, что еще день. С радостным полустоном Форд обнял ее обеими руками, чтобы не дать упасть с качелей, когда она бросилась ему на грудь.
ГЛАВА 21
– Ты не спрашиваешь, куда я тебя везу. Он хотел ее уколоть, но Кэтрин равнодушно посмотрела на силуэт Раска, вырисовывающийся в предрассветной мгле. По расположению звезд она поняла, что они едут на юг. Однако не собиралась объяснять ему этого.
– Ты что, совсем не любопытная? – Молчание было ответом на эти слова, и в его тишине мерный стук копыт прозвучал особенно громко. – Я ведь, знаешь ли, не собираюсь причинять тебе вреда.
На это Кэтрин тоже не ответила. Какие бы планы он ни строил насчет нее, она не сомневалась, что они ее не устроят. Она вспомнила Мэгги, вынужденную уехать, несмотря на крики младенца. Наверняка, эти же звуки преследовали ее, когда она умирала. Явно недовольный Раск замолчал, снова оставив Кэтрин наедине с ее мыслями. А они были о Слейде. Вернется ли он с рассветом к Калленам? Обнаружит ли их следы? Будет ли тратить силы на преследование?
«Он ведь, наверняка, поймет, – говорила она себе, – что я никогда не уехала бы по своей воле, не выяснив, что случилось с Фордом».
Но она не могла до конца убедить себя в том, что небезразлична Слейду настолько, что он погонится за ними. Разве если только узнает, что ее захватил Раск.
Первые слабые проблески холодного рассвета окрасили горизонт, когда Раск натянул поводья своего коня, чтобы остановить его, и спешился. Он поглядел на Кэтрин, которая оставалась верхом.
– Слезай, девушка.
Судя по выражению его лица, Раска все больше раздражало се продолжительное молчание. Сознание этого утешило Кэтрин. Все так же не говоря ни слова, она опустила глаза на свои руки, свободно связанные впереди. Раск проследил за ее взглядом.
– Это тебе не помешает. Ты сможешь слезть с лошади и со связанными руками.
Кэтрин сумела проделать это, хотя и очень неловко. Мысленно при этом она представляла себе, как наставляет на Раска пистолет, и бандит молит о пощаде.
– Тебе, наверное, очень бы понравилось, если бы я разрезал эту веревку, – его ровные белые зубы сверкнули в улыбке, но глаза оставались холодными. – Не знаю, чего это твой брат так о тебе распространяется. Не такая уж ты и злючка, как я погляжу.
Кэтрин задрала нос и смерила Элзи ледяным взглядом.
– Если тебе повезет, – проговорила она ровным голосом, – я найду способ убить тебя до того, как Слейд нас догонит. Тебе меньше придется страдать, если это сделаю я.
– Возможно.
Удовлетворение, блеснувшее в его глазах, заставило ее пожалеть о своих словах, особенно когда он проговорил:
– Так, значит, я оказался прав. Он поедет за тобой.
Наконец-то этот Слейд будет в его власти. Эта мысль была очень утешительной.
– Нет, он поедет не за мной, а за тобой. – Кэтрин подняла руки, чтобы придержать свои волосы, которые ветер швырял ей в лицо.
К ее удивлению, Раск отвернулся, прорычав:
– Предлагаю тебе размять ноги и сделать, что тебе необходимо. Мы здесь долго не пробудем.
На какое-то мгновение с Кэтрин спало напряжение. Она даже не сознавала до этой минуты, как боялась изнасилования. Конечно, опасность не миновала. Ни в коей мере. Но Кэтрин получила отсрочку. По крайней мере, на время. Раск не выказывал никакого интереса к ней. Она быстро закрыла глаза и помолилась, чтобы Слейд, действительно, последовал за ними – по любой причине. Затем она двинулась к укрытию, не очень надежному, которое давали одинокий валун и жалкие колючие кустики вокруг него.
Слейд въехал во двор Калленов на рассвете. Когда он спешился, великое множество детей налетело и окружило его. Он встретил серьезный взгляд одной из девочек, большеглазой, с худеньким личиком и шелковистыми рыжими волосами, и понял, что случилось неладное. Подняв глаза, он увидел на пороге ее отца:
– Вы, должно быть, мистер Слейд, – протянул ему руку Адам Каллен. Его симпатичное лицо было озабоченно.
Слейд замер:
– Где Кэтрин?
Он не мог придумать никакой причины, по которой Кэтрин могла бы не дождаться его здесь. Но чувствовал, что ее здесь нет.
– Сказать по правде, я надеялся, что это вы приехали ночью и забрали ее с собой. Но особенно в это не верил, – признался Каллен. – Когда мы около часа назад поднялись, ее уже не было.
– А ее лошадь? – в уме Слейда мелькали разные предположения.
– Исчезла, – Каллен беспомощно пожал плечами. – Не знаю, что и сказать вам. Когда мы ложились спать, дверь была закрыта изнутри на засов. Мальцы ничего не слышали, – он поглядел на самую высокую, которая в ответ кивнула.
Слейд был уверен, что Кэтрин уехала не добровольно. Она не могла не дождаться его, чтобы узнать, что с ее братом. Слейд похолодел при одной мысли о том, что Убивающий Волков мог следовать за ней с момента ее бегства. У индейцев были страшные способы наказания беглых жен, особенно неверных. Он видел обезображенные шрамами лица этих несчастных женщин.
Бросив посреди двора крапчатого с поводьями на земле, он резко повернулся и направился к хлеву, почти не сознавая, что Адам Каллен следует за ним по пятам.
– Я там проверял, – сказал Каллен. – Следов борьбы нет. Ни в хлеву, ни во дворе.
Слейд осмотрел стойло, куда была поставлена Сэди, затем проход и землю на пути из хлева. И наконец с краешка увидел то, что искал. Там, где земля не была истоптана детскими ногами, было несколько четких отпечатков. Установив, какие из них принадлежали кобыле Кэтрин, он стал изучать вторые следы. Облегчение смешалось с глубокой растерянностью; второй конь был подкован, и оба животных отъехали без особой спешки.
Выпрямившись, Слейд посмотрел на озабоченное лицо Каллена.
– Я сейчас уеду.
Адам подумал о своей Эйлин, которая в доме качает ребенка и тревожится о том, что случилось с ее новой подругой.
– Я мог бы поехать с тобой. На случай, если тебе понадобится помощь.
Слейд сдвинул шляпу на затылок, чтоб не прикрывала глаза:
– Спасибо, но это не нужно, – и, глянув в сторону дома, добавил: – Передай своей миссис, что мы признательны ей за гостеприимство.
Он резко свистнул, и крапчатый протопал к нему. Взметнувшись в седло, Слейд кивнул Каллену и направил коня на юг.
Солнце поднималось все выше, и Раск повернул коней на юго-запад, следуя по тропе, пробитой копытами оленей и индейскими мокасинами. Время от времени он разговаривал с ней.
– Не очень-то ты годишься быть скво. Думаю, что новая жена Убивающего Волков уже нашла бы способ перерезать мне горло.
Кэтрин подумала о робкой Танцующей Иве. Надо быть очень осторожной, чтобы не попасть в ловушку. Элзи Раск не дурак, иначе ему не удавалось бы до сих пор ускользать от Слейда.
– Я так полагаю, что Убивающий Волков тоже не считает тебя хорошей скво, раз он объявил о твоей «смерти». Расскажи-ка мне, как это – чувствовать себя ходячей мертвячкой?
– Вероятно, вроде того, как чувствовать себя ходячим мертвецом. Почему бы тебе не рассказать мне об этом?
Она улыбнулась, увидев, как при этих словах он сгорбился. При всей внешней уверенности мысль о Слейде, идущем за ним по следу, явно Раска пугала. И, хотя Кэтрин не могла удержаться, чтобы не уколоть его, она про себя с тревогой подумала, что будет, если Слейд не появится. До сих пор судьба ее была неясна, однако насмешки над Раском до добра ее довести не могли.
В полдень Раск снова сделал остановку и дал Кэтрин кусочек сухого мяса, такой же, как на завтрак. К великому ее облегчению, Элзи и теперь оставил ее в покое, и остаток дня они проехали в молчании. Она предпочитала, чтобы на нее не обращали внимания.
На ужин Раск убил кролика, и Кэтрин приготовила его, потому что очень проголодалась.
К ее удивлению, Раск разделил его поровну. Проглотив первый кусок, он ухмыльнулся:
– Кухарка ты хорошая. – Он наблюдал за ней, пока они ели. – Я думал, ты с ума сойдешь от страха. Мне следовало бы сообразить, что, если женщина жила с таким дьяволом, как Убивающий Волков, она ничего не испугается, – говоря это, он бросил последнюю кость в кусты. Она не ответила, и он, нахмурившись, стал вырезать что-то на палке вымазанным в жире ножом. – Солдаты поймают твоего брата и повесят. – Он поднял глаза от своего строгания.
«Вот тебе и отсрочка», – подумала Кэтрин, не дрогнув, встречая его взгляд.
– Если так и случится, ты этого не увидишь. Слейд тебя прикончит. Он устал охотиться за тобой и готов положить этому конец.
Реакция Раска на ее слова была просто пугающей. Он бросил нож, который держал, в дерево за костром, так близко от Кэтрин, что она услышала, как тот задрожал, вонзившись.
– Сукин сын! Какого черта он не гоняется за кем-нибудь еще? Дьявол его забери, да есть еще сотня разных других ублюдков, награда за которых выше.
Кэтрин с отвращением поглядела на него:
– Но никто из этих других не отнял у него жены… и сына.
– Что? О чем это ты, черт тебя побери, болтаешь? – злость еще звучала в голосе Раска, но в нем послышалась и легкая растерянность. Или недоверие.
– О Мэгги Слейд и ее ребенке, – медленно выговорила Кэтрин, стараясь разбудить его память. – Они оба умерли из-за тебя.
– Я никогда не убивал никакой женщины. Белой женщины, – добавил он, отчего ярость и отвращение Кэтрин только усилились. – И уж наверняка я никогда не убивал никакого ребенка.
– Не убивал. Мэгги покончила с собой, после того как ты ее изнасиловал и отдал другим, после того как ты принудил ее оставить ребенка одного в доме, чтобы он умер с голода.
Темное лицо Раска медленно бледнело.
– Так это была жена Слейда? – хрипло спросил он. Кэтрин кивнула, почти не веря, что он этого не знал. Слейд так долго охотился за Раском, а тот все это время не знал, почему.
– Дерьмо, – Раск уставился в огонь. – Дерьмо. Он почти не помнил эту женщину, забыл даже цвет ее волос, но ее вопли все еще стояли у него в ушах. Он помнил, как выволакивал ее из дома. Младенец плакал. Девушка умоляла. А он был пьян. Почти с мольбой он поднял глаза на Кэтрин:
– Я думал, кто-нибудь найдет этого ребенка через день или два. Все время, пока я там был, люди шастали туда-сюда в этот проклятый дом. И мне приходилось притворяться гораздо более слабым, чем я был на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
И все же в Элизабет жила надежда снова увидеть его. В конце концов, здесь оставалась его семья. Он вернется, хотя бы затем, чтоб распрощаться совсем. Девушка видела, с каким жадным нетерпением Форд рвется уехать, и не стала виснуть на нем. Она постаралась, чтоб он не увидел и слезинки. Но теперь, стоя наверху у окна своей спальни и глядя вниз на Форда, остановившегося перед ее домом, Элизабет боялась, что второй раз не сможет быть такой храброй. На этот раз она знала, они простятся надолго. И ей придется оставить свои мечты о нем. Будучи очень практичной, Элизабет понимала, что не сможет посвятить свою жизнь ожиданию человека, который вечно будет покидать ее.
Пока она раздумывала об этом, Форд скрылся из виду. На какой-то момент она решила, что ей просто приснилось, будто он стоял внизу. Но когда мать стукнула в дверь и тихо ее окликнула, она поняла, что это не сон.
– Войди, – мягко отозвалась она.
Марта Керн открыла дверь и вошла в спальню. Ее брошенный на дочь взгляд смягчился, когда она заметила, что занавески отдернуты. Значит, Элизабет уже увидела его. Это было заметно и по румянцу, вспыхнувшему на ее внезапно побледневшем лице, и по той искре надежды в голубых глазах, которую Элизабет не смогла скрыть.
– Элизабет, здесь Форд. Он хочет видеть тебя. Элизабет в замешательстве подняла руку поправить волосы. Вторая рука нервно вцепилась в юбку…
– Я… скажи ему, что я сейчас спущусь. Марта кивнула и ободряюще улыбнулась дочери. Долгую минуту Элизабет стояла, устремив взгляд на дверь, которую мать закрыла за собой. Она подумала, что, наверное, ей стоит причесать волосы, вечно стремившиеся выбиться из аккуратных локонов. Может быть, надо сменить платье на более нарядное? В конце концов она не сделала ни того, ни другого.
Не сумела она за эти несколько минут и справиться со своим волнением. Собравшись с силами, она отворила дверь и покинула свое убежище – комнату, которая была свидетелем ее мечты, ее страхов, когда в долгие последние месяцы она стала терять надежду на их осуществление.
Элизабет не было слишком долго, и Форд уже начал было подумывать, что она вообще не хочет видеть его, как наверху хлопнула дверь. Он стоял в двери гостиной, где ее мать пыталась вести с ним непринужденную беседу, и ждал, пока Элизабет спустится вниз. Первое, что он увидел, была крохотная оборочка, окаймлявшая подол ее платья, и выглядывавшие из-под него туфельки. Девушка медленно шла к Форду.
Он с грустью вспомнил свои мечты, в которых Элизабет, сломя голову, бежала ему навстречу. Первый же взгляд на ее лицо просто ошеломил его. Девушка выглядела испуганной, лицо ее было бледным и напряженным. Делая шаг с последней ступеньки, Элизабет попыталась улыбнуться Форду, но какая же это была грустная улыбка. Сердце Беллами ушло в пятки.
Все это вовсе не походило на сердечный прием, который он надеялся встретить.
– Элизабет! – ласково проговорил он. Никогда еще не была она такой красивой. Его рука даже заболела, так хотелось ему коснуться выбившихся из ее прически прядок, нежно дотронуться до щеки.
– Привет, Форд, – выговорив это, Элизабет почувствовала себя увереннее. Голос прозвучал сдержанно. – Когда ты вернулся?
– Позавчера, – он удрученно улыбнулся. – Нашел много перемен.
– Тебя долго не было, – напомнила она ему. Но не так долго, чтобы избавиться от впечатления, которое он на нее всегда производил. Теперь, когда девушка увидела Форда, оно усилилось. Его крепкие мускулы стали железными и перекатывались под одеждой. Солнце сделало бронзовой его кожу, густая медь волос превратилась в темный огонь.
– Да. – Он так и думал, что слишком долго.
– Хочешь присесть?
Форд чуть не застонал от ее вежливого голоска, когда она жестом пригласила его на жесткий диван, гордость матери.
– Если не возражаешь, я лучше посидел бы на крыльце. А то я не слишком-то привык жить в домах. И на улице тепло.
– Разумеется, – Элизабет почувствовала, что краснеет, когда направилась впереди него на заднее крыльцо, где сбоку висели качели. Там она и Форд сиживали долгими весенними вечерами, когда Беллами ухаживал за ней. Там он поцеловал ее в первый раз… и в последний.
Какое-то время они молчали. Форд мягко раскачивал качели, отталкиваясь носком сапога от неровной доски пола.
Молчание прервала Элизабет.
– Полагаю, твоя жизнь в последнее время была довольно волнующей.
А все, что могла предложить она вместо этого, пикники после воскресной службы и редкие воскресные званые вечера.
– Сначала так оно и казалось, – признался Форд. – И я радовался возможности увидеть еще что-то, кроме фермы, где прожил всю мою жизнь. Но того, что я повидал, хватит мне очень надолго.
Возможно, когда-нибудь он расскажет ей обо всем, даже о тех моментах, о которых тете Ди лучше не знать. Он искренне надеялся, что такой шанс у него будет.
Элизабет расслышала эти слова, но боялась им поверить. Она осторожно искоса посмотрела на Форда, желая увидеть выражение его глаз. Но он глядел прямо перед собой на улицу. Может быть, в глубине души он и сейчас хотел отправиться по этой дороге прочь из города?
– Вероятно, Нью-Браунфелс кажется тебе теперь слишком тихим?
Форд сокрушенно ухмыльнулся:
– Мне он подходит. Единственное волнение, которое мне хочется испытать теперь, это когда наш преподобный начнет проповедовать насчет ада, и… может быть… свадебное волнение… – Форд невзначай сунул руку в карман куртки и коснулся маленького предмета, как талисмана. – Я соскучился по тебе, Элизабет.
Боясь надеяться, Элизабет зажмурилась, чтобы не дать пролиться набежавшим слезам. Ей пришлось вздохнуть, прежде чем заговорить, чтобы голос не дрогнул:
– Мне тоже тебя не хватало, Форд. Я боялась, что ты не вернешься. – Она открыла глаза и, повернувшись, посмотрела на небо, давая юноше возможность увидеть сверкающие в глазах слезы и понять ее сердце. – И я боюсь, что ты не останешься здесь.
Форд мечтал, чтобы было уже темно, и он мог бы обнять ее. Он до боли хотел прижать ее к себе покрепче. Вся она была нежность и мягкость.
– Я никуда не собираюсь уезжать, Элизабет. И надеюсь находиться от тебя не дальше, чем позволит твое семейство, когда ему надоест, что я путаюсь под ногами. – Медленно-медленно он вытащил из кармана руку с зажатым в ней кольцом. – Оно принадлежало моей матери. Мне хотелось бы, чтобы ты надела его. И обручальное впридачу.
Элизабет уставилась на сверкавшие в солнечном свете крохотные бриллиантики и совсем крошечные изумрудики и расплакалась. Ей было все равно, что еще день. С радостным полустоном Форд обнял ее обеими руками, чтобы не дать упасть с качелей, когда она бросилась ему на грудь.
ГЛАВА 21
– Ты не спрашиваешь, куда я тебя везу. Он хотел ее уколоть, но Кэтрин равнодушно посмотрела на силуэт Раска, вырисовывающийся в предрассветной мгле. По расположению звезд она поняла, что они едут на юг. Однако не собиралась объяснять ему этого.
– Ты что, совсем не любопытная? – Молчание было ответом на эти слова, и в его тишине мерный стук копыт прозвучал особенно громко. – Я ведь, знаешь ли, не собираюсь причинять тебе вреда.
На это Кэтрин тоже не ответила. Какие бы планы он ни строил насчет нее, она не сомневалась, что они ее не устроят. Она вспомнила Мэгги, вынужденную уехать, несмотря на крики младенца. Наверняка, эти же звуки преследовали ее, когда она умирала. Явно недовольный Раск замолчал, снова оставив Кэтрин наедине с ее мыслями. А они были о Слейде. Вернется ли он с рассветом к Калленам? Обнаружит ли их следы? Будет ли тратить силы на преследование?
«Он ведь, наверняка, поймет, – говорила она себе, – что я никогда не уехала бы по своей воле, не выяснив, что случилось с Фордом».
Но она не могла до конца убедить себя в том, что небезразлична Слейду настолько, что он погонится за ними. Разве если только узнает, что ее захватил Раск.
Первые слабые проблески холодного рассвета окрасили горизонт, когда Раск натянул поводья своего коня, чтобы остановить его, и спешился. Он поглядел на Кэтрин, которая оставалась верхом.
– Слезай, девушка.
Судя по выражению его лица, Раска все больше раздражало се продолжительное молчание. Сознание этого утешило Кэтрин. Все так же не говоря ни слова, она опустила глаза на свои руки, свободно связанные впереди. Раск проследил за ее взглядом.
– Это тебе не помешает. Ты сможешь слезть с лошади и со связанными руками.
Кэтрин сумела проделать это, хотя и очень неловко. Мысленно при этом она представляла себе, как наставляет на Раска пистолет, и бандит молит о пощаде.
– Тебе, наверное, очень бы понравилось, если бы я разрезал эту веревку, – его ровные белые зубы сверкнули в улыбке, но глаза оставались холодными. – Не знаю, чего это твой брат так о тебе распространяется. Не такая уж ты и злючка, как я погляжу.
Кэтрин задрала нос и смерила Элзи ледяным взглядом.
– Если тебе повезет, – проговорила она ровным голосом, – я найду способ убить тебя до того, как Слейд нас догонит. Тебе меньше придется страдать, если это сделаю я.
– Возможно.
Удовлетворение, блеснувшее в его глазах, заставило ее пожалеть о своих словах, особенно когда он проговорил:
– Так, значит, я оказался прав. Он поедет за тобой.
Наконец-то этот Слейд будет в его власти. Эта мысль была очень утешительной.
– Нет, он поедет не за мной, а за тобой. – Кэтрин подняла руки, чтобы придержать свои волосы, которые ветер швырял ей в лицо.
К ее удивлению, Раск отвернулся, прорычав:
– Предлагаю тебе размять ноги и сделать, что тебе необходимо. Мы здесь долго не пробудем.
На какое-то мгновение с Кэтрин спало напряжение. Она даже не сознавала до этой минуты, как боялась изнасилования. Конечно, опасность не миновала. Ни в коей мере. Но Кэтрин получила отсрочку. По крайней мере, на время. Раск не выказывал никакого интереса к ней. Она быстро закрыла глаза и помолилась, чтобы Слейд, действительно, последовал за ними – по любой причине. Затем она двинулась к укрытию, не очень надежному, которое давали одинокий валун и жалкие колючие кустики вокруг него.
Слейд въехал во двор Калленов на рассвете. Когда он спешился, великое множество детей налетело и окружило его. Он встретил серьезный взгляд одной из девочек, большеглазой, с худеньким личиком и шелковистыми рыжими волосами, и понял, что случилось неладное. Подняв глаза, он увидел на пороге ее отца:
– Вы, должно быть, мистер Слейд, – протянул ему руку Адам Каллен. Его симпатичное лицо было озабоченно.
Слейд замер:
– Где Кэтрин?
Он не мог придумать никакой причины, по которой Кэтрин могла бы не дождаться его здесь. Но чувствовал, что ее здесь нет.
– Сказать по правде, я надеялся, что это вы приехали ночью и забрали ее с собой. Но особенно в это не верил, – признался Каллен. – Когда мы около часа назад поднялись, ее уже не было.
– А ее лошадь? – в уме Слейда мелькали разные предположения.
– Исчезла, – Каллен беспомощно пожал плечами. – Не знаю, что и сказать вам. Когда мы ложились спать, дверь была закрыта изнутри на засов. Мальцы ничего не слышали, – он поглядел на самую высокую, которая в ответ кивнула.
Слейд был уверен, что Кэтрин уехала не добровольно. Она не могла не дождаться его, чтобы узнать, что с ее братом. Слейд похолодел при одной мысли о том, что Убивающий Волков мог следовать за ней с момента ее бегства. У индейцев были страшные способы наказания беглых жен, особенно неверных. Он видел обезображенные шрамами лица этих несчастных женщин.
Бросив посреди двора крапчатого с поводьями на земле, он резко повернулся и направился к хлеву, почти не сознавая, что Адам Каллен следует за ним по пятам.
– Я там проверял, – сказал Каллен. – Следов борьбы нет. Ни в хлеву, ни во дворе.
Слейд осмотрел стойло, куда была поставлена Сэди, затем проход и землю на пути из хлева. И наконец с краешка увидел то, что искал. Там, где земля не была истоптана детскими ногами, было несколько четких отпечатков. Установив, какие из них принадлежали кобыле Кэтрин, он стал изучать вторые следы. Облегчение смешалось с глубокой растерянностью; второй конь был подкован, и оба животных отъехали без особой спешки.
Выпрямившись, Слейд посмотрел на озабоченное лицо Каллена.
– Я сейчас уеду.
Адам подумал о своей Эйлин, которая в доме качает ребенка и тревожится о том, что случилось с ее новой подругой.
– Я мог бы поехать с тобой. На случай, если тебе понадобится помощь.
Слейд сдвинул шляпу на затылок, чтоб не прикрывала глаза:
– Спасибо, но это не нужно, – и, глянув в сторону дома, добавил: – Передай своей миссис, что мы признательны ей за гостеприимство.
Он резко свистнул, и крапчатый протопал к нему. Взметнувшись в седло, Слейд кивнул Каллену и направил коня на юг.
Солнце поднималось все выше, и Раск повернул коней на юго-запад, следуя по тропе, пробитой копытами оленей и индейскими мокасинами. Время от времени он разговаривал с ней.
– Не очень-то ты годишься быть скво. Думаю, что новая жена Убивающего Волков уже нашла бы способ перерезать мне горло.
Кэтрин подумала о робкой Танцующей Иве. Надо быть очень осторожной, чтобы не попасть в ловушку. Элзи Раск не дурак, иначе ему не удавалось бы до сих пор ускользать от Слейда.
– Я так полагаю, что Убивающий Волков тоже не считает тебя хорошей скво, раз он объявил о твоей «смерти». Расскажи-ка мне, как это – чувствовать себя ходячей мертвячкой?
– Вероятно, вроде того, как чувствовать себя ходячим мертвецом. Почему бы тебе не рассказать мне об этом?
Она улыбнулась, увидев, как при этих словах он сгорбился. При всей внешней уверенности мысль о Слейде, идущем за ним по следу, явно Раска пугала. И, хотя Кэтрин не могла удержаться, чтобы не уколоть его, она про себя с тревогой подумала, что будет, если Слейд не появится. До сих пор судьба ее была неясна, однако насмешки над Раском до добра ее довести не могли.
В полдень Раск снова сделал остановку и дал Кэтрин кусочек сухого мяса, такой же, как на завтрак. К великому ее облегчению, Элзи и теперь оставил ее в покое, и остаток дня они проехали в молчании. Она предпочитала, чтобы на нее не обращали внимания.
На ужин Раск убил кролика, и Кэтрин приготовила его, потому что очень проголодалась.
К ее удивлению, Раск разделил его поровну. Проглотив первый кусок, он ухмыльнулся:
– Кухарка ты хорошая. – Он наблюдал за ней, пока они ели. – Я думал, ты с ума сойдешь от страха. Мне следовало бы сообразить, что, если женщина жила с таким дьяволом, как Убивающий Волков, она ничего не испугается, – говоря это, он бросил последнюю кость в кусты. Она не ответила, и он, нахмурившись, стал вырезать что-то на палке вымазанным в жире ножом. – Солдаты поймают твоего брата и повесят. – Он поднял глаза от своего строгания.
«Вот тебе и отсрочка», – подумала Кэтрин, не дрогнув, встречая его взгляд.
– Если так и случится, ты этого не увидишь. Слейд тебя прикончит. Он устал охотиться за тобой и готов положить этому конец.
Реакция Раска на ее слова была просто пугающей. Он бросил нож, который держал, в дерево за костром, так близко от Кэтрин, что она услышала, как тот задрожал, вонзившись.
– Сукин сын! Какого черта он не гоняется за кем-нибудь еще? Дьявол его забери, да есть еще сотня разных других ублюдков, награда за которых выше.
Кэтрин с отвращением поглядела на него:
– Но никто из этих других не отнял у него жены… и сына.
– Что? О чем это ты, черт тебя побери, болтаешь? – злость еще звучала в голосе Раска, но в нем послышалась и легкая растерянность. Или недоверие.
– О Мэгги Слейд и ее ребенке, – медленно выговорила Кэтрин, стараясь разбудить его память. – Они оба умерли из-за тебя.
– Я никогда не убивал никакой женщины. Белой женщины, – добавил он, отчего ярость и отвращение Кэтрин только усилились. – И уж наверняка я никогда не убивал никакого ребенка.
– Не убивал. Мэгги покончила с собой, после того как ты ее изнасиловал и отдал другим, после того как ты принудил ее оставить ребенка одного в доме, чтобы он умер с голода.
Темное лицо Раска медленно бледнело.
– Так это была жена Слейда? – хрипло спросил он. Кэтрин кивнула, почти не веря, что он этого не знал. Слейд так долго охотился за Раском, а тот все это время не знал, почему.
– Дерьмо, – Раск уставился в огонь. – Дерьмо. Он почти не помнил эту женщину, забыл даже цвет ее волос, но ее вопли все еще стояли у него в ушах. Он помнил, как выволакивал ее из дома. Младенец плакал. Девушка умоляла. А он был пьян. Почти с мольбой он поднял глаза на Кэтрин:
– Я думал, кто-нибудь найдет этого ребенка через день или два. Все время, пока я там был, люди шастали туда-сюда в этот проклятый дом. И мне приходилось притворяться гораздо более слабым, чем я был на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26