Ропот становился все громче и скоро перешел порог слышимости: - "Он что, свихнулся? Купил себе какую-то идиотскую картину, о которой никто ничего не знает!"
- Я приобрел полотно в музее "Вейк", который в силу финансовых трудностей был вынужден расстаться с частью своего собрания. В последний раз картину выставляли пятьдесят лет тому назад, и тех пор она хранилась в подвале в запасниках музея.
Ропот перешел в сердитое шипение, и до меня доносилось: "Он выдохся! Потерял изюминку!". Я же с трудом скрывал улыбку - настолько хорошо шло дело.
- Вы только подумайте. Всё это время её никто не видел. Целых полвека картина хранилась во мраке подвала. О ней, конечно, заботились. Делали все, чтобы полотно сохранилось. Но от глаз людей картина была скрыта. Изображенные на ней персонажи - по крайней мере один - играли в жизни художника огромную роль. Полотно было обречено на забвение, и я не мог этого позволить.
Шипение и шепот переросли в самые разнообразные шумы. До меня доносилось громкое покашливание, и это говорило о том, что публика начала терять интерес. Я заметил, что Фа проталкивается к выходу. Но затем она вдруг передумала и стала энергично пробиваться назад. Фа Кью увидела, как блеснуло золото, и, видимо, догадалась, что я держу в руке.
А.С.К. На ней были инициалы Алисии. Как ни странно, но это была её единственная вещь, которую я сохранил. Я делал все для того, чтобы заставить её бросить курить. Но думаю, что в конечном итоге она оказалась права. Убили её вовсе не сигареты.
Я откинул крышку зажигалки и щелкнул механизмом. Мои помощники тут же потушили огни над сценой, и меня, мое лицо освещал лишь крошечный, дрожащий язычок пламени. По репетициям я знал, насколько зловещим выглядит мое лицо в таком свете. Выдержав необходимую паузу, я поднес зажигалку к правому нижнему углу картины.
Ропот стих. Зрители замерли. Повисла такая тишина, что я слышал, как от огня слегка потрескивает рама. Я обернулся, чтобы взглянуть на аудиторию. Люди смотрели друг на друга, не зная, как им следует реагировать. Рама вдруг вспыхнула с громким треском.
Аудитория колыхнулась. Кто-то шагнул вперед. Впрочем, очень нерешительно.
Через несколько секунд занялся правый угол полотна. На мгновение пламя выхватило подпись художника. Еще миг, и имя исчезло.
Кто-то еще двинулся вперед, но замер, так и не дойдя до ступеней.
- Он сошёл с ума! - долетел до меня чей-то возглас.
Пламя, танцуя продвигалась вверх. Юные братьс исчезли в оранжевых языках, а их мамаша начала приобретать коричневый оттенок.
- Остановите его! - выкрикнул кто-то. Толпа зашевелилась. Неуверенно. Сдержанно. Без всяких реальных последствий.
Мать становилась всё чернее, чернее и чернее... Вот и она исчезла. Отец, всё еще тянущийся за порцией картофеля, тоже стал чернеть за трепещущим оранжевым занавесом.
И в этот момент произошел взрыв. Три человека бросились на сцену, однако моя служба безопасности сумела их перехватить. Настал критический момент. Моя затея может пойти прахом, если сила духа у публики окажется крепче, чем я полагал. Если больше пяти человек кинутся на сцену, то они смогут сорвать спектакль.
Охранники, проявив смекалку, прижали трех смельчаков к сцене. Я вглядывался в публику, ожидая, когда это произойдет. И вот это случилось. Одна из женщин двинулась к сцене, но за ней никто не последовал. Я был несказанно изумлен. Это была Фа! Кто мог предположить, что это будет она?!
Синтия, перехватила Фа на ступенях, взяв её руку в замок, и я знаком приказал привести пленницу ко мне.
Корчась от боли Фа, подняла на меня глаза и крикнула:
- Это вовсе не смешно, Ирвинг!
Отец семейства исчез. Пропал полностью. Пламя уже лизало кудри девушки. Интересно, кто же она такая?
- Так делать нельзя!
Синтия, не ослабляя захвата, вела Фа ко мне. Девушка на картине из блондинки вначале превратилась в шатенку, а еще через несколько секунд в брюнетку. Она внимательно смотрела на нас сквозь пламя.
Я схватил Фа за волосы и поднял лицо так, чтобы она не могла отвести глаз.
- Смотри на неё. Она снова заставляет тебя чувствовать. Ты ощущаешь чувство боли. Страдаешь от безвозвратности потери. Когда ты испытывала подобные чувства в последний раз?! Когда в последний раз искусство вызывало у тебя слезы? Теперь оно снова обретает для тебя значение.
Я следил за её взглядом. Она не сводила глаз с картины, пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь, прежде чем огонь уничтожит шедевр Брюса.
На полотне не осталось ничего, кроме девушки. Она сидела дальше всех от точки возгорания. Именно на это я и рассчитывал, планируя свое выступление.
- Всё! Смотри на неё. Запоминай каждую деталь. Эти губы. Выражение лица. Глаза.
Но пока мы смотрели, глаза исчезли в пламени, и на их месте остались лишь две черных дыры.
- Всё кончено, - сказал я и, приблизив губы к уху Фа, добавил: Теперь до конца дней своих, ты будешь помнить это лицо. И оно навсегда останется для тебя чем-то особенным. Останется той красотой, которую ты утратила навсегда. Разве это не прекраснее, чем находиться в вечном заточении в подвале музея?
Рама развалилась и, упав с мольберта, образовала на полу кучу горящего дерева. Со стороны аудитории до меня не доносилось ни звука. Синтия отпустила Фа, но та продолжала смотреть на горящие останки. Я медленно сошел со сцены.
Толпа молча расступалась передо мной. Все были настолько потрясены, что не могли произнести ни звука. Когда я подходил к большим двустворчатым дверям галереи, до меня долетел шорох первых, пока еще очень робких аплодисментов. Звук постепенно нарастал и очень скоро превратился в шумную овацию. Они хотели потрясений, желали вспомнить, хотя бы на время, что все еще живут. Да, людям следует давать то, чего они жаждут.
Через пару дней я навещу Фа. Надо думать, что она к тому времени успокоится. Сегодня Фа Кью меня поразила по-настоящему. Оказалось, что она все еще не утратила способность чувствовать. И в конце концов, кажется, все поняла.
Иногда шедевр можно спасти, лишь уничтожив его.
Глава третья: Сыщик
Воскресенье восьмого, 8 час 47 мин. вечера.
Это был небольшой пистолет, калибра 9мм., из тех, что легко помещаются в дамской сумочке. Однако, несмотря на небольшие размеры он способен проделать довольно здоровую дыру в теле человека. В данный момент указанный ствол был готов проделать здоровую дыру в спине мистера Томпсона. А если учесть угол, под которым намеревалась стрелять моя клиентка, то здоровая дыра могла появиться и в теле Дэниела. Я прыгнул.
Выстрел прогремел, и в тот же момент я ударил её по руке. А, может быть, я вначале ударил её по руке, и лишь после этого прогремел выстрел. Не знаю. Моя голова работала не очень четко, и последовательность события я определить не мог. Мисс Черчилл не ожидала, что отдача от выстрела окажется такой сильной, а мой толчок окончательно вывел её из равновесия. Упав спиной на стену, она ожгла меня полным ярости взглядом. На сей раз для разнообразия я смог без труда прочитать обуревавшие её чувства. Дама подняла пистолет и направила ствол на меня.
Я выдал в челюсть клиентки полновесный апперкот. Нокаутировать мне её не удалось, но её внимание я на несколько секунд я все же отвлек. Пока она приходила в себя, я осмелился бросить короткий взгляд на постель. Этого короткого взгляда мне вполне хватило на то, чтобы увидеть бросившегося на меня мистера Томпсона.
Я захватил его руку и попытался использовать хитроумный прием из айкидо, который по всем правилам должен был заставить противника пролететь через комнату и воткнуться головой в стену. Какая жалость, что я так и не закончил курс обучения этому виду японской борьбы! Я очень хотел сделать это, но мне постоянно что-то мешало. Одним словом, мои ноги обвились одна о другую и я рухнул на пол, а сексуально возбужденный голый баптист, весом не менее ста восьмидесяти фунтов, навалившись на меня, пытался стиснуть мне глотку. В других обстоятельствах и со стороны картина могла показаться просто уморительной.
- Что вы здесь, дьявол вас побери, делаете?! - ревел он, колотя для большей убедительности моим затылком о пол.
Даже если бы у меня и имелись убедительные объяснения, то высказать их я все равно не смог бы. Поэтому, когда он приподнял меня, чтобы еще раз ударить о пол, я как следует врезал лбом по его носу и с удовлетворением услышал приятный хруст. Но мистер Томпсон, увы, своего занятия не прекратил. Прохрипев, он продолжал колотить меня головой о пол.
В будущем, принимаясь за подобные расследования, мне следует драть с клиентов гораздо больше.
Томпсону не хватало пространства, чтобы нанести хороший удар, и поэтому казалась, что он просто желает оторвать мне голову с помощью обыкновенной грубой силы. Я попытался схватить его за рожу, но кровь, льющаяся из его разбитого носа, застилала мне глаза, и я не видел, что делаю. Он в очередной раз приложил мою голову о пол, и окружающий меня мир вдруг окрасился в красные и желтые тона.
Затем я услыхал выстрел, и придавливавшая меня к полу тяжесть чуть сместилась в сторону. На этот раз мой мозг работал достаточно быстро для того, чтобы я смог воспользоваться короткой передышкой. Я даже не знал, почему эта передышка возникла - Томпсон не был ранен. Однако он, проявив любопытство, посмотрел туда, откуда прогремел выстрел. Эта крошечная потеря концентрации с его стороны, открывала передо мной новые возможности.
Поскольку Томпсон чуть сместил свой центр тяжести, я сумел охватить его грудную клетку и скатить с себя. Я все еще ничего не видел, а голова была очень похожа на разбитый горшок. Я покатился по полу в противоположную от него сторону и катился до тех пор, пока меня не остановила стена. Чуть приподнявшись на одной руке, я стер кровь с глаз. Встав на ноги, я увидел...
Тайную вечерю. Я знал, что это именно Тайная вечеря, потому что всё было очень похоже на картину. Да вы и сами знаете... Леонардо да Винчи и еще многие... Разница состояла лишь в том, что Христос предстал девицей, а Иуда и Матфей дрались из-за счета. Изображение было покрыто красноватой пленкой, и создавалось впечатление, что картина охвачена пламенем. Но вот Святой Петр встал со своего места и двинулся ко мне. Подойдя вплотную, он улыбнулся и мощным ударом бросил меня на стену.
Ну и дела! В комнате находится заряженный пистолет и по меньшей мере парочка сумасшедших, а мои мозги решили именно в это время отправиться на Флориду, чтобы понежиться под южным солнцем! Что же, возможно у меня и поехала крыша, но я не дурак. Увидев, что Святой Петр заносит для удара вилы, я сделал нырок. Послышался шорох осыпающейся штукатурки. Я оглянулся и увидел чертыхающегося Томпсона. Его кулак застрял в стене в том месте, где я только что стоял. Посмотрев на меня, он выкрикнул что-то нечленораздельное.
Я ответил ему широченный улыбкой и ударил точнехонько в солнечное сплетение. Второй удар по нервному узлу у копчика заставил его вести себя вполне прилично. Для полной уверенности, мне следовало бы ударить парня еще разок, но мое воинственное настроение вдруг куда-то испарилось.
Когда я повернулся, дабы увидеть, что происходит в комнате, мне показалось, что мисс Черчилл всё еще не пришла в себя от ущерба причиненного ей выстрелом из тейзера. Дэниел освободил её от пистолета и, судя по его виду, был страшно собой доволен. У меня не было сомнения, что тейзер пустил в ход именно он.
- Вот видишь, - сказал он, ухмыляясь от уха до уха, - а ты еще пугал меня опасностью моей работы!
Оставив без внимания этот выпад, я забросил свою клиентку за спину так пожарные выносят из огня жертвы - и направился к лифтам. Дэниел, подхватив свою одёжку и мой оптико-волоконный кабель, ринулся следом. Он подбежал к нам, когда я уже загружал мисс Черчилл в стеклянную кабину. Через несколько секунд лифт пошел вниз. Не доезжая пару этажей до вестибюля, я нажал кнопку экстренной остановки, чтобы дать возможность даме немного прийти в себя. Конечно, я мог дотащить её на себе до такси, но мне страшно не хотелось объясняться ни с портье, ни со швейцаром.
Мимо нас вверх проползла кабина лифта, пассажирами которой, были почему-то только женщины. Одна из них показала подругам на голого Дэниела, и дамы принялись дружно хихикать. Парень улыбнулся им в ответ и, приняв позу культуриста на сцене, заиграл мышцами.
- Оденься и перестань флиртовать! - прикрикнул я на него.
Дэниел с обиженным видом принялся облачаться. В искусстве дуться этот молодой человек, надо отдать ему должное, достиг совершенства.
- Ты - вонючий мерзавец! - это к моей клиентке, наконец, вернулось сознание.
- Рад вас снова видеть, мисс Черчилл. Полагаю, что наш с вами совместный бизнес подошел к благополучному завершению, - сказал я, вручая ей счет. - Ранее оговоренная сумма моего гонорара может быть переведена на указанный здесь номер банковского счета или передана наличными в мою контору не позднее, чем...
Она разорвала счет и выкрикнула в мой адрес очередное оскорбление. На сей раз оно было более характерным для её веры, поскольку я разобрал слова о "вечном проклятии" и "адском пламени".
- Клиенты частенько реагируют подобным образом, узнав размеры моего гонорара, - заметил я. - Шервин, еще одну копию, пожалуйста.
Пока мой бумажник печатал счет, я продемонстрировал клиентке экран ручного монитора.
- Прежде чем вы решите порвать свежий экземпляр, не пожелаете ли вы взглянуть, на картинки, которые мы сняли при помощи нашей видео-змеи? Шервин, проиграй запись!
Мисс Черчилл уставилась на крошечный экран, с жадностью ловя подробности действа. Положение камеры оказалось не очень хорошим, и даже широкоугольный объектив не смог охватить все события. Однако на экране оказалось достаточно материала для того, чтобы возбудить дело по обвинению в попытке убийства. А для того, чтобы объяснить друзьям и родственникам ситуацию, мисс Черчилл потребовалась бы масса времени. Возможно, вся её оставшаяся жизнь. Когда я вручал ей новый счет, её глаза горели ненавистью. Но счет она всё же не порвала.
Я снова пустил лифт, и в вестибюле мы с ней расстались. Из такси по пути на железнодорожный вокзал я пытался дозвониться до Джен, чтобы порадовать её вестью о том, что мы все-таки сможем оплатить аренду помещения. Странно, что она мне не ответила. Обычно она таскает с собой аппарат связи повсюду. Даже в ванну. Впрочем, неважно, завтра утром мы с ней выступаем свидетелями в бракоразводном процессе, и я смогу ей все рассказать.
Через два часа Дэниел и я уже сидели в купе поезда, мчавшегося в Атланту. Дэниел сел рядом со мной и уснул уже через пять минут после того, как поезд отошел от платформы. Я смотрел на молодого человека, а поезд мчал нас через ночь, бесшумно скользя по монорельсу. Лишь свист ветра за окнами напоминал о том, что мы летим со скоростью ста пятидесяти миль в час. Дэниел всегда легко засыпает.
До чего же странно устроена жизнь. Вы все делаете так как надо разоблачаете злодея и спасаете попавшую в беду девицу. Вы побиваете скверного парня и получаете при этом свою долю побоев. Всё! Можно расслабиться. Однако в итоге оказывается, что вы все-таки не можете уснуть.
Глава четвертая: Певец.
Воскресенье восьмого, 9 час 03 мин. вечера.
- В вашем распоряжении, мистер Вэйр, еще минут двадцать, - произнес за моей спиной чей-то голос.
Я обернулся, чтобы посмотреть, кто это был, однако молодая женщина уже спешила от меня прочь, чтобы выполнить другое поручение.
Технические работники приводили меня в восхищение. Примерно с десяток их суетились за сценой. Они что-то бормотали в микрофоны, заглядывали в блокноты, регулировали освещение и ставили какие-то подпорки. При этом ни один из них не следил за тем, чем занимаются другие. Я все время ждал, когда они начнут сталкиваться друг с другом. Но этого не происходило. Создавалось впечатление, что эти люди выработали в себе телепатическую систему связи и знали, что Джо со стремянкой на плече находится у них за спиной, а Сьюзан вот-вот выскочит из-за угла с мотком кабеля в руках. Некоторое время я молча наблюдал, как они снуют в тесном пространстве, лишь в последний момент чудом избегая столкновения. То что вытворяли эти люди, повторить мог только сам Бог. Да и то лишь после хорошей практики в цирковом искусстве.
Прямой телеэфир. Не могу поверить в то, что простые люди способны на подобное. Ведь это какое-то безумие. Для каждого шоу необходимо учесть и привести в соответствие миллионы вещей, в то время, как миллионы крошечных катастроф ждут подходящего момента, для того чтобы разразиться. Лишь в последнюю секунду каким-то непостижимым образом их всегда удается избежать.
Сцены с моего места я видеть не мог и следил за происходящим по монитору. Сейчас там заканчивалась программа новостей. Я сумел застать начало передачи, когда сообщалось о беспорядках в Иерусалиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67