Он умер от голода, потому рак своими клешнями сдавил ему все кишки. Я немало часов провел у его больничной койки, и он на моих глазах превращался в мешок костей.
Когда Арт положил трубку, я сказал:
- Я никогда не боялся смерти, потому что если ты не боишься сдохнуть, весь мир у тебя в кармане. Но это... довольно-таки паршивый способ отдать концы.
- Перестань!. Это может быть язва, несварение желудка и сотня прочих болезней...
- Не надо только вешать мне лапшу на уши, Арт!
Он молча уставился на меня, потом достал из ящика трубку, набил её и закурил.
- Марти, это ведь вещь серьезная и тут нельзя ставить диагноз н хапок. Не всякая опухоль является раковой - точно так же как не всякая головная боль является эпилептическим припадком. Если это опухоль - тебе её вырежут и через пару недель ты будешь бегать. Вот и все.
Я покачал головой.
- Это рак!
- Господи, да откуда ты знаешь?
- Знаю - и точка.
- Ты несешь чушь. Не надо впадать в панику и хоронить себя заранее завтра услышишь мнение специалиста. Ты меня удивляешь - я-то всегда считал, что ты не из пугливых. - Арт улыбнулся. - Что-то я на тебя напустился. Я не обвиняю тебя за то, что ты испугался., но пойми: если я не знаю наверняка, что это, то и ты этого знать не можешь. Потом придешь расскажешь, что у тебя нашел специалист.
- Как будто он сам тебе не позвонит! Арт, если это рак, сколько времени мне...
- Я отказываюсь отвечать - даже думать не хочу!
- У меня был знакомый - он болел раком - тоже в кишках. Он провалялся в постели три месяца, пока не откинул копыта. Он был похож на скелет!
- Марти, позволь мне тебе сказать напрямик. Если это рак, ты можешь умереть. Я повторяю: "если" и "можешь". Не все раковые больные умирают, многие живут. А что касается смертельного исхода, то могу тебе предложить в качестве утешения вот что: ты можешь попасть под колса автомобиля, едва выйдя из моего кбаинета.
- Да, это быстрая и легкая смерть.
Арт встал из-за стола, подошел ко мне и похлопал по плечу.
- Марти, ты заставляешь меня стыдиться того, что я такой скверный врач - напугал пациента до смерти. Да я бы ничего тебе не сказал, если бы не знал, какой ты мужик-кремень У меня нет ни должной квалификации, ни оборудования, чтобы точно поставить диагноз, так что если выяснится, что это просто скопление газов в изгибе кишечника или какая-нибудь ерунда в этом роде, не подавай на меня в суд. Вот тебе адрес и фамилия врача. Не опаздывай и будь готов выложить пятьдесят зеленых. Деньги нужны?
- Нет. Сколько я тебе должен?
- Мне было приятно повидаться с тобой.
Я положил на стол пятерку.
- Хватит этого?
- Я же сказал...
Я отвел его руку.
- Эту туфту я уже слышал. Пока, Арт.
- Марти, давай поужинаем вместе. А то мы с тобой видимся только когда ты болен. Как насчет пятницы?
- Можно. Я тебе звякну.
Я вышел, прошел мимо медсестры. Во рту был отвратительнй привкус вкус смерти, маслянистый мерзкий вкус подыхания. Я постоял несколько минут на тротуаре, стараясь сглотнуть слюну. На жаре я начал потеть. Что делать дальше, я не знал. Мне захотелось поговрить с кем-нибудь, вернуться домой. Но домом моим был вонючий клоповник. Гостиничный номер.
Внезапно мне захотелось увидеться с Фло, оказаться в её четырехкомнатной квартире, где мы когда-то жили. Там у неё в одной комнате был маленький бар с высокими табуретами перед стойкой - как в кинотеатре. И спальня, полная детских кукол...
Эти куклы сразу меня отрезвили. На кукол, да и на прочее у меня не было времени. Я пошел в угловую аптеку, купил мятных таблеток и выпил пару стаканов оранжада, который я тут же чуть не сблевал.
Такси довезло меня до Гамильтон-сквер. Билл Аш был моим закадычным корешом многие годы. Мужик всегда отличался здравомыслием и умел слушать. Я пересек площадь и направился к зданию отделения полиции. Мы с Биллом работали шесть лет на одном отдаленном участке, пока нас не перевели в Манхэттен... Ко мне подошла седая тетка с красной жестянкой.
- Вы поможете борьбе с раком?... А... - Ее механическая улыбка исчезда и она отвернулась. Но я схватил её за руку и с силой развернул к себе.
- В чем дело? У меня что-то с лицом?
- Нет... мистер... Боже, вы мне делаете больно!
- Что у меня с лицом?
- Ничего! Я ничего не вижу! - уже почти истерически прокричала тетка. - Я просто вспомнила, что вы уже внесли свою лепту утром. Вот и все.
На нас уже оборачивались. Я отпустил её руку.
- Простите... Мне показалось... - я протянул ей пригоршню монет. - Вот возьмите.
- Большое вам спасибо. - Она пришла в себя и попыталась приколоть мне на пиджак красный меч.
- Спасибо не надо, - запротестовал я, - Я уже получил свой знак отличия. Настоящий.
Идя к зданию отделения полиции, я проклинал свою вспыльчивость: чуть не сломал бедняге руку. А ведь завтра этот умник в белом халате будет задавать мне кучу дурацких вопроов... Боже, я никогда вот ни на столько не доверял этим лекарям - только Арту.
Подойдя к ступенькам здания, которое ничем не отлиаось от прочих допотопных и облупившихся зданий нью-йоркских отделений полиции, я решил, что ни к какому специалисту завтра не пойду. Да что он мне скажет? И какой смысл давать им себя резать? Зачем брать какую-то там пункцию? Все равно от судьбы не уйдешь.
Дежурный сообщил мне, что лейтенант Аш сейчас занят, но все же позвонил ему сказать о моем приходе. А я стоял у стола и вытирал пот с лица. Я забросил в рот две таблетки и уже почти видел этот чертов привкус точно я жевал что-то вязкое и черное.
В отделении царила легкая суматоха. Ничего особенно в глаза не бросалось, никто не бегал, но все же в воздухе было неспокойно. То и дело мимо меня проходили ребята в форме и шепотом переговаривались. Они явно куда-то торопились. Я ждал довольно долго, успел сжевать ещё две таблетки и, снова вытерев пот с лица, спросил:
- Аш один?
- Пожалуй, да, но лейтенант Аш сейчас очень занят и...
Я двинулся вглубь здания, мимо камер предварительного заключения, мимо доски оперативных сводок, потом поднялся на второй этаж и открыл дверь Билла. Он сидел за стопкой дневных газет, вооружившись ножницами. Хотя только в его кабинете было единственное крошечное окно, а на нем самом красовалась ослепительно белая рубашка с коричневым галстуком и двубортный коричневый костюм, вид у него был несолидный. Его как всегда аккуратно расчесанные редкие волосы едва скрывали биллиардный шар головы и щеки как всегда были по-юношески гладкими и блестящмии точно ещё не знали бритвы. С той поры, как мы с ним работали в паре, он мало изменился - только располнел и ещё больше полысел.
Оторвавшиь от своих газет, он поглядел на меня и сказал:
- Здорово Марти, я тебя не забыл, но я ужасно занят.
- Вижу. - сказал я, присаживаясь на шаткий стул. - Ты теперь вырезешь куколок из бумаги?
- Новости слышал?
- Да. Я знаю все, что произошло к сегодняшнему утру. Так что нового?
Он помотал головой.
- Марти, я тут возглавляю бригаду дознавателей. Вообще-то это непорядок, что ты вот так просто врываешься ко мне...
- Если бы я не врывался вот так просто во многие места, куда мы с тобой ходили вместе, ты бы до сих пор патрулировал ночные улицы.
- Может быть, - мягко заметил он. И самодовольно, словно приговаривая про себя: я-то вот лейтенант, а ты всего-то охранник в третьеразрядном отельчике. - Ну ты же сам знаешь, как нас... мне же надо поддерживать свой авторитет. - и он широко развел руками, точно отмахивался от чего-то неприятного. - Я хочу сказать, Марти, это все-таки отделение полиции, а не клуб старых друзей.
- А по мне, Билли, очень даже смахивает на клуб - со всеми этими сдавшими смену патрульными, которые разгуливают по этажам в незаправленных спортивных рубашках. Я ведь ещё не забыл, как ты выряжался после смены.
- В рубашках им не жарко, а под рубашкой у каждого кобура с кольтом будь уверен. Эта идея с рубашками знаешь откуда? С Кубы. Вечно в это стране происходят революции, и тамошние революционеры все носят рубашки навыпуск. чтобы скрыть под ними "пушки".
- Извини, брат, не бывал на Кубе. Говорят, там классная рыбалка.
- Слушай, какого черта мы вспомнили Кубу? - Билл поддел ножницами несколько газет. - Черт бы их всех побрал. Бокьо поклялся, что пришьет Забияка, - он это повторял на каждом углу, и что же - вот уже две недели этот сукин сын торчит в Майами, запершись в готсиничном номере со своими адвокатами. Попробуй сломай ему такое алиби!
- Как Мардж и девочки?
Он отложил ножницы и взглянул на меня как на полоумного.
- Они в полном порядке, вот только Сельма подхватила какую-то инфекцию. Слушай, Марти...
- А я помню Сельму. Она младшенькая. Такие у неё светленькие волосы...
- Слушай, Марти, я страшно занят: на нас висит это дело об убийстве, так что если ты зашел порасспросить о Мардж и девочках, ладно, я им передам от тебя привет. А теперь дай мне работать. Вся городская полиция стоит на ушах из-за этого убийства.
- Из-за которого? - спросил я, подумывая отплатить Биллу какой-нибудь шуточкой по поводу его нищенского жалования - он что же решил, что я пришел у нему деньги клянчить. Но он очень болезненно к этой теме относился и заранее обиделся, точно я и вправду заговорил об этом.
Билл вздохнул.
- Хотел бы я быть на твоем месте. Вот так запросто спроить: "Это из-за которого?" А мне послышалось, ты сказал, что знаешь последние новости. Сегодня утром в Бронксе обнаружили труп Забияка Андерсона. С пулей тридцать восьмого калибра под левым ухом. Ты знаешь, что это значт?
- Что? - спросил я, сделав вид, что мне очень интересно.
- Когда Бокьо только начинал свои дела, у него была банда головорезов. Так вот они кончали своих клиентов, которые слишком много знали, пуская им пулю под левое ухо. Такой у них был фирменный знак. И ни для кого не секрет, что старик Бокьо поклялся вышибить из Забияка мозги после того, как этот болван попытался клеить дочку Бокьо - да не просто клеить, а однажды вроде как её трахнул. Так говорят, во всяком случае. Дело-то пустяковое: открыто - закрыто. Да только закрывать нечего. Следствие ни на шаг не сдвинулось. Черт, да чтобы эту шараду разгадать, надо уж не знаю, каким чудодеем быть - а мне сегодня надо было везти детей на Орчард-Бич поплавать.
- Если его убили в Бронксе, вы-то какое отношение к этом имеете?
- С тех пор, как ты похоронил себя в этом отелишке, у тебя мозги совсем отсохли? Марти, ты разве не знаешь, что у Забияка Андерсона в наших доках есть "инвестиции"? Господи воля твоя, да я всех, кого смог отловить, послал на задание, отменил всем отпуска и отгулы!
- Но Бокьо же не простой гангстер, да и последние две недели он был в Майами - ты же сам сказал. Если хочешь знать мое мннение - он тут явно не при чем. Даже этот сюжет с его дочкой чушь собачья. Просто Забияка стал слишком неудобен синдикату и его убрали. Но черт с ним. Я пришел не о гангстерах толковать.
- А зачем ты пришел, Марти?
- Да так ничего особенного. Просто зашел поболтать.
- О чем?
- Что значит о чем? Билл, ты же мой старинный друг. Что, разве нельзя просто потолковать со старым приятелем?
- Марти, ты болен?
- А что? Я выгляжу больным? - спросил я, и против моей воли, голос задрожал.
Билл встал. Он был такой же как раньше - крепкий и поджарый, только брюшко наметилось.
- Марти, мне бы не хотелось тебя выставлять за дверь, но я по уши в работе, а тут заявляешься ты и заводишь дурацкий разговор про Кубу, потом про Мардж и девочек, и наконец выясняется, что тебе просто хочется почесать языком. Черт возьми, Марти, на меня давят со всех сторон, давят, понимаешь? Как-нибудь в другой раз мы с тобой обязательно потолкуем о золотых денечках...
- Ладно, Билл, - сказал я, вставая, - Я же не знал, что ты так занят. Вообще-то я пришел поговорить насчет Лоуренса. Он хочет стать полицейским, а мне не хотелось бы, чтобы с ним тут плохо обращались - из-за меня.
Билл чуть не взвыл и рухнул на стул.
- Только не надо про этих добровольных помощников! Они у нас вот где!
- Почему?
- Потому что если представить себе, что Нью-Йорк будут бомбить, то надо строить бомбоубежища, хорошие бомбоубежища. При настоящей бомбежке что может сделать команда сосунков в белых касках? Зачем все эти учебыне тревоги? По моему мнению, это все делается для того, чтобы потоянно держать народ на взводе. Но моего мнения никто не спрашивает. .Я считаю, что эти умники из городского управления совершли большую ошибку, придав нам этих юнцов. Здесь они ни к чему. Это же портовый район! Им бы лучше пастись поближе к окраине, где потище и поспокойнее, чем у нас. Так что не беспокойся - долго они у нас не задержатся.
- А я думал, у них своя структура...
- В каком-то смысле так оно и есть. Какой-то доброхот - майор или ещё кто ими верховодит, и он больно уж зарвался, кому-то надо его осадить. Да и вообще все они те ещё чудилы.
- Понимаешь, Лоуренс бредит полицией. Хотя паренек он серьезный.
- Марти, я же не говрю, что эти ребята дураки набитые, но ты же сам знаешь, как бывает с этими добровольцами. Они тебе в рапорте такого понапишут - в том числе о пустых пивных бутылках на тротуаре. На каждого добросовестного мальчишу вроде твоего Лоуренса у нас приходится десяток лбов, которые рады надеть форму и пойти в патруль лишь бы сбежать из дому от своих жен и походить по улицам с важным видом.
- К вопросу об убийстве Забияка Андерсона. Я не думаю, что начнется война. А теперь что касается Лоуренса: присмотри за ним.
- Обязательно. Он смышленый мальчуган. - Билл внимательно посмотрел на меня. - С каких это пор в тебе проснулись вдруг отцовские чувства?
- Со вчерашнего дня. Он мечтает стать полицейским, и у меня такое подозрение, что он в лепешку расшибется - а подгтовится как следует и сдаст все экзамены. А я же понимаю, что ему начинать карьеру полицейского с моей фамилией - это заранее обрекать себя на неприятности. И я бы не хотел, чтобы он учудил какую-нибудь глупость, пока он ходит в форме помощника-добровольца или как там это у вас называется. Вчера вечером, например, он просто ошалел от истории с каким-то безумным мясником, которого якобы ограбили.
- Знаю, он мне докладывал. Он ещё совсем ещё щенок и в голове у него ещё много всякого вздора - он уверен, что должен быть достойным носить фамилию Бонд. Не беспокойся - пока он тут во вспомогательном подразделении - в серьезную заварушку он не попадет.
- Понимаешь, он может произвести арест по ошибке - как он почти сделал вчера вечером. Чуть не забрал этого колбасника. Билл, он глупыш ещё и... сегодняшняя ребятня не в состоянии отвечать за ссвои поступки, как мы когда-то...
- Ерунда. Марти, сегодняшние ребята куда смышленее и крепче нас - нам и не снислось такими быть. Не беспокойся за него. Пройдет две недели, и его и всю их команду переведут отсюда в тихое спокойное место - они будут регулировать движение или займутся чем-то в этом роде. А пока он здесь, я за ним пригляжу. Давай как-нибудь сходим поужинаем, тогда и потолкуем.
- Мардж это предложение придется по душе. Ее всегда тошнило от одного моего вида. Ладно, Билл, не звони мне, я сам тебе позвоню. - Я встал и направился к двери. За спиной я услышал его рассеянную реплику. - Марти, я же сказал, что по уши... - я не дослушал и направился к лестнице.
По дороге в "Гровер" у меня вдруг возникло сильное желание поесть арбуз, и я зашел в кафе на углу. Я попросил старую знакомую официантку принести мне два хороших ломтя.
- Что, Марти, ешь за двоих? - пошутила она.
- Именно.
Она сочла шутку удачной и, расхохотавшись, обнажила неровные зубы.
- Отрезать от большого и уродливого, как живот беременной?
- Да, дорогая, как живот самой беременной беременной!
Я смыл противный вкус во рту двумя стаканами холодного кофе и, не дойдя до дверей отеля, уже рыгал как заведенный. Лоусон мотнул головой на дверь служебного офиса.
- Мистер Кинг был ужасно огорчен, увидев ковер в том номере. Он просил вас зайти.
- Передай ему, что мне напоевать! - бросил я, пройдя мимо стойки портье в коридор, который привел меня к двери моего номера.
Оттягивать дальше смысла не было. Я запер дверь и снял рубашку, галстук, потом ботинки - чтобы было удобнее, - потом сел за стол и нацарапал короткую записку Фло, в которой рассказл ей про свои кишки. Не знаю, зачем я написал это - ей же все равно было наплевать. Но надо было оставить хоть какую-то записку.
Потом я достал свой "полицейский специальный". Пистолет может быть самым прекрасным и самым отвратительным предметом на свете - в зависимости от того, с какой стороны на него смотреть. В эту минуту он выглядел премерзко.
Я сел на кровать, засунул ствол себе в рот и тут же почувствовал привкус масла. Через несколько секунд мистеру Кингу придется огорчаться по поводу ещё одного испорченного ковра. Почему-то эта мысль меня позабавила.
Впервые за много дней я улыбнулся - если, конечно, человек с пистолетом во рту способен улыбаться - и осторожно снял с предохранителя.
Глава 2
В пять минут одиннадцатого того же вечера Дьюи забарабанил в мою дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18