Инженер медленно опустил руки.
– Только не дёргайся! – ещё раз выкрикнул Индио, приближаясь к нему и целясь прямо в лицо. Он уже решил, что убьёт инженера так, как любил больше всего, выстрелом в глаз. А потом подойдёт и выстрелит во второй глаз. Чтобы все знали потом, что здесь был Индио. – Не шевелись, и останешься живым.
– Стреляй, не бойся, – насмешливо попросил инженер. – Впрочем, если не уверен, подойди ещё ближе. Я не шевелюсь, ты не промахнёшься.
– Что? – Индио остановился. – Я никогда не промахиваюсь, сеньор инженер. Как, ты сказал, тебя зовут? Мортимер? С чего ты взял, что мы знакомы?
– Говорят, у тебя есть золотые часы…
– Часы?
«Часы!» – вспомнил Индио. – «Это написано на крышке часов! Нет… Там что-то совсем другое… Какая-то Дженни…»
– Да, Индио, часы, – сказал инженер. – И если бы ты умел читать, то фамилия Мортимер была бы тебе знакома. И если бы ты умел читать, то постарался бы держаться подальше от людей с такой фамилией.
– С чего ты взял, что я не умею читать! – презрительно ответил Индио. – Думаешь, ты один такой умник? Если ты такой умник, то почему стоишь с пустыми руками? Значит, невелика радость быть Мортимером, а лучше всего быть Индио! А ну, подними руки, да повыше!
Держа инженера на мушке и не сводя с него глаз, Индио полез левой рукой в карман и нащупал часы, не удержался и посмотрел на золотую крышку. Ну, так и есть – надпись полукругом. «Моей взрослой Дженни от отца». И ниже… Вот оно! Подпись! «Дуглас Мортимер»… Дуглас Мортимер!
Он поднял глаза и увидел, что Дуглас Мортимер стоит на одном колене, вытянув руку, и из руки прямо в глаза Индио летит что-то сверкающее, ослепительное, заслоняющее собой весь мир…

КАК ОТМЫВАЮТ ДЕНЬГИ?

Индио запрокинул голову, словно от хорошего удара в подбородок, и попятился, оседая с каждым шагом, пока не упёрся спиной в забор. Здесь он остановился, вздрагивая и хватаясь висящими руками за каменную стену.
Если бы полковник Мортимер своими глазами не видел, как пуля из его «веблея» пробила Индио лоб, то сейчас он мог бы подумать, что противник только ранен.
Но противник был мёртв. Это мертвец скрёбся пальцами по забору. Это у мертвеца ноги скользнули вперёд. И мертвец остался сидеть на земле под забором, опустив на грудь пробитую голову. На белой стене остались грязные полосы от его пальцев. А из головы на грудь потянулась вязкая блестящая струйка.
– Браво, полковник, – раздался голос О'Райли. – Я поставил на вас. И мог бы выиграть.
Он тяжело спрыгнул с забора и подошёл к полковнику.
– Где ты был? – спросил полковник Мортимер, поднимая с земли свой кольт. – Я уже начал беспокоиться.
– Сидел спокойно на заборе и держал этого психа на мушке. Знаете, какая это мука, полковник? Он так хорошо стоял! Но я помнил наш уговор, полковник, и сдержался, не выстрелил, – сказал О'Райли гордо.
– Кажется, такое с тобой случается нечасто?
– Первый раз в жизни, – признался О'Райли.
Он наклонился над трупом Индио и подобрал с земли часы. Щёлкнул крышкой, открывая их, прочитал надпись, глянул на циферблат. На внутренней стороне крышки О'Райли увидел портрет улыбающейся девушки.
– Как я понимаю, ваша дочь? – он закрыл часы и протянул их полковнику.
– Ты правильно понимаешь.
– Значит, вы хотели отомстить? – спросил О'Райли.
– Значит, так.
О'Райли задумчиво толкнул носком сапога Индио в висок, и тот повалился набок, как мешок с зерном.
– Значит, просто месть… Отмщение. Да ещё с убийством. К тому же не один раз. По совокупности тянет на смертный грех, между нами говоря. А как же ваша вера? Вы же так красиво все излагали. Хреновый из вас проповедник, господин полковник. Правильно говорят. Под личиной благочестия скрываются ужасные пороки.
– Кто это говорит? – поинтересовался полковник Мортимер.
– Знающие люди говорят, – О'Райли сплюнул в сторону и схватил труп за ворот рубахи. – Ну что, сочтёмся, полковник? Этот ваш, но так и быть, я погружу его вместе со своими.
Он поволок труп за собой во двор к фургону. Убитых бандитов надо было загрузить как можно скорее, пока они не окоченели, и пока на улицы не высыпали вездесущие детишки. По этой же причине, то есть из-за детишек, полковник с О'Райли тщательно осмотрели все закоулки в поисках брошенного оружия.
Они запрягли в фургон четвёрку, а остальных лошадей оставили в конюшне. Когда фургон с трупами отъедет, и жители городка осмелятся наконец высунуть нос наружу, им будет приятно обнаружить, как выросло городское поголовье.
Добравшись до зарослей высохшего тростника, полковник и ирландец разыскали своих коней. Мортимер забрался в седло, О'Райли привязал к фургону свою аппалузу, которая радостно взбрыкивала и толкала его носом, приветствуя хозяина.
– Итак, мой мальчик, здесь мы расстанемся.
– Почему, полковник? – удивился О'Райли. – А кто же будет предъявлять шерифу голову Индио?
– Ты сам это сделаешь не хуже меня, – усмехнулся полковник. – Только следи, чтоб тебя не обсчитали. Кстати, чем это у тебя так воняет?
– А чем по-вашему может пахнуть полный фургон мертвецов, – недоуменно пожал плечами О'Райли.
– Нет, послушай, это же воняет свиной навоз! Прямо из-под тебя! – полковник брезгливо ткнул сапогом по ящику, на котором сидел О'Райли.
– Подумаешь, – О'Райли щёлкнул вожжами, и фургон тронулся, заскрипев колёсами. – Это сумка с деньгами так пахнет. Индио нашёл самое подходящее место для неё – в навозной куче. А если банкирам запах навоза не нравится, пускай сами свои деньги и отмывают.
Полковник засмеялся.
– Отмоют. Но ты всё же проследи, чтобы тебе заплатили из другого сейфа. Счастливо, мой мальчик.
– Счастливо, полковник.
Фургон, скрипя и погромыхивая, покатился на запад, в сторону Эль Пасо, а вороной жеребец полковника понёс его на восток, к Сан-Антонио. И они уже успели отдалиться, как вдруг фургон остановился, и О'Райли засвистел полковнику, размахивая ему шляпой.
– Полковник! Полковник!
– Что? – донёсся голос издалека.
Жеребец крутился на месте, взбивая пыль, недовольный тем, что его снова остановили, когда он только-только разогнался после долгой стоянки.
– Полковник, а как же наши совместные проповеди?
– В следующий раз! – полковник махнул ему рукой, и жеребец пустился вскачь.
О'Райли надвинул шляпу на лоб, хлестнул вожжами, и фургон покатился по пустынной дороге. «Десять за Индио, по две за Скрипача и Чёрного, – считал про себя О'Райли. – Чёрного не считаем, его уже сожрали койоты. Обидно. Так, начинаем сначала. Десять за Индио, две за Скрипача, по тысяче за Грогги, Клопа и Косого… На ферму должно хватить. Но это смотря какая ферма…»



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28